Глава 24
— Вот что я вам предлагаю, мистер Бекуорт.
Оливия сидела в кабинете председателя Общества любителей античности, невозмутимая, спокойная и уверенная. Она ничем не выдала своего смятения, хотя на кон было поставлено слишком многое, и высказала свое предложение спокойно и доходчиво. Любой мужчина был бы горд назвать такую женщину своей. И не только потому, что природа наградила ее красотой. Оливия обладала недюжинным умом и внутренней силой. Сердце Стерлинга пело.
Меррил Бекуорт, председатель Лондонского антикварного общества, настороженно изучал посетительницу. Его супруга — миловидная молодая женщина, лет на двадцать младше Бекуорта, — сидела позади своего дородного мужа. Стерлинг и несколько других членов общества давно подозревали, что руководит обществом на самом деле Каролина Бекуорт. Но это не имело никакого значения. Репутация Лондонского античного общества была безупречна, а сама организация во многом превосходила собратьев из других стран мира.
— Весьма интересное предложение, леди Рэтборн, — произнес Бекуорт, тщательно взвешивая каждое слово. — Ваш покойный супруг был ценным членом нашего общества, прекрасно разбирающимся в древностях. Немногим довелось увидеть его коллекции, но их исключительность бесспорна. — Он немного помолчал. — Должен сказать, нам известны странные условия завещания виконта.
Оливия вежливо улыбнулась.
— Думаю, теперь это известно уже всему Лондону.
— Без сомнения. — Бекуорт кивнул. — Не могу не восхищаться вашими успехами на этом поприще.
Оливия продолжала улыбаться, но от комментариев воздержалась. Это был действительно ее успех. Стерлинг обеспечил ее средствами и помог заполучить погребальный кувшин, но идея обмена Тициана принадлежала ей и лазейку в завещании обнаружила тоже она. Даже на этой встрече Стерлинг по большей части молчал. Нет, это действительно ее триумф.
— Хотелось бы услышать ваше мнение, лорд Уайлдвуд, — обратился к Стерлингу Бекуорт. — Как члена правления, разумеется.
— Мое мнение очевидно, сэр. Поскольку я сопровождал леди Рэтборн в ее путешествиях, я полностью ее поддерживаю, — холодно ответил Стерлинг. — Каждая из печатей ценна сама по себе, но коллекция из всех трех — это поистине знаменательное событие для любителей археологии.
— Обладание печатями, которые могут содержать в себе ключ к «Секрету девственницы», без сомнения, повысит статус нашего общества, — тихо заметил Бекуорт. — И увеличит число пожертвований. — Бекуорт вздохнул, — Финансирование — это всегда проблема.
— Мне это известно. — Стерлинг перевел взгляд с Бекуорта на его супругу, а потом обратно на Бекуорта. — Столь престижная коллекция произведет неизгладимое впечатление на людей, финансирующих наше общество.
— Совершенно верно, — кивнул Бекуорт. — Я думаю, предложение леди Рэтборн сулит выгоду всем, кто в нем заинтересован. Однако остается проблема названия коллекции.
Оливия прищурилась.
— Не понимаю.
— Я тоже, — подхватил Стерлинг, голос которого зазвенел от еле сдерживаемого напряжения.
— Если бы коллекция печатей была передана нам как единое целое и уже носила имя лорда Рэтборна, вопросов бы не возникло. Но вы просите назвать именем своего покойного супруга коллекцию, две трети которой и так уже принадлежит нашему обществу. — Бекуорт покачал головой. — Это идет вразрез с нашими правилами.
— Принимая во внимание историческую ценность коллекции, можно сказать, что имя не так уж важно, — возразила Оливия.
— Можно сказать, — эхом откликнулся Бекуорт.
— Кроме того, мой муж был членом вашего общества и, насколько мне известно, его покровителем.
— И все же, — твердо произнес мистер Бекуорт, — я должен заручиться согласием членов правления.
— Просто не представляю, что кто-то из них может отказаться, — сказал Стерлинг.
— Я тоже. И тем не менее. — Бекуорт пожал плечами. — Я не могу принять столь важное решение без одобрения членов правления.
— Тогда нам всего лишь нужно собрать их, — с очаровательной улыбкой на губах произнесла Оливия.
