Глава 24

Потрясающе! Очень напоминает полет, только при этом она сидит на мягком кожаном сиденье, и ей не надо махать руками. Мэри прижала свою шляпку, лежащую на полу, кончиком солнечного зонтика и подставила лицо солнцу, и черт с ними, с веснушками. Обильная летняя листва загораживала дорогу, так что можно было не опасаться загара.

Аромат пихт, к которому примешивался запах бензина, превращался в какой-то странный афродизиак, но и без него Мэри не могла бы острее ощущать физическую близость Алека. Ветер откинул назад волосы с его лица, открыв великолепный профиль, точеный подбородок и крупный нос. Он крутил руль и нажимал на рычаги со знакомым апломбом, а его ноги буквально танцевали на полу, нажимая на педали.

Дорога, по которой они ехали, явно не была предназначена для путешествий на автомобилях – по сути, это была пастушья тропа. Однако Алек без усилий ехал вперед, избегая по возможности ухабов, а когда такой возможности не было – бросая на Мэри внимательный взгляд. Говорить при таком шуме было практически невозможно, но это даже к лучшему. Ей еще день-другой предстоит разговаривать с Алеком Рейнберном, пока ее язык не устанет.

А что еще она сможет делать своим языком? Вспоминание о поцелуях Алека согрело ее щеки и те уголки тела, о которых думать не следует.

После блаженной поездки они проехали под живой изгородью. Вдоль дороги змеилась извилистая каменная стена, ведущая к очаровательной сторожке с миниатюрными коническими башенками. Никто не вышел им навстречу. Алек остановил машину, спрыгнул на землю и распахнул чугунные кованые ворота.

– Боюсь, у меня больше нет привратника, – сказал он, пожимая плечами. – Еще один дезертир. Все деревенские мыши считают, что у них больше возможностей в городе. А некоторые мальчишки ушли на войну, да так и не вернулись.

– Представить себе не могу, что кто-то захочет уехать из такого места, какой бы ни была причина, – вымолвила Мэри. Никакой долг перед королем и страной не заставил бы ее покинуть эти холмы, если бы она тут жила. В самом конце прямой и длинной подъездной аллеи Мэри увидела Рейнберн-Корт – огромный особняк шотландского барона, меньше по размеру, но более величественный, чем даже отель «Форзит пэлас». По обе стороны от аллеи зеленели настоящие луга. Алеку нужна отара овец, которая справилась бы с травой, если он не может нанять косарей.

– Здесь порой становится скучно, можешь мне поверить, – отозвался Алек. – А ты еще не видела шотландских зим. – Он повозился с управлением, и они покатились к видневшемуся впереди внутреннему двору, мощенному камнем. Посреди двора находился большой пересохший фонтан. Остановив автомобиль у ступеней, Алек выключил мотор.

Здесь их тоже никто не встретил. Мэри подняла с пола слегка помятую шляпку и стала ждать, когда Алек обойдет машину, чтобы помочь ей выйти из нее.

Он махнул рукой на пустое крыльцо.

– Видишь, почему мне нужна помощь твоей тети, – сказал Алек. – Кто знает, сколько времени нам придется стоять тут, пока кто-нибудь не отопрет дверь? Деньги для меня не важны, у меня их целая куча, и я едва ли смогу когда-либо их потратить.

Мэри его финансовое положение было известно. Она всегда тщательно изучала дела клиентов. Опершись на руку Алека, Мэри вышла из автомобиля.

– А когда твоя жена жила здесь, в доме было достаточно прислуги?

Алек опустил глаза, делая вид, что рассматривает свои сапоги.

– Эдит была не самой простой хозяйкой, а мы здесь почти изолированы от мира. Управлять Рейнберн-Кортом всегда было непросто, даже когда этим занималась моя мать, у которой были очень строгие правила. Именно тогда начались проблемы с прислугой, которые так и не были решены. А когда умерла Эдит, они стали еще серьезнее.

– Я сразу напишу тете Мим. В нашем… то есть ее каталоге есть немало сведений о жаждущих работать, трудолюбивых людях. Немного снега и какие-то глупые сплетни не смогут поколебать их энтузиазм к хорошо оплачиваемой работе в прекрасном загородном доме, – сказала Мэри.

Алек скептически приподнял бровь.

– Хотелось бы мне тебе поверить, – промолвил он. – Я устрою тебя, и ты сможешь от души все описать. А я съезжу в Питкарран и поговорю с судьей о Бауэре. Пусть констебли поработают.

Алек уже говорил об этом, но Мэри надеялась, что он сразу не оставит ее в одиночестве.

– В воскресенье?

– Мы не можем терять времени. Кто знает, что еще у этого человека на уме? Если мы узнаем, что он уже едет в поезде в Эдинбург, то для нас это станет большим облегчением. Когда я вернусь, устрою тебе путешествие по дому. Но на очень большой комфорт не рассчитывай: Мак считает, что нам лучше остановиться в сторожке у ворот.

