Глава 8
Гэвину понравилось, как расширились глаза у Фионы, когда он предложил ей присоединиться к нему. Она явно была заинтригована. От этого кровь у Гэвина забурлила еще больше.
Заигрывать с ней было весело. Он наблюдал за тем, как она сосредоточенно терла его мочалкой, как вокруг губ собирались морщинки, с каким старанием и вместе с тем с достоинством она выполняла свои обязанности.
И все же у нее это, слава Богу, плохо получалось.
Вокруг лэрда было достаточно людей, выполнявших свой долг, но от Фионы ему нужно было другое.
— Почему ты не хочешь забраться ко мне в ванну? Тебе не нравятся приключения? Или не хватает смелости?
— Я начинаю думать, что вы очень опасный человек, — сказала Фиона печально.
— Ты даже не представляешь какой!
Маклендон встал во весь рост. Вода стекала с него каскадом, выплескиваясь за борта ванны. На этот раз Фиона не стала подтирать пол. Она прямо-таки застыла на месте.
Глаза расширились, рот открылся, щеки порозовели. Твердые соски натянули ткань платья на груди и стали видны. При виде этого Гэвин ощутил, как его плоть взбунтовалась. Фиона, похоже, это заметила — она стояла во все глаза глядя на Киркленда.
Желание охватило Гэвина. Его почти трясло от нетерпения. Он и так ждал слишком долго. Он выбрался из ванны и, схватив Фиону, начал целовать ее в губы, раздвигая их языком. Она застонала и прижалась к нему.
Губы Гэвина заскользили вниз по телу любовницы, при этом он внимательно следил за ее реакцией. Фиона стонала и дрожала всякий раз, как Маклендон целовал особенно чувствительные места, и это возбуждало его еще больше.
Потом он начал снимать с нее одежду, пока она не осталась обнаженной. Бездонные зеленые глаза Фионы смотрели на Гэвина, не открываясь, и волна нежности вдруг окатила его. Если бы Маклендон не был уверен в обратном, он решил бы, что баронесса Арундел девственница, которая сейчас постигает тайну перевоплощения в женщину.
Гэвин взглянул на Фиону с ласковой улыбкой и увидел, как дрожит ее нижняя губа. А его руки уже обхватили ее груди, большие пальцы обводили твердые соски. Теперь Фиона дрожала всем телом.
— Можно мне попробовать их на вкус?
Гэвин не стал дожидаться ответа, а взял губами один сосок и обвел его языком. Дыхание Фионы становилось все более частым и неровным. Между тем Гэвин продолжал свое чувственное наступление, наслаждаясь мягкостью ее идеальной груди.
У Фионы начали подгибаться колени. «Да, она страстная девочка», — хихикнул про себя Гэвин. Подхватив Фиону на руки, он отнес ее на кровать. Она растянулась во весь рост на тонких простынях, нисколько не смущаясь.
Она сделала это для него. Только для него.
Закрыв глаза, Гэвин сделал глубокий вдох. Ее запах сводил его с ума. Он опустил руки и пальцами раздвинул нежные лепестки, обнажив ее женский секрет. Он был мягкий и розовый, как прекрасный цветок.
Гэвин уже не мог сопротивляться вожделению и, опустив голову, стал пробовать языком вздрагивающую плоть. Фиона вскрикнула от мучительного восторга. Он придавил ее бедра к постели, чтобы она лежала тихо, и стал дуть на влажные завитки. Она дрожала, выгибала спину и громко стонала.
Гэвин просунул внутрь язык, двигаясь медленно, с остановками, обращая особое внимание на жемчужину в центре. Фиона извивалась в чувственном исступлении, мотая головой то вправо, то влево.
Он продолжал ласкать чресла Фионы губами и языком, приподняв любовницу таким образом, чтобы видеть удовольствие и изумление на ее лице. Фиона закрыла глаза, и из ее горла вырвался страстный крик, а тело содрогнулось. Это было так неожиданно, что чуть было не вызвало ответную реакцию Гэвина. Ему пришлось быстро отпрянуть, чтобы не оросить ее своим семенем.
Но Гэвин решил не лишать ни Фиону, ни себя заключительного экстаза. Чтобы восстановить самоконтроль, Гэвин начал осыпать мелкими поцелуями внутреннюю сторону бедра Фионы, продлевая таким образом любовные ласки.
