Глава 18
Эмма проснулась от того, что кто-то скребся в дверь. Она рывком села, мгновенно очнувшись. Люк вернулся и хочет ее видеть! Слава богу!
Выпрыгнув из кровати, она подбежала к двери, отперла ее и распахнула. Сердце взволнованно трепетало. Если потребуется, она упадет на колени и будет молить о прощении.
– Люк, я…
Слова на языке умерли. Это был не Люк. В дверях стоял Генри или теперь его надо называть Мортоном, со свирепым лицом направив ей в грудь пистолет.
– Эмма, – негромко произнес он, – не вздумай кричать, или я выстрелю, клянусь.
Эмма застыла, приоткрыв рот и уставившись на него.
– Что ты… что ты здесь делаешь? – заикаясь, выдавила она.
Он натянуто улыбнулся.
– Нам нужно поговорить.
– Поговорить? – Взгляд ее упал на пистолет. Генри держал палец на спусковом крючке. Одно легкое движение, и в груди у нее появится громадная дырка.
– Верно. Поговорить. Но не здесь. Ты пойдешь со мной.
– Сейчас? – выдохнула она.
Генри раздраженно фыркнул:
– Да, сейчас. Ты же не думаешь, что это просто светский визит? Ради всего святого, сейчас два часа ночи!
Эмма лихорадочно соображала.
– Мне нужно… одеться.
Он долго молчал, затем кивнул:
– Ладно, одевайся. Только быстро. Даю пять минут. И не вздумай поднимать шум, потому что я не хочу делать это, – он качнул пистолетом, – но если придется, сделаю.
– Понимаю, – пробормотала Эмма, не сомневаясь в его словах. У него всклокочены волосы, галстук сбился набок, и весь вид как у человека, дошедшего до последней точки отчаяния.
– Так иди! – он ткнул пистолетом в сторону платяного шкафа, но дверь не закрыл, не давая ей ни малейшей возможности уединиться.
Эмма собралась с духом.
– Ты не… подождешь в коридоре?
Его взгляд метнулся к окну.
– Ну уж нет.
– Ты что, вправду думаешь, будто я выпрыгну из окна? Мы на третьем этаже! Я разобьюсь.
Он громко скрипнул зубами.
– Осталось четыре минуты. И не вздумай запереться, пожалеешь.
Он вышел в коридор и толкнул дверь так, что она почти закрылась – осталась узкая щель. Эмма не сомневалась, что Генри стоит там, взявшись за ручку и просунув ногу в щель, чтобы дверь не захлопнулась. Он в любой миг готов ворваться внутрь, если она попытается пойти ему наперекор.
Она торопливо надела сорочку и муслиновое платье. Схватила старый шерстяной плащ с горностаевым мехом, давно пришедший в негодность – зато в нем имелись глубокие потайные карманы. Эмма, как и в тот день, когда они с Люком отправились в доки, вытащила из комода пистолет и сунула его в карман.
Стянула вместе края плаща и шагнула к двери в тот момент, когда Генри – или Мортон – снова распахнул ее. Он окинул ее взглядом с ног до головы и, видимо, оставшись доволен, коротко кивнул и отошел в сторону, выпуская ее из комнаты.
– Спустишься вниз и пойдешь к задней двери. Возле конюшни ждет экипаж. Не вздумай шуметь.
– Куда ты меня повезешь?
– В одно надежное место.
Эмме не понравилось, как он произнес слово «надежное». Словно оно надежное для него, но не для нее. И внезапно все встало на свои места. Он не будет убивать ее здесь, это может вызвать слишком много подозрений. Он увезет ее туда, где «надежно», и там с ней разделается. В таком месте, в котором ее убийство свяжут с ним не сразу.
Неужели он сможет это сделать? Убить женщину, которую когда-то любил или притворялся, что любил?
– Так ты еще и убийца, Генри? – вырвалось у Эммы раньше, чем она успела придержать язык.
