14 апреля, за час до полуночи
Ночной дозор

Ровно в двадцать три ноль ноль Сан Саныч Газидзе в теплой фуфайке с ружьем через левое плечо вышел из подъезда, правой рукой опираясь на палочку. Натруженная за день больная нога горела, гудела и требовала покоя. Но Сан Саныч, воспитанный под девизом «И нет нам покоя, гори, но живи», не поддался эгоистическим требованиям отдельной конечности. Однажды возложив на себя ответственность за «Золотые купола», он должен был нести ее, невзирая на обстоятельства.

На скамейке у подъезда его уже ждали двое — Шахмар Султанович Казбеков в бурке, с чеченским кинжалом за поясом и Аркадий Исаакович Лор в белом халате поверх куртки, с кружкой Эсмарха, перекинутой через шею.

— Ну что, бойцы, — поприветствовал их Газидзе. — К охране суверенной территории «Золотых куполов» готовы?

— Всегда готовы! — дружно воскликнули оба два.

— А ты, Аркашка, зачем клизму припер?

— Потенциальных нарушителей границы отпугивать. Один вид клизмы, говорю тебе как опытный проктолог, любого настоящего мужика быстрее всякого ружья в бегство обратит.

Саныч с Султанычем мысленно примерили это рассуждение Лора к себе и были вынуждены согласиться.

Сгруппировавшись — Саныч по центру, Султаныч с правого фланга, а Исакыч с левого — боевое подразделение ТСЖ вышло в ночной дозор. Они прошли по подъездам, запертым теперь, в отсутствие консьержей, на кодовые замки. Все было спокойно. Обошли по периметру тихий и темный «Купол’ок», рассуждая о том, кто теперь, после гибели Сачкова, может взять на себя отсуживание «Куполка» у Аполлонского, не испугавшись возможных последствий. Получалось, что никто.

— «Купол’ок» у нас теперь как Ватикан посреди Рима, — пошутил Лор, — государство в государстве.

— Нет, дорогой, — возразил Казбеков, — это Западный Берлин до падения Берлинской стены. Видишь, как забаррикадирован.

Так, углубившись в исторические аллюзии, они вышли к речке Старице. Темная река быстро, но почти бесшумно несла талые воды западных столичных окраин, чтобы слить их в Москву-мать, напитав ее пивным суслом и молочной сывороткой Очаковских пищевых комбинатов. В хижине бабушки Сурай светился огонек.

— Бомжи! — предположил Лор.

— Бомжи, — согласился Газизде, передал свою палку Лору и сдернул ружье с плеча.

Казбеков молча вынул из ножен кинжал. Они тихо подкрались к хижине и попробовали заглянуть в окно, но окно было плотно занавешено. Тогда они подергали дверь. Дверь была заперта.

— Навались, — шепотом скомандовал Саныч.

Султаныч с Исакичем навалились. Хлипкая дверь слетела с петель и с грохотом упала внутрь вместе с навалившимися. Саныч с ружьем наперевес залетел в хижину. С топчана в углу на дуло испуганно смотрела бабушка Сурай. Дозорные смешались.

— Извините, Сурай, уважаемая, — опустив ружье, смущенно произнес Саныч. — Вы никого не предупредили о возвращении, мы думали — тут бомжи.

— Хадила в город, кой-чево пакупать надо было, вирнулась позна, зачем шеловеков тривожить, я тиха-тиха, вада спала, думаю, в хыжини перначую.

Лор с Казбековым попытались вернуть дверь на место, но не смогли. При вторжении они выдрали петли вместе с косяком. Оставлять бабушку в открытой всем ветрам хижине было нельзя. Султаныч позвонил Дарье де Голь. Даша прибежала прямо в домашнем халате, бигуди и тапочках, обняла бабушку и расцеловала весь ночной дозор. Дозор помог женщинам перенести бабушкины пожитки в салон и пожелал обеим спокойной ночи.

От салона они прошли в сторону прудов, проверив по пути состояние офисов. Офисы состояли запертыми. Они зашли в круглосуточное «сельпо» Гагика Пустоняна. Несмотря на запрет торговать спиртным после двадцати трех часов, Гагик не смог отказать им в бутылке армянского коньяка. Так с бутылкой они спустились к прудам, где разлили коньяк по пластиковым стаканчикам и молча помянули Сачкова.

