Глава 5
Шифровальщик
Расшифровать иероглифы намного проще,если знаешь, что там написано слово «Птолемей».Ж. Ф. Шампольон, известный египтолог
— Видел бы ты сейчас свою морду, Бес! — рассмеялся Лео, когда его кот в очередной раз не смог поймать присевшую на подоконник синицу.
Все утро она упорно подлетала к открытому окну, словно дразня бедное животное. Кот, повинуясь охотничьему инстинкту, обострившемуся в результате нерегулярной кормежки, замирал, подкрадывался, но никак не успевал совершить последний прыжок. И выражение разочарования на его морде было совсем человеческим.
— Нет, я тебя все-таки нарисую, — решил Лео и тут же принялся за работу.
Пока он делал набросок, синица снова прилетела на окно. И вслед за разочарованным котом в блокноте появились насторожившийся, крадущийся, прыгающий и зализывающий ушибленный бок.
Малевать шаржи на Бестолоччи оказалось куда более интересным занятием, чем писать портрет Моны Лизы с воображаемой натуры (оригинала художник пока так и не увидел).
— А ведь можно сделать целую серию рисунков для детей о том, как кот ловит птичку, — осенило вдруг Леонардо. — Или даже лучше не птичку, а мышку. Тогда обоим животным можно придать выразительные, человеческие черты.
Лео стремительно перелистал блокнот, и новая идея вспыхнула в его гениальном мозгу: если нарисовать побольше картинок, изображающих последовательность движений кота, и быстро-быстро менять их, у наблюдателя сложится иллюзия движения животного. И можно будет показывать целые сценки, наподобие театра масок. Дети будут визжать от восторга. Остается только придумать простые и запоминающиеся имена для кота и мышонка.
— Я ведь и раньше замечал, что многие люди чемто похожи на животных! — продолжал фонтанировать идеями Лео. — Например, наш булочник Томазо — вылитый кот. Ленивый, плутоватый и при этом какой-то невезучий. А соседский мальчишка Джеронимо напоминает маленького, шустрого и неунывающего мышонка. Пожалуй, так я и назову своих героев. По-моему, звучно получается: «Приключения Томазо и Джеронимо». А ты, Бес, как думаешь?
Кот не удостоил хозяина ответом. Он притаился у окна, рассчитывая в следующий раз застать нахальную синицу врасплох.
Возможно, засада и увенчалась бы успехом, но в этот момент кто-то постучал в дверь. И Бес направился вслед за хозяином в прихожую в робкой надежде, что посетителем окажется приказчик из мясной лавки или торговец свежей рыбой. Увы, судьба сегодня безостановочно смеялась над несчастным котом.
— Ах, Джинни, как хорошо, что ты зашла! «Здравствуй, чужая милая!» — начал напевать Лео незатейливый мотивчик.
Бестолоччи радости хозяина не разделял. Вечно «чужая милая» подруга хозяина баловала котика вкусностями только при наличии богатого и щедрого мужа. Сейчас она являлась супругой Джанкарло — человека обеспеченного, но жадного. Поэтому Бес равнодушно махнул хвостом и направился назад к окну.
— Послушай, Джинни, что я только что придумал! — Лео не терпелось рассказать о своей новой идее. — Представь себе…
— Ах, Лео, мне сейчас не до твоих фантазий, — вздохнула девушка его мечты, усаживаясь на диван, и несколько картинно приложила платок к глазам. — У меня такое горе!
Умение общаться с женщинами не входило в число талантов великого художника. А с плачущими женщинами — в особенности. Простояв столбом пару минут, Лео наконец догадался задать ожидаемый вопрос:
— Так что с тобой случилось, Джинни?
Джиневра еще раз вздохнула и, не забывая промакивать глаза платком, начала рассказ то ли вопросом, то ли утверждением:
— Ты же знаешь, Лео, какие ужасы творятся сейчас в городе?
По выражению лица художника она поняла, что это был все-таки вопрос.
— После покушения на дона Лоренцо каждый день кого-то арестовывают, всюду идут обыски. Вот и к моему Джанкарло вчера тоже приходили.
Девушка говорила быстро, но Лео застрял в самом начале ее фразы:
— Покушение?
— О, мадонна Литта! — удивилась Джиневра. — Неужели ты не слышал об этом? И о чем ты только думаешь?
— Ну я же пытался тебе рассказать, — тут же оживился художник. — Представь себе площадь, на которой растянуто огромное белое полотно…
— Я сейчас могу представить только площадь, на которой отрубают голову моему Джанкарло, — опять перебила его Джиневра. — У него в письменном столе нашли листок бумаги с какими-то странными значками. И теперь дон Лоренцо уверен, что мой муж тоже участвовал в заговоре.
— А он участвовал? — на всякий случай спросил Лео.
— А я знаю? — теперь Джинни заплакала по-настоящему. — Письмо никому так и не удалось прочитать. Завтра Джанкарло будут судить, и если он не сумет оправдаться, ему точно отрубят голову. А я не хочу становиться вдовой. Я еще ни разу не была вдовой.
— Но ты же разводилась уже раз шесть… или десять?
