Глава 32

Горничная как раз заканчивала укладывать волосы Оливии, когда часы на каминной полке в спальне тихонько прозвонили. Фрит пришлось потрудиться, расчесывая спутанные ветром пряди.

Воткнув на место последнюю шпильку, камеристка отступила, чтобы госпожа могла подняться. Взяв с туалетного столика перчатки, Ливи натянула их, разглядывая себя в зеркале. Простое платье в голубую и кремовую полоску как нельзя лучше подходило для приема в загородном доме. Она поправила ажурный отложной воротник, отбросив упавшие на грудь кружева.

– Спасибо, Фрит, – проговорила Ливи, направляясь к двери.

Банкрофт, подобно многим большим загородным усадьбам, представлял собой огромный особняк с множеством флигелей и пристроек. Почти все спальни для гостей располагались в восточном крыле. Выйдя за дверь, Ливи заметила в коридоре нескольких джентльменов.

– Эта красивее, чем предыдущая, – сказал лорд Уильям своему темноволосому спутнику, спускаясь по лестнице. – Девир всегда питал слабость к блондинкам.

Ливи замерла у двери, дожидаясь, пока мужчины скроются из виду. Она понимала, что ее неизбежно станут сравнивать с бывшими пассиями Девира, но подслушанный разговор оставил у нее гадливое чувство. Мгновение спустя отворилась другая дверь, и в коридоре появилась графиня де Корбевиль. Стараясь выбросить из головы неприятное происшествие, Ливи взяла сестру Девира под руку, и они вместе отправились к лестнице.

Они вошли в гостиную как раз вовремя – граф Норидж с графиней приглашали гостей к столу. Ливи невольно вспомнила один из ужинов в Холиншеде после охоты: слишком много мужчин, вина и громких путаных разговоров, когда собеседники перескакивают с одной темы на другую, не слушая друг друга.

Когда слуги убрали со стола и подали портвейн, леди Норидж пригласила Ливи с графиней де Корбевиль присоединиться к ней в гостиной, где дам ожидал херес.

– Не засиживайтесь за портвейном, – уходя, предупредила мужчин леди Норидж. – А если промешкаете, не удивляйтесь, что дамы отправились спать, предоставив вам самим занимать себя.

Угроза подействовала, и четверть часа спустя джентльмены появились в гостиной с бокалами портвейна в руках. Ливи допила херес и вновь наполнила бокал. Встретив взгляд вошедшего в комнату Девира, она почувствовала острое волнение, накалившее воздух между ними. Желудок словно стянуло тугим узлом.

Странную, неуловимую связь с Девиром она ощущала весь день, это чувство не поддавалось объяснению, но невозможно было его отрицать. Казалось, стоит сделать шаг, и Девир последует за ней, не в силах противиться властной силе, связавшей их невидимыми нитями.

Он не подошел к Ливи, лишь улыбнулся, остановившись переброситься парой слов с Ривзом. Оливия поднесла к губам бокал, старательно делая вид, будто не чувствует, что Девир наблюдает за ней.

Леди Норидж уселась возле камина рядом со своим старшим сыном и другом виконта, лордом Уильямом, который пытался любезничать с Ливи после скачек. Наткнувшись на холодность Оливии, он, не моргнув глазом, принялся увиваться за графиней де Корбевиль.

Джентльмены описывали матери виконта скачки во всех подробностях, вплоть до истории о жокее, порвавшем от усердия свои бриджи. Ливи рассеянно слушала разговор, временами кивая и поддакивая, когда к ней обращались. Сестра Девира поставила на столик пустой бокал, и лорд Уильям немедленно перенес на нее все свое внимание. Схватив с буфета графин с хересом, он наполнил ее бокал и свой, сел к ней поближе и завел фривольную беседу, не скрывая намерения взять графиню приступом. С тем же оскорбительным напором он волочился за Ливи на ипподроме. Однако сестра Девира, казалось, не возражала против его ухаживаний. На самом деле она откровенно развлекалась, пикируясь с ловеласом.

Когда скабрезные намеки лорда Уильяма стали слишком откровенными, чтобы их не замечать, Ливи вмешалась в разговор.

– Графиня де Корбевиль упомянула, что перед скачками сегодня проходил кулачный бой. Вы его видели, лорд Уильям? Насколько мне известно, некоторые гости отправились на ипподром пораньше.

Лорд Уильям перевел на Ливи недоуменный взгляд. Сестра Девира понимающе усмехнулась. Она догадалась, что Оливия защищает интересы своего отца, и, должно быть, это ее позабавило.

– Гм, да, миледи, – отозвался лорд Уильям, несколько сбитый с толку внезапной переменой темы. – Ирландский чемпион против Большого Джема. Повторный поединок после поражения Джема состоится в следующем месяце.