— Боюсь, не многих из них можно застать в городе в это время года. — Стерлинг посмотрел на председателя. — Неужели так необходимо согласие всех пятнадцати членов?
— Если бы мы собрали их всех, большинства голосов было бы Достаточно, но… — Бекуорт принялся ворочаться на стуле, как если бы пытался найти удобное положение, которое, по мнению Оливии, было никак не связано со стулом. — Леди Рэтборн, могу я быть с вами откровенен?
— Да, конечно.
— Ваш покойный супруг… как бы это выразиться… пользовался не слишком большой любовью у членов нашего общества. И называть коллекцию такой значимости его именем…
— Я все понимаю и полностью с вами согласна. Нам просто нужно надеяться на то, что престиж общества, связанный с появлением в его коллекции всех трех печатей, перевесит неприязнь к моему мужу. — Оливия кивнула. — Я полагаю, письма от каждого члена правления с выраженным в нем согласием будет достаточно, чтобы уладить это дело?
— Вполне достаточно, — с облегчением кивнул Бекуорт.
— В таком случае мы займемся этим немедленно и проинформируем вас, когда у нас на руках будут все пятнадцать писем. Всего вам доброго, мистер Бекуорт. И вам тоже, миссис Бекуорт.
Стерлинг внимательно посмотрел на председателя.
— Должен сказать, я не ожидал от вас столь скрупулезного следования правилам, мистер Бекуорт.
— Милорд, — председатель посмотрел на графа поверх своих очков, — вы поступили бы точно так же.
— Да, вы совершенно правы. — Кивнув, Стерлинг молча поклонился, и спустя пару минут экипаж увозил их с Оливией в Харрингтон-Хаус.
Оливия была слишком тихой весь день. Сначала Стерлинг решил, что она переживает из-за визита к Бекуорту. Теперь ему стало казаться, что за этим кроется что-то еще, но он прогнал непрошеную мысль прочь. После того, что произошло вчера, не может быть никаких проблем.
В гостиной их уже ждал Джозайя.
— Я говорил с мистером Холлисом относительного вашего плана, и тот согласился с тем, что он полностью отвечает условиям завещания. — Молодой человек замолчал. — Он также велел оказывать вам всестороннюю помощь. Думаю, его замучила совесть, хотя он и клянется, что просто забыл предупредить вас об ограничениях по времени.
С губ Стерлинга сорвался презрительный смех.
— А я думаю, что совесть тут ни при чем. Его заботит финансовое благополучие фирмы и страх потерять такую выгодную клиентку, как леди Рэтборн.
Джозайя кивнул.
— Вы читаете мои мысли.
Одна мысль внезапно поразила Стерлинга, и он внимательно посмотрел на стряпчего.
— А вам-то откуда это известно?
Молодой человек густо покраснел.
— Леди Рэтборн прислала мне утром записку. — Он повернулся к Оливии. — Я организовал встречу со стряпчим, как вы и просили.
— Прекрасно. — Оливия кивнула. — Хочу узнать, что собой представляет оставленное мне наследство, прежде чем решить, что с ним делать.
— В таком случае нам пора ехать, — сказал Джозайя.
Оливия развернулась, чтобы уйти, но Стерлинг преградил ей путь.
— Поехать с тобой?
— Нет, — резко возразила Оливия, но потом улыбнулась. — Думаю, тебе лучше начать писать письма членам правления. Ты с ними знаком в отличие от меня, поэтому на твою просьбу они откликнутся быстрее. Ты не возражаешь?
— Вообще-то ты права, но…
— Что ж, тогда я поехала. — Кивнув, Оливия взяла Джозайю под руку, и они скрылись за дверью.
Стерлинг смотрел ей вслед. Он оказался прав. Что-то не так. Но что, черт возьми, произошло? Прошлой ночью в библиотеке он, да и она тоже, вел себя в высшей степени полюбовно. Это было чудесно. Он никогда уже не сможет смотреть на свой стол спокойно. И Ливи наверняка обуревали такие же чувства. Но сейчас это не так важно, ибо у него есть другие, более важные дела.
Несколько часов спустя Эдвард со свойственным ему проворством установил местонахождение всех членов правления. Некоторые из них были в Лондоне, остальные же уехали в свои поместья за городом. Стерлинг написал четырнадцать писем с просьбой прислать ответ как можно скорее и раздал их посыльным, чтобы те передали письма лично в руки адресатам. Оливия и Джозайя все еще отсутствовали, что немного беспокоило Стерлинга. Чтобы отвлечься, он приступил к изучению отчетов, составленных Куинтоном в его отсутствие.
