Глава 2
А теперь запомните хорошенько: Арлекин — это правая рука Дьявола. Он странствует по миру на огромном черном как смоль коне в поисках тех, кто умер, не искупив своих грехов. И найдя таковых, Арлекин утаскивает их души в преисподнюю. Его всюду сопровождают крошечные черти — голые, кроваво-красные и омерзительные. Их имена — Отчаяние, Горе и Утрата. Сам же Арлекин черен, точно ночь, а сердце его — вернее то, что от него осталось, — не что иное, как кусок твердого угля…
«Легенда об Арлекине»
На следующее утро Годрик проснулся от звуков женских голосов, доносящихся из соседней комнаты. Он лежал в постели, ошеломленно моргая и думая о том, насколько непривычен для его уха этот шум.
Годрик спал в комнате прежнего хозяина дома, и спальня хозяйки находилась как раз за стеной. Только вот Клара занимала эту комнату лишь в первые два года их совместной жизни. Но потом болезнь, съевшая в конце концов ее тело, начала прогрессировать. Доктора порекомендовали ей полный покой, и она переместилась в детскую, расположенную этажом выше. Именно там она провела долгих девять лет, исполненных страданий, пока не умерла.
Годрик тряхнул головой, сел на кровати, и его босые ноги тотчас же коснулись холодного пола. Подобные сентиментальные размышления не вернут Клару. В противном случае за прошедшие несколько лет она уже тысячу раз воскресла бы из мертвых, освободившись от мучивших ее жутких болей.
Годрик быстро оделся в простой коричневый костюм и седой парик и вышел из комнаты, в то время как женские голоса продолжали приглушенно гомонить по соседству. При мысли о том, что леди Маргарет спит так близко от него, по телу Годрика пробежала дрожь. Нет, ничто человеческое было ему не чуждо, просто он совсем не привык, чтобы в его старом пустынном доме находились посторонние. А именно посторонние женщины.
Годрик спустился этажом ниже. Обычно он завтракал в ближайшей кофейне, ибо в его собственном доме завтрак готовили крайне редко. Кроме того, здесь можно было узнать последние новости. Теперь же Годрик расправил плечи и направился в столовую в дальнем конце дома. Ею в последние несколько лет совсем не пользовались.
Но сегодня утром она не пустовала.
— Сара.
Годрик не сразу узнал сестру в этой спокойной леди, одетой в скромное серое платье. Сколько лет прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз?
Она обернулась при звуке собственного имени, и ее умиротворенное лицо озарила приветственная улыбка. По груди Годрика разлилось тепло, застигнув его врасплох. Они с Сарой никогда не были близки — ведь их разделяло целых двенадцать лет, — и Годрик даже не предполагал, что может по ней скучать.
Очевидно, он все же скучал.
— Годрик!
Сара поднялась с места и обошла вокруг длинного обветшалого стола, за которым сидела совершенно одна. Она крепко обняла брата, совершенно не привыкшего к подобному проявлению чувств. Ведь он так долго жил в полном одиночестве.
Сара отошла назад, прежде чем Годрик успел обнять ее в ответ, и окинула его сбивающим с толку, проникающим в самую душу взглядом карих глаз.
— Как ты?
— Нормально. — Годрик пожал плечами и отвел взгляд. Ему потребовалось целых три года, чтобы привыкнуть к обеспокоенным взглядам и осторожным расспросам представительниц прекрасного пола. Но, к сожалению, воспринимать все эти проявления участия спокойно он так и не научился. — Ты уже поела?
— Если честно, я пока не заметила ничего съестного, — сухо заметила Сара. — Твой слуга Моулдер пообещал мне завтрак, а потом исчез. Примерно с полчаса назад.
— А… — Годрик мог бы изобразить удивление, но правда состояла в том, что он не знал, есть ли в доме хоть что-нибудь из продуктов. — Э… может, в таком случае переедем в гостиницу или…
В это самое мгновение дверь распахнулась и в столовую ворвался Моулдер с тяжелым подносом в руках.
— А вот и я.
Он со стуком поставил поднос на стол и горделиво отошел в сторонку.