Не отрывая взгляда от раскрасневшегося лица партнерши, Гэвин схватил ее за талию, подтянул к себе и поднял ее ноги вверх по обеим сторонам своих бедер.
— А теперь я предъявляю свои права на тебя, — почти прорычал он и протолкнул конец своей плоти в самый центр влажных розовых лепестков, как бы требуя доступа, но сразу почувствовал, как напряглась Фиона.
— Откройся, девочка, — приговаривал Гэвин, гладя золотистые волосы. — Позволь мне проникнуть внутрь твоей пещерки, и я помогу тебе снова вернуться на небо. — Он немного продвинулся вперед, но Фиона опять напряглась.
— Простите меня, — прошептала она страдальческим тоном. — Я стараюсь. Просто вы такой большой и…
Приподнявшись, Гэвин приник к ее рту, и как только он встретился с ее языком, Фиона приподняла бедра. Он ощутил, как ее внутренние мышцы обхватили его распухший жезл. Это было неземное блаженство! Но ему хотелось большего.
Гэвин стал активно работать бедрами, и Фиона, наконец, раскрылась и позволила ему войти глубже. Ему хотелось двигаться еще быстрее, еще настойчивее и проникать глубже, но он сдерживался, продвигаясь дюйм за дюймом, пока она не приняла его полностью.
Это было… неописуемо. Ощущение тепла и влаги были ему знакомы, но все прочее было иным. Стиснув зубы, Гэвин старался держать себя в узде. Прошло слишком много времени с тех пор, как он был с женщиной, и он хотел, чтобы это наслаждение никогда не кончалось.
— Ты мне снилась, когда я был в походе, — признался он.
— Я тоже считала дни, когда ты вернешься, и ты вернулся.
Неужели Фиона по нему скучала? От этой мысли Гэвин окончательно потерял над собой контроль. Он обхватил любовницу за ягодицы и прижал к себе. Ее бедра поднялись к нему навстречу. Она вцепилась пальцами в плечи Гэвина и приподнялась, а он просунул руку между их телами и провел большим пальцем по ее пульсирующей плоти.
Почувствовав, что Фиона уже близка к вершине, Гэвин не стал больше сдерживаться, и очень скоро его тело тоже начало содрогаться в экстазе. Он ощутил, как его семя толчками заполняет ее чрево. В изнеможении он упал на Фиону. На мгновение он испугался, что может ее раздавить. Но ему было так хорошо, что не хотелось даже шевелиться.
Запах их страсти смешивался с влажным воздухом. Он вдохнул его и вдруг почувствовал небольшой трепет своей плоти. Значит, он немного отдохнет, и будет готов ко второму раунду. А может, и третьему.
Гэвин повернулся на бок, увлекая за собой Фиону. Он игриво зарылся лицом в ее золотистые волосы и стал медленно гладить ее спину. Она вздохнула и прижалась к нему.
Это был момент, когда все его беды вдруг показались ничтожными: беспокойство о брате-бастарде Гилрое, неопределенность будущего Шотландии, если королем станет Роберт Брюс, их собственная с Фионой судьба.
Удовлетворенно вздохнув, Гэвин погрузился в сон.
Фиона поняла, что Гэвин уснул — его тело было расслаблено, и он слегка похрапывал. Значит, настало время вернуться в свою спальню. Она постаралась определить в темноте, где находится дверь и как ей обойти мебель, чтобы не разбудить Гэвина. Избегай стульев, обогни стол, не наткнись на бадью с водой. Все будет в порядке.
План был хороший. Планы всегда давали Фионе чувство уверенности, но сейчас она никак не могла решиться. Ну еще минуту. Или две.
Она прижалась к Гэвину, положив голову между его шеей и плечом и не смея даже думать о том, почему ей не хочется уходить.
Так вот что значит заниматься любовью! Маклендон вел себя столь нежно и внимательно, будто она невинная девушка. Вот как, оказывается, мужчины обращаются со своими любовницами. Если так бывает всегда, тогда понятно, почему женщины заводят любовников!
За несколько часов, проведенных с Гэвином, Фиона испытала больше, чем с Генри за десять лет. И не только физически. Они шутили и смеялись, он ее поддразнивал и флиртовал с ней. Он дал ей почувствовать, что она женщина. Желанная женщина.
Ах, если бы у них могло быть будущее!