Прежде чем лорд Уильям успел вернуть разговор в прежнее русло, друзья потянули его в бильярдную. Графиня де Корбевиль снова включилась в беседу виконта Картерета с матерью – они говорили об участии Спигота в предстоящих скачках.

Легкий шелест сдаваемых карт в другом конце комнаты привлек внимание Ливи. Несколько джентльменов (среди них и Девир) расселись вокруг стола с явным намерением начать игру. «Может, они в самом деле научат меня играть в “двадцать одно”», – подумала Ливи. Ей, конечно, доводилось видеть, как играют в карты, и слышать истории о мужчинах, потерявших состояние за игорным столом. Ливи всегда казалось нелепым ставить тысячи фунтов на карточный расклад. Тем более что проигрывали в карты чаще всего те, кто, будучи стеснен в средствах, не мог себе этого позволить.

Пожалуй, она могла бы просто понаблюдать за игрой.

– Идемте посмотрим сад, – предложил Девир, появившись внезапно возле кресла Оливии. – Полнолуние еще не наступило, но озеро и древний храм прекрасны даже в полумраке.

Ливи поднялась, неуверенно оглянувшись на графиню де Корбевиль. Мнимая дуэнья небрежно отмахнулась.

– Разве ускользнуть со мной из дома в этот час не более предосудительно, чем обучить меня игре в фараон? – спросила Ливи.

Девир торопливо увлек ее к двери, обнимая за талию.

– Идемте скорее, пока никто не попытался к нам присоединиться.

Выйдя через высокие стеклянные двери, открывавшиеся на террасу, они спустились по лестнице в парк, где среди фигурно подстриженных деревьев белели статуи.

– Похоже, вы уже бывали здесь? – заметила Ливи. Девир уверенно вел ее по дорожке, петлявшей между кустами в форме геометрических фигур.

– Много раз, – усмехнулся он. – Я знаком с Ривзом с тех времен, когда мы оба учились в Харроу. После того как с Картеретом случилось несчастье, его родители часто устраивали здесь всевозможные увеселения, чтобы его развлечь. Идемте сюда. Зеркальное озеро, вернее, пруд, прямо за той изгородью. Чуть подальше есть небольшой летний домик, построенный в виде древнего храма. Он выглядит довольно забавно, эдакий миниатюрный Пантеон, увенчанный куполом, но я всегда считал его надежным убежищем.

Они прошли через высокую арку в живой изгороди и спустились по лестнице к длинному узкому пруду, покрытому цветущими водяными лилиями. Часть пруда перед летним домиком оставалась чистой, ее зеркальная поверхность отражала бледно-желтый свет ущербной луны и светлый силуэт маленького храма.

Ливи обвела взглядом украшенный четырьмя колоннами фасад. В слабом лунном свете невозможно было разглядеть рисунок лепного фриза, опоясывавшего домик. Громкий плеск рыбы, мелькнувшей над поверхностью пруда, заставил Оливию испуганно вздрогнуть. Девир расхохотался, когда она в страхе уцепилась за его локоть.

– Ничего смешного, – обиделась Ливи. – Эта рыба могла бы запросто проглотить лебедя, судя по звуку, с которым она плюхнулась в воду.

Девир засмеялся громче, потянув ее за собой к летнему домику. Еще до того как они преступили порог, его губы прильнули к ее губам. Ливи затаила дыхание, растворяясь в наполнившем ее чувстве, отдавая себя во власть губам и языку Девира.

Его пальцы, обтянутые тончайшей перчаткой, обхватили ее подбородок, нежно скользнув по коже.

– Вам нужно дышать, дорогая.

У Ливи вырвался судорожный смешок, замершее на мгновение сердце забилось снова. Она глубоко вдохнула сладкий запах сада и теплый терпкий аромат кожи Девира. Рука Роуленда, пригвоздившая Ливи к стене, так крепко сжимала ее талию, что Оливия чувствовала каждый палец даже сквозь корсет. Может, Девир и питал слабость к блондинкам, но в этот миг он принадлежал ей, только ей одной.

Девир наклонился, обдав Ливи жаром, и поцеловал ее. На этот раз его поцелуй был нежным, почти робким, язык слегка скользнул по ее губам, приглашая к игре. Губы Ливи приоткрылись, отвечая на поцелуй, по телу пробежала обжигающая волна желания.

Рука Девира скользнула по ее горлу к груди, проникла за корсаж. Пальцы сжали бутон соска. У Ливи перехватило дыхание, бедра пронзило сладкой, тянущей болью. Ей захотелось почувствовать губы Девира на своем теле, как тогда в лесу, у озерца, но Ливи не могла произнести ни слова.

Оливия ощущала, как напряжена его плоть. Мысленно она вообразила Девира обнаженным. Боже, как ее обуревало желание прикоснуться к нему. Девир глухо застонал, припав горячими губами к ее горлу. Его стон отозвался дрожью в ее теле. Ливи вдруг с ужасом поняла, что ее пальцы нащупали сквозь бриджи восставшую плоть Девира.

