Книга: Нежный враг
Назад: Глава 18
Дальше: Глава 20

Глава 19

В семьдесят седьмой раз переложив подушку на низком диване, Джеффри как раз поправлял бахрому, когда раздался один удар часов. Вечерние развлечения наконец закончились, гости разошлись по комнатам, и он возблагодарил Небеса за то, что в деревне не принято веселиться до утра, поскольку ни о чем не мог думать, кроме предстоящей встречи с Лилиан.
Он произнес «библиотека», когда она заявила, что не желает ждать до утра, потому что это было первое, что пришло в голову. Но это место действительно было идеальным для тайных встреч: здесь или в кабинете он часто проводил ночи – раны не давали уснуть, – и слуги давно усвоили, что беспокоить его там ни в коем случае нельзя.
– Готовишь декорации для своего соблазнения? – раздался голос из темноты. – Полагаю, я смогла бы должным образом использовать этот диван.
Когда Лилиан, закрыв за собой двери, вышла на свет, Джеффри отметил, что на ней то же самое темное дневное платье, что и при первой их встрече. Вероятно, в такой одежде проще оставаться незамеченной в темных коридорах. Надо показать ей тайный ход, подумал Джеффри. Тогда ей не придется рисковать, когда она в следующий раз пойдет к нему.
А следующий раз будет: в этом он не сомневался. И пусть последние дни оказались для него сущей пыткой, все шло по его плану: Лилиан постепенно привыкала, увлекалась им – так же как и он ею. Он сумеет убедить ее, что брак с ним – лучший и единственно возможный исход. Это лишь вопрос времени.
– Вряд ли нужны декорации – ведь ты давно уже приступила к соблазнению.
– Разве? – склонила головку Лилиан. Эту ее привычку Джеффри находил совершенно очаровательной.
– Да. – «В тот самый момент, когда я тебя впервые увидел». – Весь день я больше ни о чем не мог думать – только о твоих руках на моем теле – и чувствовал себя как натянутая тетива лука.
– Правда? Наверное, это было ужасно… – проговорила плутовка сокрушенно, но на лице ее при этом играла очень довольная улыбка.
Джеффри попытался было нахмуриться, но тщетно.
– Да. И, должен отметить, это чертовски неудобно: дезориентирует, знаешь ли. Нелегко степенно приветствовать влиятельных старых политиков в сопровождении чопорных матрон, когда в ушах звучат твои чувственные стоны. – Проклятье! Весь день он мучился от напряжения в паху.
Лилиан вспыхнула, но смело подошла вплотную, приподнялась на цыпочки и коснулась губами его рта.
– Что ж, тогда надо принять срочные меры. Я права?
Джеффри глухо застонал. Ну как, скажите на милость, сдержаться, когда ее язычок, можно сказать, с места в карьер раздвигает его губы и вторгается в рот, а пальчики тянутся к пуговицам на рубашке? Для удобства он не стал завязывать галстук и расстегнул самые верхние пуговицы, так что Лилиан довольно быстро справилась со своей задачей и добралась наконец до разгоряченной кожи. Ладошки скользнули по груди, пальчики отыскали плоские соски и, слегка потеребив, неожиданно сжали.
Джеффри ахнул.
– Тебе нравится, – констатировала она удовлетворенно, не сводя с него глаз.
Джеффри лишь кивнул, издав некий звук, похожий на мычание.
В ответ Лилиан жадно припала к его губам и приступила к исследованиям. Для начала коснулась кончиком своего языка его, потом провела по внутренним поверхностям щек и зубам, после чего всосала его язык. Джеффри поневоле пришел на ум другой способ, которым она могла бы доставить ему удовольствие, – пока она этого не знала, но могла узнать, если он захочет. Одна только мысль о ее губах, сомкнувшихся вокруг… подтолкнула его к опасной грани. Еще чуть-чуть, и он потеряет над собой контроль, поэтому, прервав поцелуй, он слегка отстранился и прохрипел:
– Подожди немного, не торопись…
– А иначе что?
– Иначе я… изолью свое семя и все кончится.
