Такие взгляды и устремления были необычны для Англии конца XVIII века. Но и Мэри не была обычной женщиной. Рано вынужденная зарабатывать себе на жизнь, получившая такое же образование, как все небогатые дворянки и дочери промышленников, она оказалась перед трудным выбором.

Ее отец, Эдуард Уолстонкрафт, продал семейную фабрику, безуспешно пытался заниматься сельским хозяйством и вскоре разорил семью. Уолстонкрафты постоянно переезжали: то они жили на ферме, то в пригороде Лондона, то отправлялись в Уэльс – и едва сводили концы с концами. Мэри, второй ребенок и старшая девочка в семье, а это означало – опытная повариха, и портниха, и нянька для четырех малышей, устроилась компаньонкой к почтенной вдове Доусон, жившей в Бате. Но все прелести курортной столицы, которыми так наслаждались юные героини Джейн Остин, для Мэри были отравлены вспыльчивым характером ее покровительницы, которая не желала стеснять себя в выражениях при своей компаньонке. Крошечное жалование не окупало постоянных унижений. Кроме того, в семье было неладно: умерла мать Мэри – дочь провела с ней последние дни, стараясь облегчить ее страдания, – а младшая сестра Элиза неудачно вышла замуж. Побывав у Элизы в гостях, Мэри с ужасом заметила, что муж своей скаредностью и постоянными придирками довел недавно родившую сестру почти до сумасшествия. Малышку Элизу нужно было спасать. Мэри выкрала ее и увезла в Лондон, где заслужила единодушное осуждение друзей: нельзя разлучать супругов, брак которых благословлен богом, Элизе стоило запастись смирением и приспособиться к нраву мужа, какие бы дикие выходки он себе ни позволял. Даже священник мистер Клер, которому Мэри была обязана знакомством с поэзией и классической литературой и который отпускал прежде немало комплиментов ее уму и сообразительности, теперь отказал ей от дома.

Мэри, не слушая никого, терпеливо выхаживала свою сестренку. Как только та немного окрепла, девушки решили организовать частную школу. Друзья представили Мэри семье покойного Джеймса Бурга – страстного пропагандиста-реформатора, сторонника свободы слова и всеобщего образования. Вдова Бурга, разделявшая взгляды мужа, помогла Мэри деньгами, нашла подходящее здание, дала девушкам рекомендации, познакомила с семьями, где они могли найти будущих учеников. К сестрам присоединилась Фанни, или Френсис Блуд, лучшая подруга Мэри, с которой она встретилась во время одного из семейных переездов, и с тех пор переписывалась. Это была восторженная дружба двух девушек с похожей судьбой, но совершенно разными характерами. Они восхищались друг другом и были счастливы, что у них есть возможность жить вместе. Они мечтали о том, что не разлучатся никогда.

Робкая и застенчивая Фанни тоже в свое время была старшей в большой семье и умела ладить с детьми. Она прекрасно пела и играла на пианино: два занятия, которым следовало обучаться всем девицам, претендующим на звание образованных. К сожалению, Фанни вскоре заболела туберкулезом, и родители отправили ее в Португалию, в более мягкий климат. Там Фанни вышла замуж за купца Хуга Спейса.

Мэри, после размолвки с Клером отнюдь не утратившая любви к античным идеалам, мечтала о возрождении Лицея Аристотеля, о светлом здании посреди широкого луга, где дети обоих полов смогут заниматься физическими упражнениями, получать знания по ботанике, механике, астрономии и естественной истории, изучать основы философии, истории, политики в диалогах с учителями, вдохновленными древнегреческим философом Сократом и идеями француза-просветителя Жан-Жака Руссо. Но Мэри – глава семьи, обладавшая практической сметкой, прекрасно понимала, что осуществить этот идеал здесь и сейчас, опираясь лишь на помощь сестры и на веру в правоту своего дела, невозможно. И школа сестер ничем не отличалась от множества маленьких лондонских частных школ, за одним лишь исключением: там не было физических наказаний. Хотя бы в этом пункте Мэри не желала уступать общественному мнению, считавшему, что «уши ребенка находятся на его спине» и хорошая трепка спасает от лени и распущенности.

Но тут помощь Мэри понадобилась ее лучшей подруге – Френсис Блуд. Френсис написала из Лиссабона, где жила с мужем. Она рассказывала, что беременна, что боится родов, и звала Мэри к себе. Мэри, угадав за строчками нешуточную тревогу, сорвалась с места. Ей предстояло проплыть тридцать суток в условиях, которые сложно назвать комфортными и безопасными. Тесные душные каюты, скверная еда, февральские штормы и угроза нападения пиратов – вот что ожидало небогатых пассажиров вроде нее. В Лиссабоне Мэри встретила бледная и испуганная Френсис, мучимая дурными предчувствиями. Они оправдались: через несколько недель Френсис умерла от родов на руках у лучшей подруги. «Могильная земля сомкнулась над моим единственным другом, другом моей юности, – писала Мэри. – Но ее ласковый голос всегда звучит со мною рядом».

Мэри снова откинулась в кресле, глубоко дыша, пережидая схватку. Когда боль отступила, она в который раз удивилась: почему ее пол называют слабым? Да, солдаты рискуют жизнью на войне, но какому-нибудь мелкому чиновнику смерть грозит разве что от перепоя или от непомерного обжорства, если он к нему склонен. А его жена что ни год «идет долиной смертной тени», и если что-то пойдет не так, ни один врач не поможет. От опасности умереть в родах не застрахована ни одна замужняя женщина – ни поденщица на поле, ни леди на пуховых перинах. Разница лишь в том, что до поденщицы и ее дитя нет никому дела, а лорда врач в случае осложнений может спросить: «Кому его светлость повелит спасать жизнь – жене или наследнику?». Если лорд выберет ребенка, то женщине разрежут живот, извлекут младенца, обрекая родильницу на смерть от горячки…

Мэри тряхнула головой. Ну что за мрачные мысли! Зачем предаваться унынию? Знающие люди говорят, что вторые роды легче первых. Они с Уильямом еще выпьют вина на свадьбе своего сына или дочери!

И усмехнулась: какая непоследовательность! Считать брак кандалами, которыми мужчина сковывает женщину, и тут же мечтать о свадьбе! Но незамужняя женщина тоже носит кандалы, в которые ее заковало общество. Если она не ведет жизнь старой девы, ее презирают, ей не подают руки, отказывают в помощи и поддержке. Страшно обречь на такое свою дочь, не зная, будет ли она достаточно сильной, чтобы утешаться осознанием собственной свободы. Страшно представить, что твой сын когда-нибудь захочет подвергнуть такому испытанию любимую женщину…