Моя встреча с Р. в чужой квартире оказалась для меня решающей. Тогда я окончательно понял, что превратился в разносчика несчастий и больше не смею жить среди тех, кого люблю, если не хочу навредить им; что мне ничего не остается, как покинуть свою страну.

Но эту последнюю встречу с Р. я вспоминаю еще и по другому поводу. Я всегда любил ее самым невинным, самым нечувственным образом, какой только возможен. Ее тело было как бы совершенно скрыто за ее блестящим умом, за сдержанностью ее поведения и элегантной манерой одеваться. Эта девушка не предоставила мне ни малейшей щелочки, сквозь которую я мог бы увидеть проблеск ее обнаженности. И вдруг страх разъял ее, как нож мясника. Мне казалось, что она открыта передо мной, будто располовиненная туша телки, висевшей на крюку в лавке. Мы сидели рядом на тахте в чужой, занятой на время квартире, из туалета доносился звук льющейся воды, наполнявшей только что опорожненный бачок, а на меня вдруг нашло яростное желание овладеть ею. Точнее сказать, яростное желание изнасиловать ее. Броситься на нее и взять ее в едином объятии со всеми ее неодолимо возбуждающими противоречиями, с ее изысканным платьем и бунтующими кишками, с ее умом и страхом, с ее гордостью и ее бедой. Мне сдавалось, что в этих противоречиях таится ее сущность, это сокровище, этот слиток золота, этот бриллиант, сокрытый в ее глубинах. Я хотел прыгнуть на нее и вырвать его для себя. Я хотел поглотить ее всю целиком: с ее дерьмом и неизъяснимой душой.

Но на меня были устремлены два тревожных глаза (тревожные глаза на умном лице), и чем тревожнее были эти глаза, тем сильнее — и одновременно абсурднее, глупее, скандальнее, непонятнее и неосуществимее — было мое желание изнасиловать ее.

Когда в тот день я вышел из чужой квартиры на пустынную улицу пражского предместья (Р. еще оставалась там, боясь выйти со мной, чтобы никто не увидел нас вместе), я не думал ни о чем другом, кроме как об этом непомерном желании изнасиловать свою симпатичную приятельницу. Это желание так и осталось внутри меня плененным, точно птица в мешке, которая время от времени пробуждается и хлопает крыльями.

Возможно, это безумное желание изнасиловать Р. было не чем иным, как отчаянным стремлением уцепиться за что-то в падении. Ибо с той поры, как меня исключили из коло, я непрестанно падаю, падаю по сей день, и в тот раз меня лишь снова подтолкнули, чтобы я падал еще дальше, еще глубже, все дальше от моей страны в пустое пространство мира, в котором раздается чудовищный смех ангелов, покрывающий своим гулом все мои слова.

Я знаю, где-то есть Сара, еврейская девушка Сара, моя сестра Сара, но где мне найти ее?

Пассажи курсивом и в кавычках представляют собой цитаты из следующих книг: Анни Леклер «Слово женщины», 1976 (Annie Leclerc, La parole de femme, 1976), Поль Элюар «Лик мира», 1951 (Paul Eluard, Le visage de la paix, 1951), Эжен Ионеско «Носорог», 1959 (Eugen Ionesco, Rhinoceros, 1959).