Годрик внимательно посмотрел на поднос. В самом его центре стояли чайник и единственная чашка. Радом Годрик увидел полдюжины подгоревших гренков, пять яиц и горшочек с маслом. Оставалось лишь надеяться, что дворецкий догадался эти самые яйца сварить.
Годрик вопросительно посмотрел на слугу.
— Повар… э… приболел?
Моулдер фыркнул:
— Ушел. А вместе с ним головка сыра, серебряная солонка и добрая половина тарелок. Похоже, он не слишком обрадовался, узнав, сколько гостей нагрянуло в дом. А еще он неплохо изучил ваш винный погреб, сэр. Да простит меня ваша светлость за эти слова, — не унимался Моулдер. — Пойду, гляну, есть ли у нас еще чашки.
— Благодарю вас, Моулдер. — Годрик дождался, пока дворецкий выйдет из комнаты, и только потом повернулся к сестре. — Я должен извиниться за столь скудное угощение.
Годрик подвинул Саре стул.
— Не стоит беспокоиться, — произнесла Сара, усаживаясь за стол. — Мы свалились тебе на голову так неожиданно. — Она потянулась за чайником.
— Хм… — пробормотал Годрик, усаживаясь за стол напротив сестры. — Я тоже об этом подумал.
— Я была уверена, что Мэггс тебе написала. — Сара недоуменно вскинула бровь.
Однако Годрик лишь покачал головой и отломил кусочек гренка.
— Интересно, почему Мэггс не сообщила тебе о нашем приезде? — тихо спросила Сара, намазывая маслом подсушенный хлеб. — Ведь мы готовились к этой поездке несколько недель. Думаешь, она испугалась, что ты не позволишь приехать?
Годрик едва не подавился.
— Я бы никогда так не поступил. Что дало тебе повод так думать?
Сара пожала изящными плечами:
— Вы расстались сразу после свадьбы. Ты не писал ни ей, ни мне. Да что уж там… маме, Шарлотте и Джейн ты тоже не написал ни строчки.
Годрик поджал губы. Он был неизменно вежлив со своей мачехой и сводными сестрами, но душевной теплоты между ними никогда не было.
— Это не был брак по любви.
— Я сразу поняла это. — Сара осторожно откусила кусочек гренка. — Знаешь, мама о тебе беспокоится. Я тоже.
Годрик молча налил сестре чаю. Да и что он мог сказать? «О, я в полном порядке. Только вот потерял любовь всей своей жизни. Но боль можно терпеть». Равно как можно делать вид, будто ничего не случилось и что необходимость просыпаться каждое утро, дабы встретиться лицом к лицу все с той же рутиной, вовсе не сводит тебя с ума. Господи, но почему его все спрашивают о самочувствии? Неужели никто не видит, что он сломлен и никогда уже не станет прежним?
— Годрик? — мягко позвала Сара.
Углы губ Годрика дрогнули, когда он подвинул Саре чашку с чаем.
— Как твоя мать и сестры?
Сара поджала губы, как если бы намеревалась спросить что-то еще, но вместо этого сделала небольшой глоток.
— Мама чувствует себя хорошо. Занята подготовкой к дебюту Джейн. Они планируют остановиться у ее закадычной подруги леди Хантфорд, так как сезон открывается лишь осенью.
— А… — Годрик испытал облегчение при мысли о том, что его мачеха не захотела остановиться в Сент-Хаусе. Но почти сразу же облегчение сменилось чувством стыда. Ему стоило подумать о том, что младшая сестра стала достаточно взрослой для первого выхода в свет. Господи! Да ведь он помнил Джейн веснушчатой девчушкой, гоняющей палкой обруч. — А как там Шарлотта?
Сара закатила глаза.
— Пленила всех молодых людей Верхнего Хорнсфилда.
— А там есть подходящие молодые люди?
— Конечно, не так много, как в Нижнем Хорнсфилде. Но, если не принимать во внимание недавно приехавшего в те края викария и сыновей сквайров, там есть на кого посмотреть. Думаю, она даже не подозревает, что всюду, где бы ни появлялась, на нее устремляются полные томления мужские взоры.
Мысль о том, что крошка Шарлотта, которую он видел в последний раз, когда та ссорилась с Джейн из-за торта, превратилась в роковую красавицу, заставила Годрика улыбнуться.