Оттуда, перейдя вброд новое русло речки Вонючки, сдувшейся к ночи до мирно журчащего ручейка, они вошли в зоопарк. Зоопарк, конечно, они могли бы и игнорировать — это была городская территория, но, с учетом интересов куполовских детишек, дозорные должны были проверить зверей на сохранность. Звери были в сохранности, то есть в своих стойлах, загонах и домиках. Мужики им позавидовали, им тоже хотелось в домик, к телевизору, дивану и тапочкам. Но спрятаться в домик им мешало чувство ответственности и внутреннего долга.

— Слышь, Саныч, как ты думаешь, зверей и правда умыкнуть хотели? — поинтересовался Лор.

— Да ладно, Исакич. Кому они нужны, кроме нас! Это Аполлонский цену себе набивал, подчеркнуть перед камерами хотел, что мы до сих пор его зверьем безвозмездно пользуемся.

Становилось зябко, и дозор выпил еще по стаканчику: за здоровье и благополучие звериного населения.

— Ну что, на второй круг? — бодрясь и борясь с сонливостью спросил Султаныч.

— Погоди, Султаныч. Дадим отдых ноге Саныча, вон там скамейка есть, на пригорке у входа, нам оттуда все видно: и подъезды, и офисы, и дорогу. Наш наблюдательный пост будет, — твердо предложил Исакич; ему никто не возражал.

— А у меня и бинокль есть, ночного видения, — добавил Султаныч, распахивая бурку.

— И у меня тоже, — расстегнул фуфайку Саныч.

— А у меня — стетоскоп, — Исакич вынул из кармана футлярчик.

— А стетоскоп зачем? — не понял Саныч.

— Отдаленные шумы слушать. В сказках ведь как: Иван-царевич ухо к земле прикладывал, слушал, не крадется ли супостат. А мы стетоскоп будем прикладывать, чтобы так низко не падать.

Саныч и Султаныч нашли идею разумной. Они уже настроили бинокли и принялись разглядывать освещенные и незанавешенные окна дома. В верхних этажах были, конечно, видны только потолки, зато нижние были как на ладони. В спальне Кислицкого они разглядели женщину гренадерского роста, подозрительно похожую на Клару Канальи, вокруг нее суетилась еще одна, лицо которой чем-то напоминало Загребчука. Они ждали появления хозяина, рассчитывая на бесплатное эротическое шоу. Лор очень пожалел, что остался без бинокля. Но женщины неожиданно вышли из комнаты, выключив свет. Султаныч разочарованно захмыкал.

Саныч украдкой перевел окуляры на собственные окна и увидел, как его супруга заботливо подтыкает одеяло под бока спящего Иванько. Газизде незаметно вздохнул: хотел бы он сейчас поменяться местами с этим пораженцем! Больше ничего выдающегося им рассмотреть не удалось. Большинство бодрствующих приникли к телевизорам. Где-то на балконах мелькали мужики с сигаретками и голыми торсами. Пара большегрузных теток бродили из комнаты в комнату в ночных сорочках, прибирая что-то и выключая свет. Окна гасли одно за другим. Близилась полночь.

…Когда пасхальный благовест из окрестных церквей достиг скамейки с ночным дозором, ни один из часовых его не услышал. Они крепко спали: Саныч — оперевшись двумя руками о своего «Зубра», а Султаныч и Исакич — оперевшись с двух сторон о Саныча. Не почувствовали они, как сзади подошла ослица Машка, стащила с груди Лора кружку Эсмарха и начала ее жевать. И даже когда козлиный вожак по кличке Интеллигент стал пристраиваться к бурке Султаныча с понятной одному ему целью, никто не пошевелился. И уж подавно не услышали они того, как на рассвете Аполлонская группа быстрого реагирования, разобрав баррикады, вышла из «Куполка», заняв ключевые позиции на всей территории комплекса: входы, въезды и подъезды. Ночной дозор мирно спал, а в «Золотых куполах» начинался новый виток исторической борьбы за право управления общедолевой собственностью…