Фиона приподнялась, словно от удара молнии. Нет! Она не должна позволять себе даже думать об этом. Иначе все рухнет. Она будет несчастна до конца жизни. Она хотела выскочить из кровати, но Гэвин крепко схватил ее за руку.
— Ты куда собралась?
— В свою опочивальню.
Из его груди вырвался звук, похожий на рычание. Она хотела запротестовать, но поняла, что у нее нет права отказывать ему. Она позволила ему обнять себя и вдруг ощутила, как волосы у него на ногах царапают ей бедра. Ощущение было эротическим и вызвало дрожь желания.
Поцелуи Гэвина были властными и ищущими, рука моментально оказалась у Фионы между ног. Она вздрогнула, пораженная мыслью, что меньше всего ей хочется вылезать из кровати.
На этот раз все произошло гораздо быстрее, но ощущения были еще сильнее.
В момент она уже лежала на спине под ним, распростертая, словно языческая богиня, девственница, предназначенная в жертву богам. Его руки и губы были везде, возбуждая и одновременно мучая ее.
— Скорее, — тяжело дышала она. — Я хочу тебя скорее.
— Как прикажете, миледи, — усмехнулся Гэвин.
Потом они еще долго лежали, обнявшись. Фиона не заметила, как Гэвин встал. С трудом повернув голову, она увидела, как он опустил в ванну мочалку и обтерся. Потом обмакнул ее еще раз, выжал и подошел к кровати.
Она молча лежала, пока он обмывал ее бедра и ложбинку между ног, пораженная столь интимным действием. Неужели так бывает всегда? Неужели мужчины именно подобным образом ухаживают за своими партнершами по сексу?
Фиона села, натянув простыню до самого подбородка, и стала наблюдать за тем, что Гэвин будет делать дальше, но он просто залез обратно в постель, а потом повернул ее спиной к себе.
— Я обычно сплю спиной к стене, а лицом к двери, — заявил он, прижав ее к себе.
— Даже в собственном замке? — спросила Фиона, и ее охватило странное чувство жалости к нему за то, что ему приходится быть таким предусмотрительным. Неужели жизнь лэрда в такой опасности?
— Я знаю, что мне ничто не угрожает среди людей моего клана, но лучше следовать этой привычке всегда.
Гэвин прижался к Фионе еще крепче, и она почувствовала его твердую плоть.
— Я… мм. — Она хотела отстраниться, но у нее ничего не получилось.
— Не обращай внимания, ты меня вымотала, девочка, — пробормотал он ей в ухо. — Так что спи.
Фиона не была уверена, что она его вымотала, но не стала спорить. Ей тоже надо было поспать, но сон не шел. Закрыв глаза, она начала считать звезды, как когда-то ее научил Генри, но это не помогло.
Ее одолевали тревожные мысли. Главными были страх и неопределенность будущего.
«Правильно ли я сделала, что приехала сюда? Сдержит ли граф слово и защитит меня и моего сына? Я в это верю, но что будет, если не сдержит? Что тогда? Куда мы поедем? Что мне делать?
Хватит!»
Фиона пошевелилась. Ровное дыхание Гэвина тут же оборвалось, и она почувствовала, как он напрягся.
— Раз ты меня разбудила, тебе придется что-то с этим делать. — Схватив ее за руку, он положил ее на свой пенис.
«Ну что ж, еще немного, и я точно засну.» Фиона улыбнулась и обхватила ладонью восставшую плоть. Гэвин содрогнулся всем телом. Она опять улыбнулась и стала водить вверх-вниз по твердому стволу, удивляясь, какой гладкой была кожа.
Гэвин застонал и выгнул спину. Все еще не отпуская его жезл, Фиона повернулась и уткнулась подбородком в волосы на груди.
— Я с удовольствием займусь вами, милорд, — прошептала она, пораженная собственной смелостью.
***
Эван Гилрой стоял на вершине скалистого холма и смотрел, как в долине медленно садится солнце. Золотистый цвет постепенно превращался в ярко-красный. С этого расстояния крытые соломой домики внизу, сливаясь с лесным пейзажем, были еле видны. Гилрой выбрал именно это место, чтобы было где спрятаться.
Разве не смешно?
Чувство отчаяния редко посещало Эвана. Он смог побороть его даже в то страшное время, когда они с матерью были на грани голодной смерти. Но сегодня утром, когда он сообщал семьям своих людей, погибших в стычке с Гэвином, о том, что их близкие были убиты, в его голосе слышалось отчаяние. А когда Дженни — молодая вдова, беременная первым ребенком, — упала в обморок прямо у его ног, его охватило чувство безнадежности.