Его мысли прервал скрип открывающейся двери. Годрик поднял глаза и…
Встретился взглядом с женой, замершей на пороге столовой в позе Боадицеи, вознамерившейся напасть на лагерь ничего не подозревающего римского генерала.
Мэггс остановилась на пороге столовой и глубоко вздохнула. Сегодня Годрик выглядел совсем иначе, чем тот мужчина, которого она видела накануне вечером. Может, причиной подобной перемены послужил дневной свет. А может, то обстоятельство, что сегодня он был одет в сшитый на заказ, хотя и немного поношенный светло-коричневый костюм.
Или же все дело в еле заметной улыбке. Она стерла печать горя и забот с его лба, разгладила морщинки вокруг серых глаз и привлекла внимание к его пухлым губам. Взгляд Мэггс на мгновение задержался на этих губах, и она задумалась о том, каковы они на вкус…
— Доброе утро. — Годрик почтительно поднялся.
Мэггс заморгала и поспешно подняла глаза. Прошедшей ночью она приняла решение дождаться утра и только тогда начать соблазнение. Да и кому бы пришло в голову сразу прыгнуть в постель к своему мужу-незнакомцу после двух лет разлуки? Но вот наступило утро и…
Правильно. Пора начинать его соблазнять.
Молчание Мэггс стерло улыбку с лица Годрика, и он прищурился в ожидании ответа. Выглядел он при этом пугающе.
«Ребенок», — напомнила себе Мэггс и расправила плечи.
— Доброе утро!
Ее улыбка, призванная скрыть неловкость, получилась чуточку более широкой, чем следовало.
Сара, обернувшаяся на звук открываемой двери, вопросительно вскинула бровь.
Обойдя вокруг стола, Годрик выдвинул для жены стул рядом с Сарой.
— Надеюсь, вы хорошо спали?
Спальня оказалась сырой, пыльной и пропахла плесенью.
— Да, очень хорошо.
Годрик посмотрел на жену с сомнением.
А она обогнула стол и направилась к свободному стулу рядом с ним.
— Я хотела бы сидеть здесь, если вы не возражаете, — протянула она, придав голосу хрипотцы, и, как ей показалось, соблазнительно опустила ресницы. — Поближе к вам.
Годрик склонил голову набок и как-то странно посмотрел на жену.
— Вы простудились?
Сара едва не подавилась чаем.
Дьявол! Слишком давно Мэггс не флиртовала с мужчинами. Она сердито посмотрела на золовку, с трудом подавив желание показать ей язык.
— Как пожелаете. — Годрик внезапно оказался рядом с ней, и Мэггс едва не подскочила от звука его громкого скрипучего голоса. Святые угодники! Этот мужчина передвигался неслышно, точно кошка.
— Благодарю вас. — Мэггс опустилась на предложенный ей стул, каждой клеточкой ощущая присутствие мужа — такого большого и устрашающего. Но уже спустя мгновение он вернулся на свое место.
Мэггс закусила губу, поглядывая на Годрика краем глаза. Может, стоит незаметно потереться бедром о его ногу? Только вот выражение его лица слишком уж… мрачное. Это все равно что флиртовать с архиепископом Кентерберийским.
Но потом взгляд Мэггс упал на еду, и все мысли о соблазнении разом вылетели из головы.
Она посмотрела на стоящую посреди стола тарелку. На ней лежало несколько изрядно подгоревших гренков и сваренные вкрутую яйца. Мэггс огляделась, но другого угощения не заметила.
— Не хочешь гренок? — осторожно поинтересовалась Сара.
— О, благодарю! — воскликнула Мэггс, многозначительно округляя глаза.
— Похоже, повар «сделал ноги», как сказал бы Оливер, — пожала плечами Сара, подвигая подруге тарелку. — Пока Моулдер ищет чашки, можешь попить чаю из моей.
— Я… — Мэггс не успела ничего ответить, ибо дверь в столовую распахнулась.
— Дорогие мои! — В комнату вплыла бабушка Элвина. — Вы просто не поверите, в какой ужасной спальне мне пришлось провести ночь. — Ее Светлость так надышалась пылью, что жутко храпела до самого утра.
Годрик, поднявшийся, чтобы поприветствовать бабушку Элвину, откашлялся.
