Студент сел, и Гёте с ласковой улыбкой обратился к нему: — Мой мальчик, вы знаете, что такое поэзия.

Все остальные уже снова погрузились в свою пьяную дискуссию, и студент остался с глазу на глаз с великим поэтом. Он хотел воспользоваться этим редкостным случаем, но, растерявшись, не знал, что сказать. А поскольку напряженно искал подходящую фразу — Гёте лишь молча улыбался ему — и не мог найти ни одной, он тоже лишь улыбался. Пока вдруг на помощь ему не поспешило воспоминание о Кристине.

— Я сейчас встречаюсь с одной девушкой, вернее с женщиной. Она жена мясника.

Гёте это понравилось, он по-дружески рассмеялся.

— Она боготворит вас. Дала мне книжку, чтобы вы написали ей посвящение!

— Дайте-ка мне, — сказал Гёте и взял у студента сборник своих стихов. Открыв его на титульном листе, попросил: — Расскажите мне о ней. Как она выглядит? Хороша ли собой?

Глядя в глаза Гёте, студент не мог солгать. Он признал, что жена мясника не красавица. И в столицу приехала вообще в смешном виде. Весь день ходила по Праге в больших бусах и в черных вечерних туфлях, какие уже давно вышли из моды.

Гёте, слушая студента с искренним интересом, почти грустно сказал: — Прекрасно.

Студента это ободрило, он даже признался, что у жены мясника золотой зуб, сверкающий во рту, как золотая мушка.

Радостно рассмеявшись, Гёте поправил студента: — Как перстень.

— Как маяк, — засмеялся студент.

— Как звезда, — улыбнулся Гёте.

Студент сказал, что жена мясника, по существу, самая обыкновенная провинциалка, но именно поэтому она так притягивает его.

— Я прекрасно вас понимаю, — сказал Гёте. — Это как раз те детали — неудачно подобранный туалет, небольшой изъян зубов, волшебная обыденность души, — что делают женщину по— настоящему живой. Женщины на афишах или в журналах мод, на которых сейчас все стремятся походить, непривлекательны, поскольку они не настоящие, а лишь сумма абстрактных предписаний. Они рождены кибернетической машиной, а не человеческой плотью! Друг мой, ручаюсь вам, что именно ваша провинциалка — настоящая женщина для поэта, и хочу поздравить вас с нею!

Гёте склонился над титульным листом, вынул ручку и стал писать. Он исписал всю страницу, писал вдохновенно, чуть не в трансе, и его лицо светилось любовью и пониманием.

Студент взял книжку и покраснел от гордости. То, что написал Гёте незнакомой женщине, было прекрасно и грустно, горестно и чувственно, шутливо и мудро, и студент не сомневался, что еще ни одна женщина не удостаивалась такого дивного посвящения. Он подумал о Кристине и бесконечно затосковал по ней. На ее смешное одеяние поэзия накинула мантию самых возвышенных слов. Она стала королевой.