Лилиан задумчиво кивнула:
– Понимаю… наверное.
Пока, конечно, она ничего не понимала, но поймет еще до конца ночи. Джеффри почувствовал укол вины из-за того, что намеревался ей позволить, но решительно отбросил неудобную и совершенно несвоевременную мысль. В конце концов, она станет его женой. Это лишь вопрос времени. Он отошел.
Сняв рубашку, он сел на диван, но Лилиан придвинула к дивану стул и приказала:
– Ложись.
Джеффри подчинился, хотя прикосновение к разгоряченной коже жесткой парчовой обивки и было неприятно.
– Могу я предположить – поскольку тебе понравилось, когда я трогала твои соски, – что мужчины и женщины не так уж сильно отличаются друг от друга? И что тебе может быть приятно, если я сделаю то же, что ты делал для меня сегодня утром?
Господи помилуй! Он этого не вынесет. И тем не менее Джеффри кивнул.
Лилиан, усевшись на стул, наклонилась и коснулась губами его губ. Тонкая рука тем временем скользнула по груди к соску, за ней последовала другая, а губы скользнули к шее, ниже…
Джеффри задыхался, не шевелиться ему стоило титанических усилий, но когда она – как и он утром – сильно втянула в рот его сосок, у него потемнело в глазах. Его еще никогда так не целовали, и он даже не предполагал, насколько это может быть приятно.
– Лилиан, прошу тебя… – простонал он глухо, но ее рука уже двинулась вниз, к животу.
Джеффри забыл, о чем хотел попросить, дыхание его стало коротким и частым, ему явно не хватало воздуха.
Мгновение поколебавшись, Лилиан подняла голову, и глаза Джеффри раскрылись, но он не сразу смог сфокусировать взгляд на ее лице, склонившемся над ним.
– Помоги мне…
Он поднял бедра, стянул брюки и сразу почувствовал некоторое облегчение, когда его возбужденное естество вырвалось на свободу.
– Ух ты! – воскликнула Лилиан, в изумлении распахнув глаза. А Джеффри подумал, как повезло ему в жизни. Судьба подарила ему встречу с удивительной женщиной – решительной, умной, любопытной, – которая скоро окажется в его постели, а потом станет женой. – Можно я его потрогаю?
– Думаю, я умру, если ты этого не сделаешь.
Губы проказницы изогнулись в улыбке, и она немедленно приступила к дальнейшим исследованиям. Сначала коснулась его легко, неуверенно, но и этого хватило, чтобы Джеффри пробрало до самых костей. Она внимательно посмотрела ему в лицо, пытаясь определить, нравится то, что она делает, или нет. Джеффри показалось, что он кивнул, – впрочем, уверенности в этом не было…
Потом Лилиан обхватила ладошкой жезл его страсти и легонько сжала. Выждав несколько секунд, сжала сильнее и растерянно пробормотала, словно описывая эксперимент:
– Тут явное противоречие: он такой мягкий, нежный и одновременно твердый… бархат, натянутый на стальной стержень. Я и раньше видела обнаженных мужчин, когда лечила, но даже не предполагала… – Покосившись на Джеффри, девушка неуверенно произнесла: – Боюсь, я не знаю, что делать. Покажи.
Джеффри обхватил ее руку своей и продемонстрировал все возможные варианты движений. Лилиан начала пробовать каждое с таким энтузиазмом, что он понял: долго ему не продержаться. Жжение в основании позвоночника усилилось так резко и быстро, что он дернулся, отпрянул, схватил со спинки дивана рубашку и успел прикрыться за мгновение до того, как со стоном излить свое семя.
– Я сделала тебе больно? – в тревоге воскликнула Лилиан.
– Больно? – усмехнулся Джеффри, едва обретая способность говорить. – Да ты меня едва не убила… наслаждением.
Она улыбнулась, довольная, но тут же поинтересовалась:
– Значит, ты испытал то же, что и я сегодня утром?
Он лишь кивнул – да и что тут скажешь.
– Ты был прав, – вдруг заявила Лилиан. – Все закончилось слишком быстро. Давай попробуем еще раз.