– Нет, – буркнул он, избегая ее взгляда. – Давай шагай. – И показал на лестницу.
Эмма начала спускаться, он шел вплотную за ней. Она ощущала пистолет, направленный ей в спину, с такой силой, словно тот упирался в нее. Они вышли из дома через отпертую заднюю дверь.
На улице было холодно, воздух чистый. Ярко светила луна, над головой подмигивали миллионы звезд.
Он толкнул ее к ожидавшему экипажу.
Успокаивающая тяжесть собственного пистолета ударила Эмму по ноге, но она с нарастающей тошнотой внезапно поняла, что не имеет ни малейшего представления, как с ним обращаться. Она никогда не стреляла.
Все, что она может сделать, это вытащить его, когда Генри – Мортон – не будет этого ожидать. Хочется надеяться, что тогда у него не останется выбора, как только отпустить ее. Хочется надеяться, что ей не придется стрелять в него. Точнее, пытаться выстрелить.
В животе все скрутилось тугим узлом. Теперь Эмма радовалась, что за обедом ничего не ела, иначе ее вырвало бы.
Генри открыл дверцу экипажа. Эмма шагнула внутрь, повернулась, чтобы сесть, и заметила разбитое окно столовой. Так Генри проник в дом. Она не слышала звона бьющегося стекла, и слуги, конечно, тоже, но наверняка существует способ заглушить звуки. А на полу в столовой лежит ковер, так что осколки падали на него бесшумно.
Генри уселся рядом, закрыл дверцу, и экипаж, дернувшись, тронулся с места. Эмма отодвинулась от него, насколько могла, и прижалась к противоположной стенке.
Он положил пистолет на колени, и тот зловещим дулом смотрел на Эмму.
– Я мог бы убить тебя прямо сейчас, – пробормотал он. – Это так просто и все бы исправило. Ты вообще понимаешь, что твое исчезновение решит все мои проблемы? – Он вздохнул, словно считал Эмму слишком жестокой, ведь это она поставила его в такое невыгодное положение.
– Это не решит твоих проблем, – уверенно отозвалась она. – Люк тебя отыщет.
– Лорд Лукас Хокинз? – презрительно фыркнул он. – Насколько мне известно, он сидит в тюрьме за кражу. И доказательства против него настолько надежные, что его наверняка повесят.
Значит, он не слышал, что Люка уже освободили.
Генри выгнул бровь.
– Смерть на виселице – самая заслуженная кончина для этого человека, ты не согласна? Взять чужую жену в свой дом, как простую шлюху!
В желудке у Эммы все снова скрутилось в узел.
– От тебя я такого тоже не ожидал.
– Я была вдовой, – процедила она, не намереваясь более говорить на эту тему. Кроме того, она вообще была не обязана оправдываться перед этим человеком. И Эмма спокойно спросила: – Значит, это и есть твоя цель? Чтобы лорда Лукаса повесили за преступление, которого он не совершал, затем убить меня, чтобы никто из нас не указал на тебя? Но ты же не убийца, ты сам сказал.
– Тем не менее я не могу позволить тебе давать против меня показания. Разве ты не понимаешь? Тут или ты, или я.
– А что, если я ничего про тебя не скажу? – все так же спокойно спросила Эмма. О, как она ненавидела этого человека! Ненавидела то, как он рассуждает о ее жизни и смерти, словно это обычная деловая операция. – Мне всего лишь нужно вернуть отцовские деньги.
Он мрачно хохотнул.
– А Люк, то есть лорд Лукас, всего лишь хочет узнать, где его мать. Отдай нам наши деньги, сообщи его светлости то, что он хочет знать, и мы оставим тебя в покое.
– Но ты моя жена, Эмма! Или ты забыла? – вкрадчиво спросил он.
– Так ведь ты мертв, Генри. Или ты забыл?