– Это дом, мимо которого мы проезжали на пути сюда?

– Нет, та сторожка находится у северной границы моих владений, к ней надо ехать по лесу. Там мы останемся наедине и вокруг не будут суетиться рабочие. Но на вид дом точно такой же – мои предки любили симметрию.

Сторожка, которую Мэри видела при въезде во владения Алека, походила на игрушечный замок. И находиться в таком доме с Алеком будет куда уютнее, чем в каменной крепости. Они вошли в тихий холл, отделанный в средневековом стиле, на каждой стене висели доспехи и оружие. Массивный камин был полон пепла. Где-то вдали слышался монотонный стук молотка. Господи, люди тут работают в воскресенье! Похоже, Алек действительно очень хорошо им платит.

Он провел ее по широкой дубовой лестнице к огромной старинной библиотеке; сквозь витражные окна в свинцовых рамах в комнату лился солнечный свет, отбрасывая на выцветшие ковры цветные тени. Здесь было больше книг, чем Мэри когда-либо видела в одном месте, а еще тут стояли потрескавшиеся кожаные стулья и диваны, на которых эти книги можно было почитать.

– Это моя территория, а до меня она принадлежала моему отцу, – сообщил Алек. – Я не позволил Эдит менять что-либо здесь или в холле при входе в дом – мне это казалось кощунственным по отношению к клану Рейнбернов. Ты можешь написать свое письмо за моим письменным столом и ходить, где хочешь. За дверью есть современная ванная комната.

Алек явно гордился библиотекой, и не без основания. Это была абсолютно мужская комната с разбросанными по полу древними турецкими коврами и огромным количеством гравюр с охотничьими сценами. Мэри почувствовала себя гномиком под высоким деревянным потолком.

– Я велю кому-нибудь, кого встречу по пути, принести тебе ленч, – продолжал Алек. – Однако хочу сразу предупредить: не жди от него многого. Мак умеет управляться на кухне, но он вызвался подготовить для нас сторожку, и, кажется, твой брат, то есть Оливер, увяжется туда следом за ним. Помогать. А я попрошу кого-нибудь находиться за дверью библиотеки, чтобы ты не чувствовала себя в одиночестве.

Мэри осмотрела древний глобус на круглой подставке. Комната была полна сокровищ, и Мэри была вынуждена признаться себе, что она не прочь порассматривать их.

– Уверена, что в этом нет необходимости, – сказала она. – Мы ведь не ждем, что Бауэр вдруг выскочит из-за гардины?

– Да он помрет, чихая от пыли, если попробует это сделать, – заметил Алек. – Но я хочу, чтобы ты была в безопасности, пока я не вернусь. У одного из рабочих должен быть перерыв. Они вчера брали выходной из-за свадьбы, а потому согласились поработать сегодня. – Положив руки Мэри на плечи, Алек заглянул ей в глаза.

Боже, должно быть, она выглядит ужасно в шарфе, подвязанном под подбородком, и с лицом, покрытым дорожной пылью. У самого Алека на щеке было грязное пятно. Мэри подняла руку в перчатке, чтобы стереть его, и Алек поцеловал ее ладонь. Она ощутила жар его губ даже сквозь тонкую кожу.

– Я не вынесу, если с тобой что-то случится, – еле слышно проговорил он.

– Н-ничего со мной не произойдет, – заверила его Мэри. Кроме одного. Мэри опасалась, что ее безудержно несет в океан любви, но она не представляла, как будет выбираться оттуда.

Предполагается, что они заключили деловое соглашение. Она удовлетворит свое любопытство и в будущем станет мудрее. Долго сохраняемая невинность стала доставлять ей неудобства. Но когда она стоит рядом с Алеком, ей трудно думать о том, что они едва знакомы, у них нет ничего общего, и вскоре каждый из них вернется к своей обычной жизни, как будто ничего не произошло.

Если она постарается, то сможет пересчитать его ресницы. Утром Алек побрился, но сделал это неопытной рукой, так что она может пересчитать и его щетинки. Но вместо того чтобы считать, Мэри закрыла глаза в знак безыскусного приглашения и ощутила, что он подступил еще ближе к ней. Его теплые губы прикоснулись к ее рту.

Поцелуй… Само это слово как вздох – сначала выдыхаешь, потом словно набираешь силу и мягко выдыхаешь еще раз. Кончики его пальцев вжались в ее плечи, когда их губы соединились, и Мэри, потянувшись, встала на цыпочки. Алек подвел ее к подлокотнику дивана, она скользнула через него вниз, и он последовал за нею. Было бы правильнее, если бы они начали поцелуй, приведя себя в порядок, однако Мэри не возражала против того, чтобы их конечности и одежда спутались, пока Алек делает то, что делает. Теперь она сидела у него на коленях, он крепко держал ее в объятиях, его язык играл с ее языком, а его зубы слегка покусывали ее губы.

