Книга: Нежные сети страсти
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33

Глава 32

Оконный переплет холодил Гарету лоб. Через стекло он смотрел на жену, стараясь не упускать ее из вида. Воспользовавшись короткой передышкой между дождями, она пригласила нескольких старожилов арендаторов, чтобы те рассказали и показали, как выглядел сад в свои лучшие времена.
Престарелые консультанты медленно передвигались по саду, останавливаясь то тут, то там, жестикулируя, словно лепили скульптуры из воздуха. Боу внимательно слушала, делала записи, иногда – наброски. Какие бы чувства она к нему сейчас ни испытывала – Гарет ничего не мог сказать на этот счет с определенностью, – сбегать от него к родителям явно не входило в ее планы.
Наверное, он должен был бы испытывать по этому поводу облегчение, но отчего-то этого не происходило. Боу обустраивала Мортон-Холл, превращая его в свой дом. Ее дом. И не факт, что в той жизни, что она для себя готовила, найдется место Гарету. У него крепло ощущение, что лицо его постоянно прижато к стеклу. И эта стеклянная стена между его и ее миром становилась все плотнее, все ощутимее.
Боу жила в своей маленькой вотчине в том крыле дома, где располагалась детская. Там она принимала пищу. Там проводила все дни. Она, кажется, никуда и не ходила без прилипшего к ее юбке как банный лист Джейми.
С таким явлением Гарет никогда в жизни не встречался. Большинство матерей вполне довольствовались тем, что в лучшем случае целовали своих детей перед сном, оставляя все заботы нянькам и гувернанткам. И его мать не была исключением. Им с братом редко удавалось видеть ее чаще трех раз в неделю. И то на несколько минут. Поцелуй, наставление, иногда ломтик кекса с изюмом. Таким было его общение с матерью.
Он не видел причин для того, чтобы Боу столько сил, энергии и времени отдавала ребенку, который даже не был ее кровным родственником. Вернее, одну причину видел – предлог избегать Гарета. И всякий раз, когда пути их пересекались, в ее взгляде было столько осуждения, что у него пропадало желание составить им с Джейми компанию.
Они почти не разговаривали друг с другом. А с тех пор как она попросила его найти для мальчика пони, вообще не сказала ему ни слова. Уже в момент разговора он почувствовал, что она изменила к нему отношение. Она отгородилась. Словно в тот момент осознала, что их представления о совместной жизни не совпадают, и решила – будет жить так, как считает нужным, и не принимать его в расчет.
Боу продолжала спать в своей спальне, и он просто не хотел знать – не хватало духу, – запирает ли она от него дверь. Лучше было не знать. Лучше жить в неведении, тешась мыслью, что он может в любой момент прийти к ней, даже если это было не так.
Боу и ее гости завернули за угол дома, и Гарет неохотно отошел от окна и вернулся за стол проверять бухгалтерию. Математику в Харроу преподавали лучше, чем где бы то ни было, и с этим предметом у него никогда не было проблем, но какая же это мука – вести кропотливый учет доходов, текущих тоненькими струйками из самых разнообразных, порой неожиданных, источников, и расходов на каждую мелочь. Не удивительно, что на службе у отца состояли приказчики, управляющие и, разумеется, секретарь. Даже с одним поместьем работы было невпроворот, а отцу, владевшему не одним, а пятью или шестью поместьями, из которых почти все были куда больше этого, без армии помощников точно не справиться.
Гарет бился над расчетами, но концы с концами не сходились, что-то было не так со свечами, их не могли расходовать в таком бешеном темпе, когда дверь распахнулась и в комнату медленно вошла Боу. Она не смотрела, куда идет, потому что шла, уткнувшись взглядом в альбом, и губы ее шевелились. К счастью, Джейми при ней не оказалось. Боу плюхнулась в кресло возле камина и в сердцах выругалась, используя выражения, которые настоящая леди и знать не должна.
Гарет тихо засмеялся, и она стремительно обернулась, сконфуженно заморгала и огляделась в недоумении, словно лунатик, которого бесцеремонно разбудили.
– Заблудилась? – спросил он. Он смотрел на нее и не мог наглядеться. Волосы ее растрепались от ветра, черные локоны обрамляли лицо, зеленые глаза ее словно светились.
– Повернула не туда, это точно, – сказала она, убирая альбом под мышку. – Была уверена, что иду в то крыло, где кухня.
– Ты вышла не через ту дверь в гостиной. Я уже много раз так же блуждал. Этот дом – настоящий фавнов лабиринт.
Боу кивнула, крепко прижимая к себе альбом, словно не желала, чтобы он его видел.
– Я хотела расспросить миссис Пиблс насчет огорода. Узнать, что нужно там посадить.
– Покажи мне, над чем ты работаешь. – Сможет ли он задержать ее рядом, отвлекая разговором? Хотя бы на четверть часа? Сможет ли заставить ее вспомнить, что он не чудовище, не злодей?
Боу была в замешательстве. Она задумчиво втянула щеки, словно обдумывала, что сказать в ответ. Гарет вопросительно приподнял брови. Он не терял надежды. Плечи ее расслабленно опустились, и уголки губ чуть задрались вверх, словно она хочет улыбнуться, но боится.
– Понятия не имею, во что это встанет, – проговорила Боу и, поднявшись с кресла, подошла к столу. Она положила альбом прямо на гроссбух.
Гарет увидел на одной странице схематичное изображение сада с множеством клумб, каждая из которых была помечена соответствующей буквой, а на другой странице – примечания к каждой букве.
Боу провела пальцем по рисунку, слегка смазав карандашные линии. Скромное обручальное кольцо на ее пальце сверкнуло на солнце. То, что испытал тогда Гарет, можно было назвать гордостью собственника. Она была его женой, принадлежала ему. Он натворил бед, это так, но факт оставался фактом – Боу принадлежала ему.
Гарет положил ладонь на ее бедро и склонился над чертежом.
– Ты действительно хочешь, чтобы сад был таким геометрически правильным?
Она чуть ближе подвинулась к нему, вместе с ним склонившись над рисунком. Нежный аромат туберозы сводил его с ума. Этот запах проник в его кровь, хлынул к лону. Эрекция была болезненной.
– У нас и так достаточно путаницы в жизни, – сказала она. – Глупо создавать еще и искусственный беспорядок. И такой сад не подошел бы к дому.
– Так и есть, – кивнув, сказал Гарет. Под тонкой тканью платья прощупывались упругие вставки корсета из китового уса. Гарет раздвинул пальцы. Боу затаила дыхание. Он понял, что он на верном пути.
Боу попыталась увернуться, но муж и не думал выпускать ее из рук. Он развернул Боу лицом, и она оказалась зажатой между ним и письменным столом.
– Ты меня избегаешь, – сказал он, наседая.
Боу прижалась ягодицами к кромке стола. Она ничего не ответила, лишь смотрела на него во все глаза. Взгляд ее скользнул вниз, и то, что она увидела, не оставляло никаких сомнений – он хотел ее.
– Я давала тебе время подумать, – сказала она. Голос ее звенел от сдерживаемого возбуждения.
Гарет криво усмехнулся, скользнув ладонями ей под юбки. На этот раз попыток вырваться не последовало. Гарет переступил, вынудив ее развести ноги шире, между тем ладони его скользили вверх по нежной коже с внутренней стороны бедер.
– О, я надумался всласть, – сказал он.
Дыхание Боу сделалось сбивчивым. Она вцепилась ему в плечи, словно боялась упасть. Ладони его продолжали медленное скольжение вверх, к уже влажным лепесткам. Пальцы ее непроизвольно сжались.
– Ясно, – задыхаясь, пролепетала она.
Гарет улыбнулся. Теперь он узнавал свою маленькую распутницу. Ей всего лишь нужно было напомнить, чего ей так не хватает.
Гарет расстегнул брюки и подсадил ее на край стола. Он вошел в нее одним резким толчком. Боу вскрикнула, обхватила его ногами и запрокинула голову, опрокинув при этом чернильницу. Гусиные перья запутались у нее в волосах.
– Не делай резких движений, – чувственным шепотом предупредил ее Гарет, – ты рискуешь попасть впросак.
Боу его не слышала, она слышала лишь настойчивый зов природы. Гарет решил последовать ее примеру, и вскоре случилось то, что должно было случиться, – он кончил. Боу не хватило совсем чуть-чуть.
Гарет замер внутри ее, сконцентрировавшись на ощущениях. Боу заерзала и недовольно вскрикнула, требуя продолжения. И тогда Гарету пришла в голову неожиданная мысль. Он вспомнил, что советовала ему одна весьма искушенная оперная дива: «Хочешь удержать любовницу, оставляй ее немного голодной, чтобы ей все время хотелось большего».
Гарет приподнялся на локтях и, предусмотрительно отодвинув чернильницу подальше, благо она была с завинченной крышкой, принялся вынимать перья из шевелюры Боу.
– Гарет! – возмущенно воскликнула Боу.
– Ты хочешь сказать, что теперь твоя очередь? – Глядя на ее разобиженное лицо, Гарет не мог удержаться от смешка. – Это хорошо.
Он распрямился и застегнул брюки. Боу, не меняя позы, смотрела на него так, словно глазам своим не верила. Он провел пальцем по сгибу ее оголенного колена, игриво оттянул подвязку.
– У тебя есть выбор, Боу, – сказал он, опустив ее юбки, и поставил на ноги. – Ты можешь подняться наверх, сунуть руку между ног и думать обо мне. Или ты можешь прийти ко мне сегодня ночью и позволить мне закончить то, что я начал сейчас.

