V
Цена
31
Первое, что я собиралась сделать, когда он очнется, – это убить его.
Если он придет в себя.
Дамбо не был уверен в том, что это случится. Мы его раздели догола, и наш маленький доктор, осмотрев раны, сказал:
– Он серьезно пострадал.
Ножевое ранение в одну ногу, огнестрельное – в другую, ожоги по всему телу, жар. Мы накрыли Эвана несколькими одеялами, но его все равно так колотило, что со стороны могло показаться, будто это кровать вибрирует.
– Сепсис, – пробормотал Дамбо.
Он заметил, что я смотрю на него непонимающим взглядом, и добавил:
– Это когда инфекция попадает в кровь.
– И что нам делать? – спросила я.
– Нужны антибиотики.
– Их у нас нет.
Я сидела на второй кровати. Сэм, с разряженным пистолетом в руках, подбежал к задней спинке. Пистолет он ни в какую не хотел отдавать. Бен, с винтовкой в обнимку, стоял, прислонившись спиной к стене, и с опаской поглядывал на Эвана. Казалось, он не сомневается в том, что Эван сейчас вскочит и снова предпримет попытку нас уничтожить.
– У него не было выбора, – сказала я Бену. – Думаешь, он мог просто взять и войти в неосвещенный отель так, чтобы его никто не пристрелил?
– Я хочу знать, где Кекс и Чашка, – сквозь зубы процедил Бен.
Дамбо попросил его убрать ноги. Он переупаковывал бинты, а Бен потерял много крови. Зомби только отмахнулся и, оттолкнувшись от стены, похромал к кровати Эвана.
Он с размаху ударил лежащего тыльной стороной ладони по щеке:
– Очнись! – Еще пощечина. – Давай же, очнись, сукин ты сын!
Я вскочила с кровати и схватила Бена за руку до того, как он успел еще раз ударить Эвана:
– Бен, это не поможет…
– Ладно. – Он вырвал у меня руку и пошел к двери. – Я сам их найду.
– Зомби! – крикнул Сэм и ринулся за Беном. – Я тоже пойду!
– Прекратите, вы оба! – резко сказала я. – Никто никуда не пойдет, пока мы…
– Что, Кэсси? – гаркнул Бен. – Пока что?
Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова.
Сэм тянул Бена за рукав:
– Идем, Зомби!
Мой пятилетний брат размахивал пистолетом с пустой обоймой. Вот такая метафора.
– Бен, послушай. Ты слышишь меня, Бен? Если ты сейчас уйдешь…
– Я сейчас ухожу…
Я не дала ему договорить:
– Тогда мы и тебя потеряем! Ты не знаешь, что там случилось. Возможно, Эван вырубил их, так же как тебя и Дамбо. Но скорее всего, он этого не делал. Если они сейчас идут обратно, идти на их поиски – необоснованный риск…
– Не рассказывай мне про необоснованный риск. Я знаю все о…
Бен покачнулся. Лицо его побелело, он упал на одно колено, а Сэм безрезультатно тянул его за рукав. Мы с Дамбо подняли его на ноги и довели до пустой кровати. Он повалился на спину и все проклинал нас, Эвана и вообще всю эту дурацкую ситуацию. Дамбо выпучил на меня глаза, как олень на автомобильные фары:
– Ты все понимаешь, да? Ты же знаешь, что делать?
Он ошибался.
32
Я подняла винтовку Дамбо и сунула ему в руки:
– У нас оголены посты. Оба окна в коридоре, восточные комнаты и западные. Двигайся и держи глаза нараспашку. Я останусь здесь с этими альфа-самцами и прослежу, чтобы они друг друга не поубивали.
Дамбо закивал, как будто соглашаясь, но с места не тронулся. Я положила руки ему на плечи и постаралась поймать его взгляд – глаза у него бегали, как у куклы-неваляшки.
– Иди, Дамбо. Ты меня понял? Давай.
Он дернул головой, как человечек – дозатор конфет, и неуверенной походкой заковылял прочь из номера. Меньше всего ему хотелось дежурить. Но мы все уже давно вышли на этот рубеж, когда надо делать то, чего не хочется.
– Почему ты не выстрелила ему в голову? – прорычал у меня за спиной Бен. – Почему в колено?
– «Поэтическое правосудие», – пробормотала я.
Я присела на кровать возле Эвана. Было видно, как у него под веками бегают зрачки. Он уже был мертв. Я с ним попрощалась. И вот теперь, оказывается, он жив, а я не могу сказать ему: «Привет!»
«Эван, мы всего в четырех милях от „Приюта“. Почему тебя так долго не было?»
– Мы не можем здесь оставаться, – категорично заявил Бен. – Посылать вперед Рингер было неправильно. Я знал, что группу нельзя разделять. Утром уходим.
– И как мы пойдем? – спросила я. – Ты ранен. Эван…
– Дело не в нем, – оборвал меня Бен. – Хотя догадываюсь, что́ для тебя он…
– Пэриш, благодаря ему ты жив и можешь тут ныть.
– Я не ною.
– Нет, ноешь. Ты ноешь, как школьница, которая не выиграла на конкурсе красоты.
Тут Сэмми рассмеялся. Не думаю, что слышала его смех после смерти нашей мамы. Я вздрогнула, это было так неожиданно, все равно что наткнуться на озеро посреди пустыни.
– Кэсси назвала тебя нытиком, – проинформировал Бена Сэм на случай, если тот не понял.
Зомби пропустил его слова мимо ушей.
– Мы сидели в этом отеле и ждали его, а теперь застряли тут из-за него же. Делай что хочешь, Салливан. Утром я ухожу.
– Я тоже! – вставил Сэм.
Бен встал, минуту постоял, облокотившись на спинку кровати, чтобы восстановить дыхание, и пошел к двери. Сэм хвостиком за ним. Я не стала их останавливать. Какой смысл? Бен приоткрыл дверь и тихо предупредил Дамбо, чтобы тот не стрелял, – он выходит, чтобы помочь. А мы с Эваном остались в номере одни.
Я села на кровать, которую освободил Бен. Она была еще теплой. Я взяла мишку Сэмми и усадила его к себе на колени.
– Ты слышишь меня? – спросила я, не мишку, конечно, а Эвана. – Хм, теперь, думаю, мы квиты? Ты прострелил мне колено, я прострелила тебе колено. Ты видел меня голой, я видела твой голый зад. Ты молился за меня, я…
Комната поплыла у меня перед глазами. Я ударила Эвана мишкой в грудь.
– Что это за куртка на тебе? «Пинхедс» – этим все сказано. Прямо в точку. – Я снова стукнула его мишкой. – Пинхед. – Снова стукнула. – Пинхед. – Еще раз. – А теперь ты собрался бросить меня? Да?
Его губы дрогнули, и я услышала:
– Поденка.
Слово прозвучало тихо, как выдох.
33
Он открыл глаза. Я вспомнила: они теплые, как горячий шоколад, – и что-то внутри меня оборвалось. Почему, когда он был рядом, у меня слабели колени? Отчего он так на меня действовал? Это была не я. Зачем я позволяла ему целовать меня, обнимать и вообще заботиться обо мне, словно я какой-нибудь несчастный потерявшийся щенок с другой планеты? Кем он был? Из какой искаженной реальности он переместился в мою искаженную реальность? Ничего не складывалось. Просто не имело смысла. Влюбиться в меня для него было все равно что влюбиться в таракана. Но что означает моя реакция? Как это назвать?
– Если ты не умрешь, я пошлю тебя к черту.
– Я не умираю, Кэсси.
Веки его подрагивали, лицо покрывала испарина, голос звучал прерывисто.
– Отлично, тогда иди к черту. Ты бросил меня, Эван. В темноте. Взял и бросил. А теперь ты выбиваешь у меня землю из-под ног. Ты мог всех нас убить. Ты бросил меня, когда…
– Я вернулся.
Он протянул ко мне руку.
– Не дотрагивайся до меня.
Больше никаких фокусов по размягчению мозгов.
– Я сдержал слово, – прошептал он.
Ну и что я могла ему на это ответить? Вначале мое обещание привело меня к нему. Я снова поразилась тому, как странно все складывалось: он оказывался на моем месте, и наоборот. Его обещание – и мое обещание. Моя пуля – и его пуля. Дошло до того, что мы раздевали друг друга догола, потому что не было другого выхода. Цепляться за скромность в эпоху иных – все равно что приносить в жертву козла и ждать дождя.
– Ты чуть пулю в лоб не получил, придурок, – сказала я. – Тебе не приходило в голову просто крикнуть на лестнице: «Эй, это я! Не стреляйте!»?
Эван покачал головой:
– Слишком рискованно.
– О да. Гораздо безопаснее подставить башку под выстрел. Где Чашка? Где Кекс?
Он снова потряс головой с явным недоумением:
– Кто?
– Маленькая девочка убежала по шоссе. Большой мальчишка отправился за ней. Ты наверняка их видел.
Теперь он кивнул:
– На север.
– Да, я знаю, в каком направлении они пошли…
– Не ходите за ними.
Я напряглась:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Это небезопасно.
– Сейчас везде небезопасно, Эван.
У него закатились глаза. Он терял сознание.
– Там Грейс.
– Что ты сказал? Грейс? Ты имеешь в виду гимн? Что значат твои слова?
– Грейс, – еле слышно повторил Эван и отключился.
34
Я оставалась с ним до рассвета. Сидела рядом, так же как и он караулил мой покой в старом фермерском доме. Эван принес меня туда против моего желания, а потом по моей воле оказался в этом отеле. Может, это означало, что мы вроде как принадлежим друг другу. Или нас связывает чувство долга. Ни один долг не может быть полностью, по-настоящему оплачен, во всяком случае тот, который действительно важен.
«Ты спасла меня», – говорил мне Эван.
Тогда я не поняла смысла его слов. Это было до того, как он рассказал мне правду о себе. После этого я решила, что избавила его от участия в геноциде, от массового убийства людей. Теперь я начала думать, что спасла его не от чего-то, а для чего-то. Фокус был в том, что я не знала конечной цели, и это пугало меня до смерти.
Эван стонал во сне, цеплялся пальцами за одеяла. Он бредил.
«Будь там и сделай это, Эван».
Я взяла его за руку. Она была в ожогах и ссадинах, с переломами, а я все удивлялась, почему он так долго не мог меня найти? Он, наверное, ползком сюда добирался. Впервые мне стало ясно, что Эван на краю гибели. Он мог умереть, только-только восстав из мертвых.
– Ты будешь жить, – сказала я ему. – Ты должен жить. Обещай, Эван. Дай слово, что не умрешь. Поклянись.
Я немного расклеилась. Старалась удержаться, но не смогла.
– Круг замкнется, и тогда с нами будет покончено. И с тобой, и со мной. Ты стрелял в меня, и я выжила. Я стреляла в тебя, и ты выжил. Понимаешь? Так это работает. Кого угодно спроси. Плюс ко всему ты – мистер Сверхсущество, тебе тысяча лет и твое предназначение – спасти нас, жалких человечков, от межгалактической орды. Это твоя работа. Ты родился для этого. Или тебя специально вырастили. Без разницы. А знаешь, из всех планов по завоеванию мира ваш – самый отстойный. Уже год, как начали, а мы все еще здесь. И кто лежит на спине, как жук с поднятыми лапками? У кого тут слюна течет по подбородку?
Вообще-то, у него и правда изо рта вытекла капелька слюны. Я промокнула ее краешком одеяла.
Открылась дверь, и в номер вошел наш большой Кекс. Следом за ним – Дамбо, с улыбкой от уха до уха. Потом – Бен. И последним появился Сэм. Последним, потому что Чашки с ними не было.
– Как он? – спросил Бен.
– Весь горит, – ответила я. – Бредит. Все время говорит о благодати.
Бен нахмурился:
– Что это с ним?
– А может, он хочет помолиться перед едой? – попробовал угадать Дамбо. – Он, наверное, голодный.