Уже наступил вечер, когда Оливия появилась наконец в библиотеке.
Стерлинг поднялся из-за стола, чтобы поприветствовать ее.
— Совещание было долгим?
— Нет, закончилось несколько часов назад, — ответила Оливия, небрежно отмахнувшись. — Твоя мать была права: не стоит мне принимать решение относительно наследства, оставленного отцом, до тех пор пока не решу вопрос с завещанием мужа. К счастью, вся собственность отца уже переведена на мое имя. Просто удивительно, как все просто, когда не нужно бороться за то, что принадлежит тебе по праву.
Стерлинг нахмурился.
— Тогда где ты была?
— Несколько лет назад отец продал свой городской дом и купил новый. — Оливия пожала плечами. — Понятия не имею, зачем он это сделал. Впрочем, мне нет до этого никакого дела. Я никогда не жила в этом доме, и он ничем не напоминает мне о прошлом. Он, конечно, требует ремонта, но когда его покрасят…
— Ты собралась его красить?
— Конечно. Потому что я не намерена оставаться здесь.
— Я думал, ты поживешь у нас, пока все не решится.
— Но не могу же я злоупотреблять гостеприимством вашей семьи.
— Почему бы и нет?
— Стерлинг, — снисходительно произнесла Оливия, словно перед ней стоял маленький и довольно глупый ребенок, — мы ведь договорились не обсуждать будущее до тех пор, пока не разрешатся все мои проблемы. Разве нет?
— Я не помню, чтобы мы договаривались о чем-то, но…
— Кроме того, ты слишком долго занимался моими делами, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным…
— Я совершенно не чувствую себя так, словно кому-то чем-то обязан.
— Нет?
— Нет. — Стерлинг покачал головой.
Оливия с минуту смотрела на него.
— И все же я не могу принимать разумных решений, касающихся…
— Нас? — Стерлинг вопросительно вскинул бровь.
— Да, если хочешь. — Оливия покачала головой. — Каждый раз, когда мы с тобой встречаемся… — Взгляд Оливии перекочевал на стол.
— Что?
Оливия выдержала взгляд Стерлинга.
— Когда мы возвращались из Венеции, Джозайя сказал нечто важное. Мне необходимо решить, чего я хочу на самом деле и чем готова пожертвовать, чтобы обрести желаемое, Так что большую часть дня я подыскивала ткань для штор, нанимала маляров и людей, которые приведут мой дом в порядок.
— Ты не можешь жить одна.
— Я и не буду одна. Я уже отдала распоряжение Гиддингсу закрыть этот ужасный дом, в котором жила с Рэтборном. Он и остальные слуги уже начали переезжать на новое место. — Оливия покачала головой. — Ох как же это хлопотно. И вместе с тем весело. Еще никогда в жизни я не делала ничего подобного.
— Ливи. — Обойдя стол, Стерлинг подошел к женщине. — Я не хочу, чтобы ты уезжала отсюда.
— Думаю, так будет лучше, — с улыбкой ответила Оливия.
— А как быть с ответами членов правления?
— Я не сомневаюсь, что ты будешь держать меня в курсе событий, Стерлинг, — решительно произнесла Оливия. — Я не могу оставаться здесь и томительно ждать ответов. Я сойду с ума от бездействия. А в хлопотах, связанных с переездом, время пролетит незаметно.
— Но…
— Я не желаю ничего обсуждать. Я уже попросила Эндрюса собрать мои вещи и отправить в новый дом. А теперь мне пора. — Она лучезарно улыбнулась. — Всего хорошего.
Прежде чем Стерлинг успел ее остановить, Оливия выскользнула за дверь, оставив его стоять с открытым от изумления ртом. Как случилось, что страстная любовь на столе в библиотеке сменилась вежливым безразличием? Что он такого сказал? Что сделал? Стерлинг понятия не имел, но собирался это выяснить.
Он вновь и вновь прокручивал в голове их вчерашний разговор, хотя разговора-то как такового и не было. Но на ум ничего не приходило. И все же было что-то. Какое-то невинное замечание, смысл которого Оливия почему-то исказила. И Стерлинг не мог осуждать ее за это.