— Ее Светлость?
Маленькая и невероятно круглая собачка желтовато-коричневого цвета проковыляла в столовую, безразлично взглянув на хозяйку, плюхнулась на ковер и тотчас же перекатилась на бок. Она тяжело дышала, умильно приоткрыв рот, и ее невероятно толстое брюшко колыхалось от каждого вздоха.
Судя по всему, от природы ей досталась такая же склонность к драматизму, как и ее хозяйке.
— Это и есть Ее Светлость, — поспешила пояснить мужу Мэггс, а потом добавила, хотя в этом и не было необходимости: — Она в деликатном положении.
— Да уж, — пробормотал Годрик. — А с… Ее Светлостью все нормально? Она выглядит какой-то взволнованной.
— Мопсы всегда такие, — громко провозгласила бабушка Элвина. Ее способность слышать, что говорят вокруг, появлялась и исчезала со сбивающей с толку нерегулярностью. — Ей помогла бы миска теплого молока с добавлением чайной ложечки хереса.
Годрик ошеломленно заморгал.
— Э… я прошу прощения, но, боюсь, в доме нет молока. Что же касается хереса…
— Хереса тоже нет, — с угрюмым удовлетворением заявил Моулдер, входя в столовую следом за бабушкой Элвиной. В руках он держал несколько совершенно разных чашек.
— К сожалению, — пробормотал Годрик. — Но если бы вы предупредили меня о приезде…
— Не стоит извиняться, — поспешно перебила его Мэггс.
Годрик обернулся и, прищурившись, посмотрел на жену. Теперь, когда он стоял так близко, она смогла рассмотреть разбегающиеся от его глаз весьма привлекательные морщинки. Хотя что привлекательного может быть в морщинах?
Мэггс тряхнула головой, чтобы отделаться от непрошеных мыслей, и продолжала:
— В конце концов, в вашем доме давно уже не было хозяйки. Полагаю, если мы наймем нового повара и несколько посудомоек…
— Еще экономку и горничных, — вставила Сара.
— А про лакеев я вообще не говорю, — пробормотала бабушка Элвина. — Крепких и выносливых.
— Но ведь мы привезли с собой Оливера и Джонни, а также двух ваших лакеев, — заметила Мэггс.
— Ты же не хочешь сказать, что им придется проделать всю эту тяжелую работу по расчистке дома? — произнесла бабушка Элвина, сдвинув брови. — Ты хотя бы видела верхние этажи?
— Я… — Вообще-то Мэггс еще не успела побывать наверху, но судя по состоянию комнаты, в которой она провела ночь, дела там обстояли не лучше. — Может, наймем полдюжины рабочих…
— Вообще-то мне не хотелось бы, чтобы мой дом наводнила целая армия слуг, — сухо перебил Мэггс муж, — особенно после того, как вы уедете. А это случится совсем скоро, я в этом уверен.
— Что? — рявкнула бабушка Элвина, приложив ладонь к уху наподобие рупора.
Мэггс подняла вверх палец, ибо ее посетила прекрасная мысль. Она обратилась к Моулдеру:
— Но ведь вам наверняка кто-то помогает по дому?
— Были тут несколько служанок да парочка крепких парней. Только они давно уволились, а новых мы не нанимали. — Моулдер устремил взгляд в потолок, как если бы беседовал с пауками, прячущимися в густой паутине. — Еще была девушка по имени Тилли, только вот она забеременела около месяца тому назад. Но не подумайте, будто это моя вина, миледи.
Взгляды присутствующих устремились на Годрика.
Но тот лишь раздраженно вскинул брови.
— И не моя тоже.
Слава Богу! Мэггс вновь переключила внимание на Моулдера, всем существом ощущая гневный взгляд мужа.
Дворецкий пожал плечами:
— Словом, и Тилли от нас ушла. Все разыскивала помощника местного мясника. Наверное, он и есть отец ребенка. А может, и не он. Может, жестянщик. Он частенько захаживал к нам на кухню.
Несколько минут в столовой царила тишина, ибо все принялись раздумывать над тем, кто же на самом деле является отцом будущего ребенка Тилли.
Затем Годрик откашлялся.
— И как долго вы намерены оставаться в Лондоне, Маргарет?