Она потянулась к нему, и Джеффри сел, засмеявшись:
– Боже мой, женщина! Не гони коней. Мужское тело функционирует несколько иначе, нежели женское. Мужчинам не так повезло, поскольку необходимо некоторое время, перед тем как попробовать еще раз.
Лилиан нахмурила брови.
– Ты хочешь сказать, что женщины могут испытывать такое блаженство несколько раз в день? И им не нужно время для восстановления?
Джеффри заулыбался. Брак с этой женщиной будет чрезвычайно забавным. Он чувствовал, что вся его жизнь станет одним бесконечным открытием – в спальне и за ее пределами.
– Женщины в этом плане гораздо счастливее мужчин: не только несколько раз в день, но и не раз за пять минут.
– Я тебе не верю, – заявила Лилиан.
Наслаждаясь ее изумлением, Джеффри решил доказать это на деле и привлек к себе.
– Сейчас увидишь.
Едва почувствовав прикосновение его губ, Лилиан поняла, что сгорает от желания. Оно уже достигло такой силы, что стало… взрывоопасным. Оно копилось в ней все время, пока старалась доставить Джеффри удовольствие, а после того как он утратил над собой контроль, к желанию добавилось удовлетворение от хорошо выполненной работы. Все это тлело где-то в глубинах ее существа, но когда Джеффри стал ее целовать, вспыхнуло жарким пламенем.
«Не раз за пять минут?» Если Джеффри сказал правду, то ей, пожалуй, не выжить: слишком уж сильны ощущения.
Он быстро избавил ее от платья. Лилиан даже в точности не могла сказать, когда это произошло: только ощутив прохладу на болезненно чувствительных сосках, она поняла, что платья нет. Лилиан ожидала, что Джеффри приникнет губами к груди, но он не торопился: сначала коснулся шеи, затем перешел к ушку, тоже оказавшемуся в высшей степени чувствительным, легко прикусил мочку.
Лилиан вся дрожала от возбуждения, и Джеффри, согревая ее своим дыханием, прошептал:
– На этот раз, дорогая, у нас вся ночь впереди. Мы сделаем так, что наслаждение будет накапливаться долго, пока не завладеет тобой настолько, что одной разрядки окажется недостаточно, чтобы вернуть тебя на землю.
Господи, помоги ей! Джеффри покрывал ее шею и плечи поцелуями, касался языком, покусывал. Казалось, он решил попробовать на вкус все ее тело. Наконец его руки накрыли груди и стали нежно сжимать. Если он собирался довести ее до разрядки медленно, то явно выбрал неверную тактику.
– Прошу тебя, Джеффри! – взмолилась Лилиан, выгнувшись и пытаясь опустить его руку к тому самому месту, которое больше всего жаждало его прикосновений.
– Всему свое время, – заявил он непреклонно и, высвободив руку, приник губами к ее груди.
Лилиан, ощущая его ладони, казалось, везде, лишь удивилась, как самое обычное прикосновение может достичь потаенных глубин его естества. Ей было уже все равно, какого места касаются его руки, – любое прикосновение усиливало желание.
Наконец Джеффри добрался до того самого места между бедрами, где сосредоточились все мыслимые ощущения. Она не смогла сдержаться и подалась ему навстречу. Возможно, он посчитает ее распутницей, но ей было уже все равно. Она всего лишь раз испытала такие ощущения, но уже знала, что высшая точка приближается, и, не успев подготовиться к этому, устремилась в полет.
Лилиан закричала, а услышав свой крик, удивилась. Сильные спазмы сотрясали тело. Джеффри что-то шептал ей в ухо, но она ничего не слышала и не понимала. Она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме потрясающих ощущений, накрывавших ее волнами.
Когда наконец она обрела способность соображать и чувствовать что-то иное, оказалось, что она без сил лежит на диване, а рука Джеффри накрывает ее пушистый холмик. Кровь прихлынула к лицу, ее смутила утрата контроля над собой.
– Теперь я точно знаю, что ты солгал: ни при каких обстоятельствах мое тело не сможет сразу пережить подобное.
В ответ на ее заявление на лице Джеффри появилась хитрая улыбка.