Оливия оказалась невероятно смелой женщиной. Но хватит ли этой смелости, чтобы променять взлелеянные на протяжении десяти лет мечты на человека, некогда предавшего ее? В самом начале их путешествия Стерлинг размышлял о том, что будет, когда надобность в его помощи — в нем самом — отпадет. Теперь он понял, что нуждался в Оливии. Как и она в нем. В глубине души он всегда знал это. Она нуждалась в нем не из-за денег и не из-за положения в обществе, а потому, что им суждено быть вместе навсегда. Потому что один не был единым целым без другого.
Десять лет назад мир Стерлинга сошел со своей орбиты. Сегодня, казалось, все начало возвращаться на круги своя. Его жизнь… их жизни почти вернулись на тропу, которой никогда не должны были покидать. Но только почти.
Стерлинг решительно сжал подбородок. Оливия может упрямиться сколь угодно, но он не оступится до тех пор, пока не заставит ее понять то, что уже понял сам. Что независимо от того, проиграет она или выйдет победителем, вместе они смогут преодолеть любые невзгоды.
И встретить будущее.
Две недели спустя Оливия бродила по комнатам нового дома. Спальню отремонтировали в первую очередь, большинство комнат тоже было готово, а остальные покрасили в светлые жизнерадостные цвета. Оливия оставила кое-что из старой мебели и заказала много новой. Дни пролетали в бесчисленных, заботах, поэтому к вечеру она в изнеможении падала на кровать и тут же засыпала. Оливия оказалась права: обустройство дома отвлекало ее от размышлений обо всем прочем. Кроме Стерлинга.
Пока никто из членов правления не ответил им отказом. Ожидание раздражало и расстраивало, но Оливия не в силах была ничего изменить. Ей оставалось лишь полагаться на компетентность Стерлинга в такого рода вопросах. Оливия не знала точно, когда и как это произошло, но она начала понимать, что все-таки может доверять Стерлингу. Более того, она может вверить ему не только свои проблемы, но и свое сердце.
В первые три дня ее пребывания в новом доме Стерлинг заезжал каждый день, а потом ежедневно присылал сообщения о том, как продвигаются дела. Однако вскоре он неожиданно замолчал. Даже на ее записки с просьбой сообщить хоть что-нибудь, отвечал его секретарь. Такой поворот событий немало огорчил Оливию. С каждым днем ей становилось все труднее удерживаться от желания отправиться прямиком в Харрингтон-Хаус и постучать в дверь. Как он может игнорировать ее подобным образом? Хотя, возможно, в этом есть доля ее вины.
И все же Оливия была права, приняв решение переехать на другой конец Лондона. Находясь вдали от Стерлинга, она смогла наконец посмотреть на ситуацию немного иначе, смогла успокоиться и привести мысли в порядок. Теперь у нее появилась возможность обдумать вопрос, на который она так и не дала себе ответа.
Неужели она поступила глупо, позволив ничего не значащему замечанию проложить пропасть между собой и Стерлингом? Действительно ли он воспринимал ее как тягостную обязанность, несмотря на то что рьяно отрицал это? Значило ли его молчание и нежелание заезжать в гости то, что она снова его потеряла?
Нет, на сей раз она этого не допустит. На сей раз собственная судьба в ее руках. Впереди еще семь дней. Выиграет она или проиграет, Оливия будет знать, что сделала все от нее зависящее. И даже если она не сможет до конца выполнить условия завещания покойного мужа, во многом она уже одержала над ним победу. Хотя бы потому, что отказалась покориться судьбе, уготованной им для нее, отказалась подчиниться его воле.
А что касается слов, сказанных Джозайей… Они до сих пор крутились у нее в голове. Чего она хочет? Чем готова пожертвовать, чтобы получить желаемое? Ответ на первый вопрос нашелся легко. Она хочет Стерлинга. А вот ответа на второй вопрос Оливия до сих пор дать не могла. Она знала лишь то, что, несмотря на разлуку длиной в десять лет, каждый прожитый без него день кажется вечностью. И возможно, ответ на второй вопрос тоже очевиден.
Она готова на все.
Войдя в дом, Стерлинг прямиком направился в библиотеку.
— Эндрюс, — рявкнул он. — Пришлите ко мне лакея. Необходимо, чтобы он немедленно доставил записку леди Рэтборн.