Кекс, тяжело ступая, прошел к окну и посмотрел вниз, на заледеневшую парковку. Я наблюдала за тем, как он походкой ослика Иа пересек комнату, потом повернулась к Бену:
– Что случилось?
– Он не говорит.
– Тогда заставь его сказать. Ты у нас сержант или нет?
– Я не думаю, что он может.
– Значит, Чашка исчезла, а мы не знаем где и почему.
– Она догнала Рингер, – предположил Дамбо. – И та решила повести Чашку в пещеры, не тратить время на то, чтобы тащить ее сюда.
Я кивнула в сторону Кекса:
– А он где был?
– Нашли его на шоссе.
– И что он там делал?
– Просто болтался.
– Просто болтался? Правда? А вы, ребята, когда-нибудь задумывались о том, на чьей стороне он играет?
Бен устало покачал головой:
– Салливан, не начинай…
– Я серьезно. Он может и притворяться немым. Такой ход. Немой не должен отвечать на всякие неудобные вопросы. К тому же очень разумно внедрить своего в отделение рекрутов с промытыми мозгами на случай, если кто-то начнет умнеть…
– Верно. А до Кекса была Рингер. – Бен начал заводиться. – Следующим будет Дамбо. Или я. А тем временем парень, который признался в том, что он наш враг, лежит здесь и держит тебя за руку.
– Вообще-то, это я держу его за руку. И он не враг, Пэриш. Я думала, мы закрыли эту тему.
– Откуда нам знать, что не он убил Чашку? Или Рингер?
– О господи, да ты посмотри на него. Он не в состоянии убить даже…
Я попыталась подобрать правильное определение тому, с чем мог бы справиться в таком состоянии Эван, но мой голодный, измученный от нехватки сна мозг выдавал только один вариант: «поденка». Произнести такое вслух было бы очень и очень неправильно. Это звучало бы как невольное предсказание. Если оно, конечно, может быть случайным.
Бен резко повернулся к Дамбо. Тот даже вздрогнул. Я думаю, он предпочел бы, чтобы в тот момент Бен обратился к кому угодно, только не к нему.
– Он выживет?
Дамбо покачал головой, а кончики ушей у него стали ярко-розовыми.
– Дела у него плохи.
– Об этом я и спрашиваю. Насколько плохи? Когда он сможет отправиться в дорогу?
– Не скоро.
– Проклятье, Дамбо, когда?
– Через пару недель. Может, через месяц. У него сломана лодыжка, но это еще не самое худшее. Инфекция. Есть риск, что начнется гангрена…
– Месяц? Месяц! – Бен безрадостно рассмеялся. – Он ворвался сюда, вырубил тебя, выбил все дерьмо из меня, а спустя два часа оказывается, что он не сможет двигаться целый месяц!
– Тогда уходите! – крикнула я ему через комнату. – Все уходите. Я останусь с ним, и мы, как только сможем, сразу пойдем за вами.
У Бена отвисла челюсть, а потом он крепко стиснул зубы. Сэм просунул палец в ременную петлю своего большого друга и топтался у его ноги.
Дамбо кивнул:
– Я думаю, это разумно, сержант.
– У нас есть план, – почти не двигая губами, сказал Бен, – и мы будем действовать согласно этому плану. Если Рингер не вернется завтра утром в это же время, мы уходим. Все. – Он сверкнул на меня глазами и указал большим пальцем на Кекса и Дамбо. – Если будет надо, они понесут твоего парня.
Бен развернулся и врезался в стену, потом оттолкнулся от нее и вышел в коридор.
Дамбо рванулся за ним:
– Сержант, куда ты?
– В кровать, Дамбо, в кровать! Если я сейчас не лягу, я свалюсь. Ты дежуришь первый. Наггетс, то есть Сэм, или как там тебя звать… ты куда собрался?
– Я иду с тобой.
– Оставайся со своей сестрой. Жди. Ты прав. У нее буквально заняты руки. Кекс! У Салливан задание. Поспи немного, большая немая мамочка…
Его голос затих в коридоре. Дамбо подошел к задней спинке кровати Эвана.
– Сержант вымотался, – вздохнул он, как будто мне надо было что-то объяснять. – Обычно он держит себя в руках.
– Я тоже обычно держу себя в руках. Я спокойна, так что ты не волнуйся.
Он не уходил – стоял, смотрел на меня, и щеки у него стали такими же красными, как уши.
– Он правда твой парень?
– Кто? Дамбо, нет. Я встретила его в тот день, когда он пытался меня убить.
– О! Хорошо, – протянул он, как мне показалось, с облегчением. – А знаешь, он – как Вош.
– Нет, он совсем не такой, как Вош.
– Я хотел сказать, что он – один из них. – И Дамбо понизил голос, как будто делился со мной страшным секретом. – Зомби говорит, что они не такие, как эти крошечные жучки у нас в мозгу, но они как-то умудряются загружаться в нас, по типу компьютерного вируса.
– Да. Что-то вроде того.
– Это так странно.
– Ну, я думаю, они могли бы загрузиться в домашних котов, но тогда на наше уничтожение у них ушло бы гораздо больше времени.
– Где-то на месяц или два, – сказал Дамбо, и я рассмеялась.
Собственный смех удивил меня не меньше, чем смех Сэмми.
«Если хочешь убить человеческое в человеке, – подумала я тогда, – попробуй убить смех, это будет хорошим стартом».
Я не была отличницей по истории, но никогда не сомневалась, что сволочи типа Гитлера не очень-то часто смеялись.
– Все равно не понимаю, – продолжил Дамбо, – зачем одному из них переходить на нашу сторону?
– Я не уверена, что он сам знает ответ на этот вопрос.
Дамбо кивнул, расправил плечи и тяжело вздохнул. Он валился с ног от усталости. Как и мы все. Однако вопрос Бена так и остался без ответа, и, прежде чем маленький доктор вышел из номера, я тихо его окликнула:
– Эй! Он выкарабкается?
Дамбо долго молчал.
– Если бы я был инопланетянином и мог выбирать, то мне хотелось бы вселиться в реально сильное тело, – наконец сказал он. – А потом, просто для уверенности, что выживу в этой войне, я бы, ну не знаю, обзавелся иммунитетом от всех вирусов и бактерий на Земле. Или хотя бы сделал так, чтобы мой организм был невосприимчивым к инфекции. Слыхала, как хозяева делают собакам прививку от бешенства?
Я улыбнулась:
– А ты очень умный, Дамбо, знаешь об этом?
Дамбо покраснел:
– Меня так прозвали из-за ушей.
Он ушел. Я чувствовала дискомфорт, как человек, за которым наблюдают. Это неудивительно, потому что за мной действительно следили: Кекс поглядывал на меня со своего поста у окна.
– А ты, – сказала я. – У тебя какая история? Почему ты не говоришь?
Кекс отвернулся, и от его дыхания стекло покрылось инеем.
35
– Кэсси! Кэсси! Просыпайся!
Я подскочила на кровати. Оказалось, что я лежала, свернувшись калачиком, рядом с Эваном и держала его руку в своей руке. Как, черт возьми, это получилось? Сэм стоял рядом с кроватью и тянул меня за палец:
– Вставай, Салливан!
– Не называй меня так, Сэм, – пробормотала я.
Свет постепенно уходил из комнаты – я проспала весь день.
– Что…
Сэм приложил палец к губам, а другим показал на потолок.
И я услышала. Этот звук ни с каким другим не спутаешь. Вертолетные винты. Рокот был тихим, но постепенно нарастал. Я спрыгнула с кровати, схватила винтовку и пошла за Сэмом в коридор. Там Кекс и Дамбо уже стояли перед Беном. Бывший квотербек сидел на корточках и обрисовывал сложившееся положение.
– Это может быть просто патрульный вертолет, – шепотом говорил он. – Вряд ли он нас ищет. После взрыва лагеря в поле еще оставались два отделения. Вероятно, это спасательная миссия.
– Они нас засекут. Нам конец, сержант, – запаниковал Дамбо.
– Может, и нет, – обнадежил его Бен и снова стал похож на себя прежнего. – Слышите? Удаляется…
И это была правда: рокот действительно стал тише. Чтобы его уловить, надо было задержать дыхание. Мы оставались в коридоре десять минут, пока звук не пропал окончательно, а потом еще столько же – на тот случай, если вертолет вернется. Бен шумно выдохнул:
– Кажется, пронесло…
– Надолго ли? – поинтересовался Дамбо. – Мы не можем сидеть здесь до утра, сержант. Я предлагаю выдвигаться в сторону пещер прямо сейчас.
– Тогда мы рискуем разминуться с Рингер, – покачал головой Бен. – И велик риск, что вертолет полетит обратно и нас засекут на открытой местности. Нет, Дамбо, мы будем действовать, как запланировали.
Он встал и посмотрел на меня:
– Как там Базз Лайтер? Без перемен?
– Его зовут Эван, и с ним все по-прежнему.
Бен улыбнулся. Не знаю, должно быть, близость опасности вызвала у него оживление. Точно у зомби – они ведь плотоядные, и в их меню только одно блюдо. Мне что-то не приходилось слышать о ходячих мертвецах-вегетарианцах. Какой интерес нападать на тарелку со спаржей?
Сэмс хихикнул:
– Зомби называет твоего парня космическим рейнджером.
– Он не космический рейнджер… И почему все решили, что он мой парень?
Улыбка Бена стала еще шире.
– А это не так? Но он целовал тебя…
– В губы? – спросил Дамбо.
– О да. Два раза. Я видел.
– С языком?
– Фу-у-у, – протянул Сэмми и сморщился, как будто лимон съел.
– Я вооружена, – объявила я наполовину всерьез, наполовину в шутку.
– Я никакого языка не видел, – сказал Бен.
– Хочешь посмотреть? – спросила я и показала ему язык.
Дамбо рассмеялся. Даже Кекс улыбнулся.
В этот момент и появилась та девочка. Она вышла в коридор с лестницы, и дальше все происходило очень странно и очень быстро.
36
Изодранная футболка с принтом в виде котенка, вся в грязи (хотя, возможно, то была засохшая кровь). Шорты, когда-то, скорее всего, бежевые, выгоревшие до серо-белого оттенка. Стоптанные сандалики с двумя упрямо цепляющимися за ремешки блестящими стразиками. Огромные глазища на узком, как у эльфа, личике. Шапка спутанных темных волос. Девочка была не старше Сэмми, но она так исхудала, что напоминала маленькую старушку.
Никто не мог произнести ни слова. Мы все были в шоке. Когда она, с дрожащими коленками и клацающими от холода зубами, появилась в конце коридора, у меня сердце оборвалось. Я была поражена не меньше, чем в тот момент, когда в лагерь «Погребальная яма» заехал желтый школьный автобус, притом что все школы уже исчезли навсегда. Такого просто не могло быть.
И тут Сэмми прошептал:
– Меган?
– Черт, кто такая Меган? – изумился Бен.
Я думаю, мы все мысленно задали этот вопрос.
Сэм резко сорвался с места, его никто не успел схватить. Он пробежал полпути до девочки. Она не двигалась. Даже не моргала. Казалось, ее глаза блестят в сумеречном свете, они были яркие, как у птички, как у чучела совы.
Сэм повернулся к нам.
– Меган! – воскликнул он, как будто мы не могли понять очевидного. – Это же Меган, Зомби. Она была со мной в автобусе! Привет, Меган! – непринужденно сказал он девочке, словно у них было свидание на детской площадке.
– Кекс, – тихо произнес Бен, – проверь лестницу. Дамбо, займись окнами. Потом оба осмотрите первый этаж. Она точно здесь не одна.
Девочка заговорила, голосок у нее был высокий и повизгивающий, как скрип ногтя по классной доске:
– У меня болит горло.
У нее закатились глаза и подогнулись колени. Сэм побежал к ней, но поздно: она повалилась на пол и, прежде чем он к ней подоспел, ударилась сначала подбородком, а потом лбом о ковролин. Мы с Беном бросились к ним. Бен наклонился, чтобы поднять малышку, но я его оттолкнула и строго сказала:
– Тебе нельзя поднимать тяжести.