 

Боу схватила со стола свой альбом и, хмуро взглянув на Гарета, вышла из его кабинета. Руки ее тряслись от гнева, но колени подгибались по совершенно другой причине.
Между ног у нее было мокро и липко. Живот сводило от неудовлетворенного желания. Она готова была его придушить! Как он посмел! Убить его мало за такой «фокус».
Боу вошла к себе в спальню, где трудилась горничная – подшивала к платью Боу оторвавшуюся оборку. Увидев хозяйку, Люси подняла глаза и так и замерла с иголкой на отлете.
– Люси, – стараясь говорить как можно спокойнее, – сказала Боу, – пожалуйста, принеси мне таз горячей воды.
Горничная вколола иголку в ткань и отложила рукоделие.
– Да, миледи. Прикажете еще чаю принести сюда?
– Да, только чай принеси мне в детскую. Я пойду туда, как только смою грязь с рук.
Люси кивнула, присев в жалком подобии реверанса – такой могут позволить себе только те слуги, которые многолетней исправной службой завоевали право на поблажки, – и вышла за дверь. Боу устало опустилась в то самое кресло, где только что сидела горничная. Она все еще чувствовала на своем теле руки Гарета, еще свежо было воспоминание об ощущении, когда он пребывал в ней. Боу судорожно перевела дыхание.
Будь он неладен. Чем ни пытайся отвлечься, весь день она будет только о нем и думать. Думать о том, как сильно она его хочет, как тоскует по его ласкам.
Черт его дери. Черт, черт.
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33