– Желаете пари, мисс Клэрмонт? В прошлый раз, хоть тогда и не знал этого, я был в заведомо проигрышном положении. Зато сейчас нет.
Лилиан затихла. Возможно, он знает намного больше о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной: пусть так, она спорить не станет, – но он не может чувствовать, насколько она изнурена. И все же дух экспериментатора в ней не угас. Что, если он прав? У нее же никогда не будет другого шанса это проверить.
– На что спорим, сэр?
Неожиданно Джеффри взглянул на нее очень серьезно, словно хотел сказать что-то трудное и важное, но тут же отвел глаза и усмехнулся.
– Победитель выбирает время и место нашей следующей встречи.
Лилиан почувствовала нечто очень похожее на разочарование. Почему он решил не говорить то, о чем подумал? Впрочем, это его дело.
– Идет.
Джеффри снова ее поцеловал, но его губы оставались на ее губах недолго: через мгновение ее тело судорогой ответило на их прикосновение к самому интимному местечку. И сразу две мысли пришло в голову: во-первых, она не подозревала, что такое возможно, и, во-вторых, может ли она доставить ему удовольствие таким же способом.
– Что… что ты делаешь?
– Выигрываю пари, – ответствовал он и резко всосал ее чувствительный бугорок – «клитор», как написано в анатомическом справочнике, который она успела просмотреть незадолго до прихода в библиотеку.
Все здравые мысли очень скоро покинули Лилиан.
Затем, как и раньше, Джеффри скользнул внутрь ее пальцем и стал медленно им двигать: вперед – назад, вперед – назад… В какой-то момент он коснулся самой чувствительной точки, и Лилиан едва не свалилась с дивана.
Она не могла произнести ни слова: скорее всего их вообще не существовало, по крайней мере способных описать то, что с ней происходило. Впервые в жизни ум Лилиан молчал, и она отдалась целиком во власть чувств.
Она взорвалась, и вовсе не была уверена, что когда-нибудь обретет прежнюю форму. Казалось, что все ее тело, ум, сердце и даже душа разлетелись на осколки, а сил, чтобы подобрать их, у нее не было, не говоря уже о том, чтобы сложить воедино.
Когда она наконец сумела открыть глаза, Джеффри ухмыльнулся.
– Полагаю, я выиграл. Пять минут еще не прошло.
– Согласна, – вздохнула Лилиан и снова закрыла глаза.
Джеффри долго смотрел, как ритмично поднимаются и опускаются ее груди, как на лице появляется расслабленное сонное выражение, и ощутил гордость. Странно, но доставлять удовольствие ей оказалось приятнее, чем получать самому.
Решив дать ей отдохнуть, он натянул брюки и принялся собирать ее одежду, когда услышал:
– Герой, святой и дамский угодник?
Джеффри обернулся и в очередной раз поразился, что Лилиан совершенно не смущает ее нагота. Вероятно, все дело в том, что она занимается естественными науками. О себе он мог сказать, что его надежно излечили от стыдливости двенадцать лет войны.
Лилиан подвинулась и похлопала ладошкой по дивану, приглашая его сесть рядом. Джеффри сел и сразу почувствовал восхитительный запах – яблок и лимонов. Девушка подвинулась ближе и, положив голову ему на плечо, сообщила:
– Мне необходимо быть возле тебя.
В ее голосе звучало удивление: создавалось впечатление, что она и сама недоумевает, почему так. Джеффри же понимал: таким вопросом могла задаться лишь умная и независимая женщина, какой и была Лилиан.
– Многие женщины испытывают такое желание после занятий любовью, – сообщил он, зная, что Лилиан жаждет знаний, – если получили удовлетворение.
– Мужчины чувствуют то же самое?
– А мужчины хотят немедленно уснуть.
Она шлепнула его по руке.
– Я говорю совершенно серьезно.
Лилиан отстранилась и недоверчиво проговорила:
– Что-то ты не кажешься слишком усталым.
Джеффри улыбнулся. Ему так нравилось сидеть с ней рядом, вдыхать ее запах и смотреть на удовлетворенное лицо, что он готов был вообще не закрывать глаза.