– Да она же ничего не весит, – возразил он.
Я взяла девочку на руки. Бен был прав – она была как пушинка. Кожа да кости, волосы и зубы, больше ничего. Я отнесла девочку в номер Эвана, положила на пустующую кровать и укрыла ее трясущееся тельце шестью одеялами. Потом попросила Сэма принести из коридора мою винтовку.
– Салливан, – сказал Бен, стоя в дверях, – не сходится.
Я кивнула в ответ. Если вероятность того, что она случайно набрела на наш отель, была ничтожно мала, то шанс выжить в летней одежде в зимнем лесу вообще равнялся нулю. Мы с Беном думали об одном и том же: маленькая мисс Меган появилась на нашем пороге спустя двадцать минут после того, как улетел вертолет.
Она не могла прийти сама. Ее сюда доставили.
– Они знают, что мы здесь, – сказала я.
– Но вместо того, чтобы забросать отель зажигательными бомбами, они подбросили нам ее. Почему?
Вернулся Сэм с моей винтовкой.
– Кэсси, это Меган, – затараторил он. – Мы познакомились в автобусе, когда нас везли в «Приют».
– Мир тесен, да? – усмехнулась я и оттолкнула его от кровати к Бену. – Что думаешь?
Бен поскреб подбородок. Я почесала шею. Слишком много предположений мелькало у нас в голове. Некоторое время мы смотрели друг на друга. И вот какую мысль он высказал:
– Гранула. Они имплантировали ей гранулу.
Ну конечно. Вот почему Бен был у нас за старшего. Он настоящий генератор идей. В поисках предательского бугорка я ощупала тоненькую, как карандаш, шею Меган. Ничего. Я взглянула на Бена и отрицательно покачала головой.
– Они знают, что мы будем искать, – нетерпеливо проговорил он. – Обыщи ее. Каждый дюйм, Салливан. Сэм, ты идешь со мной.
– А почему мне нельзя остаться? – заскулил Сэмми, ведь он только что встретился с другом после долгой разлуки.
– Хочешь посмотреть на голую девочку? – Бен скривился. – Нехорошо.
Он вытолкал Сэмми в коридор и сам вышел из номера.
Я надавила костяшками пальцев на глаза.
«Черт. Будь оно все проклято».
Я откинула все одеяла в изножье кровати, и тусклый свет зимних сумерек осветил несчастное тельце. Девочка была вся в струпьях и синяках, в кожу въелись грязь и сажа, по всему телу зияли открытые язвы. Доведенная до истощения жертва изуверского равнодушия и равнодушного изуверства. Она была одной из многих и в то же время воплощением всех нас – шедевром иных, их магнум опусом, прошлым человечества и его будущим, тем, что они уже сделали, и тем, что собирались сделать. У меня хлынули слезы. Я оплакивала Меган, оплакивала себя и своего брата, оплакивала всех, кто по глупости или невезению еще не умер.
«Подотри сопли, Салливан. Сейчас мы здесь, потом нас не станет, и так было еще до появления иных. Ничего не изменилось. Пришельцы не изобрели смерть, они просто ее усовершенствовали. Они придали ей человеческое лицо, поскольку знали, что это единственный способ сокрушить нас. Война не закончится на одном из континентов, на вершине горы или на равнине, в джунглях или в пустыне. Она завершится там, где началась, и полем боя будет бьющееся сердце последнего человека».
Я сняла с девочки грязную, заношенную до дыр летнюю одежонку, а потом расставила ее руки и ноги, как на рисунке да Винчи, где чувак в квадрате, а квадрат в круге. Я заставляла себя действовать медленно и методично. Начала с ее головы и пошла дальше вниз по всему телу.
– Прости, прости меня, – повторяла я, ощупывая, разминая и массируя.
Мне уже не было грустно. Я представляла, как Вош одним нажатием кнопки поджаривает мозги моего пятилетнего брата, и мне так хотелось ощутить вкус его крови, что даже слюноотделение началось.
«Говоришь, что знаешь, как мы думаем? Тогда тебе известно, что я собираюсь сделать. Я разорву твое лицо пинцетом. Я вырву иглой твое сердце. Я исполосую тебя, искромсаю на миллиарды кусочков, по одному за каждого из нас.
Такова цена. Такой будет расплата. Приготовься, потому что, убив в людях все человеческое, ты останешься с бесчеловечными людьми.
Другими словами, мразь, я расплачусь с тобой по полной».
37
Я позвала Бена в номер:
– Ничего. Я проверила… везде.
– А горло? Ты в горле смотрела? – тихо спросил он.
Бен слышал подавленную ярость в моем голосе, он понимал, что я на грани и действовать надо аккуратно.
– Перед тем как отключиться, она сказала, что у нее болит горло.
– Я смотрела. Там нет гранулы, Бен.
– Ты уверена? Замерзшая, изголодавшаяся девочка появляется у нас на пороге, и первое, что она делает, – жалуется на боль в горле. Это очень странно.
Он осторожно, боком подошел к кровати. Наверное, опасался, что я могу наброситься на него от бессильной ярости. Хотя такого никогда раньше не случалось. Бен тихонько положил ладонь на лоб Меган, а второй рукой открыл ей рот. Наклонился пониже и прищурился:
– Ничего не разглядеть.
– Поэтому я и воспользовалась вот этим, – произнесла я и передала ему пальчиковый фонарик Сэма.
Бен посветил фонариком в горло девочки:
– Красное.
– Верно. Поэтому она и сказала, что горло болит.
Бен озадаченно почесал щетину на подбородке:
– Она не сказала «помогите мне», или «я замерзла», или даже «сопротивление бесполезно». Пискнула только, что у нее болит горло.
Я скрестила руки на груди:
– «Сопротивление бесполезно»? Ты серьезно?
В дверь просунулся Сэм. На меня уставились большие карие глаза, круглые как блюдца.
– Она в порядке, Кэсси?
– Жива, – ответила я.
– Она проглотила гранулу! – заявил генератор идей. – Ты ничего не нашла, потому что это у нее в желудке!
– Отслеживающее устройство бывает размером с рисинку, – напомнила я ему. – Почему у нее должно болеть горло, после того как она его проглотила?
– Я и не говорю, что у нее из-за этого болит горло. Ее горло тут вообще ни при чем.
– Тогда почему тебя так волнует, что оно у нее красное?
– Меня волнует другое, Салливан. – Бен очень старался сохранять ровный тон, потому что хоть кто-то из нас должен был оставаться спокойным. – То, что она появилась здесь как гром среди ясного неба, может означать многое. Если точнее, то ничего хорошего. На самом деле – только плохое. А оттого что мы не знаем, почему она пришла, все становится еще хужее.
– Хужее?
– Ха-ха. Тупая шутка тех, кто не владеет литературным языком. Богом клянусь, еще кто-нибудь посмеет меня поправить – сразу получит в морду.
Я вздохнула. Ярость постепенно уходила, и я превращалась в пустую, обескровленную оболочку человека.
Бен долго смотрел на Меган и наконец принял решение:
– Надо привести ее в чувство.
В номер зашли Дамбо и Кекс.
– Только не говори мне, – обратился Бен к Кексу, который, естественно, ничего бы ему не сказал, – что вы ничего не обнаружили.
– Никого, – поправил его Дамбо.
Бен не дал ему «в морду». Но руку к нему протянул:
– Дай мне свою флягу.
Он отвинтил крышку и поднес флягу ко лбу Меган. Капля воды задрожала на горлышке. Казалось, она висела там целую вечность.
И прежде чем эта вечность закончилась, хриплый голос у нас за спиной произнес:
– Я бы на твоем месте этого не делал.
Эван Уокер пришел в себя.
38
Все замерли. Даже набухшая капля на краю горлышка фляги застыла. Эван наблюдал за нами со своей кровати красными от лихорадки глазами и ждал, когда кто-нибудь задаст ему очевидный вопрос.
Что Бен в итоге и сделал:
– Почему?
– Если таким образом привести ее в чувство, она может сделать глубокий вдох, а это будет плохо.
Бен повернулся к нему. Вода из фляжки тонкой струйкой потекла на ковролин.
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
Эван сглотнул и поморщился, потому что даже это было для него тяжело. Его лицо стало белым, как наволочка на подушке.
– В нее кое-что имплантировали, только это не отслеживающее устройство.
Губы Бена превратились в жесткую белую линию. Он все понял первым.
– На выход! – скомандовал он Дамбо и Кексу. – Салливан, вы с Сэмом тоже.
– Я никуда не пойду, – сказала я.
– Тебе лучше уйти, – проговорил Эван. – Я не знаю, насколько хорошо оно откалибровано.
– Хорошо откалибровано для чего? – требовательно спросила я.
– Это взрывное устройство, срабатывает на диоксид углерода. – Эван отвел глаза, следующие слова дались ему с трудом. – На наше дыхание, Кэсси.
Все его поняли. Но существует разница между пониманием и принятием. Сама мысль о таком вызывала отторжение. После всего, через что нам пришлось пройти, были еще вещи, которые наш мозг просто отказывался воспринимать.
– Все идут вниз! – прорычал Бен. – Все – значит все.
Эван покачал головой:
– Слишком близко. Вы должны покинуть здание.
Бен схватил одной рукой Дамбо, второй Кекса и потащил их к дверям. Сэм зажал кулаком рот и попятился к туалету.
– И еще – кто-нибудь должен открыть окно, – запинаясь на каждом слове, сказал Эван.
Я вытолкала Сэма в коридор, потом подбежала к окну и попыталась его распахнуть. Оно не поддавалось, – наверное, рама примерзла. Бен отодвинул меня в сторону и прикладом винтовки разбил стекло. В комнату ворвался холодный воздух. Бен решительно подошел к кровати Эвана, оценивающе на него посмотрел, а потом рывком приподнял его за волосы:
– Сукин ты сын…
– Бен! – Я положила руку ему на плечо. – Отпусти его. Он не…
– О да, я совсем забыл. Он же – хороший злой чужой.
Бен выпустил Эвана, который сразу упал на спину, и предложил ему сделать с собой то, что анатомически невозможно.
Эван нашел меня взглядом:
– У нее в горле. Закреплено прямо над надгортанником.
– Эта девочка – бомба, – сказал Бен, и голос его дрожал от злости и бессилия. – Они берут ребенка и делают из него взрывное устройство.
– Мы можем вытащить это из нее? – спросила я.
Эван покачал головой:
– Как?
– Об этом она тебя и спрашивает, жертва аборта, – гаркнул Бен.
– Взрывчатка присоединена к детектору диоксида углерода в ее горле. Если контакт будет нарушен, заряд сдетонирует.
– Это не ответ на мой вопрос, – заметила я. – Мы можем извлечь устройство без того, чтобы самим не подорваться ко всем чертям?
– Это осуществимо…
– Осуществимо. О-су-щест-ви-мо! – Бен рассмеялся жутким смехом, похожим на икоту.
Я начала волноваться, что он переступит пресловутую черту.
– Эван, – сказала я настолько спокойно, насколько была способна в тот момент, – мы можем обойтись без того…
Я не смогла произнести это вслух, но Эван не стал меня додавливать:
– У вас будет гораздо больше шансов, если вы это сделаете.
– Без чего – без того? Что сделать? – не понимал Бен.
Он не успевал следить за разговором. И немудрено. Он все еще барахтался в пространстве немыслимого, как плохой пловец, попавший в отбойное течение.
– Убить ее, – объяснил Эван.
39
Мы с Беном созвали ребят в коридор на совещание. Тема: «Мы реально попали». Бен приказал всем укрыться в закусочной напротив парковки и ждать, пока он не даст отбой… Или пока отель не взлетит на воздух. Одно из двух. Сэм отказывался уходить. Бен был с ним суров. Сэм упрямился и дулся. Бен напомнил ему о том, что он солдат, а хороший солдат всегда исполняет приказы. Кроме того, если Сэмми останется, кто защитит Кекса и Дамбо?
Дамбо, перед тем как уйти, напомнил:
– Я медик, сержант. Этим должен заниматься я.
