Мы с Тасей, оказывается, учимся обе в институте связи на Народном Ополчении. Она сейчас на втором, я на третьем. Сталкиваемся лбами в облупленных коридорах, где толкаются боками парни-приколисты. У того серобуромалиновые шерстяные косицы вплетены в длинные волосы, у другого на переносице золоченый декоративный зажим – по бокам фальшивые бриллианты. Где-то после обеда Тася звонит мне по мобильному: ты где? В туалете на четвертом этаже! Солнышко на березах под окном. Ну что, пошли? Ага, хватит учиться! Бежим, оступаемся со снежных бугров в весенние лужи. Пока все не страшно. Кому это нужен обязательно Димыч или вынь да положь Рубен? на кой? Евгения Леонидовна все усложняет. Недолгое преподаванье ее испортило. Из квартиры Глеба Андреича не гонит, но велит убираться у Георгия Алексеича. Говорит, в порядке послушанья. И Тася со мной ходит. Куда иголка, туда и нитка. Родители ее задолбали.

Явились обе-две. Тряпки в лапки, согнули спины, показав остатки летнего загара – и пошли по моей тесной квартирке. Замотали головами, светлой и темной. Свет шел от Тасиной светлой головки. Гонец, скачи во весь опор через леса, поля, пока прибудешь ты во двор Дункана-короля. Спроси в конюшне у людей, кого король-отец из двух прекрасных дочерей готовит под венец. Коль черный локон под фатой, домой скорей лети, а если локон золотой, не торопись в пути. В канатной лавке раздобудь веревку для меня и поезжай в обратный путь не горяча коня. Витька говорит, что Тася похожа на принцессу. Согласен со своим юным другом.

Я, киборг, устал глядеть в окна мятежного сорок девятого дома. Глазастая Женя нашла себе если не старика, то около того. Золотоволосая Тася тусуется с кем ни попадя. Держать в узде… не позволять им быть счастливыми по своему усмотренью…

В Америку уеду не насовсем. Лет на пять, не больше. Вернусь двадцатилетним, Димычу будет двадцать восемь. Идем по длинному мосту из Строгина. Навещали Димычевых родителей. У нас так мало времени, столько нужно обсудить. Под мостом тянется песчаная коса почти до Серебряного бора. Раньше ходил паром, теперь – не знаю. Ивняк в пуху, апрель. Мы все будем один другого счастливей. Застрелись, Артем.