— Добро пожаловать домой, милорд, но, — раздался в ответ голос дворецкого, — нет необходимости…
— Необходимость есть, Эндрюс, — бросил Стерлинг через плечо. — Впрочем, можете не беспокоиться. Я отправлюсь к ней лично.
До конца срока исполнения условий завещания осталось три дня, но Стерлинга ждал успех. Сейчас он поедет к Ливи, они покончат с недомолвками и недопониманием и начнут жизнь заново. На этот раз вместе.
В последние две недели у Стерлинга было достаточно времени подумать о том, что он сделал не так и как это исправить. Если честно, ему придется смирить гордыню.
Он вошел в библиотеку, поставил на стол саквояж и открыл его.
— Украл у Джозайи? — раздался у него за спиной голос Оливии.
Подавив улыбку, Стерлинг обернулся.
— Вообще-то он мой, хотя и похож на саквояж стряпчего.
— Где ты был? — В голосе и взгляде Оливии сквозило беспокойство.
— Моя дорогая леди Рэтборн. — Стерлинг достал из саквояжа стопку писем. — Я был… — Он взял из стопки одно письмо, помахал им в воздухе и бросил на стол. — В Хартфорде. — Он достал второе письмо. — В Кембридже. — Из стопки появилось третье письмо. — В Оксфорде и… — Стерлинг помахал последним письмом и бросил его к остальным. — В Эйлсбери. На это ушла вся прошлая неделя.
Оливия ошеломленно смотрела на Стерлинга.
— А еще неделей раньше я побывал в Уорике и Винчестере. — Он удовлетворенно улыбнулся. — Теперь у нас есть четырнадцать письменных согласий от членов правления.
— Ты ездил к ним лично?
— Мне пришло в голову, что нужные нам люди дадут ответ не настолько быстро, насколько нам хотелось бы, поэтому я решил посетить каждого.
Глаза Оливии расширились от изумления, и она двинулась навстречу Стерлингу.
— Значит, это все? Мы победили?
— Так и есть. — Стерлинг улыбнулся. — И нам необходимо многое обсудить.
— Стерлинг, я…
— Нет, Ливи, позволь мне. — Он решительно посмотрел на стоящую перед ним женщину. — Прежде всего, говоря в этой самой комнате фразу «это меньшее, что я мог для тебя сделать», я имел в виду не прошлое, а те чудесные минуты, что мы с тобой разделили.
— Ах, об этом. — Оливия поморщилась. — А я подумала…
— И поскольку исправить совершенные мной ошибки я уже не в силах, я каждый день своей жизни посвящу тому, чтобы хоть как-то сгладить их последствия.
Оливия покачала головой.
— Стерлинг…
Граф поднял руку, прося Оливию дать ему высказаться.
— Во-вторых, я вдруг понял, что ни разу не извинялся перед тобой за то, что произошло десять лет назад. Я даже не попытался вымолить твое прощение, поэтому делаю это сейчас.
Оливия судорожно сглотнула.
— Стерлинг…
— Десять лет назад я не только не помог тебе, но и не стал бороться за тебя. Но я больше не повторю подобной ошибки. — Он облокотился бедром о стол и теперь испытующе смотрел на Оливию. — Как я уже сказал, четырнадцать членов правления ответили согласием на наше предложение. — Он перетасовал лежавшие на столе письма. — Осталось заручиться согласием еще одного, последнего члена.
Изящные брови Оливии сошлись на переносице.
— Мы кого-то забыли? Кто этот человек?
— Я.
— Ты? — Оливия покачала головой. — Не понимаю.
— Я дам свое согласие лишь в том случае, если ты согласишься выйти за меня замуж.
Оливия охнула.
— Стерлинг, да ведь это шантаж! Почти то же самое, что сделал Рэтборн с моим отцом.
— Нет, на этот раз все совсем иначе. Я люблю тебя.
Оливия с подозрением смотрела на мужчину.
— Раньше ты этого не говорил.
— За что прошу прощения. Я люблю тебя, любил и буду любить всегда. И хочешь ты это признать или нет, но ты тоже меня любишь. Я не стал бы признаваться в своих чувствах, если бы не был в этом уверен.
Оливия усмехнулась.