Он догадался о наших планах. Однако Бен тряхнул головой и грубо скомандовал:
– Проваливай отсюда!
Мы остались одни. У Бена нервно бегали глаза. Пойманный таракан. Загнанная в угол крыса. Падающий со скалы человек, которому не за что уцепиться.
– Что ж, главная загадка разгадана, – сказал он. – Я вот только понять не могу, почему они просто не выпустили по нам парочку «хеллфайеров»? Они ведь знают, где мы.
– Это не их стиль, – хмыкнула я.
– Стиль?
– Тебе никогда не приходило в голову, что с самого начала они испытывают к нам что-то очень личное? Как будто получают кайф, когда нас убивают.
Бен посмотрел на меня с легким изумлением:
– Да уж. Ну, теперь я понимаю, почему ты захотела встречаться с одним из них.
Этого не стоило говорить. Бен сразу все понял и быстро сдал назад:
– Кого мы пытаемся обмануть, Кэсси? Нечего тут обсуждать, остается только решить, кто из нас это сделает. Может, подбросим монетку?
– Считаю, лучше позвать Дамбо. Разве ты не говорил, что в лагере его учили на военного хирурга?
Бен нахмурился:
– Какого хирурга? Ты что, шутишь, что ли?
– Ну а как еще мы…
И тут я поняла. Хотя принять не могла. Я ошибалась насчет Бена. Он погрузился в немыслимое глубже, чем я. На пять тысяч саженей.
Бен все прочитал по моим глазам и опустил голову. Лицо его стало красным. Но не от стыда, а от злости, от сконцентрированной ярости, которую невозможно выразить словами.
– Нет, Бен. Нельзя этого делать.
Бен поднял голову. Глаза его сверкали. Руки тряслись.
– Я сделаю.
– Нет, ты не сможешь.
Бен Пэриш тонул. Он погрузился слишком глубоко, и я не была уверена в том, что смогу дотянуться до него и у меня хватит сил вытащить его на поверхность.
– Я об этом не просил, – сказал он. – Я ни о чем таком не просил!
– Она тоже, Бен.
Он придвинулся ко мне, и я увидела, как блестят его глаза. И причиной тому была не лихорадка.
– Она меня не волнует. Еще час назад ее здесь не было. Понимаешь? Она была ничем. Нулем. Со мной сюда пришли ты, твой младший брат, Дамбо, Кекс. А она оставалась у них. Она принадлежит им. Я ее с собой не брал. Я не заманивал ее в автобус. Не я рассказывал ей сказки о том, что она будет в полной безопасности, а потом взял и засунул ей в горло бомбу. Это не моя вина. И не моя ответственность. Моя задача – сберечь наши задницы. И если для этого должен умереть тот, кто ничего для меня не значит, так тому и быть.
Мне трудно было его удерживать. Бен ушел слишком глубоко, давление усиливалось, нечем было дышать.
– Правильно, плачь, Кэсси, – с горечью сказал он. – Поплачь над ней. Поплачь над всеми детьми. Они не слышат тебя, не могут тебя увидеть, не могут почувствовать, как тебе сейчас плохо, но ты поплачь. По слезинке за каждого – и будет чертов океан. Ты знаешь, что я прав. И понимаешь, что у меня нет выбора. И Рингер была права. Все дело в риске. Так всегда было. И если для того, чтобы выжили шесть человек, эта маленькая девочка должна умереть, значит такова цена. Не больше и не меньше.
Бен обошел меня и похромал по коридору к выбитой двери. Я не могла сдвинуться с места. У меня перехватило горло. Я даже пальцем не пошевелила и не сумела ему возразить. Закончились все слова, и любой жест был бессмысленным.
«Останови его, Эван. Пожалуйста, останови, потому что я не могу».
Детское убежище под землей, их лица подняты кверху, они смотрят на меня. Моя немая мольба и безнадежное обещание: «Забирайся мне на плечи, забирайся мне на плечи, забирайся мне на плечи».
Я знала, что он не станет в нее стрелять. Потому что рискованно. Он ее задушит. Положит подушку ей на лицо, придавит и будет держать до тех пор, пока все не закончится. Он не оставит ее тело в отеле – рискованно. Но и хоронить или сжигать тоже не будет – рискованно. Он отнесет ее далеко в лес и бросит на промерзшую землю, как какую-нибудь падаль, которой питаются хищные птицы, вороны и насекомые. Риск сведется к минимуму.
Я сползла по стене на пол, подтянула колени к груди, опустила голову и накрыла ее руками. Я заткнула пальцами уши. Зажмурила глаза и увидела, как Вош нажимает кнопку, Бен берет в руки подушку, мой палец ложится на спусковой крючок. Сэм, Меган. Солдат с распятием.
В непроницаемой для любых звуков тишине прозвучал голос Рингер: «Порой оказываешься в неправильном месте в неподходящее время, и никто не виноват в том, что́ в тот момент происходит».
Когда Бен выйдет из номера обессилевший и опустошенный, я подойду к нему и постараюсь утешить. Я возьму его за руку, убившую ребенка, и мы вместе будем оплакивать себя и свой выбор, которого у нас на самом деле не было.
В коридоре появился Бен. Он сел у стены через десять дверей от меня. Прошла минута. Я встала и приблизилась к нему. Он даже не взглянул на меня. Потом положил руки на колени и опустил голову. Я присела рядом.
– Ты ошибался, – сказала я.
Он отмахнулся:
– Плевать.
– Она одна из нас. Мы все – одно целое.
Бен откинул назад голову:
– Слышишь? Слышишь этих гребаных крыс?
– Бен, я думаю, вам надо уходить. Сейчас. Не жди до утра. Бери Дамбо и Кекса, и постарайтесь быстрее добраться до пещер.
Я думала, что Рингер сможет ему помочь. Бен к ней прислушивался, мне казалось, что он ее немного побаивался, я бы даже сказала, благоговел перед ней.
Бен рассмеялся глухим, утробным смехом:
– Я сейчас вроде как дал маху. Сломался. Я сдрейфил, Салливан. – Он посмотрел мне в глаза. – А Эван физически не в состоянии это сделать.
– Чего он не в состоянии сделать?
– Вытащить эту треклятую штуковину. Из всех нас у одной тебя есть половина шанса.
– Ты не…
– Я не смог.
Он снова рассмеялся. Его голова появилась на поверхности, и он сделал глубокий, дарующий жизнь вдох:
– Я не смог.
40
В номере, где она лежала, было холоднее, чем в камерном холодильнике. Когда я вошла, Эван уже отыскал в себе силы приподняться и сесть. Подушка валялась на полу, там, куда ее бросил Бен. Я подобрала ее и устроилась в ногах у Эвана. Наше дыхание замерзало в воздухе, лишь стук наших сердец нарушал плотную, густую тишину.
Я прервала молчание:
– Зачем?
– Чтобы расколоть на части то, что еще осталось. Порвать последние, нерушимые узы, – ответил он.
Я прижала подушку к груди и раскачивалась взад-вперед.
«Холодно. Как же холодно».
– Никому нельзя доверять, – сказала я. – Даже ребенку. Кто ты, Эван Уокер? Или что ты?
Холод пробирал до мозга костей. Эван не смотрел на меня.
– Я тебе говорил.
Я кивнула:
– Да, говорил. Мистер Большая Белая Акула. А я вот еще не хищник. Мы не станем ее убивать, Эван. Я собираюсь вытащить это, и ты мне поможешь.
Он не стал спорить – знал, что бесполезно.
Бен, прежде чем уйти к ребятам, которые укрылись в закусочной напротив парковки, помог мне собрать все необходимое. Махровая салфетка. Полотенца. Баллончик с освежителем воздуха. Полевая аптечка Дамбо. Мы попрощались у дверей на лестницу. Я сказала ему, чтобы смотрел под ноги, – в одном месте по ступенькам были размазаны скользкие крысиные кишки.
– Я там сорвался. – Бен опустил голову и, как пойманный на лжи мальчик, водил носком ботинка по ковролину. – Это было не очень круто.
– Я сохраню твой секрет.
Бен улыбнулся:
– Салливан… Кэсси… На случай, если ты… Я хочу сказать тебе…
Я ждала. Мне не хотелось его подталкивать.
– Они допустили одну самую главную ошибку, – наконец выдал он. – Тупые уроды, первым делом им надо было убить тебя.
– Бенджамин Томас Пэриш, – сказала я, – это самый милый и самый необычный комплимент из всех, что мне приходилось слышать.
Я поцеловала его в щеку. Он поцеловал меня в губы.
– Знаешь, – прошептала я, – год назад я бы душу продала за этот поцелуй.
Бен тряхнул головой:
– Он того не стоит.
И на одну десятитысячную секунды все ушло: отчаяние, скорбь, злость, боль, голод. Прежний Бен Пэриш восстал из пепла. Вернулся взгляд, проникающий в самое сердце, блеснула эта его убийственная улыбка. А в следующий миг яркий образ потускнел, и передо мной снова возник новый Бен, тот, которого называли Зомби. И тогда я осознала то, чего не могла принять раньше: объект желаний всех девочек в школе умер, так же как умерла девочка, которая когда-то о нем мечтала.
– Проваливай отсюда, – сказала я ему. – Но если ты позволишь, чтобы с моим братом что-то случилось, я выслежу тебя и убью.
– Может, я и тупой, но не настолько же.
И после этих слов он исчез в непроглядной темноте лестницы.
Я вернулась в номер. Задача была мне не по силам. Однако я должна ее выполнить. Эван передвинулся выше и уперся в спинку кровати. Я завела ладони под тельце Меган и медленно подняла, потом развернулась и осторожно положила ее на кровать Эвана так, чтобы ее голова оказалась у него на коленях. Смочила ароматизатором воздуха («изысканное сочетание эссенций!») махровую салфетку. У меня тряслись руки. Пожалуй, мне не потянуть. Кишка тонка.
– Крючок с пятью поддевами, – тихо сказал Эван. – Закреплен под правой миндалиной. Не пытайся его вытащить. Покрепче ухвати провод и перекусывай как можно ближе к крючку. Потом вытаскивай его. Только медленно. Если капсула оторвется от провода…
Я нетерпеливо кивнула:
– Бабах. Я знаю. Ты мне это уже говорил.
Я достала из аптечки пинцет и хирургические ножницы. Вроде маленькие инструменты, но мне они казались просто громадными. Я включила пальчиковый фонарик и зажала его в зубах, после чего передала Эвану воняющую сосновой хвоей махровую салфетку.
Он накрыл ею нос и рот Меган. Она дернулась, глаза открылись и сразу закатились. Аккуратно сложенные ручки напряглись и расслабились. Эван положил салфетку ей на грудь.
– Если она очнется, пока я буду… – сказала я.
С фонариком в зубах это прозвучало как: «Ефли она ошнетша, пока я путу…»
Эван кивнул:
– Кэсси, есть сто вариантов, что все пойдет не так.
Он наклонил голову Меган назад и открыл ей рот. Я заглянула в блестящий красный тоннель шириной в лезвие бритвы и в милю глубиной. В левой руке у меня был пинцет, в правой – ножницы. Обе руки размером с футбольный мяч.
– Можешь открыть пошире? – попросила я.
– Я боюсь вывихнуть ей челюсть.
Ну, учитывая обстоятельства, вывих челюсти был предпочтительнее, чем перспектива оказаться размазанными по всему номеру. Я решила: будь что будет!
– Эта? – спросила я, слегка коснувшись пинцетом миндалины.
– Я не вижу.
– Ты сказал «правая» – это с ее стороны или с моей?
– С ее. С твоей – левая.
– Хорошо, – выдохнула я. – Просто хотела удостовериться.
Я не видела, что делаю. Пинцет был у Меган во рту, ножницы же туда не влезали, и я не представляла, как уместить и то и другое в этом маленьком ротике.
– Подцепи провод пинцетом, – предложил Эван. – Потом медленно вытягивай, так чтобы ты смогла увидеть, что делаешь. Не дергай. Если капсула отделится от провода…
– Господи ты боже мой, Уокер, не надо каждые две минуты рассказывать мне о том, что случится, если этот гребаный провод отсоединится от гребаной капсулы!
