13 апреля, 23 час. 45 мин
Семен Забористый
Сеня Аполлонский целый час преодолевал путь длиной в десять минут без пробок. От нетерпения его уже колбасило не по-детски. Он обзвонил всех, кого можно, поиграл на планшетнике в игру «Ганстер Рио», сжевал все жвачки, выпил все пиво из автомобильного холодильника и теперь приходил в состояние ярости. Слыша, что седок учащенно выражается по поводу заторов на дороге, водитель Петя натянул на голову строительную каску, лежащую рядом, и застегнул ремешок под подбородком. Даже раньше, когда у Аполлонского еще не отобрали «мигалку», он в приливе ярости мог стукнуть кулаком по затылку водилы. А теперь это случалось все чаще и чаще. Кулаки же у Аполлонского были немаленькие.
— Считайте — добрались! — успокаивающим тоном сказал Петро, заворачивая вниз к «Куполам».
«Тьфу ты, сглазил, — ругнулся он про себя, рассмотрев за поворотом большую фуру, пытавшуюся развернуться поперек неширокого проезда. — Щас начнется», — и он опасливо втянул шею в плечи. Но удара не последовало. Он спиной почувствовал открывающуюся заднюю дверь.
Аполлонский шагнул из машины прямо под дождь и, не оглядываясь, двинулся вниз. Охранник из задней машины выскочил, раскрыл зонт и кинулся за объектом, чтобы прикрыть от дождя вихрастую голову хозяина. Сеня даже не обернулся. Он двигался в свете фонарей, пытаясь что-то рассмотреть по сторонам от тротуара. Остановился у подмытого вешними водами водосборного колодца, поковырял носком ботинка выбившуюся шашку брусчатки, провел рукой по треснувшему стеклу будки дежурного. Вместо того чтобы направиться прямо в «Купол’ок», Семен зашел в жилой подъезд, спустился на лифте в паркинг и стал бродить по нему, заглядывая в разные неприметные закоулки.
Дверь в насосную была открыта. Оттуда раздавался надсадный, усталый гул мотора. Из-за угла появились две женщины в униформах уборщиц, оторопели, увидев его, и попятились назад. Сеня ринулся за ними. «Неужели эти п…расы поселили обслугу в аварийном резервуаре?» Да, так оно и есть. В резервуар вела деревянная, плохо сколоченная лесенка, а внизу, разделенные хлипкими перегородками в человеческий рост, копошились люди. Кто-то ел, кто-то укладывался спать, а кто-то, наоборот, силился оторвать себя от постели, чтобы идти на ночное дежурство.
Аполлонский развернулся на сто восемьдесят градусов и почти бегом бросился обратно. Он пересек паркинг, поднялся в атриумный этаж, миновал покинутые арендаторами пустые офисы и ворвался в помещение кафе. Весь хурал уже был в сборе и в ожидании. Иванько, Подлипецкий, Загребчук, Лиммер и Сволочников. Не хватало только Сачкова. Да, Аполлонского ждали, но такого стремительного появления никто не предвидел.
— Ты, Ебанько, — в глухой ярости процедил Сеня. — Ты до чего «Купола» довел?
— Семен Аркадьич, — опешил Иванько, — я прошу вас соблюдать политкорректность…
— Политкорректность я буду соблюдать в присутствии геев и негров. Негров здесь нет. Прошу геев обозначить себя. Нет? Хорошо. Значит, я повторяю вопрос. Ебанько, ты до чего «Купола» довел?
— Все согласно вашего задания — о…ячить ТСЖ. О…ячивал изо всех сил.
— А ты разницу между товариществом собственников и жилым комплексом понимаешь, п…юк? Я тебя просил о…ячить форму управления, а не мое творение, моего первенца! Я сюда десять лет назад все яйца сложил, все — в одну корзину!
Иванько почувствовал, что сейчас Аполлонскому лучше не возражать. Пусть проорется. Он поднялся с кресла, вытянул руки по швам и склонил голову, изображая полное раскаяние. Повинную голову меч не сечет. Аполлонский кинул в кресло свое могутное тело, задрал ноги на мохнатый пуфик, стоящий рядом, и заглянул в лицо Иванько снизу вверх.