— Значит, здесь ты прятался.
Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто это сказал. Голос был ему знаком, как свой собственный.
— Я не прячусь, мама. Я думаю.
— Будешь слишком много думать, лишишься аппетита, — сказала мать, похлопав его по руке.
Эван не стал возражать, зная, что мать никогда его не поймет. Ей было незнакомо чувство сострадания, и она часто высмеивала тех, кто говорил о милосердии. Жизнь не слишком баловала миссис Мойру Гилрой, младшую дочь лорда Гилроя, и она вымешала свое презрение и злобу на тех, кто окружал ее, включая единственного сына.
— Мы потеряли четверых, — твердо сказал Эван. — У двоих были семьи.
Леди Мойра усмехнулась:
— А как насчет графа? Надеюсь, ему досталось не меньше, чем тебе.
Гилрой понятия не имел, погиб ли кто-нибудь из людей графа.
— Несколько человек были ранены, а остальные… — Он пожал плечами. — Я точно не знаю.
— Ты же не собираешься позволить, чтобы это сошло ему с рук, не так ли? — В глазах Мойры сверкал гнев.
— Это я напал на него.
— Он это заслужил.
«Неужели?» Эван потер переносицу. Он был вскормлен матерью на вражде и презрении к людям. Обучен винить графа и его родню во всех бедах, выпавших на его и матери долю, воспитан бороться против несправедливости своей судьбы. Но даже он признавал, что в преступлениях против его матери нынешний граф был невиновен.
— Я просто хочу сказать, что скорблю о потере своих людей. Цена слишком высока, а вознаграждение ничтожно.
Мойра продолжала злобствовать:
— Они сами выбрали свой путь и пошли за тобой, зная, чем рискуют.
Эти слова были слишком хорошо знакомы Эвану. Когда он был мальчишкой, были моменты, когда он думал, что у матери каменное сердце. Может быть, эта черта характера передалась ему по наследству от нее?
— Нам придется на какое-то время скрыться, — сказал он. — Только так мы будем в безопасности.
— Нет! Сейчас самое время ударить! Они этого не ожидают. — Мать потянула Эвана за руку. Он обернулся. — Ты никогда не должен отказываться от мести! Они насмехаются над тобой, унижают. Называют тебя бастардом Маклендона!
Улыбка Эвана была полна иронии.
— Так я и есть бастард Маклендона.
— Нет! Ты гораздо больше! В тебе также есть гордая и благородная кровь Гилроев. Никогда не забывай об этом. Я воспитала тебя так, чтобы у тебя была цель, Эван.
— Ненавидеть.
— Да, ненавидеть — тех, кто относится к нам несправедливо, словно мы ничего не стоим. — В глазах Мойры появилась какая-то отстраненность. Леди Мойре было под пятьдесят, но она выглядела старше. Нищета и жизненные неудачи лишили блеска ее взгляд, а щеки — румянца.
— Твой отец мог бы жениться на мне и иметь законного сына. Он был жестоким человеком, воспользовавшимся нежным девичьим сердцем. Но он оказался еще большим дураком, отказавшись от такого замечательного парня, как ты.
Эван выругался про себя, но промолчал. Мать была способна вогнать в грех даже святого, особенно если была в настроении развить свою любимую тему — предательство графа Киркленда.
— Ты моя мать. Ты должна восхвалять мои достоинства.
— Не все женщины сделали бы то же самое в моем положении — встали бы на твою сторону. А теперь я жду, чтобы ты стоял на своем и отомстил за зло, причиненное нам обоим.
Эван посмотрел на мать с болью в сердце. Да, она была на его стороне. Граф отказался от младенца, когда тот еще не родился, а семья Гилроев выгнала Мойру из дома — беременную и незамужнюю. Она не оставила своего незаконнорожденного сына у ворот замка или на ступенях храма, не бросила в лесу на растерзание диким зверям. Она вырастила Эвана, чтобы он отомстил за нее, но он опасался, что цена будет слишком высокой.
— Моя смерть — это действительно то, чего ты хочешь? — спросил он.
Леди Мойра побледнела.
— Нет, — дрожащим голосом ответила она. — Я хочу, чтобы пролилась кровь Маклендона.