Я почувствовала, как кончик пинцета до чего-то дотронулся:
– Отлично, кажется, я его нашла.
– Он очень тонкий. Черный. Блестящий. Свет фонарика должен отражаться…
– Помолчи, пожалуйста.
С фонариком в зубах: «Памалшы, пажалушта».
Меня всю трясло, но руки чудесным образом совсем перестали дрожать. Я засунула пальцы в рот Меган и оттопырила ей щеку, чтобы установить ножницы в нужное положение.
«Что это? То, что мне нужно?»
В горле блестел провод, и он был тонким, как волосок.
– Медленно, Кэсси.
– Заткнись.
– Если она ее проглотит…
– Я убью тебя, Эван. Серьезно.
Теперь проводок удалось зажать пинцетом. Потянув за него, я увидела крохотный крючок, который был воткнут в воспаленное горло Меган.
«А теперь – медленно. Не спеши, не спеши. Сначала убедись, что перекусываешь с правильной стороны. Со стороны крючка».
– Ты слишком близко, – предостерег меня Эван. – Ничего не говори и не дыши в ее сторону…
«Да уж лучше повернусь в твою – и врежу тебе в челюсть…»
Как он сказал, есть сто вариантов, что все пойдет не так. Они подразделяются на плохие, очень плохие и реально плохие. Меган распахнула глаза, изогнулась подо мной, и мы скатились к реально очень плохому варианту развития событий.
– Она очнулась! – заорала я без всякой необходимости.
– Не отпускай провод! – завопил в ответ Эван, что было важно.
Меган вцепилась зубами в мою руку. Ее голова моталась из стороны в сторону. Мои пальцы застряли у нее во рту. Я старалась крепко сжимать пинцет, но было достаточно дернуть его всего один раз, и капсула отсоединилась бы от провода…
– Эван, сделай что-нибудь!
Он пошарил рукой по кровати в поисках пропитанной ароматизатором воздуха салфетки.
– Нет, держи ее за голову, кретин! – надрывалась я. – Не позволяй ей…
– Отпусти провод, – задыхаясь, сказал он.
– Что? Ты же только что велел не отпускать…
Эван зажал Меган нос.
Отпускать? Не отпускать? Если да, провод может обмотаться вокруг пинцета и оторвется от капсулы. Если нет, все эти рывки приведут к тому же. У Меган закатились глаза. Боль, ужас и смятение – фирменный коктейль от иных. Ее рот широко открылся, и я тут же запустила в него ножницы.
– Я тебя сейчас так ненавижу! – выдохнула я в сторону Эвана. – Я ненавижу тебя больше всех в мире.
Мне казалось, что Эван должен узнать об этом до того, как я перережу провод. На случай, если мы взлетим на воздух.
– Ты его держишь? – спросил он.
– Черт, да я без понятия!
– Сделай это.
И он улыбнулся. У-лыб-нул-ся!
– Перережь его, поденка, – сказал Эван.
И я сделала это.
41
– Это был тест, – сказал Эван.
Зеленая желеобразная капсула лежала на столе. Она была упакована в чистенький полиэтиленовый пакетик. В старые добрые времена, ушедшие навсегда, мамы укладывали в такие пакетики сэндвичи и чипсы, чтобы у их детишек был свежий завтрак в школе.
– А что, если бомба-человек все еще находится в стадии разработки? – предположил Бен.
Он стоял, облокотившись на подоконник выбитого окна, и дрожал от холода. Но кто-то же должен был следить за парковкой, а Бен не хотел подвергать такому риску кого-то из нас. Он наконец-то сменил свою окровавленную дурацкую желтую толстовку (дурацкой она была до того, как пропиталась кровью) на другую, черную, и стал опять похож на Бена Неотразимого, каким был до Прибытия.
Сэм тихо хихикнул со своей кровати, он не понимал, шутит его обожаемый Зомби или говорит серьезно. Я не мозгоправ, но мне было ясно, что из-за нерешенных вопросов с отцом Сэмми подсознательно искал ему замену.
– Тест предназначался не для бомбы, – сказал Эван. – Для нас.
– Здорово, здоровее некуда! – прорычал Бен. – Первый тест, который мне удалось пройти за три года.
– Прекрати, Пэриш! – рявкнула я.
Это ведь он «постановил», что круто прикидываться тупым.
– Я в курсе, что ты в прошлом году стал финалистом Национальной премии.
– Правда? – Дамбо навострил уши.
Согласна, не стоило упоминать о его ушах, но мне действительно показалось, что Дамбо был ошарашен такой новостью.
– Да, правда, – сказал Бен и улыбнулся запатентованной улыбкой Пэриша. – Только в год вторжения инопланетян это было не сложно.
Бен взглянул на Эвана и перестал улыбаться, что, в общем-то, всегда происходило, когда он смотрел на него.
– На какой предмет они нас тестируют?
– Оценивают наши знания.
– Да, для этого тесты и проводят. А ты знаешь, что́ в данный момент очень нам поможет? Нам поможет, если ты бросишь свои загадочные инопланетные выкрутасы и перейдешь, мать твою, к конкретике. Потому что, пока эта штука не срабатывает, – Бен кивнул в сторону пакетика на столе, – каждая секунда удваивает наши риски. Раньше или позже, а я склоняюсь к варианту «раньше», иные вернутся и отправят наши задницы прямиком в Дубук.
– Дубук? – пискнул Дамбо.
Он не понял шутки, и это его напугало: что за Дубук такой?
– Это просто город, Дамбо, – объяснил Бен. – Наугад сказал.
Эван согласно кивнул. Я глянула на Кекса. Он с приоткрытым ртом стоял на пороге номера и следил за разговором, как за мячиком в пинг-понге.
– Они появятся, если мы не пройдем тест, – сказал Эван. – В противном случае – не вернутся.
– Не пройдем? Но мы ведь уже его прошли, разве нет? – Бен повернулся ко мне. – Мне лично так кажется. А ты что скажешь?
– Если мы приняли Меган с распростертыми объятиями и отправились прямиком в Дубук, значит не прошли, – объяснила я.
– Дубук, – как зачарованный, повторил за мной Дамбо.
– Взрывное устройство не сработало, из этого следует один из трех выводов, – сказал Эван. – Первый: устройство неисправно. Второй: устройство плохо откалибровано. И третий…
Бен поднял руку:
– И третий: кто-то в отеле знал, что такое бомба-ребенок и как ее обезвредить. Именно он переложил эту штуку в пластиковый пакет и начал читать лекции о том, как сеять панику среди слабоумных гуманоидов. Цель теста – узнать, есть ли среди нас глушитель.
– Есть! – крикнул Сэм и ткнул указательным пальцем в Эвана. – Вот глушитель!
– Но стоит выпустить по отелю пару «хеллфайеров» – и ты никогда об этом не узнаешь, – закончил свою мысль Бен.
– Из чего следует вопрос номер два: зачем им это понадобилось? – тихим голосом произнес Эван.
В номере воцарилась тишина. Бен барабанил пальцами по локтю. Кекс захлопнул рот. Дамбо тянул себя за мочку. Я раскачивалась взад-вперед на стуле и щипала игрушечного мишку за ухо. Даже не знаю, как он оказался у меня в руках. Возможно, я подобрала его, когда Кекс переносил Меган в соседнюю комнату. Помню только, что он упал на пол, а вот как подняла его, не заметила.
– Ну, тут все понятно, – сказал Бен. – У них есть возможность узнать, что ты здесь. Верно? Иначе велик риск лишиться игрока из своей команды.
– Если бы иные были уверены, что я в отеле, то обошлись бы без теста. Они подозревают это.
И тут я поняла, в чем суть. Только от собственной смекалки легче мне не стало.
– Рингер.
Бен дернул головой и уставился на меня. Вообще-то, даже легкий порыв ветра мог сбросить его с подоконника.
– Они ее поймали. Или Чашку. Или их обеих, – сказала я и повернулась к Эвану, потому что видеть лицо Бена было невыносимо тяжело.
– Что очень логично, – согласился Эван.
– Дерьмо собачье! Рингер никогда бы нас не сдала! – сорвался на крик Бен.
– Не по доброй воле, – произнес Эван.
– «Страна чудес», – тихо пробормотала я. – Они загрузили ее память…
Бен оттолкнулся от подоконника, потерял равновесие, шагнул вперед и врезался в угол кровати Сэмми. Его трясло, но не от холода.
– Нет. Нет, нет и еще раз нет. Они не схватили Рингер. Она в безопасности, и Чашка тоже, и мы не попадем…
– Увы, – вздохнул Эван. – Мы уже попали.
Я встала со стула и подошла к Бену. Это был один из тех моментов, когда ты знаешь: надо что-то сделать, но понятия не имеешь, что именно.
– Бен, он прав. Мы все еще живы по той же причине, по какой здесь оказалась Меган.
– Да что с тобой такое? – искренне не мог понять Бен. – Этот умник тебе лапшу на уши вешает, а ты и рада, будто он – Моисей, с горы спустившийся. Если пришельцы по какой-то причине думают, что он здесь, то наверняка считают его предателем. А значит, нам надо дать пинка – и в Дубук.
Повисла пауза. Все посмотрели на Дамбо – ждали реакции.
– Они не хотят меня убивать, – наконец сказал Эван.
Я видела по его лицу, как ему плохо и как он измучен.
– А, да, точно, совсем забыл, это ж я тебя убью, – пробурчал Бен.
Он прошел мимо меня обратно к окну, уперся двумя руками о подоконник и посмотрел в черное ночное небо, как будто оно могло что-то ему подсказать.
– Останемся здесь – нам конец. Уйдем – то же самое. Мы как пятилетние дети, которые уселись играть в шахматы с Бобби Фишером. – Бен оттолкнулся от подоконника и повернулся к Эвану. – Тебя мог засечь патруль. И выследить до отеля. – Он показал на пакет со взрывчаткой. – Это еще не значит, что Рингер и Чашка у них. Это лишь доказывает, что мы в цейтноте. Ни спрятаться, ни бежать мы не можем. Следовательно, все возвращается на круги своя. Вопрос не в том, умрем мы или нет, а в том, как мы это сделаем. И что же мы выберем? Дамбо, ты как предпочтешь умереть?
Дамбо напрягся, расправил плечи и гордо поднял подбородок:
– В бою, сэр.
Бен перевел взгляд на Кекса:
– Кекс, ты выбираешь смерть в бою?
Тот встал по стойке смирно и уверенно кивнул.
Сэма спрашивать об этом было бы глупо. Мой младший брат вскочил с кровати и четко, как учили, отсалютовал своему командиру.
42
Ох, братишка. Ох, ребятки.
Я отбросила мишку на стол.
– Я уже проходила через это, – сказала я, обращаясь к Сержанту Мачо. – Выбора нет. Беги – умрешь. Останешься на месте – тебе конец. Это тупик, так что давайте рассмотрим третий вариант. Мы взорвем отель.
Когда я это предложила, из комнаты словно выкачали весь воздух. Эван первым уловил смысл, он медленно кивнул, но идея ему явно не нравилась. Слишком много переменных. Тысяча вариантов, что все пойдет не так, и только один благополучный.
Бен сразу перешел к делу:
– Как? Кто из нас должен подышать на эту дрянь и после этого исчезнуть?
– Я готов, сержант, – сказал Дамбо, уши у него покраснели, он как будто стеснялся своей смелости. – Я всегда хотел посмотреть Дубук. – И он застенчиво улыбнулся.
– Человеческое дыхание – не единственный источник углекислоты, – напомнила я финалисту Национальной премии.
– Кока! – радостно закричал Дамбо.
– Сомневаюсь, что ты найдешь хоть одну банку, – хмыкнул Бен.
Он был прав. Безалкогольные напитки наряду со всеми видами алкоголя стали первыми «жертвами» вторжения.
– Да, банку или бутылку вы вряд ли найдете, – заметил Эван. – Кэсси, ты вроде говорила, что тут напротив закусочная?