Она поспешно отдернула руку, щеки вспыхнули. Схватив за запястье, Девир прижал ее ладонь к своему паху.

– Не останавливайтесь, – прошептал он, выгибая бедра навстречу ее руке.

Его губы с неизъяснимой нежностью коснулись ее губ. Когда рука Ливи скользнула вниз, у Девира вырвалось хриплое рычание. Ливи обдало волной жара, колени задрожали. Казалось, силы вот-вот оставят ее и она упадет на каменный пол, увлекая за собой Девира.

Его дыхание стало тяжелым, отрывистым. Пылающий жезл сделался твердым как камень в ее ладони. Ливи робко погладила его, и Девир снова застонал. Дрожащими от нетерпения руками Ливи расстегнула пуговицы на бриджах.

Губы его жадно впились в ее рот, а в следующий миг все поплыло у Ливи перед глазами: Девир подхватил ее на руки и уложил на длинный, низкий шезлонг, придвинутый к задней стене маленького храма.

Сдернув зубами перчатку, он отшвырнул ее и рванул вверх пышный ворох юбок Оливии. Его ладони уверенно и властно развели ее бедра. Ливи захлестнул поток наслаждения, когда его пальцы нашли ее лоно, коснулись чувствительного бугорка, проникли в жаркую влажную глубину плоти.

У Ливи перехватило дыхание.

Девир прильнул лицом к ее груди, обхватил губами сосок, выскользнувший за вырез корсажа. Она затрепетала, подхваченная огненной стремниной желания. Кровь жарко пульсировала в груди, в бедрах, в кончиках ног.

Ливи выгнула спину навстречу ласкающим движениям пальцев Девира. О, если бы она могла пренебречь опасностью и слиться с ним воедино.

– Что? – прошептал он, прежде чем нежно куснуть розовый бутон соска.

– Ничего, – солгала Оливия, поняв, что, должно быть, чем-то себя выдала.

– Позвольте вам не поверить. – Девир поднял голову, выпустив сосок, и у Ливи вырвался протестующий возглас. Его пальцы тотчас заставили ее хрипло застонать, изгибаясь всем телом. – На самом деле мы с вами, похоже, думаем об одном и том же. Я отдал бы все на свете, чтобы наша близость была полной, когда вы достигнете пика, дорогая.

– Я не могу, – слабо возразила Ливи, чувствуя, как нерешительно звучит ее голос. – Меня пугает опасность забеременеть.

– Разумеется, нам не следует подвергать вас опасности. – Искушенные, всезнающие пальцы Девира ласкали ее плоть. Бедра Оливии затрепетали. – Но не всякое удовольствие столь рискованно.

Бедра Девира прильнули к ее бедрам, его жезл, зажатый между их разгоряченными телами, скользнул по нежному треугольнику ее золотистых завитков. Каждое медленное, размеренное движение его тела возносило Ливи все ближе к вершине.

Вцепившись в лацканы сюртука Девира, она запрокинула голову. Его губы приникли к ее горлу, и Ливи сдавленно вскрикнула. Выпустив сюртук, она зажала рот ладонью.

– О, здесь так влажно, словно я уже внутри, – прошептал Девир, зарывшись лицом в ее волосы.

Ливи закусила ладонь, жаркая, дурманящая волна блаженства затопила ее. Дыхание Девира участилось, из горла его вырвалось глухое рычание, и в следующий миг Ливи почувствовала, как по коже разливается его горячая влага.

Достав из кармана платок, Роуленд встряхнул его и протянул Оливии. Она непонимающе посмотрела на него затуманенными глазами. Улыбнувшись, он скользнул рукой ей под юбки и вытер влагу – свидетельство их близости.

Щеки ее запылали от смущения. Роуленд помог Оливии встать, она разгладила юбки непослушными руками. Застегнув пуговицы на бриджах, Роуленд спрятал в карман испачканный платок.

Заметив листья, запутавшиеся в локонах Ливи, он протянул руку к ее волосам.

– Вы похожи на лесную нимфу. И хотя эти листья лишь придают вам очарования, они красноречиво свидетельствуют о том, что вы совершили нечто предосудительное.

Оливия молча следила за тем, как он бросает на пол листья, один за другим. Последний листок Роуленд протянул ей. Она рассеянно повертела его в пальцах.

– Думаю, ваша перчатка лежит под шезлонгом, – произнесла она.

Наклонившись, Роуленд подобрал перчатку и натянул ее. Взяв его под руку, Оливия склонила голову ему на плечо, глядя на пруд. Роуленд, не колеблясь, отдал бы весь свой немалый выигрыш, лишь бы узнать, о чем она думает. Казалось, Оливия далеко-далеко, за тысячу миль от него.

– Пожалуй, нам следует вернуться, пока моя сестрица, чего доброго, не начала искать нас, поскольку в ней вдруг пробудилась совесть.