— Даже если так, это… не знаю, как сказать… — Оливия осеклась и теперь только смотрела на Стерлинга. У него перехватило дыхание, а сердце, казалось, замерло в груди. Наконец Оливия смиренно вздохнула. — Хорошо.
— Что хорошо? Ты выйдешь за меня замуж или ты меня любишь?
Оливия вымученно улыбнулась.
— И то и другое.
— Но ты не сказала мне этих слов, — надменно произнес Стерлинг, пытаясь скрыть охватившее его облегчение и еще какое-то удивительное чувство, очень похожее на счастье.
Оливия рассмеялась.
— Что ж, слушай. — Ее лицо приняло серьезное выражение. — Я люблю тебя. Всегда любила. И всегда буду любить.
— Я знал. — С этими словами Стерлинг заключил любимую в объятия. — Ты моя, Ливи. Всегда была, и всегда будешь.
Оливия многострадально покачала головой.
— Я не твоя. Я не собственность и не принадлежу тебе.
— Конечно, нет. Я вовсе не хотел… Нет! — Стерлинг еще крепче прижал к себе Оливию. — Ты моя, черт возьми. А я — твой. Я принадлежу тебе точно так же, как ты принадлежишь мне. Да, Ливи, так должно быть, и так будет.
В глазах Оливии вспыхнул гнев.
— Но…
— Мы две половинки одного целого. Все эти годы я жил без тебя вполсилы и даже не подозревал об этом. Но теперь я это знаю так же, как и ты. Ты внесла меня в свой список, несмотря на ненависть ко мне.
— Я никогда не испытывала к тебе ненависти, — пробормотала Оливия.
— Мы не станем спорить, — решительно произнес Стерлинг голосом чопорного и высокомерного графа Уайлдвуда. — Просто примем тот факт, что мы принадлежим друг другу. Отныне и навсегда.
— Только мне кажется, я не смогу быть независимой и замужней одновременно. — Оливия просияла. — Может, мне стать твоей любовницей? — подразнила она Стерлинга. — Графиня де Сарафини это одобрила бы.
— Зато я не одобрю. Мне нужна не любовница, а жена. Нет, я хочу, чтобы моей женой была ты. Кроме того, я просто уверен, что ты сможешь быть независимой и замужней одновременно. — Стерлинг посмотрел на любимую. — Я уверен, что ты сможешь делать все, что только захочешь.
— Только я не собираюсь вновь становиться идеальной женой, — предупредила Оливия. — Я ценю ту женщину, которой стала. Теперь я могу…
— Дышать?
— Да.
— Теперь это не так уж важно, но я вовсе не считаю, что ты была идеальной. — Стерлинг посмотрел на женщину, пленившую его душу давно и навсегда. Хотя до недавнего времени ни он, ни она не подозревали об этом. — Но теперь ты образец совершенства.
— Но я не выброшу свой список. Более того… — Оливия на мгновение замолчала. — Я надеюсь, ты поможешь мне вычеркивать из него пункты.
Стерлинг вопросительно вскинул бровь.
— Даже те, в которых указаны мужчины, выбранные тобой за их стремление к путешествиям.
— Их имена я уже вычеркнула. — Щеки Оливии окрасились очаровательным румянцем. — И вписала твое.
— Прекрасно. А что касается приключений… Мы могли бы взять с собой детей.
Губы Оливии растянулись в улыбке.
— Детей?
— Нескольких. Нашу с тобой семью.
— Подпиши письмо, Стерлинг.
— А ты выйдешь за меня замуж?
— Ни о чем другом я и мечтать не могла. И спасибо тебе. — Оливия шумно вздохнула. — За то, что спас меня.
— Моя дорогая Ливи, ничего-то ты не понимаешь. — Стерлинг заглянул в зеленые, точно морская пучина, глаза, что преследовали его во сне на протяжении целых десяти лет и сохранятся в сердце до конца его дней. — Это ты меня спасла. Я потерял себя. А ты меня нашла. Вернула к жизни. Ты моя спасительница.
— Мы оба так сильно изменились. — У Оливии перехватило дыхание, когда их со Стерлингом взгляды встретились. — И все же ничего не изменилось.
— И не изменится никогда. — Губы Стерлинга коснулись губ любимой в нежном поцелуе. — Кстати, любовь моя, — он улыбнулся, — я составил свой собственный список.