Мэггс лучезарно улыбнулась, несмотря на то что никогда не любила своего полного имени, и в особенности когда оно произносилось таким вот резким, пугающим тоном. Ну и, конечно же, ей совсем не хотелось отвечать на поставленный вопрос.
— Ох, не люблю загадывать. Намного интереснее просто плыть по течению. Вам так не кажется?
— Вообще-то я не…
Господи, какой он, оказывается, упрямец! Мэггс поспешно повернулась к Моулдеру.
— Стало быть, вы управляетесь со всем хозяйством в одиночку?
Косматые брови дворецкого сошлись на переносице, отчего лоб прорезали десятки морщинок. Точно такие же морщинки лучиками разбежались от его похожих на бусины глаз. Ну, самый настоящий мученик.
— Да, миледи. Вы даже не представляете, что это за адский труд — содержать такой дом, как этот. Все здоровье потерял.
В ответ на это Годрик пробормотал что-то себе под нос. Мэггс удалось лишь расслышать, что он обвинял дворецкого в сгущении красок, но она не обратила на эти слова никакого внимания.
— В таком случае, Моулдер, я должна сердечно поблагодарить вас за то, что вы верой и правдой служите моему супругу, несмотря на невероятные трудности.
Моулдер зарделся.
— Ох, да чего там, миледи.
Годрик громко фыркнул, и Мэггс поспешно добавила:
— Но теперь я здесь, и мы приведем дом в порядок.
— И как много времени понадобится на то, чтобы… — начал Г одрик, но Мэггс снова не дала ему договорить.
— О, взгляните-ка, который час! — Она указала на стоящие на каминной полке часы. Непонятно было, ходят они или нет, но это не имело никакого значения. — Нужно ехать, иначе мы опоздаем на собрание благотворительного общества «Леди в помощь Дому призрения несчастных младенцев и сирот».
В глазах Сары вспыхнул интерес.
— В приюте на улице Сент-Джайлз, о котором ты нам говорила?
Мэггс кивнула.
Бабушка Элвина, тщетно пытающаяся накормить Ее Светлость подгоревшими гренками, оторвалась от своего занятия.
— Что вы говорите?
— Я говорю, что леди из благотворительного общества собираются в приюте, — повысила голос Мэггс. — И нам пора к ним присоединиться.
— Хорошо, — произнесла бабушка Элвина и наклонилась, чтобы взять на руки собачку. — Если нам повезет, выпьем чаю и что-нибудь съедим.
— В таком случае решено.
Только теперь Мэггс решилась взглянуть на мужа. Его брови были сурово сдвинуты, и она только теперь поняла, что все это время он не спускал с нее глаз.
Но сейчас он все же отвел взгляд.
— Полагаю, вы вернетесь к ужину.
Его голос звучал безжизненно и почти скучающе. И что-то взбунтовалось в душе Мэггс. Он воспринял как должное ее появление в его доме и даже глазом не моргнул, когда она выразила желание все здесь переделать и нанять новых слуг. А Мэггс хотелось, чтобы он хоть как-то отреагировал. И что еще более важно: она должна обзавестись ребенком.
— Нет-нет, — проворковала она, — я надеюсь, мы увидимся с вами снова через несколько минут.
Годрик медленно развернулся и прищурил глаза.
— Прошу прошения?
Мэггс невинно заморгала.
— Вы ведь едете с нами, разве нет?
— Я был уверен, что на собрании будут присутствовать лишь леди, — произнес Годрик, но Мэггс уловила в его голосе нотки сомнения.
— Мне бы очень хотелось, чтобы вы составили мне компанию. — Мэггс позволила кончику языка легонько пройтись по верхней губе.
И тут свершилось! Взгляд Годрика — пусть всего лишь на долю секунды — задержался на ее губах.
Мэггс пришлось приложить усилия, чтобы сдержать торжествующую улыбку, когда Годрик произнес:
— Как пожелаете.
Годрик сидел в экипаже и задумчиво наблюдал за леди Маргарет. Он никак не мог взять в толк, как вообще здесь оказался. В это время дня он обычно сидел в своей любимой кофейне с кипой газет или закрывался в кабинете с очередным толстым томом. Только это было неправильно. Слишком много времени он проводил в кофейне Бэшема и почти не находил в себе сил читать любимые книги.