— Если я встречусь с графом в открытой схватке, скорее всего будет пролита моя кровь. У него больше людей, они лучше обучены, у них лучше оружие, быстрее лошади. В справедливом бою он разрубит меня на части.
Леди Мойра наморщила лоб. Ему это показалось, или ее горячность немного поубавилась?
— Тогда не надо никакой справедливости. Прекрати нападать на деревни и направь свои действия непосредственно на Маклендона. Преследуй его, застань врасплох. А еще лучше — дождись, когда он будет один. Перережь ему горло и спрячь тело. Озеро большое и глубокое. Можно сбросить труп в темную воду, он потонет и никто его никогда не найдет.
Эван еле сдержался, чтобы его не передернуло. Прошло столько лет, а ненависть матери все еще пугала его.
— Даже если тебя это обрадует, я никогда не убью своего брата таким подлым способом.
Явно недовольная, леди Мойра скрестила руки на груди и нахмурилась. Эван выждал несколько минут, чтобы она успокоилась, и сказал:
— Улыбнись, мама! У меня не получится так легко убить графа, но я клянусь сделать все, чтобы его жизнь стала адом.
Шум за дверью пробудил Гэвина от глубокого сна. Он выскочил из постели и дотянулся до своего кинжала.
— Нет! Не трогай его! — вскрикнула Фиона, хватая Гэвина за руку. — Он безобидный.
«Он» оказался большим, лохматым и грязным псом с огромной головой и свалявшейся шерстью. При звуках голоса Фионы он поднял голову и вошел в комнату. Гэвин отступил, но не бросил оружие. Он не узнал этого пса, и он ему не понравился. Особенно потому, что пес шел прямо на него.
Неожиданно пес остановился, принюхался, а потом сунул голову в ванну и принялся энергично пить воду.
— Боже! Он не заболеет от мыльной воды? — спросил Гэвин.
— Может, — согласилась Фиона озабоченно. — Скверный мальчишка! Нельзя!
Фиона вскочила и надела ночную рубашку. Гэвин с любопытством наблюдал, как она подошла к псу и за шкирку оттащила его от ванны.
— Было бы неплохо макнуть его в воду, — сказала она. — От него жутко воняет.
— А зачем ему быть чистым? Ему разрешено входить в дом только в плохую погоду.
Фиона посмотрела на пса, который с огромным энтузиазмом начал вилять хвостом, глядя на нее с явным обожанием.
— Этот лохматый пес был моим самым верным другом, пока тебя не было.
Гэвин не скрывал своего удивления:
— А я-то думал, что ты проводила время со Спенсером.
Фиона стала гладить пса по голове, отчего его хвост задвигался еще быстрее.
— Я видела Спенсера пару раз, но он занят учебой. Похоже, он привык к своему новому окружению.
— И это тебе не нравится?
— Почему ты так говоришь? — спросила она, перестав гладить собаку.
— Ты наморщила лоб, а уголки твоих губ опустились, — ответил Гэвин, довольный тем, что так легко может угадывать ее чувства. — Совершенно очевидно, что тебе это не нравится.
Она пожала плечами:
— Полагаю, ни одной матери не понравится, что она перестала быть важной частью жизни своего ребенка.
— Парень должен научиться думать самостоятельно, особенно если он надеется в будущем повести за собой людей. Девочка — это совершенно другое дело. Ей надо учиться выполнять приказы.
Как и рассчитывал Гэвин, глаза Фионы сверкнули гневом. Он наклонился и стал чесать пса за ухом. Пес вздохнул и прислонился к ноге Гэвина. Вот вам и лояльность! Оказывается, этого зверя легко можно подкупить добротой, а лучше — большой костью из супа.
— Насчет женщин ты ошибся, — возразила Фиона. — Умение думать самостоятельно может однажды спасти женщине жизнь.
Гэвин не успел ответить. Он напрягся, а пес ощетинился. Тяжелый топот бегущих ног отчетливо слышался в коридоре. Пес встал в стойку и зарычал.
— Встань за моей спиной, Фиона, — скомандовал Гэвин, почувствовав опасность.
Она молча повиновалась.
Перекинув кинжал в левую руку, Гэвин правой потянулся за мечом. Стоя голый перед дверью, он был готов пустить его в ход.
Дверь распахнулась.
— У нас новость! Замечательная новость! Король Эдуард мертв!
