У Георгия Алексеича пошла писаться большая вещь, так что штаб теперь у нас с Глебом. Под нами Тася. Димыч поначалу занял удобную позицию на ее балконе, чтоб в порядке разминки наезжать на Марата. Ради того переконструировал пульт дистанционного управленья, прилагаемый к цифровому телевизору. Пакостя клиенту, увлекся. Спустя порядочное время оборотился в комнату – неверную деву ласкал армянин, по имени Рубен. Будучи оскорблен в лучших чувствах, Димыч сменил сорок восьмую квартиру на семнадцатую. Там сейчас по старой памяти живет Наташа. К счастью, наезд с карманного пульта уж отработан, и покой Марату только снится.

Рубен – это я. Работаю в угрозыске. Живу на Живописной. Если думаете, что я одобряю всю эту мусульманскую свистопляску – ошибаетесь. Евгении Щебетовой неплохо бы пришить срок за соучастие. Эти одиннадцать взрывов я на нее еще повешу. Сказки о киборге пусть расскажет суду.

Чего они колготятся. Ну посадили чеченца, эка беда. Поделом вору и мука, не разбойничай. Моя забота – Витьке в колледже лишнюю котлету подложить, и то он с тарелки скидывает. А негр с ним за столом сидит – тот съедает. Что негр, что чеченец.

У меня пошла писаться большая вещь. Чем бы еще смог занять свою старость – страшно даже подумать. После периода бурного общенья вернулся к затворничеству. Научился слышать голоса друзей на расстоянье.

Ну да, мы с Димычем ему транслируем через городскую телефонную сеть. При обеих трубках, лежащих на рычагах. Мать печет пирог с творогом. Я веду прием снизу, от Таси. Там Рубен сердито ворочает мозгами, замышляя против Евгении Леонидовны. Насчитал откуда-то одиннадцать взрывов. Семь рюмочек по гривенничку – рубь семь гривен. А что, Димыч меня научил. Сейчас выведу его на фиг из сорок восьмого окна. Хотел перекинуть в шестьдесят девятую квартиру к Светлане. Но Околелов сразу воткнул. Схватил меня за руку – ты что… там сейчас такой возникнет блок… такая образуется горючая смесь… сотрудник угрозыска с ментом… не расхлебаешься… И мы его в корзину. Понадобится – вернем.

Родители Таси покатили на меня баллон. Девчонке уже восемнадцать, слом дома на носу. Расписывайся, прописывайся… Говорю им – расписывают и в шестнадцать, и раньше. Смотря по обстоятельствам. Какие тебе еще обстоятельства… Я зажмурил глаза, хорошенько потряс головой и вытряс из нее Тасю. Но доказательства соучастия Евгении Щебетовой в террактах продолжаю собирать по крупицам. Пока оснований для предъявления обвиненья нет. Тася, когда проболталась, тут же от своих слов отказалась. У нас, дескать, была такая игра, будто можно с пульта управлять взрывным устройством. Я, говорит, записала на видео репортаж о штурме шестьдесят пятой квартиры. Где запись? один парень заиграл. Только остался сам чеченец на дисплее. Браслет и четки – вот они. Засняли их и упражнялись в компьютерном монтаже. Хорошая легенда, неглупая девчонка. Набралась от этой банды интеллигентов.

Я же предупреждал – с Рубеном поосторожней. Даже из корзины продолжает возникать. Мы с Витькой прочесали окна сорок седьмого дома. В частности, обнаружили старую тетку, которая все это придумывает. Но главное – откопали в девятой квартире молодую армянку с канареечным именем Кнарик, которое моя программа перевела как Лира. Витька поймал Рубена по его мобильному и перетащил в клетку к канарейке. А той внушил, чтоб запретила мужику раз и навсегда заниматься расследованием, вертящимся вокруг нечаянных признаний красивой Таси. Вопрос исчерпан.