— Ну что, голубой воришка Альхен, — произнес он, обнаруживая недюжинные знания русской классики первой половины двадцатого века, — ты не понимаешь разницы между «о…ячить» и «с…дить»?
Боря молча сглатывал слюну.
— Понимаешь, — ответил сам себе Сеня. — Все ты отлично понимаешь. А ты знаешь, что происходит с теми, кто пытается у меня на…дить? Вот Сачков может поделиться с вами личным опытом. А где он?
— Не знаю, — не поднимая головы, произнес Иванько. — Я звонил ему, предупреждал.
— В памперсы наложил, долбо…! А ведь петухом ходил поначалу, гордо задрав гребешок.
Сеня пристукнул задником ботинка по пуфику.
— Мама Лиммер, поясните нашему хуралу, куда вы с Ебанько поп…дили мои деньги?
— Вы какие деньги имеете в виду? — осторожно спросила Надежда Федоровна.
— А те тридцать лимонов, что мне пришлось перечислить ТСЖ за строительные недоделки.
— Ну так мы же в прошлом году вам двенадцать вернули и в этом еще шесть.
— Мама Лиммер, вы меня огорчаете. Я думал, вы таки умеете считать. Вам же здесь всю бухгалтерию доверяли. Шесть плюс двенадцать — сколько будет?
— Восемнадцать.
— А еще двенадцать где?
— На ремонт пошли: тротуар там подштопали, плитку отколовшуюся поменяли.
— Видел я, как вы поменяли, — Сеня в сердцах пнул пуфик. — На пять копеек вы поменяли, а двенадцать лимонов сп…или. Где бухгалтерские книги?
— У сына моего, у Миши.
— А Миша где?
— В дороге, Семен Аркадьич. Как Борис нам позвонил, я тут же маме в Брянск отбила: «Миша, выезжай срочно. Захвати трюфеля».
— Почему трюфеля?
— Потому что бухгалтерские книги — они как трюфеля, чтобы там приписки обнаружить, особый нюх нужен.
— Ладно, ждем Мишу. Занюхаем трюфелей. Следующий вопрос: в чью по…нутую голову пришла идея поселить обслугу в аварийный канализационный резервуар?
Иванько мотнул головой в сторону Загребчука.
— Ну, Леня, знал я, что ты х…ло, но не думал, что падешь настолько ниже уровня городской канализации. Ты помнишь, где у нас городская канализация? Она на тридцать метров выше нашего насоса, который того и гляди богу душу отдаст. И куда тогда дерьмо хлынет? А в резервуар и хлынет. Ты, может, мечтаешь о роли спасателя?
— Так, Семен Аркадьич, — осмелился напомнить Загребчук, — мы ж уже три месяца не при делах. Если хлынет — это теперь ответственность нового председателя. Нам-то даже хорошо, если теперь хлынет.
— Только там люди обитают, а не мусора. Мусоров вроде тебя не жалко бы было. Да ты бы все равно не потонул — такие не тонут.
Леня обиженно засопел.
— Я с мусорами давно завязал.
— Запомни, Леня, бывших мусоров, как и бывших алкоголиков не бывает. Это состояние хроническое. Значит так, к власти придем — первым делом людей оттуда эвакуируешь, понял?
Аполлонский стукнул по пуфику кулаком — как бы решение свое припечатал. Леня согласно кивнул.
— Теперь к делу. Подлипец, ты план составил?
— Да, Семен Аркадьич.
— Озвучь хуралу.
— План по захвату власти в ТСЖ «Золотые купола».
— Никуда не годится, — прервал его Аполлонский. — «Операция „Смерч“» наш план будет называться.
— Как скажете, Семен Аркадьич. Операция «Смерч». Первое. Используя разногласия в правлении ТСЖ, перевербовать следующих членов… Фамилии перечислять, Семен Аркадич?
— Фамилии не надо, список передай Иванько, пусть занимается.