– Я исключение: разве можно уснуть, зная, что в это время не буду обнимать тебя?
Лилиан отвела глаза и растерянно заморгала. Джеффри постоянно задавал себе вопрос, понимает ли она свои чувства к нему. Да, она безмерно любопытное создание, но ни одна девственница не может так всецело отдаваться страсти, не имея теплых чувств к партнеру.
– Но так бывает не всегда?
– Не всегда.
– Даже между мужьями и женами?
Джеффри почему-то разозлился, что удивило его самого.
– Я бы сказал, что между мужьями и женами такое бывает крайне редко.
Лилиан кивнула и после паузы сказала:
– У моих родителей был брак по любви. Я, конечно, этого не помню – мама умерла очень рано, – но мне рассказывали. – Она чуть отодвинулась и отвернулась. – Зато я видела, что происходит с мужчиной, который теряет любимую женщину. – Она встала, взяла платье и начала одеваться, и Джеффри остро почувствовал, как ему не хватает ее близости.
Он не мог не задуматься над ее словами. Быть может, страх потерять того, кого любишь, явился материалом для стены, которой она окружила свое сердце? Она лишилась обоих родителей, будучи совсем молодой. Это, безусловно, повлияло на формирование ее личности.
Одевшись, она села, но на некотором расстоянии от него.
– Твои родители любили друг друга?
Джеффри нахмурился: что происходит в этой красивой головке? Девушка смотрела на него так, что он боялся ответить, опасаясь, как бы она не сделала вывод не в его пользу. Джеффри всегда предпочитал быть честным, поэтому ответил, вздохнув:
– Уместнее было бы сказать «ненавидели». – Он собирался жениться на Лилиан – значит, она рано или поздно узнает грустную историю брака его родителей, так что нет смысла скрывать ее сейчас. – Он был графом, а она – дочерью богатых и уважаемых родителей. Они поженились. У них не было абсолютно ничего общего. Оно появилось только в конце – полнейшее пренебрежение друг к другу.
Джеффри закрыл глаза, вспоминая о непрерывных скандалах родителей, криках, разбитой посуде, хлопанье дверей.
– Полагаю, это расстраивало отца. Вначале он любил ее – до того как понял, что она действительно собой представляет. Моя мать – лживая, вероломная и очень жестокая женщина. Их союз был лишь пародией на брак.
Лилиан накрыла рукой его ладонь. Джеффри открыл глаза и увидел на ее лице не жалость, а сострадание, и теснение в груди исчезло, впустив на свое место тепло. Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
– Каковы бы ни были их чувства вначале, они быстро исчезли. Мне много раз говорили, что я везунчик. Не будь я так похож на отца, он наверняка решил бы, что я не его сын.
Лилиан разинула рот и после паузы проговорила:
– Ты хочешь сказать, что она спала с другим мужчиной, когда была женой твоего отца?
– Насколько мне известно, она ни разу не была в его постели после моего рождения. – Джеффри с силой потер ладонью глаза и лоб. – Она исполнила свой долг – дала ему наследника, а еще одного – про запас, после чего посчитала себя свободной. Мать так сильно его ненавидела, что после смерти уничтожила все, что о нем напоминало. Переделала практически все комнаты в доме, а вещи велела убрать в самую дальнюю кладовую, где они пылятся до сих пор.
Лилиан замерла, и Джеффри, подумав, что нарисовал довольно безрадостную перспективу для будущей графини, взял ее за руки.
– Но не все браки таковы. Некоторые семейные союзы основаны на взаимном уважении, другие – на деловом партнерстве, где муж и жена имеют одинаковые цели и устремления и помогают друг другу, но есть и такие, где… – Джеффри понимал, что хочет ее любви, но не мог обещать ей того же и не был уверен, что это имеет для нее значение, поэтому не произнес слово «любовь». – Да, есть и такие, где царят особые чувства.
Часы пробили два.
Лилиан высвободила руки и встала.
– Уже поздно. А светает в это время года рано.