Мэри никогда не задумывалась о поцелуях. Она переносила слюнявые поцелуи маленьких племянников и лишь под страхом смерти призналась бы в том, что девушки учились целоваться в темном дортуаре Академии для молодых леди мисс Эмброуз, где они тренировались друг на друге. Но Алек, без сомнения, превосходил в этом искусстве всех остальных.

К тому же так приятно прижиматься к его большому телу. В его объятиях Мэри чувствовала себя защищенной. Оберегаемой. Ценимой.

Мэри хотелось целоваться с Алеком вечно. Но у обоих были неотложные дела. Однако очень скоро близость заставит их изменить выражение лица, и это будет более рискованно, а на них окажется меньше одежды.

Ну а пока у них есть несколько секунд приятного бессилия, чередующегося со вспышками электричества. Мэри играла в удивительную игру без правил. Для женщины, которая ценит во всем порядок, она, как это ни печально, оказалась совершенно неорганизованной и полностью отдалась на милость лорда Алека Рейнберна.

Хотя идея начать принадлежала ей. Но Алек с готовностью поддержал ее. И твердость его чресел служила тому подтверждением. Как, должно быть, странно быть мужчиной, тело которого служит барометром его возбуждения, в то время как женщина хранит все свои секреты при себе. Кроме – о! – отвердевшего соска, требовавшего внимания, которое он и получил от ловких пальцев Алека. Голова Мэри запрокинулась, и Алек продолжил свои изыскания. Его шевелюра задрожала от волны жара, исходившего от ее тела. Должно быть, она красная, как висевшие на окнах гардины.

Надо прервать поцелуй, несмотря на то, что ей очень не хотелось этого. Мэри не собиралась терять невинность на старом кожаном диване посреди дня. Грудь Алека широкая и твердая, и Мэри стоило немалых усилий постучать по ней кулаком.

Отодвинувшись, Алек потряс головой, чтобы прийти в себя.

– Слишком много или недостаточно? – спросил он.

– И то и другое, – ответила Мэри, заметив опасный блеск в его глазах. – Тебе надо встретиться с судьей, а мне – написать письмо.

Алек приложил ладонь к ее щеке и стал поглаживать большим пальцем уголок ее рта.

– Я обнаружил, что сейчас мне не хочется никуда ехать, – сказал он.

– Честно говоря, мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал, – призналась Мэри. – Но сегодня еще не понедельник.

– Не понедельник? Какого дьявола ты говоришь о понедельнике?

Мэри почувствовала, что его лицо становится горячее.

– Мы договорились о понедельнике, – напомнила она. – С-сделать это в понедельник.

– Это? – На лице Алека засияла улыбка. – Моя дорогая мисс Арден, я – человек нетерпеливый. Я чувствую, что мы не должны терять ни минуты, и я уж точно не буду ждать до понедельника, чтобы сделать «это», как вы изволили выразиться, и чтобы вы стали моей.

Мэри никогда не будет принадлежать ему, какой бы смысл он ни вкладывал в эти слова. Их миры несопоставимы, у них разная философия. Господи, да он даже не знает ее полного имени!

– Мы сможем поговорить об этом позднее, когда ты вернешься, – заявила Мэри, соскальзывая с его колен. Кожа дивана под ее попкой зашуршала, что послужило еще одной причиной ее замешательства.

– Поговорим, да? Это можно растолковать по-разному. Но… – внезапно лицо Алека обрело серьезное выражение, – если это все, что ты способна вынести после вчерашнего кошмара, пусть это будет просто разговор.

Мэри уже почти забыла доктора Бауэра и его нападение. Он уже находился в одном из аккуратно составленных ящичков в ее голове и был крепко заперт на ключ. И она не позволит ему выскочить оттуда с его безбородой розовой физиономией и встать между нею и Алеком. Этот человек не сможет испортить ее единственный шанс.

– Спасибо за понимание. – Досада на лице Алека доставляла Мэри удовольствие. Она не из-за Бауэра хотела отложить интимную встречу на завтра. Надо, чтобы все было безупречно. С одной стороны, ей не хотелось, чтобы шарф сдавливал ее шею, а в животе у нее порхали бабочки. Она должна подготовиться к ночи понедельника – надеть одно из своих новых неглиже, распустить чистые волосы, надушить все тело.

– Что ж, тогда я тебя покину. Скоро кто-нибудь придет сюда.

– Пусть не спешит, – попросила Мэри. Ей хотелось принять ванну, чтобы успокоиться и привести себя в порядок.

Встав, Алек подошел к открытой двери. Кто угодно мог видеть, как они обнимаются. Им надо быть осторожнее. Но если они поселятся в уединенной сторожке, у них обоих будет больше свободы.

Свободы для исследований. Свободы для того, чтобы совершить самую лучшую из ошибок.