– Баллоны с углекислым газом для автоматов с газированной водой… – начала я.
– …возможно, все еще там, – закончил Эван.
– Присоединим бомбу к баллону…
– Немного подкрутим баллон…
– Организуем слабую утечку…
– В закрытом помещении…
– Лифт! – крикнули мы хором.
– Ух ты! – выдохнул Бен. – Гениально. Только я не совсем понимаю, как это решит нашу проблему.
– Зомби, они подумают, что мы погибли, – сказал Сэм.
Он неплохо соображал для пятилетнего мальчика, но ему не хватало опыта Бена, которому приходилось переигрывать Воша и компанию.
– После взрыва они все проверят, обнаружат, что тел нет, и все поймут, – возразил Бен.
– Но так мы выиграем время, – напомнил Эван. – Я считаю, что, когда они узнают правду, будет уже поздно.
– Потому что мы слишком умны для них? – спросил Бен.
Эван мрачно улыбнулся:
– Потому что мы отправимся туда, где они будут искать нас в последнюю очередь.
43
Времени на споры не оставалось, надо было начинать операцию «Ранняя выписка», пока Пятая волна нас не настигла. Дамбо пошел патрулировать коридор. Я велела Сэму присмотреть за Меган, он ведь подружился с ней в школьном автобусе. Брат попросил обратно пистолет, а я напомнила ему о том, что в последний раз оружие ему не помогло: он расстрелял всю обойму и ни разу не попал в цель. Когда я предложила ему взять мишку, Сэм только закатил глаза: «В игрушки я играл целых полгода назад».
А потом мы с Эваном остались одни. Только он, я, ну и маленькая зеленая бомба.
– Выкладывай! – приказала я.
– Что выкладывать? – Эван удивленно посмотрел на меня наивными, как у мишки, глазами.
– Свои кишки, Уокер. Ты что-то недоговариваешь.
– Почему ты думаешь…
– Потому что это твой стиль. Твой модус операнди. Ты как айсберг – три четверти под водой. Но я не дам тебе превратить этот отель в «Титаник».
Эван вздохнул и отвел глаза:
– Есть бумага и ручка?
– Что? Пришло время написать нежное любовное стихотворение?
Это тоже было в его духе. Каждый раз, когда я слишком близко подходила к какой-нибудь разгадке, Эван менял тему и начинал рассказывать о том, как сильно он любит меня, свою спасительницу, или делился псевдоглубокими наблюдениями о природе моего великолепия. И все-таки я схватила со стола блокнот с ручкой и передала их Эвану. Кто к концу дня откажется от любовного признания в стихах?
Вместо этого Эван нарисовал карту:
– Одноэтажный дом, белый… или был когда-то белым. Деревянные рамы. Адрес не помню, но это на Шестьдесят восьмом шоссе. Рядом с заправкой. На фасаде старая металлическая вывеска. «Хаволайн» или что-то вроде этого.
Он вырвал листок из блокнота и вложил мне в руку.
– А почему магазин моторных масел – последнее место, где нас будут искать? – Я снова повелась на эту технику отвлечения, хотя в маслах нет ничего поэтичного. – И зачем ты нарисовал мне карту, если идешь с нами?
– Вдруг что-нибудь случится.
– С тобой. А если с нами обоими?
– Ты права. Нарисую еще пять. – И он принялся чертить еще одну.
Я понаблюдала за ним пару секунд, потом вырвала у него блокнот и швырнула ему в голову:
– Сукин ты сын, я знаю, что ты делаешь.
– Я рисую карту, Кэсси.
– Соорудить детонатор из фонтанчика с газированной водой – это в стиле «Миссия невыполнима», да? Мы помчимся на поиски вывески «Хаволайн». Ты, со сломанной лодыжкой, ножевой раной в ноге и с температурой под сорок два, помчишься впереди…
– С температурой сорок два градуса я был бы уже мертвый, – заметил он.
– Нет, и хочешь знать почему? Потому что у мертвых не бывает температуры!
Эван задумчиво кивнул:
– Господи, как я по тебе соскучился.
– Вот оно! Начинается! Как на ферме Уокера, как в «Погребальной яме», как в лагере смерти Воша. Стоит мне загнать тебя в угол…
– Я попался в ту минуту, когда увидел…
– Прекращай.
Эван прекратил. Я присела рядом с ним. Может, я неправильно все делала. Мухи летят на мед, а не на уксус, любила повторять моя бабушка. Проблема была в том, что у меня в загашнике не было женских хитростей. Я взяла Эвана за руку и заглянула ему в глаза. Я даже хотела немного расстегнуть рубашку, но решила, что тогда он может разгадать мою маленькую хитрость. Хотя задумка была далеко не маленькой.
– Я не дам тебе затащить меня еще в один «Приют», – сказала я и очень понадеялась, что голос звучит сексуально. – Этого не будет. Ты пойдешь с нами. Кекс и Дамбо понесут тебя.
Он дотронулся свободной рукой до моей щеки. Мне было знакомо это прикосновение. Я скучала по нему.
– Я знаю, – сказал Эван.
Его шоколадные глаза, от взора которых у меня замирало сердце, были бесконечно печальными. И этот взгляд мне тоже был знаком. Так Эван смотрел на меня в лесу, когда рассказал о том, кто он на самом деле.
– Но ты знаешь не все. Например, о Грейс.
– Грейс, – эхом повторила я и, забыв о тактике меда, оттолкнула его руку от своей щеки.
Мне слишком нравились его прикосновения. Я решила, что надо над этим поработать и побороть в себе тягу к нему. А еще надо перестать млеть, когда он смотрит на меня, как будто я – последний человек на Земле. Правда, когда Эван меня нашел, я так о себе и думала. Это страшно и одновременно обременительно. Твое существование полностью зависит от кого-то другого, и на твою голову сваливается куча проблем. Достаточно вспомнить сюжеты всех когда-либо написанных трагедий о любви. А я не хотела выступать в роли Джульетты, возлюбленной какого-нибудь Ромео. Во всяком случае, твердо настроилась избежать этой участи. Даже если единственный доступный кандидат на роль Ромео был готов умереть за меня, сидел напротив, держал меня за руку и смотрел прямо мне в душу глазами цвета горячего шоколада, которые уже не так обезоруживающе действовали на мою психику. К тому же под одеялами он был практически голый, а тело у него – как у парней из рекламы «Холлистера»… Но я не падка на такие штуки.
– Грейс. После того как я тебя подстрелила, ты без конца повторяешь это слово, – сказала я.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
Признаюсь, это меня задело. Я и не подозревала, что он такой религиозный… ну, или критичный. Обычно эти два понятия ходят рука об руку, и все же…
– Кэсси, я должен тебе кое о чем рассказать.
– Ты баптист?
– В тот день на шоссе, после того как я… позволил тебе уйти, мне стало страшно. Я не понимал, что происходит, не понимал, почему не смог… не смог сделать то, зачем пришел. То, для чего я был рожден. И во многом я до сих пор не разобрался. Тебе кажется, что ты себя знаешь. Ты думаешь, что знаешь того, чье отражение видишь в зеркале. Я нашел тебя, но, когда это случилось, потерял себя. Все усложнилось. В моем мире не осталось простых вещей.
Я кивнула:
– Я помню те времена. Помню, когда жизнь была простой.
– Вначале, после того как я отнес тебя на ферму, было неясно, выкарабкаешься ты или нет. Я сидел рядом с тобой и думал: «Может, будет лучше, если она не выживет».
– Боже, Эван, это так романтично.
– Я знал, что́ на нас надвигается, – сказал он.
Да уж, по поводу наших перспектив и у меня особых вопросов не возникало. Эван схватил меня за руки и притянул к себе. Я погрузилась на тысячу миль в глубину этих глаз. Вот почему тактика меда была не для меня: рядом с ним я сама превращалась в муху.
– Я знаю, что будет, Кэсси. До сих пор я думал, что тем, кто успел умереть, крупно повезло. Но теперь я все понимаю. Я вижу это.
– Что? Что ты видишь, Эван?
У меня начал дрожать голос. Эван пугал меня. Он был сам на себя не похож – возможно, из-за высокой температуры.
– Выход. Я вижу, как с этим покончить. Вся проблема в Грейс. Тебе с Грейс не справиться. Никому из вас это не под силу. Грейс – портал, а я единственный, кто может через него пройти. Я могу дать тебе это. И время. Ты получишь Грейс и время, а потом сможешь разделаться с этим.
44
Тут, в самый неподходящий момент, в номер заглянул Дамбо:
– Салливан, они вернулись. Зомби сказал… – Дамбо запнулся – очевидно, понял, что помешал.
Хорошо еще, что я не расстегнула рубашку. Я высвободила руки и встала:
– Они нашли баллон?
Дамбо кивнул:
– Сейчас устанавливают его в лифте. – Он посмотрел на Эвана. – Зомби сказал, как только ты будешь готов…
– Хорошо. – Эван тоже кивнул, но не сдвинулся с места.
И я не шевельнулась. Дамбо постоял пару секунд в дверях. Потом произнес:
– Ладно.
Эван ничего не ответил. И я молчала.
– Ну, ребята, увидимся позже, в Дубуке! Хе-хе, – ухмыльнулся Дамбо и попятился из номера.
Я резко повернулась к Эвану:
– Хорошо. Помнишь, что Бен говорил по поводу загадочных инопланетных выкрутасов?
И тут Эван Уокер сделал нечто, чего раньше никогда себе не позволял. Вернее, не сделал, а сказал:
– Вот дерьмо!
Тут в дверях снова появился Дамбо, только в этот раз у него был разинут рот и огнем горели уши. Его крепко держала высокая девушка с длинными белокурыми волосами. У нее были правильные черты лица, как у модели скандинавского типа, яркие голубые глаза, «капризные», накачанные коллагеном губы и гибкая фигура принцессы подиума.
– Привет, Эван, – сказала девушка месяца из «Космо».
И конечно же, у нее был глубокий, с легкой хрипотцой голос, как у голливудской злодейки-соблазнительницы.
– Привет, Грейс, – произнес Эван.
45
Грейс оказалась красоткой, а вовсе не молитвой или чем-либо имеющим отношение к благодати. Вдобавок девица была вооружена до зубов: она отобрала М-16 у Дамбо, а за спиной у нее висела мощная снайперская винтовка. Грейс затолкнула Дамбо в номер и в ответ на мой взгляд послала улыбку в тысячу киловатт:
– А ты, должно быть, Кассиопея, королева ночного неба. Ты меня удивил, Эван. Она совсем не такая, какой я ее представляла. Рыженькая. Не знала, что это твой тип.
Я посмотрела на Эвана:
– Кто это?
– Грейс такая же, как я, – ответил он.
– Мы были такими когда-то. Десять столетий назад. Ну, плюс или минус. Кстати, о минусах. – Грейс показала на мою винтовку, и я бросила ее на пол к ее ногам. – Пистолет не забудь и нож, который у тебя в ножнах на лодыжке.
– Отпусти их, Грейс, – сказал Эван. – Они нам не понадобятся.
Грейс как будто его не слышала. Она легонько пнула ногой мою винтовку и приказала выкинуть ее в окно вместе с люгером и ножом.
Эван кивнул мне: «Лучше делай, как она говорит».
Пришлось подчиниться. У меня голова пошла кругом. Я была не в состоянии ухватить хоть одну связную мысль. Единственное, что я хорошо усвоила, – Грейс была глушителем, как и Эван. Но кто подсказал ей мое имя? Почему она оказалась в отеле? Откуда Эван узнал, что она заявится? И что означали его слова: «Грейс – портал»? Портал куда?
– Я знала, что она человек. – Грейс решила вернуться к любимой теме Эвана. – Но даже не представляла, насколько типичный.
Эван понимал, что за этим последует, и все равно попытался меня остановить:
– Кэсси…
– Пошла ты, гребаная инопланетная сука! В гробу я видала тебя и таких, как ты, ублюдков!
