Роскошные красные ковры. Темная древесина. Мягкие кресла. Бар с хрустальной посудой, в которой отражался свет мобильника Вэл. Открытое пространство. Много открытого пространства.

Моя челюсть ударилась о пол – вернее, о дверь. Шагнув в комнату, я повернулся, ошеломленно пытаясь смотреть во все стороны сразу. Это место напоминало королевский дворец. Нет, скорее, дворец эпика.

– Как… – Я шагнул на середину комнаты. – Мы все еще под водой?

– По большей части, – ответила Вэл. – Мы находимся в подземном бункере на Лонг-Айленде, который принадлежал одному богачу по имени Говард Райтон. Он построил его на случай ядерной войны. Здесь есть собственная система фильтрации воздуха. – Она поставила рюкзак на стойку бара. – К несчастью для него, он ожидал не того апокалипсиса. Какой-то эпик сбил в воздухе его самолет, когда он вместе с семьей возвращался домой из Европы.

Я взглянул в сторону короткого коридора, ведшего в помещение с подводной лодкой. Эксель закрыл дверь, и коридор погрузился в темноту. У меня сложилось смутное впечатление, что мы всплыли сквозь пол, в котором, вероятно, имелся некий причальный механизм. Но как могла подлодка причалить под подземным бункером?

– Склад, – объяснил Эксель, вперевалку подходя ко мне. – Под бункером Райтона имелось большое помещение для хранения продуктов. Сейчас оно затоплено, и мы вскрыли одну его сторону, создав нечто вроде пещеры, куда можно завести подводную лодку. Несколько лет назад Проф сделал проход в полу и установил причальный шлюз.

– Джону нравится иметь убежища почти в каждом крупном городе, – сказала Тиа, устраиваясь с мобильником на бархатной кушетке. Мобильники работали в стальных катакомбах Ньюкаго, так что я не сомневался, что они могут работать где угодно.

Если честно, без мобильника я чувствовал себя слегка голым. На его покупку я копил несколько лет, работая на фабрике. Теперь же, оставшись без винтовки и мобильника, я обнаружил, что у меня нет практически ничего, связывавшего меня с тем периодом моей жизни.

– И что теперь? – спросил я.

– Теперь будем ждать, когда Джон закончит разведку, – ответила Тиа, – а потом пошлем кого-нибудь, чтобы его забрать. Миссури, почему бы тебе не показать Дэвиду его комнату?

«Чтобы он хоть ненадолго оставил меня в покое», – явно намекал ее тон.

Я забросил рюкзак на плечо. Кивнув, Миззи вприпрыжку поспешила по коридору, подсвечивая дорогу фонариком. Только теперь я вдруг понял, насколько я устал. Хотя мы добирались сюда несколько ночей, я так и не сумел до конца привыкнуть к переходу от жизни при свете к жизни во тьме. Жизнь при свете до сих пор была для меня внове, и последние несколько месяцев я наслаждался ею в полной мере.

Что ж, похоже, темнота вновь стала нормой. Я шел следом за Миззи по коридору, стены которого были увешаны художественными фотографиями взмывающей в воздух разноцветной воды. Видимо, они считались современными и модными, но теперь лишь напоминали мне о том, что мы находимся на дне океана.

– Не могу поверить, что люди могли так жить, – сказал я, заглядывая в уставленную книгами библиотеку. Книг было больше, чем я видел за всю свою жизнь.

На стенах большинства комнат горели маленькие, типа аварийных, лампочки. Похоже, здесь было электричество.

– Угу, – ответила Миззи. – Неплохо жили на Лонг-Айленде, да? Пляжи, большие дома. Мы тут бывали, когда я была маленькая. Я играла в песке и думала, как, наверное, здорово жить в одном из этих домов. – Она на ходу провела пальцами по стене. – Я как-то раз проплывала на подлодке мимо моей старой квартиры. Круто.

– Не тяжело было теперь на нее смотреть?

– Не-а. Я едва помню времена до Напасти. Бо́льшую часть своей жизни я прожила в Пэйнтед-Виллидж.

– Где?

– Район в центре, – ответила она. – Неплохое место. Не так уж много банд, да и с едой почти не было проблем.

Мы пошли дальше. Миззи показала на одну из дверей в коридоре:

– Туалет. Входишь в первую дверь и сразу же ее закрываешь. Потом проходишь во вторую. Света нет, так что придется двигаться на ощупь. Есть унитаз и раковина. Единственное место, где есть водопровод. Никогда ничего отсюда не выноси, даже чашку, чтобы попить.

– Регалия?

Миззи кивнула:

– Мы вне ее досягаемости, но все равно считаем, что предосторожность не помешает. Если она все-таки найдет этот бункер, нам конец.

Я не был в этом столь уверен. Как заметила Тиа, Регалия могла убить нас наверху, но не стала этого делать. Похоже, она сдерживала себя, подобно Профу, опасаясь грозящего ей безумия.