Ей надо было уйти немедленно, пока чувство вины и ненависти к себе не толкнуло ее на глупость. Что она наделала? И что еще готова?
Лоб Джеффри перерезала глубокая морщина. Внезапная перемена настроения Лилиан сбила его с толку.
– Завтра сможешь поспать подольше: утренняя верховая прогулка отменяется, потому что мы рано отправляемся на охоту. Некоторые политические решения, как оказалось, принимаются верхом.
Лилиан кивнула и направилась к двери, но Джеффри ее остановил:
– Не туда! – Он подошел к книжному шкафу и открыл тайный замок, который она в свое время так долго и безуспешно искала. – Позволь, я провожу тебя другим путем, чтобы никто не увидел.
Лилиан заглянула в темный проем. Совсем недавно она пыталась войти в эту дверь, но теперь мысль, что получила желаемое, вызывала тошноту: не так ей хотелось получить сюда доступ. Стараясь говорить спокойно, она спросила:
– Куда ведет этот проход?
– В семейные спальни. Но этот ход – настоящий лабиринт, по которому можно пройти почти во все комнаты дома.
Джеффри зажег свечу и жестом предложил Лилиан идти вперед, и когда проходили мимо закрытой двери, заметил:
– Это мой кабинет. Чуть дальше располагаются гостиная, музыкальный салон и столовая. Не знаю, зачем мои предки построили этот ход. Вариантов много. Лично мне больше всего нравится думать, что по нему ходили влюбленные на свидания.
С этими словами он подошел к Лилиан сзади, обнял за талию и принялся целовать затылок, шею, плечи, но она оставалась холодна как изваяние. Ведь все слова, которые он говорил о матери, кроме разве что жестокости, относятся и к ней. Это она лживая и вероломная, а он – честный, порядочный, он ей верит…
Джеффри, похоже, почувствовал неладное, но в тусклом свете она не могла разглядеть выражение его лица. Она слышала, как он глубоко вздохнул, словно собирался что-то сказать, но передумал и предложил продолжить путь. Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж.
– Здесь личные гостиные, дальше – спальни членов семьи, а там… – показал он в другую сторону, – коридор, в который выходят гостевые комнаты. Ход не ведет прямо в комнаты, так что, возможно, мое предположение о тайных свиданиях ошибочно. Не исключено, что я принимаю желаемое за действительное.
Джеффри открыл дверь, которая снаружи оказалась книжным шкафом, и они вышли из тайного хода.
Закрыв дверь, он тронул Лилиан за плечо и повернул к себе лицом.
– Что случилось? Я вынудил тебя сделать то, чего тебе вовсе не хотелось?
От его искренней заботы и беспокойства Лилиан едва не разрыдалась, но деревянным голосом ответила:
– Нет, ты не сделал ничего плохого. – «Это я сделала. Прости».
Он осторожно коснулся пальцем ее щеки.
– Ты уверена?
– Конечно.
Джеффри кивнул, вынул что-то из кармана и протянул ей:
– Возьми это. – На его ладони лежал тусклый медный ключ. – Я выиграл пари – следовательно, определяю время и место нашей следующей встречи: послезавтра, на том же месте, в то же время. Воспользуйся тайным ходом, чтобы не повредить своей репутации.
Лилиан протянула руку и заметила, что она дрожит. Джеффри только что предоставил ей возможность завершить поиски: отдал ключ, потому что доверял ей. И она его взяла, потому что лжива и вероломна, готова воспользоваться его доверием, чтобы узнать правду. Ведь правда – самое главное, так ведь? И она поступила глупо, позволив себе думать иначе.
– Лилиан? – удивившись произошедшим в ней изменениям, проговорил Джеффри.
– Спокойной ночи, милорд, – холодно отозвалась она и почти бегом устремилась к двери своей комнаты, ни разу не оглянувшись.
Завтра, когда будут найдены ответы на все вопросы, ей предстоит обо всем рассказать Джеффри, то есть фактически признаться в вероломстве. В глубине души Лилиан не сомневалась, что он возненавидит ее сразу и навсегда, потому что все время она его обманывала.
Назад: Глава 18
Дальше: Глава 20