Все чаще он просто часами сидел, уставившись на влажные стены собственного кабинета.
И вот сегодня этот ураган по имени Маргарет каким-то образом уговорил его выехать в свет.
Годрик прищурился. Если бы он не считал себя человеком умным и практичным, то непременно заподозрил бы, что его жена владеет магией. Леди Маргарет сидела напротив него и оживленно болтала со своей двоюродной бабкой и Сарой. Она старательно избегала встречаться с ним взглядом, непрерывно обсуждая красоты Лондона и историю создания дамского благотворительного общества.
Щеки ее покрылись легким румянцем возбуждения, а карие глаза оживленно поблескивали. Непослушный локон выбился из прически и теперь соблазнительно покачивался у виска, словно маня какого-нибудь неосмотрительного глупца стать его укротителем.
Годрик поджал губы и посмотрел в окно.
Возможно, у его жены есть любовник.
Не слишком приятная мысль, но зачем еще столь живой молодой женщине искать его общества? Нет, в Лондоне у нее определенно есть воздыхатель. Годрику никогда не приходило в голову, что его отсутствующая жена может искать утешения в объятиях другого мужчины. Впрочем, если бы это оказалось правдой, он бы не удивился. Маргарет не была девственницей. К тому же он сам никогда не пытался сделать их брак настоящим во всех смыслах. То, что он вел уединенный образ жизни и не искал женского общества, вовсе не означало, что Маргарет следует его примеру. Она молода и красива. И весьма энергична. У такой женщины может быть не один, а даже несколько любовников.
Впрочем, нет. Присущий Годрику здравый смысл свел на нет все эти теории. Если его жена и завела любовника, то он скорее всего живет где-то недалеко от его поместья. Ведь леди Маргарет покидала Лорелвуд-Мэнор всего несколько раз за прошедшие два года. Да и то для того, чтобы навестить свою семью. Наверняка существовала какая-то другая веская причина для ее приезда в Лондон.
— Ну, вот мы и приехали! — воскликнула между тем Мэггс.
Годрик выглянул в окно и увидел, что экипаж остановился перед Домом призрения несчастных младенцев и сирот. Это величественное высокое здание, занимавшее большую часть Мейден-лейн, было построено всего два года назад. Его чистые, еще не потерявшие первоначального цвета кирпичи резко контрастировали с остальными гораздо более старыми и обветшалыми строениями улицы Сент-Джайлз.
Годрик дождался, пока лакей опустит ступеньки, после чего спрыгнул на землю, чтобы помочь леди. Бабушка Элвина тяжело поднялась с сиденья. Этой даме уже стукнуло семьдесят, и, несмотря на упрямое нежелание пользоваться тростью, она большей частью очень нетвердо держалась на ногах. В руках она сжимала беременную собачку, и Годрик понял, что должен поступить как джентльмен.
— Позвольте, я подержу Ее Светлость! — крикнул он в ухо бабушке Элвине.
В глазах пожилой леди вспыхнула благодарность.
— Благодарю вас, мистер Сент-Джон.
Годрик осторожно взял в руки теплое, тяжело дышащее тельце, постаравшись не обращать внимания на льющиеся на рукав слюни. После этого он протянул руку бабушке Элвине.
Пожилая леди спустилась на землю, а потом огляделась по сторонам и сдвинула брови.
— Какой ужасный район, — презрительно протянула она, но потом просияла. — Леди Кембридж испытает настоящий шок, когда я напишу ей об этом!
Все еще прижимая к себе мопса, Годрик помог спуститься Саре, а потом взял теплую, подрагивающую и такую живую руку леди Маргарет в свою. Она не подняла на мужа глаз, а непослушный локон и вовсе скрыл от Годрика выражение ее лица. Воздух вокруг Годрика наполнился еле слышным сладковатым ароматом. Спустившись на землю, Мэггс принялась подчеркнуто тщательно поправлять слегка примявшийся подол платья.
Дьявол, она на него не смотрит! Повинуясь какому-то странному инстинкту, Годрик протянул руку, взял своенравный локон и заправил за ухо жены.