Он моргнул, глядя на нее. Она очень изменилась. Обстоятельства вынудили ее превратиться в куда более сильную личность, чем раньше. Теперь она человек действия, женщина, которая борется за выживание своей семьи.
Эмме хотелось надеяться, что скоро Генри узнает, насколько сильной личностью она стала. Когда она убежит от него. Когда заставит вернуть отцовские деньги и вдовствующую герцогиню Трент. Когда увидит, как его привлекают к ответственности за все мерзкие деяния.
– Как ты вообще оказалась с Хокинзом? – спросил он. – Неужели рассчитывала завоевать брата герцога, чтобы спасти состояние папаши?
– Ничего подобного. – Эмма схватилась за ручку дверцы, чтобы удержать равновесие, когда карета подпрыгнула на глубокой рытвине. – Он приехал в Бристоль в поисках Роджера Мортона. Я тоже искала Мортона, так что…
– Ты искала Мортона?
– Ты исчез не так бесследно, как думал. Оставил массу свидетельств о Мортоне. И больше года я считала, что он тебя убил.
Он поднял брови.
– Мы с лордом Лукасом проследили твой путь до Лондона.
– Где каким-то образом сумели отыскать мою контору.
– Значит, все-таки ты и есть Роджер Мортон, – пробормотала Эмма. – И кто вымышленный? Ты Генри или ты Роджер? Или обе эти личности фальшивые?
Он скорчил гримасу, а потом пожал плечами, словно решил, что правда уже ничего не изменит. Этим он укрепил предположение Эммы, что в самом деле намерен ее убить.
– Мое настоящее имя – Роджер Мортон.
Эмма медленно выдохнула. Она так и знала – все указывало на это. Но все равно ее больно ранила мысль о том, что даже имя оказалось частью притворного ухаживания. Он обманывал ее с той минуты, как они познакомились.
– Ты все еще моя жена, – напомнил он.
– Прошу, не надо лицемерить.
Он сощурил темные глаза.
– Значит, ты впустила его в свою постель, так?
– Это тебя вообще не касается.
– Суд не согласится с таким доводом.
– Да что ты? Неужели собираешься выдвинуть обвинение против Люка? После того, как подделал имя, изобразил собственную смерть и оставил меня с семьей без единого пенни? – Эмма презрительно хмыкнула. – Думаешь, суд признает наш брак законным?
– Генри Кертис существует на самом деле, Эмма. Я снова могу им стать. Запросто.
– Так, значит, ты этого хочешь? – уточнила она, отчетливо слыша горечь в собственном голосе. – Вернуться со мной в Бристоль и начать все сначала?
У него сделалась кислая физиономия.
– Конечно, нет. Это унылое существование не для меня.
– Где наши деньги, Генри? О, простите меня, мистер Мортон?
Лицо мгновенно сделалось бесстрастным.
– Ваши деньги? Не понимаю, о чем ты.
– Деньги, которые ты украл у моего отца.
– Я ничего не крал.
– Значит, ты признаешься, что сфальсифицировал личность и свою смерть, но по-прежнему настаиваешь, что не похищал денег моего отца? Но если ты делал все это не ради денег, то ради чего? Ко мне это, безусловно, не имело никакого отношения. Ты не только лжец, но и вор.
Он изучал ее лицо, сощурив глаза до щелок, и этим напомнил ей змею, решающую, нападать или нет на существо, осмелившееся потревожить логово.
Эмма покосилась на оружие, все еще направленное на нее, и сделала медленный вдох, пытаясь успокоиться. Она по-прежнему не сомневалась, что он хочет ее убить, просто выжидает подходящего момента и места, чтобы не навлечь на себя подозрений и, как всегда, остаться ни при чем. Он хитрый, коварный лжец, и хотя его все еще легко принять за человека, которого, как ей когда-то казалось, она любила, нельзя забывать о его подлости. Ни на секунду. Это может стоить ей жизни.