— Второе. Усилить недовольство жителей уровнем сервиса. Для этого: подкладывать в мусорные баки на этажах протухшую рыбу, перед входом в подъезды — собачьи фекалии. Выводить из строя лифты путем перепрограммирования. Ввозить на территорию и рассыпать по ночам строительный мусор с соседней стройки. Ответственный: Сволочников.
— Простите, — удрученно вставил реплику Сволочников, — я со всем согласен, но вот лифты перепрограммировать не умею.
— Пройдешь курс молодого перепрограммиста в «Ремиксе», — оборвал его Аполлонский. — Дальше.
— Третье. Разослать всем жильцам калькуляцию, согласно которой квадратный метр обслуживаемой площади стоит в два раза меньше, чем платят сейчас. Ответственная Лиммер.
Мама Лиммер опешила.
— Но ведь мы целый год твердили, что наша ставка не покрывает расходов, и так обосновывали накапливающийся долг перед подрядчиками!
— А теперь вы обоснуете другие цифры, ведь вы же у нас — знатная иллюзионистка, — парировал Подлипецкий.
— Нет, она у нас — знатная доярка. Она знает, как повышать удои с ТСЖ, — отвесил шутку Аполлонский, и все с готовностью заржали.
— Четвертое. Провести три кражи и один угон машины на территории комплекса с тем, чтобы подвести под увольнение охранное предприятие. Ответственный: Загребчук.
— А почему три? — поинтересовался Загребчук.
— Ладно, уговорил, пять! — уступил Подлипецкий.
— Только, чур, у своих не тырить, — предупредил Иванько.
— Пятое. После увольнения охраны осуществить рейдерский захват с мотивацией необходимости защитить жителей комплекса в условиях безохранности. Ответственный: Сачков.
— Почему Сачков? — удивился Загребчук.
— Он у меня комплекс уп…дил, он пусть и вернет, — пояснил Аполлонский. — Докажет свою новоиспеченную преданность.
Хурал опять разразился гоготом.
— Шестое, — продолжал Подлипецкий. — Круговая оборона помещений ТСЖ с целью недопущения к местам работы членов правления и персонала. Накопление долга ТСЖ перед подрядными организациями до критического уровня. Банкротство ТСЖ. Коллективная ответственность.
— Это как? — решился уточнить Сволочников.
— То есть если что пойдет не так, как запланировано, — все под суд пойдем, — пояснил Подлипецкий. — Чтобы никто не халявил.
Весь хурал нервно заерзал.
— Вопросы есть? — спросил Аполлонский и сам себе ответил: — Вопросов нет. А еще нет Сачкова и Лиммера-младшего.
— Миша уже в зоне доступа, — бодро отрапортовала мадама Лиммер, — сообщил, что подъезжает.
— Ну а Сачкова мы сейчас обеспечим.
Аполлонский склонился к пуфику и проговорил в его середину: «Сачков, выходи, мудо…б, дело есть, бить не буду».
— Челюсти-то захлопните, не думайте, что я ё…нулся: Коля в пуфик средство связи вложил.
В кафе воцарилась мертвая тишина. В этой тишине откуда-то сбоку послышались неуверенные шаги, хлопнула одна дверь, потом вторая и на пороге появился Сачков, постукивающий себя по правой скуле, как будто в ухо попала вода.
— Не оглох? — поинтересовался Аполлонский.
— А?
— Интересуюсь, уши я тебе не отстучал? Наушник теперь уже вытащи и отключи. Ну что, все наши планы подслушал?
— А вы как?..
— А я, Колян, как приземлился каком на это кресло, вот эта х…вина — Сеня показал на торчащую из нагрудного кармана ручку, — мне просигнализировала: где, что, куда. Охренительная, скажу тебе, вещь, один наш отечественный кудесник делает. Правда, когда друзья дарили на день радио, уверяли, что «Сюртель» — это французская марка, мол, трендовая вещь, в первой линейке, одного класса с подслушкой от «Сони». А поближе взглянул: мейд ин раша. Не все Кулибины еще за кордон от…ярили, — удовлетворенно заключил Сеня, поглаживая ручку. — В общем, лоханулся ты, Сачков, с своим жуком.
Николя потрясенно молчал. Он был раздавлен и уничтожен.