Только теперь Мэггс подняла на него глаза. Она стояла настолько близко, что Годрик смог разглядеть золотистые искорки в ее карих глазах. И в этот самый момент он внезапно узнал аромат: цветущее апельсиновое дерево.
Когда Мэггс заговорила, ее голос звучал так, будто она слегка запыхалась:
— Благодарю вас.
Годрик поджал губы.
— Не стоит благодарности.
С этими словами он развернулся, поднялся по ступеням и коротко постучал в дверь.
Дверь отворилась почти сразу. На пороге возник высокомерный дворецкий, которому впору было служить в королевском дворце, а не в приюте в этом захудалом районе Лондона.
Годрик приветственно кивнул дворецкому.
— Моя супруга и ее друзья приехали на собрание дамского благотворительного общества. Позвольте узнать, здесь ли мистер Мейкпис?
— Конечно, сэр, — важно растягивая слова, ответил дворецкий и взял из рук леди шляпы и перчатки. — Я позову его.
— Не беспокойтесь, Баттерман. — Дверь в дальнем конце коридора отворилась, и на пороге возник Уинтер Мейкпис. Он по-прежнему был одет в черное с ног до головы, только вот покрой его одежды заметно улучшился после женитьбы на леди Бекинхолл. — Доброе утро, Сент-Джон. Леди, мое почтение.
— О, мистер Мейкпис! — Мэггс схватила хозяина приюта за руку и лучезарно улыбнулась. При виде этого Годрик нахмурился, испытав совершенно смехотворный укол ревности. Судя по всему, его жена улыбалась так лучезарно всем без исключения. — Позвольте представить вам мою золовку и дорогую двоюродную бабушку.
Мистер Мейкпис почтительно поклонился обеим леди вместо привычных расшаркиваний, но ни бабушка Элвина, ни Сара ничуть не расстроились.
При виде же тяжело дышащего умильного мопса в руках Годрика в глазах хозяина приюта заплясали веселые искорки.
— А кто ваша попутчица, позвольте спросить?
— Ее Светлость, — отрывисто буркнул Годрик.
Мейкпис удивленно заморгал.
— Прошу прощения?
Годрик покачал головой, но в это самое мгновение в коридор выбежал небольшой белый терьер. Он издавал странные звуки, похожие на жужжание шмеля, но при виде Ее Светлости разразился истеричным лаем.
Мопсиха пронзительно завизжала в ответ, несмотря на то что леди Маргарет и Сара попытались ее успокоить, а бабушка Элвина вознамерилась потихоньку отвесить терьеру пинка.
Мейкпис отошел в сторону, открыл дверь в гостиную и многозначительно вскинул бровь. Годрик понимающе кивнул, быстро сунул мопса в руки хозяйки и провел трех леди в гостиную, где уже собрались остальные члены благотворительного общества.
Мейкпис захлопнул дверь столь поспешно, что едва не прищемил терьеру нос. Он взглянул на Годрика и повернул в сторону лестницы, расположенной в дальнем конце коридора.
— Сюда.
— Ты вела себя очень негостеприимно, Додо.
Собака с обожанием посмотрела на хозяина и приподняла одно ухо, будто прислушиваясь.
— Тебе очень повезло, что я не запер тебя в погребе, — спокойно отчитывал собаку Мейкпис.
Годрик откашлялся.
— А… э… Додо всегда нападает на гостей?
— Нет. — На лице Мейкписа возникла сардоническая усмешка. — Такого приема удостаиваются лишь собаки.
— А…
— Прошлой ночью у нас в приюте появились две новые девочки, — сухо продолжал Мейкпис, поднимаясь по мраморной лестнице. — Их привел сюда скандально известный Призрак.
— В самом деле?
Мейкпис устремил на Годрика проницательный взгляд.
— Я подумал, вам захочется с ними познакомиться.
— Пожалуй. — По крайней мере, его путешествие не будет бесцельным.
— Вот мы и пришли, — произнес Мейкпис, распахивая дверь в одну из классных комнат.
На скамьях ровными рядами сидели воспитанницы и старательно записывали что-то на грифельных досках. На дальнем конце одной из скамей сидели Молл и ее старшая сестра, почти соприкасаясь головами. Годрик был рад тому, что они тихонько перешептываются. Ведь болтают без умолку лишь вполне довольные жизнью женщины. Годрик сразу же вспомнил Маргарет. Оставалось лишь надеяться, что девочки будут здесь счастливы.