– Я бы посоветовал тебе прекратить обвинять меня, Эмма. Не думаю, что ты можешь разговаривать со мной с позиции силы. – Он многозначительно посмотрел на пистолет.
Эмма все так же медленно выдохнула. Вряд ли он хладнокровно убьет ее в карете посреди Лондона. Даже глухой ночью тут могут оказаться свидетели, а ему этого не нужно. Хотя он уже принимал поспешные, необдуманные решения и не всегда вел себя осторожно. Например, изобразил собственную смерть, но при этом оставил доказательства существования Роджера Мортона. Он подлец, но не способен сохранять холодный рассудок. Если Эмма сумеет его разозлить, он наверняка сделает что-нибудь необдуманное. Себе во вред и ей тоже.
Эмма прикусила губу.
– Скажи мне одну вещь, – мягко попросила она. – Что это за история с герцогиней Трент?
Мортон скривил губы и откинулся на сиденье, но чертов пистолет все еще оставался направленным в ее грудь.
– Эта женщина – настоящая мегера. Ты знала?
Эмма покачала головой.
– А в чем, собственно, дело? Неужели говорят, что я ее похитил, а потом расправился с ней?
– Толком никто ничего не знает, – пробормотала Эмма.
– Ничего подобного не было. – Он коротко, насмешливо рассмеялся. – Мне пришлось терпеть ее целый месяц из-за того человека, которому я задолжал. Он простил мне долг в обмен на некоторые услуги.
– Пари, надо полагать? Вроде того, что ты заключил, утверждая, что через три месяца я буду беременна?
Он вскинул бровь.
– Да, что-то в этом роде. Неужели Ван Хорн потребовал выигрыш?
Эмма сидела неподвижно, только стиснула кулаки, чтобы не наброситься на него.
– Да.
Он нахмурился.
– И сколько? Сотню гиней?
– Пять сотен, – выдавила она.
– Ага. – Мортон небрежно отмахнулся. – Ну да, это пари было похожим. Когда он предложил простить мне долг, если я приведу к нему герцогиню, мне показалось, что это самый простой способ расплатиться. Тогда я подумал, что это будет неплохое развлечение. Мне требовалось как-то отвлечься.
– А что это за человек?
– Старый цыган. – Мортон покачал головой. – С манерами английского джентльмена, но при этом один из самых больших подлецов своей расы.
– И ты похитил герцогиню?
Он неодобрительно поцокал языком.
– «Похитил» – это слишком сильное слово, Эмма. Не было ничего похожего. Она пошла со мной достаточно добровольно – после того, как перестала швыряться в меня вещами.
Эмма нахмурилась.
– Но зачем ему это было нужно?
– Вообще это не мое дело, но из того, что я понял, эти двое были когда-то любовниками. И он хотел ее вернуть.
– Что?
– Неужели это так удивительно?
Эмма уставилась себе на колени, вспоминая все, что Люк рассказывал ей о вдовствующей герцогине Трент. У нее было много любовников, и как минимум двое детей родились вне брака. Не будет такой уж натяжкой предположить, что одним из этих любовников был цыган.
– Но почему он сам за ней не пришел?
– О, ты говоришь в точности, как герцогиня. «В таком случае, почему его тут нет? – вопила она. – Скажи ему, что я никуда не пойду, пока он не явится сам!» Но он не мог прийти, поэтому и дал мне такое поручение. В конце концов я убедил ее пойти со мной.
– И ты отвез ее в Уэльс?
– Да, в Кардифф. – Темные глаза уставились на нее. – Так близко к моей Эмме. Знаешь, я ведь интересовался, как у тебя дела.
От бешенства в лицо бросился жар. Если он интересовался, как у нее дела, значит, знал, как она боролась за выживание. И не сделал ничего, чтобы помочь, ничего, чтобы хоть как-то облегчить последствия своего гнусного поступка.