– Колоритно. С фантазией. Мило, – оценила Грейс и винтовкой Дамбо указала мне, чтобы я села.
И снова Эван взглядом подсказал: «Сядь, Кэсси».
Я опустилась рядом с Дамбо на соседнюю кровать. Он шумно дышал ртом, как астматик. Грейс осталась стоять в дверях, чтобы контролировать коридор. Может, она и не знала о том, что в соседнем номере находятся Сэм и Меган, а внизу в лифте – Бен и Кекс. Я поняла стратегию Эвана: ничего не предпринимать, постараться выиграть время. Когда Бену и Кексу надоест ждать, они поднимутся, чтобы узнать, в чем дело, и тогда у нас появится шанс. А потом я вспомнила о том, как Эван ночью в темноте нейтрализовал целое отделение хорошо вооруженных и отлично экипированных солдат Пятой волны, и сказала себе: «Нет, когда ребята придут сюда, это будет шанс Грейс».
Я внимательнее к ней присмотрелась. Она стояла, прислонившись спиной к косяку, расслабленно согнула ногу, голову немного повернула, чтобы мы могли полюбоваться ее нордическим профилем. Золотистые локоны падали на одно плечо.
«Ну конечно, тут все ясно, – подумала я тогда. – Если есть возможность загрузиться в любое человеческое тело, почему не выбрать безупречное? Эван тоже так поступил».
В этом смысле он – всего лишь большая подделка. Так странно было об этом думать. Парень, при виде которого у меня коленки превращались в желе, на самом деле являлся объемным изображением, маской на лице, которое, возможно, десять тысяч лет назад напоминало кальмара или что-то в этом роде.
– А нас ведь предупреждали, что долгое пребывание в теле человека влечет за собой определенные риски, – вздохнула Грейс. – Скажи мне, Кассиопея: как по-твоему, он и в постели само совершенство?
– Может, это ты мне скажешь? – огрызнулась я. – Инопланетная потаскуха.
– Склочная, прямо как ее тезка, – с улыбкой сказала Грейс Эвану.
– Они не имеют к этому никакого отношения, – проговорил Эван. – Отпусти их, Грейс.
– О чем ты, Эван? Я не уверена, что понимаю тебя. – Она покинула свой пост и подплыла (иначе и не скажешь) к его кровати. – И никто никуда не пойдет, пока я не решу.
Грейс наклонилась, взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы. Поцелуй был долгим, я видела, что Эван пытается сопротивляться, но она его парализовала своими инопланетными уловками, которых уж у нее-то было выше крыши.
– Ты рассказал ей, Эван? – промурлыкала Грейс возле его щеки, тихо, но так, чтобы я услышала. – Она знает, чем все это заканчивается?
– Вот чем! – рыкнула я и бросилась на нее.
Я прыгнула, как обычно это делаю, вперед головой, так чтобы угодить лбом ей в висок. Удар отбросил ее в сторону шкафа, а я распласталась на Эване.
«Само совершенство», – немного не к месту подумала я.
Я оттолкнулась от кровати, чтобы встать, но Эван обхватил меня руками за талию и рывком опустил обратно.
«Не надо, Кэсси».
Только Эван, в отличие от меня, был слаб, так что я легко высвободилась и прыгнула с кровати на спину Грейс. Не стоило этого делать. Грейс схватила меня за руку и швырнула через комнату. Я врезалась в стену возле окна и приземлилась на копчик. Острая боль пронзила позвоночник. Я услышала, как в коридоре распахнулась дверь, и закричала:
– Уходи, Сэм! Зомби, уходи! У…
Я не успела снова крикнуть. В последний раз я видела такую скорость передвижения в лагере «Погребальная яма», когда фальшивые солдаты из Райт-Паттерсона засекли меня в лесу. Грейс взвилась, прямо как в мультфильме, и это было бы смешно, если бы не причина, которая заставила ее сорваться с места.
«О нет. Сука, ты этого не сделаешь. Только не мой младший брат».
Я промчалась мимо Дамбо, мимо Эвана, который успел откинуть одеяла и пытался сбросить с кровати свое израненное тело, и выбежала в коридор. Там никого не было, и это не могло обернуться ничем хорошим. Я сделала два шага в сторону номера Сэма, но, когда мои пальцы коснулись дверной ручки, последовал сильный удар по затылку, и мой нос впечатался в деревянную дверь. Что-то хрустнуло, и это было явно не дерево. Я отступила на шаг. Кровь заливала мне лицо, я чувствовала, как она горяча и солона, и каким-то образом именно это помогло мне удержаться на ногах. До сего момента я не знала, что ярость имеет вкус, – вкус твоей собственной крови.
Холодные пальцы сомкнулись на моей шее, сквозь алые струйки я видела, как мои ноги отрываются от пола. Потом я пролетела через весь коридор, тяжело приземлилась на плечо, перекатилась и замерла в одном футе от окна.
– Оставайся там! – приказала Грейс.
Она стояла у двери в номер Сэмми. Гибкая тень в слабо освещенном туннеле поблескивала от слез, которые набегали мне на глаза и, смешиваясь с кровью, скатывались по щекам.
– Не смей. Трогать. Моего. Брата.
– Этого милого маленького мальчика? Он твой брат? Мне жаль, Кассиопея, я не знала. – Она с притворной печалью покачала головой, эти подонки всегда издевались над нашими самыми светлыми чувствами. – Он уже мертв.
46
И тогда одновременно случились три вещи. Четыре, если учесть, что у меня разорвалось сердце.
Я побежала. То есть не убегала, а бросилась вперед. Я собиралась разодрать в клочья это лицо девушки с обложки. Я собиралась вырвать из ее совершенной женской груди поддельное человеческое сердце. Я готова была растерзать ее голыми руками.
Это – первое.
Второе произошло в тот же момент: дверь на лестницу распахнулась и в коридор вышел этой своей походкой ослика Иа Кекс. Одной рукой он оттолкнул меня назад, а второй направил винтовку на Грейс. Нелучшая позиция для выстрела, но, если верить Бену, Кекс был лучшим после Рингер стрелком в отделении.
Третье: Эван, в одних боксерах, выполз из номера за спиной Грейс. Каким бы ни был метким стрелком Кекс, в случае промаха… или если бы Грейс в последнюю минуту совершила бросок в сторону…
В общем, бросок совершила я. Я обхватила Кекса руками за лодыжки, и он повалился вперед. Ружье выстрелило. И тут я услышала, как снова открылась дверь на лестницу и Бен заорал:
– Всем оставаться на местах!
Прямо как в кино. Только никто не остался на своих местах. Ни я, ни Кекс, ни Эван, ни тем более Грейс. Она исчезла. Была, а потом раз – и пропала. Бен перескочил через нас с Кексом и, хромая, прошел по коридору к двери напротив номера Сэма.
«Сэм».
Я вскочила на ноги и побежала к брату. Бен махнул Кексу и сказал:
– Она там.
Я подергала за дверную ручку. Закрыто.
«Слава богу!»
Я затарабанила в дверь:
– Сэм! Сэм, открой! Это я!
Тоненький, как мышиный писк, голосок ответил:
– Не верю! Ты меня обманываешь!
Я сломалась. Прижалась окровавленной щекой к двери и устроила себе полноценный, очень полезный мини-перерыв. Все из-за того, что я потеряла бдительность. Я забыла, какими жестокими могут быть иные. Им мало прострелить тебе сердце. Нет, сначала им надо его измутузить, потоптаться на нем, а потом сжать в кулаке, пока оно, как пластилин «плей-до», не начнет просачиваться сквозь пальцы.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – всхлипывая, бормотала я. – Оставайся там, ладно, Сэм? Что бы ни случилось, будь в номере. Не выходи, пока я за тобой не вернусь.
Кекс стоял сбоку у двери в номер напротив. Бен помогал Эвану подняться, во всяком случае пытался помочь. Каждый раз, когда он его отпускал, у Эвана подкашивались колени. В итоге Бен решил прислонить его к стене. Эван сидел на полу и ловил ртом воздух, а лицо у него было серым, как пепел в лагере, где убили моего отца.
Он посмотрел на меня и с трудом выдавил:
– Уходи из коридора. Быстро.
Стена напротив Кекса треснула и разлетелась в белую пыль и крошево из гипрока. Кекса отшвырнуло назад, винтовка выпала у него из рук. Он наткнулся на Бена, а тот схватил его за плечо и затолкнул в номер к Дамбо. Потом Бен потянулся ко мне, но я отбросила его руку и сказала, чтобы он спасал Эвана, а сама подняла с пола винтовку Кекса и открыла огонь по двери номера, где была Грейс. Грохот в узком коридоре был просто оглушительным. Прежде чем Бен оттащил меня назад, я успела расстрелять весь магазин.
– Не будь идиоткой! – крикнул он.
Бен сунул мне в руку полный магазин и велел, чтобы я смотрела за дверью, но не высовывалась.
Из соседнего номера доносились голоса, как будто там смотрели телесериал. Я лежала на животе, упершись локтями в пол, и целилась в дверь напротив.
«Выходи, ледяная дева. У меня для тебя кое-что припасено».
Я облизывала окровавленные губы, ненавидела этот вкус и одновременно наслаждалась им.
«Выходи, тварь ползучая».
Бен: «Дамбо, как там? Дамбо!»
Дамбо: «Плохо, сержант».
Бен: «Насколько плохо?»
Дамбо: «Очень плохо…»
Бен: «О господи, Дамбо, я и сам вижу, что плохо!»
Эван: «Бен… послушай меня… ты должен меня послушать… Нам надо убираться отсюда. Прямо сейчас».
Бен: «Почему? Мы ее заперли…»
Эван: «Это ненадолго».
Бен: «Салливан с ней справится. Кстати, кто она такая?»
Эван что-то неразборчиво ответил.
Бен: «Ну конечно. Чем дальше, тем веселее. Что ж, переходим к плану Б. Я беру тебя, Уокер. Дамбо, ты идешь с Кексом. Салливан возьмет детей».
Затем Бен присел рядом со мной на корточки, положил ладонь мне на поясницу и кивнул в сторону двери.
– Мы не можем уйти, пока угроза не будет нейтрализована, – шепотом сказал он. – Эй, а что с твоим носом?
Я пожала плечами и облизнулась.
– Как мы это сделаем? – Мой голос звучал так, будто у меня был насморк.
– Очень просто. Кто-нибудь займется дверью. Один – снизу, другой – сверху, один – слева, другой – справа. Самое сложное – первые две с половиной секунды.
– А самое легкое?
– Последние две с половиной секунды. Готова?
– Кэсси, подожди. – Эван стоял у нас за спиной на коленях, как паломник перед алтарем. – Бен не знает, с кем имеет дело, но ты-то знаешь. Скажи ему. Скажи ему, на что она спо…
– Заткнись, любовничек! – прорычал Бен и дернул меня за рубашку. – Начали.
– Ее там уже нет, – повысил голос Эван. – Гарантирую.
– Что? Спрыгнула со второго этажа? – рассмеялся Бен. – Просто великолепно. Спущусь и пристрелю эту задницу с переломанными ногами.
– Может, она и спрыгнула, только ничего не сломала. Грейс такая же, как я. – Эван обращался к нам обоим, но смотрел только на меня. – Она – как я, Кэсси.
– Но ты же человек. То есть тело-то у тебя человеческое, – сказал Бен. – А ни один из нас не…
– Она сможет. Я уже не смогу. Мой организм… выработал свой ресурс.
– И ты веришь? – спросил меня Бен. – По мне, все это звучит как очередные бредни мистера Инопланетянина.
– Что ты предлагаешь, Эван? – проговорила я.
Я еще чувствовала во рту вкус крови, но ярость стала понемногу уходить, и вместо нее появилось очень знакомое и очень уютное ощущение, будто меня погрузили на глубину в пять тысяч морских саженей.
– Уходите. Прямо сейчас. Она не за вами пришла.
– Козел отпущения, – с кривой ухмылкой сказал Бен. – Мне это нравится.
– И она позволит нам вот так просто взять и уйти?