– А что с бандами? – спросил я, догнав Миззи. – Регалия от них избавилась?

– Угу, – ответила Миззи. – Осталась только банда Ньютон, да и та в последнее время ведет себя достаточно спокойно для эпика.

– Значит, Регалия не делает городу ничего плохого?

– Если не считать того, что она его затопила, убив десятки тысяч людей, – сказала Миззи. – Но полагаю, по сравнению с прежними ужасами она не столь уж плоха. Примерно как сравнивать, что лучше – когда собака грызет твою лодыжку или твою голову.

– Неплохая метафора, – заметил я.

– Хотя в ней нет никаких львов, – улыбнулась Миззи, входя еще в одну большую комнату. Сколько же тут было места? Комната была круглая, с одной стороны стояло пианино – раньше я видел их только в кино, – а с другой несколько изящных обеденных столов. Потолок был выкрашен в черный цвет, и…

Нет. Это была не черная краска. Это была вода.

Я вздрогнул, поняв, что потолок сделан из чистого стекла и выходит прямо в темную воду. Мимо проплыл небольшой косяк рыбы и – я мог поклясться – какая-то большая тень.

– Этот парень построил бомбоубежище со стеклянным потолком? – спросил я.

– Пятнадцатисантиметровый акрил, – ответила Миззи, прикрыв рукой фонарик, – с отодвигающейся стальной плитой. И прежде чем ты спросишь – нет. Регалия не может сквозь него видеть. Во-первых, как я уже говорила, мы достаточно далеко от города и вне ее досягаемости. Во-вторых, ей нужна водная поверхность, соприкасающаяся с воздухом. – Она замешкалась. – Жаль, что нам никак не закрыть эту штуку. Чертову плиту заклинило.

Быстро пройдя через жуткую комнату, мы вышли еще в один коридор без окон. Пройдя немного по нему, Миззи толкнула дверь, за которой оказалась большая спальня.

– Я буду спать вместе с Экселем? – спросил я, заглядывая внутрь.

– Вместе? – переспросила Миззи. – Тут двенадцать спален. Можешь занять две, если хочешь.

Я с восхищением оглядел полки из темного дерева, пушистый красный ковер, гигантскую кровать. В Ньюкаго крошечная однокомнатная квартира, где я мог жить один, стоила мне бо́льшую часть сбережений. Эта же спальня была как минимум вчетверо больше.

Войдя внутрь, я поставил на пол рюкзак, показавшийся крохотным в таком громадном помещении.

– Фонарик на тумбочке, – сказала Миззи, подсвечивая мобильником. – Мы только что получили новую партию энергобатарей от вашего друга из Ньюкаго.

Я подошел к кровати и надавил на нее:

– Люди могут спать на чем-то столь мягком?

– Если не нравится – есть еще пол. Выключатели не работают, но некоторые розетки исправны – попробуй подключить мобильник, и сумеешь выяснить, где есть ток.

Я показал ей разбитый мобильник.

– Ну да, – сказала она. – Верно. Завтра подберу тебе что-нибудь взамен.

Я еще раз потрогал одеяло. Веки мои отяжелели, словно у пьяницы, который, шатаясь, бредет по переулку в поисках места, где бы проблеваться. Мне страшно хотелось спать. Но я еще столько всего не знал.

– Проф поручил вам наблюдать за происходящим в городе, – сказал я Миззи, садясь на кровать. – Как я понимаю, уже довольно давно?

– Угу, – ответила Миззи, прислонившись к двери.

– Он не говорил зачем?

– Я всегда считала, что ему нужно как можно больше информации о Регалии, – сказала Миззи. – Чтобы решить, когда на нее напасть.

– Вряд ли. До Стального Сердца Проф никогда не атаковал столь важных эпиков. Кроме того, мстители почти никогда не вели длительного наблюдения. Обычно они проводят в городе не больше двух месяцев, оставляя после себя несколько трупов.

– Ты настолько хорошо знаешь, как действуют другие ячейки мстителей? – рассмеялась она, будто я сказал какую-то глупость.

– Угу, – честно сказал я. – Знаю.

– Правда?

– Я… кое-чем весьма интересуюсь. – («Но уж точно не как фанатик, что бы там ни говорила Меган».) – Расскажу как-нибудь потом. Сейчас я просто с ног валюсь.

– В таком случае приятных снов, – сказала Миззи и вышла, забрав свой фонарик. Стало темно.

«Проф знал, – подумал я, забираясь в кровать. – Он не трогал Регалию, потому что знал – она пытается стать лучше. Его наверняка интересовало, как сделать так, чтобы способности не разрушали личность тех, кто их использует».

Зевнув, я подумал, что, может, стоит все-таки раздеться…

Но сон сморил меня раньше.