– Ты не имел на это права, – огрызнулась она.
– Вот об этом можно поспорить, – хладнокровно парировал он.
– Ты не смеешь предъявлять на меня какие-то права, потому что считался – и считаешься – умершим!
Он просто пожал плечами, видимо, считая бессмысленным спорить. Очевидно, решил, что хотя формально они все еще считаются женатыми, брак закончится, когда он ее убьет.
Эмма сменила тему, все равно это ни к чему не приведет. Но ради Люка необходимо выяснить, что случилось с его матерью.
– Значит, ты увез ее в Кардифф. И что произошло дальше?
– Мы ждали, когда появится этот цыган. И надо сказать, он не торопился. Думаю, он решил как можно дольше терзать меня капризами этой леди. И освободил только тогда, когда я был готов ее удушить.
– А как его зовут?
Он метнул на нее взгляд, затем пожал плечами, решив, что это уже несущественно.
– Его английское имя – Стивен Лоуэлл. Не знаю, как его называют соплеменники на своем варварском языке.
Эмма постаралась хорошенько запомнить имя.
– Значит, в конце концов он пришел за герцогиней. И как она себя повела?
– Не знаю, – сухо ответил Мортон. – Я не присутствовал при их воссоединении. Лоуэлл явился ко мне и заявил, что больше во мне не нуждается, так что я сразу же уехал из Кардиффа. Был сыт им по горло.
– Но ты знаешь, куда он собирался ее отвезти?
– Разумеется, нет. Полагаю, будет таскать по всей стране. Разве не этим занимаются цыгане? Ведут кочевую жизнь, незаконно поселяясь на землях, принадлежащих другим людям.
– Ты сказал, у него манеры джентльмена. Вот я и подумала, что у него где-нибудь есть настоящий дом.
Мортон хмыкнул.
– Сомневаюсь. – Он махнул рукой. – Да какая разница? Мне нет дела ни до этой мегеры герцогини, ни до Лоуэлла. Зато теперь у меня на один долг меньше.
А как насчет того, что он задолжал Эмме и ее отцу? Едкие слова вертелись у нее на кончике языка, но она промолчала. Мортон признался во всем, кроме самого гнусного преступления, и не похоже, что собирается признаваться в нем.
По правде говоря, из всех преступлений Роджера Мортона именно кража может привести его на виселицу. Может, поэтому он и не спешит признаваться даже женщине, которую намерен убить.
Эмма кивнула и поерзала на сиденье, чтобы ощутить успокаивающую тяжесть своего пистолета. Но когда им воспользоваться? Наверняка будет глупо вытаскивать его прямо сейчас, когда его собственный пистолет по-прежнему лежит у него на коленях, нацеленный на нее.
Эмма стиснула зубы. Страх и тревога мешали сосредоточиться. В голову лезли мысли о Люке. Если он вернется домой на рассвете, пьяным, зайдет ли он проведать ее? Она оставила дверь в комнату открытой, так что если он поднимется наверх, сразу увидит, что она исчезла. Но что он подумает, когда обнаружит ее смятую, но пустую постель?
А если он все еще злится на нее, то пойдет ли вообще наверх? Да даже если заметит ее исчезновение, что сможет сделать? Эмма не знала, куда едет Мортон, и Люк этого тоже знать не может.
Она закрыла глаза. То, что ее оторвали от Люка, ощущалось как глубокая рана в груди, которая становилась все глубже по мере удаления от него. Нет, нельзя рассчитывать, что он придет за ней.
Без тени сомнения она знала, что если он заметит ее исчезновение, то непременно поспешит на выручку. Несмотря на все, что Люк делал, несмотря на все выпавшие на их долю испытания, он тревожится за нее. В этом она уверена.
Он может на нее злиться, но все равно придет и спасет – если сумеет. Эти простые мысли успокоили Эмму, утешили, хотя она и знала, что Люк скорее всего так и не придет.