Я покачала головой. К этому моменту мой сенсор погружения стал работать гораздо точнее, чем вначале. А вдруг Бен прав? О чем я думала, когда доверила Эвану Уокеру свою жизнь и жизнь своего брата? Что-то тут не сходилось. Что-то явно было не так.
– Я не знаю, – ответил Эван.
Это можно было засчитать ему в плюс. Он ведь мог сказать: «Конечно, она, вообще-то, нормальная, просто у нее небольшие проблемки с садизмом».
– Но предполагаю, что будет, если вы останетесь, – продолжил Эван.
– Все, с меня хватит! – решительно произнес Бен и вернулся в номер. – Ребята, план поменялся. Я поведу Кекса. Дамбо, ты отвечаешь за Меган. Салливан берет своего брата. Руки в ноги – и вперед, мы идем на вечеринку!
– Кэсси, – прошептал Эван, подполз ближе, повернул мое лицо к себе и провел большим пальцем по перепачканной в крови щеке, – другого выхода нет.
– Я не брошу тебя, Эван. И я не позволю тебе оставить меня. Больше этого не будет.
– А Сэм? Ты ведь ему тоже дала обещание. Нельзя сдержать оба. Грейс – это моя проблема. Она… мы с ней связаны. Не так, как ты с Сэмом. Я не говорю, что…
– Правда? Ты меня удивляешь, Эван. Обычно ты всегда так ясно изъясняешься.
Я села, сделала глубокий вдох и влепила этому красавцу пощечину. Можно было бы его пристрелить, но я решила не заморачиваться.
И в этот момент мы услышали звук. Как будто пощечина послужила сигналом. К нам приближался штурмовой вертолет.
47
Луч прожектора ударил по отелю. Яркий свет залил коридор, проник в номера и отбросил резкие тени на пол и стены. Бен дернул меня за ногу, я схватила Эвана за руку и потянула за собой. Он вырвался и покачал головой:
– Просто оставь мне пистолет.
– Держи, приятель, – сказал Бен и передал ему оружие. – Салливан, забирай своего брата.
– Да что с вами такое? Мы не можем сейчас бежать.
Я не могла поверить в то, что происходит.
– И какой у тебя план? – проорал Бен.
Он вынужден был кричать, иначе из-за грохота винтов его бы никто не услышал. Судя по звуку и направлению луча света, вертолет завис прямо над отелем.
Эван ухватился за разбитый в щепы косяк и, подтянувшись, встал на ноги. Вернее, на одну ногу, потому что на вторую опираться он не мог.
– Скажи мне только одно! – прокричала я ему в ухо. – Будь хоть раз честен за все свои десять тысяч лет. Ты не собирался взрывать бомбу и бежать вместе с нами. Ты знал, что Грейс придет в отель, и планировал подорвать ее и…
Тут из номера выскочил Сэмми, одной рукой он крепко держал Меган за запястье. В какой-то момент мишка успел перекочевать к этой маленькой девочке. Наверное, его дал ей Сэм. Он всегда отдавал своего любимца тому, кто в нем нуждался.
– Кэсси!
Сэмми бросился вперед и врезался головой мне в живот. Я посадила его к себе на бедро и покачнулась.
«Боги! Он стал тяжелым».
Потом я схватила Меган за руку.
В разбитые окна вихрем врывался ледяной ветер. Я слышала, как Дамбо закричал:
– Они садятся на крышу!
Я различила его голос, потому что он, пытаясь выбраться в коридор, практически уткнулся мне в спину. За ним шел Бен, сбоку от него – Кекс. Большой мальчишка повис у Зомби на плече.
– Салливан! – крикнул Бен. – Двигай!
Эван взял меня за локоть:
– Подожди.
Он смотрел на потолок и беззвучно шевелил губами. Хотя, возможно, он что-то говорил, просто я не могла разобрать.
– Что? – крикнула я.
Общее ощущение паники стало вполне конкретным.
– Чего ждать?
Эван продолжал смотреть на потолок:
– Грейс.
Вой банши перекрыл грохот винтов вертолета, он становился все громче и пронзительнее. Казалось, от этого внеземного завывания вот-вот лопнут барабанные перепонки. Весь дом затрясся. По потолку пробежала трещина. Дурацкие картины в рамах попадали со стен. Прожектор мигнул, в следующую секунду раздался взрыв, и в комнату ворвался шквал раскаленного воздуха.
– Она достала пилота, – сказал Эван и кивнул.
Он потащил меня, Сэма и Меган по коридору и через плечо обратился к Бену:
– Скорее уходите. – Потом повернулся ко мне. – Дом на карте. Теперь дело за Грейс. Но это закончится сегодня вечером. Оставайтесь в доме. Там есть и вода, и еда, припасов хватит до конца зимы.
Он говорил очень быстро, время было на исходе. Пятая волна могла и не прийти за нами – в отличие от Грейс.
– Кэсси, там вы будете в безопасности. В равноденствие…
Бен, Дамбо и Кекс уже подошли к лестнице. Бен бешено махал нам рукой: «Уходим!»
– Кэсси! Ты меня слушаешь? В равноденствие с корабля-носителя пришлют капсулу для эвакуации Грейс…
– Салливан! Быстрее! – орал Бен.
– Если ты найдешь способ установить на ней это…
Эван прижал что-то к моему животу, но у меня были заняты руки. Я в ужасе увидела, как мой брат выхватил из руки Эвана пластиковый пакетик с бомбой.
Потом Эван взял мое лицо в ладони и крепко поцеловал в губы.
– Ты сможешь закончить это, Кэсси. Именно ты. Так и должно быть. Это сделаешь ты. Никто, кроме тебя, не справится.
Он снова меня поцеловал. Капли моей крови остались на его лице, а его слезы – на моем.
– В этот раз я не могу ничего обещать, – торопился договорить он. – Но ты можешь. Обещай мне, Кэсси. Обещай, что ты с этим покончишь.
Я кивнула:
– Я с этим покончу.
И как только я дала обещание, дверь в камеру захлопнулась, и камень на моей шее потащил меня ко дну бесконечного моря.
48
Возле лестницы я остановилась на полсекунды. Я знала, что вижу Эвана в последний раз. Если быть точной, это уже произошло однажды. А потом я нырнула в непроглядную темноту, но не так, как в первый раз. По пути я шепнула Меган, чтобы она была осторожнее и не поскользнулась на крысиных кишках. У дверей в холле ждали ребята, которые затащили меня на эту вечеринку. Их силуэты вырисовывались на оранжевом фоне горящего вертолета. Я подумала, что побег через парадный вход гениален в своей нелогичности. Грейс наверняка подумала, что мы забаррикадировались в номере на втором этаже, и в стиле «Матрицы» забралась на крышу, чтобы достать нас через выбитое окно с другой стороны отеля.
– Кэсси, – сказал мне на ухо Сэм, – у тебя реально большущий нос.
– Это потому, что он сломан.
«И разбито сердце. Два в одном, малыш».
Кекс уже не висел на плече Бена. Бен нес его, как пожарные выносят людей из огня. И судя по лицу Бена, его это не вдохновляло.
– Так не получится, – сказала я ему. – Ты и ста метров не пройдешь.
Бен меня проигнорировал:
– Братишка, займешься Меган. Сэм, тебе придется слезть. Твоя сестра пойдет впереди. Я замыкающий.
– Мне нужен пистолет! – потребовал Сэмми.
Бен и на его слова не обратил внимания.
– Двигаемся поэтапно. Этап первый – эстакада. Этап второй – лес за эстакадой. Этап третий…
– Идем на восток, – сказала я.
Я опустила Сэмми на землю и достала из кармана смятую карту. Бен смотрел на меня, как будто я сошла с ума.
– Нам нужно вот сюда, – пояснила я и показала на маленький квадрат, который обозначал дом Грейс.
– Нет, Салливан. Мы пойдем к пещерам и встретимся с Рингер и Чашкой.
– Мне плевать, куда идти, лишь бы не в Дубук! – крикнул Дамбо.
Бен покачал головой:
– Кончай с этим, Дамбо. Хватит уже. Ладно, вперед.
И мы пошли. В воздухе тихо кружились подсвеченные оранжевым светом снежинки. Я чувствовала маслянистый запах сгоревшего топлива, было такое ощущение, что голову сдавливает горячий воздух. Как и предложил (ладно – приказал) Бен, я возглавляла отряд. Сэмми держался за мою поясную петлю. Шаг в шаг за мной следовали Дамбо и Меган. Она за все время не произнесла ни слова. Что, впрочем, неудивительно, малышка наверняка была в состоянии шока. Миновали половину автостоянки, подошли к грязной полосе, которая отделяла стоянку от подъема на федеральное шоссе. Я оглянулась, и именно в этот момент Бен опустился на землю. Груз был ему не под силу. Я толкнула Сэмми к Дамбо и, чуть не падая, побежала по скользкому асфальту к Бену. По пути успела увидеть на крыше отеля обломки «блэкхоука».
– Я же говорила, что у тебя не получится! – шепотом прокричала я Бену.
– Я его не брошу…
Бен стоял на карачках, он задыхался, – казалось, его вот-вот вырвет. Губы его в отсветах огня стали ярко-алыми. Он кашлял кровью.
К нам приблизился Дамбо:
– Сержант. Эй, сержант?
Что-то в его голосе привлекло внимание Бена. Он посмотрел на Дамбо, а тот медленно покачал головой: «Его не спасти».
И Бен Пэриш изо всех сил ударил ладонью по промерзшей земле. Он весь изогнулся и завопил. А я подумала: «О боже, только не сейчас. Не время для экзистенциального кризиса. Если Бен сорвется, нам конец. Мы и так еле держимся».
Я опустилась на колени рядом с ним. Его лицо исказилось от боли, страха и злости. Злость шла из прошлого, которое нельзя было изменить и которое никогда не отпускало. Там Бена звала его сестра, а он раз за разом бросал ее умирать. Он оставил ее, но она всегда была с ним. И будет с ним до его последнего вздоха. В тот момент она истекала кровью в одном футе от него, а он не мог ее спасти.
– Бен, – сказала я и пробежала пальцами по его поблескивающим от снега волосам, – все кончено.
Мимо нас в сторону отеля пронеслась чья-то тень. Я вскочила и рванулась следом. Потому что тень принадлежала моему брату, а он со всех ног мчался к парадному входу в отель. Я настигла его и повалила на землю. Он брыкался, извивался и, казалось, совсем обезумел. Я была уверена в том, что третьим сорвется Дамбо. А три психа – это много для любого человека.
Оказалось, волновалась я зря. Дамбо поставил Бена на ноги, взял Меган за руку и повел их к шоссе. Ему было явно легче, чем мне с Сэмми, который извивался у меня под мышкой и вопил как резаный:
– Кэсси, мы должны вернуться! Мы должны вернуться!
Наклонный выезд на шоссе, дальше вниз по крутому склону к эстакаде. Первый этап пройден. Там я поставила Сэмми на землю и изо всех сил хлопнула его по заднице. Я сказала ему, чтобы он прекращал истерику, иначе мы все из-за него погибнем.
– Да что с тобой такое? – спросила я.
– Я же пытался тебе сказать! – захлебываясь слезами, крикнул он. – А ты не слушала. Ты никогда не слушаешь! Я его выронил!
– Выронил что?
– Пакетик, Кэсси. Мы побежали, и я… я его потерял!
Я посмотрела на Бена. Он сидел на земле, положив руки на согнутые колени. Взглянула на Дамбо. Тот стоял с опущенными плечами, держал за руку Меган и не сводил с меня круглых от страха глаз.
– У меня было дурное предчувствие, – прошептал Дамбо.
Мир затаил дыхание. Казалось, даже снежинки замерли в воздухе. А воздух устремился в вакуум, сбивая нас с ног. Потом с ревом полетели обломки, и я упала, заслоняя своим телом Сэмми. Волна из измельченного бетона, стекла, дерева и кусков металла (а еще из ошметков мерзких крыс) промчалась вниз по склону холма и накрыла нас всех с головой.
Добро пожаловать в Дубук.