— Так я спрашиваю: все наши планы подслушал?
— Все не смог, Семен Аркадьевич, вы же все время своими конечностями мне по ушам ездили.
— Не п…ди, Колян. Когда Подлипец дошел до твоей ответственности в пятом пункте, я даже ноги с пуфика снял, чтобы обеспечить тебе максимальную четкость приема.
— С пятого пункта хорошо было слышно, признаю.
— Ну вот и о…уительно. А все предшествующее тебе знать и необязательно. Сосредоточься на пятом.
— А как же шестой? — напомнила Аполлонскому мама Лиммер, — там же коллективная ответственность.
— А Колян живет по индивидуальному графику. Ему и так, и эдак — один х… отвечать. Он так подставился, что теперь к его яйцам с двух сторон руки тянутся.
Сачков потупился. Руки его инстинктивно прикрыли пах.
— Я же один комплекс не захвачу. Мне бойцы нужны.
— Бойцы у меня есть. Про Бармаглота слышал?
— Слышал. Но, говорят, у него серое вещество в дефиците. Извилина одна и прямая, как железнодорожная шпала.
— Зато у тебя до х… Ты же в кепке — вылитый Ленин. И отчество у вас с Ильичом одно на двоих. Будешь с броневичка Бармаглотом командовать.
— А гарантии?
— Гарантии чего?
— Ну, того, что вы меня потом не скинете с броневичка крокодилам на съедение.
— Это пожалуйста, — Аполлонский приложил руку к широкой груди. — Гарантирую естественную смерть и последующую мумификацию. Будешь, как Ильич, в стеклянном гробу лежать и почетный караул вокруг поставим.
— Вы всё шутите, Семен Аркадьич.
— Какие шутки, Сачков? Я — сама серьезность. Это я раньше мог разбрасывать направо и налево необеспеченные шутки. А теперь я за каждое свое слово зуб даю. Вот смотри, — Аполлонский широко открыл рот, — вот эти коренные верхние — в закладе у ВТБ, а весь нижний ряд — у «Альфа-банка». А тебе, Колян, вот этот верхний четвертый даю, который с пломбой, видишь? Клянусь, что обеспечу тебе почетный караул и…
Неожиданно Аполлонский прервал самого себя, схватил Колю за отвороты спортивной куртки и оторвал от земли.
— Ах ты, п…далет, — процедил Сеня через враз сомкнувшиеся зубы, — ты с кем снюхался?
— Я, я ни с кем, это наговоры… Это кавказцы меня оговаривают. Я «Купол’ок» отсуживать не хотел. Адвоката Пупкина им не нанимал. Денег не давал. И не брал.
— Мне мой «Сюртель» сигнализирует, что нас через твою закладку кто-то еще подслушивает. Где брал жука, …ебина?
— У Козюлькулиева.
Сеня разодрал пуфик, вынул из него передатчик и произнес свой традиционный посыл: «Козюлькулиев, иди в ж…», после чего раздавил передатчик каблуком ботинка.
— Так, произошла утечка информации. Резко меняем план. Предварительная подготовка отменяется. Приступаем прямо к захвату. Сева, — обратился он к охраннику, — вызывай группу быстрого реагирования. Будем брать.
Сева задолдонил в рацию.
— Ну так где же ваш Миша с трюфелями, мама Лиммер? Мы бы их понюхали в образовавшуюся паузу.
Надежда Федоровна схватилась за телефон.
— Подлипец, ты, говорят, хорошо английский освоил. Место жительства, никак, поменять хочешь?
— Вовсе нет, Семен Аркадьич. Жду прибавления в Америке, сын то есть в Майами родится через пару дней. Я же должен с ним говорить на одном языке, соответствовать званию отца американского гражданина.
— Ну давай, пока Лиммер не подкатил и группа захвата не приземлилась, в английском попрактикуемся.
— А вам оно зачем, Семен Аркадьич?
— Поеду к нашим в Лондонград, денег просить.
— Что, на английском просить будете?
— На английском. На русском опасаюсь, могут меня неправильно понять. Они в этом Альбионе все такие чувствительные становятся. Тамошний финансовый климат, наверное, действует.
