62
– Ни черта не понимаю, это ерунда какая-то, – говорит мне Кремень. – Резник стрелял в нас с крыши?
Мы сидим за половиной бетонной стены в паркинге: Рингер и Кекс заняли позиции на флангах и наблюдают за улицей; Дамбо сидит с одной стороны от меня, Кремень с другой, а между ними, уткнувшись лбом мне в грудь, – Чашка.
– Резник – гад, – в третий раз повторяю я Кремню. – «Приют» – лагерь гадов. Они использовали нас, чтобы…
– Заткнись, Зомби! Ты спятил, это бред параноика! – Широкая физиономия Кремня наливается кровью и становится похожа на свеклу, его сросшиеся брови прыгают вверх-вниз. – Вы убили нашего инструктора! А инструктор пытался убить нас! На задании по уничтожению гадов! Вы, ребята, делайте, что хотите, но с меня хватит. Я в этом не участвую.
Кремень встает на ноги и грозит мне кулаком:
– Я возвращаюсь к месту встречи и жду эвакуации. Это все… – Он пытается подобрать подходящее определение и выбирает «дерьмо собачье».
– Кремень, – говорю я негромко и спокойно, – отставить.
– Вот это да! Ты превратился в Дороти. Дамбо, Кекс, вы что, ему поверили? Вы не можете на это купиться!
Я достаю из кармана серебристый планшет, открываю крышку и демонстрирую его Кремню:
– Видишь зеленую точку? Это ты.
Прокручиваю картинку до его номера и выделяю прикосновением пальца. Зеленая кнопка начинает мигать.
– Знаешь, что будет, если нажать на эту кнопку?
Это одно из тех мгновений, которое не отменишь и которое до конца жизни не даст спокойно уснуть.
Кремень прыгает вперед и выхватывает у меня планшет. – Из-за лежащей у меня на коленях Чашки двигаюсь замедленно, поэтому, прежде чем Кремень нажимает на кнопку, успеваю только крикнуть: «Нет!»
Голова Кремня резко откидывается назад, как будто он получил сильный удар в лоб. У него отвисает челюсть, а глаза закатываются к потолку.
И в следующую секунду он падает, как марионетка, у которой перерезали сразу все нитки.
Чашка кричит, Рингер забирает ее у меня, а я опускаюсь на колени рядом с Кремнем. Проверяю пульс, хотя делать это совсем не обязательно. Чтобы убедиться в смерти Кремня, достаточно посмотреть на дисплей планшета. На месте зеленой точки теперь светится красная.
– Рингер, кажется, ты была права, – говорю я через плечо и забираю планшет из безжизненной руки Кремня.
Моя рука трясется. От паники. От растерянности. Но больше всего от злости на Кремня. Я еле сдерживаюсь, чтобы не двинуть кулаком в его щекастую физиономию.
– Что теперь будем делать, сержант? – спрашивает у меня за спиной Дамбо; он тоже в шоке.
– Сейчас ты вырежешь имплантаты у Кекса и Чашки.
– Я? – переспрашивает Дамбо, и его голос поднимается на октаву.
Мой, наоборот, на одну опускается:
– Ты же у нас санитар? Рингер вырежет твой.
– Хорошо, но потом-то что будем делать? Мы не можем вернуться. Куда нам теперь идти?
Рингер смотрит мне в глаза. Я уже немного научился читать по ее лицу. Уголки рта чуть опущены, значит, она напряглась, как будто уже знает, что я собираюсь сказать. А что? Может, и знает.
– Вы не вернетесь в лагерь, Дамбо.
– Ты хотел сказать, мы не вернемся, – поправляет меня Рингер. – Мы, Зомби.
Я встаю, кажется, целую вечность и подхожу к Рингер. Ветер откинул ее волосы на одну сторону, и они развеваются, как черный флаг.
– Один из наших остался в лагере, – говорю я.
Рингер резко вскидывает голову, и челка очень красиво взлетает у нее над бровями.
– Наггетс? Зомби, ты не можешь пойти за ним. Это самоубийство.
– Я не могу его оставить, – пытаюсь объяснить я, а сам даже не знаю, с чего начать. – Я обещал…
Как высказать это словами? Невозможно. С таким же успехом можно искать точку, в которой начинается круг.
Или первое звено в серебряной цепочке.
– Я уже убегал, – говорю наконец. – И больше этого делать не стану.