— Молл и Дженет Макнаб, — тихо пояснил Мейкпис. — Молл еще слишком мала, чтобы заниматься в этом классе, но мы решили, что на первых порах сестер лучше не разлучать. — Мейкпис прикрыл дверь и зашагал дальше по пустынному коридору. Судя по всему, все дети находились сейчас на занятиях. — Эти девочки сироты. Джанет рассказала, что ее отец служил уборщиком нечистот. Он провалился в яму на одной из лондонских помоек и был насмерть придавлен осыпавшейся землей.
Годрик поморщился:
— Какая ужасная смерть.
— Совершенно с вами согласен. — Мейкпис остановился в конце коридора. У окна стояло два стула, но, судя по всему, садиться он не собирался. — Сестры Макнаб жили на улице почти две недели, пока не встретились с похитителями девочек.
— Похитители девочек, — тихо повторил Годрик. — Я помню, что шайка этих негодяев орудовала на Сент-Джайлз некоторое время назад. Вы, кажется, пытались с ними бороться, не так ли?
Мейкпис настороженно оглядел коридор, а потом понизил голос:
— Два года назад эта шайка похищала детей и девушек в районе Сент-Джайлз.
Годрик вопросительно вскинул брови.
— Для чего?
— Чтобы изготавливать шелковые чулки в подпольных мастерских, — мрачно ответил Мейкпис. — Девочки работали помногу часов без перерыва. Еды им почти не давали и постоянно били. Денег, естественно, не платили.
— Но ведь с шайкой было покончено?
Мейкпис коротко кивнул:
— Это сделал я. Разыскал мастерскую и оторвал голову главе шайки — аристократу по имени Сеймор. С тех пор я о похищениях не слышал.
Годрик прищурился.
— Но?..
— В последние несколько недель до меня доходили весьма тревожные слухи. — Мейкпис нахмурился. — В нашем районе пропадают девочки. Жители говорят о какой-то таинственной мастерской, где эти девочки работают. И что еще хуже — моя жена обнаружила свидетельство того, что изготавливаемые ими шелковые чулки продаются представительницам высшего света.
Изабел Мейкпис по-прежнему имела немалый вес в обществе, несмотря на то что вышла замуж за владельца сиротского приюта.
— Может, вы убили не того человека? — поинтересовался Годрик.
— Нет, — мрачно возразил Мейкпис. — Сеймор очень гордился своим промыслом, уж вы мне поверьте. Он так бахвалился перед смертью. Либо кто-то решил заняться похожим бизнесом, либо…
— Либо Сеймор был не единственным организатором, — пробормотал Годрик.
— В любом случае необходимо выяснить, кто же стоит за этими похищениями, и положить им конец. Я вышел из дела после женитьбы. — Мейкпис тактично выдержал паузу. — А вы, насколько я знаю, нет. Хотя теперь, когда ваша супруга в городе…
— Она здесь ненадолго, — решительно произнес Годрик.
Мейкпис вскинул бровь, однако продолжать расспросы не стал.
Годрик поджал губы.
— А как насчет того, другого?
Мейкпис покачал головой:
— Вам известен предмет его охоты. За несколько лет он ни разу себе не изменил.
Годрик кивнул. Все они были одиночками, а третий член их странной компании и вовсе казался настоящим маньяком. Так что от него помощи ждать не приходилось.
— Так что, боюсь, вам придется одному заниматься этим делом, — вздохнул Мейкпис.
— Хорошо, — помолчав с мгновение, ответил Годрик. — Если, конечно, у Сеймора действительно был напарник. Вы, случайно, не предполагаете, кто это может быть?
— Да кто угодно. Но на вашем месте я бы начал с приятелей Сеймора: виконта д'Арка и графа Кершо. Эти трое были закадычными друзьями. — Мейкпис замолчал и многозначительно посмотрел на Годрика. — Только вот что, Сент-Джон…
Годрик вопросительно вскинул бровь.
— Вам обязательно нужно разыскать эту мастерскую. Потому что в последний раз девочки выбрались оттуда едва живыми.