— Ты не понимаешь! Стать вдовой казненного преступника! Никто после этого не решится взять меня замуж! — Джиневра вцепилась в рукав куртки художника. — Лео, ну сделай же что-нибудь!
Ради подруги да Винчи был готов на любые подвиги. Даже забыть на время о веселых приключениях кота и мышонка. Лео обдумал проблему и нашел гениальное в своей простоте решение:
— Ну хочешь, я на тебе женюсь?
От неожиданности Джиневра даже перестала плакать. Она обвела глазами бедную, заваленную рисунками, чертежами и разными поделками комнату художника, словно в первый раз оказалась здесь, и с нежностью произнесла:
— Нет, дурачок, на это я никогда не соглашусь. Я слишком люблю тебя, чтобы так наказывать.
О том, что он и за год не заработает столько, сколько она привыкла тратить за неделю, Джиневра тактично промолчала.
— Ты лучше прочти это проклятое письмо, — попросила она, поглаживая рукав куртки, который только что готова была разорвать. — И все поймут, что Джанкарло ни в чем не виноват.
— Но как же я его прочту, Джинни? Я ведь ничего не понимаю в шифрах.
— Так соври что-нибудь. Ты же у меня такой фантазер! А проверить твои слова все равно никто не сможет.
Лео не нашел что возразить подруге. Как уже было сказано, он не умел спорить с плачущими женщинами.
— Хорошо, Джинни, я что-нибудь придумаю.
* * *
За прошедшие со дня покушения две недели судебные процессы успели превратиться в нечто привычное, обыденное и перестали волновать публику. Народу в большом зале замка Медичи собралось немного. Кучка унылых личностей с коряво написанным плакатом «Свободу узникам совести», чуть более многочисленная группа крепких парней с красивым транспарантом «У нас „ни за что“ не сажают», плюс пара известных городских сплетников. Остальные присутствовали на заседании по необходимости — сам подсудимый, его супруга, секретарь суда, адвокат, обвинитель, дон Лоренцо со своими приближенными и представитель епископа.
Лео скромно сидел в сторонке и рисовал забавные фигурки тщедушного обвинителя и тучного адвоката, горячо спорящих между собой. А спор этот, похоже, зашел в тупик.
— Законопослушному гражданину незачем скрывать свои мысли и чувства! — утверждал обвинитель.
— Не спорю, — соглашался адвокат, — но ведь мой подзащитный не писал и не читал этого письма. Он даже не знает, кто мог его прислать.
— Но он хранил дома документ явно антиправительственного содержания, — наступал первый.
— Как раз этого-то мы и не можем с уверенностью утверждать без заключения эксперта, — не сдавался второй.
Эксперт, личный шифровальщик Лоренцо Медичи, с кислым видом вынужден был признать свое бессилие:
— Это письмо невозможно прочитать с помощью известных мне шифров.
— Значит, он точно виновен, раз пользовался таким сложным кодом! — не выдержал ожидания дон Лоренцо. — И я заставлю его признаться. Как говорили наши предки: «Види вици парабеллум». Что означает: побеждает тот, кто вооружен. А я вооружен очень хорошо. На моей стороне и бог, и закон, и справедливость. Не так ли, святой отец?
— Совершенно верно, дон Лоренцо! — поддакнул священник, обалдевший от его латыни.
Почувствовав, что на этом суд может и закончиться, Джиневра быстро выпалила заранее приготовленную фразу:
— Может быть, в зале найдется сведущий человек, который прочитает это злополучное письмо?
Лео с сожалением оторвался от своих набросков.
— Позвольте мне попробовать!
Публика оживилась в предвкушении нового развлечения. А шифровальщик ядовито поинтересовался у неожиданного конкурента:
— А много ли шифров знает уважаемый синьор да Винчи?
Но Лео был готов к каверзным вопросам и без труда поставил горе-эксперта на место:
— Я в совершенстве изучил египетскую, индийскую, китайскую и даже татарскую систему тайных знаков.
В зале одобрительно зашумели. «Татарская система» убедила самых отъявленных скептиков. Лишь посрамленный эксперт никак не хотел сдаваться.
— А знакомы ли вы с масонской азбукой?
— Нет, разумеется, — честно ответил Лео. — Я ведь никогда не состоял в запрещенных законом тайных организациях.
Шифровальщик, с опозданием сообразив, что сболтнул лишнего, затих окончательно. А нахмурившийся Медичи всерьез задумался, достаточно ли хорошо он на самом деле знает биографию собственных подчиненных.
Воспользовавшись общим молчанием, Лео подошел к судейскому столу и взглянул на наделавший столько шума листок. Какие-то палочки, крючочки, закорючки — ничего знакомого и как-то объяснимого. Но отступать уже поздно. Тем более что текст послания он сочинил еще дома.
— Я узнал код, дон Лоренцо! — уверенно объявил он. — Это древняя этрусская тайнопись. Каждый знак означает отдельный слог, а в результате получается…
Лео взял мастерскую паузу, которой позавидовал бы любой лицедей или проповедник, а затем продолжил:
— «Милая Джинни! Твоего козла пригласили на завтрашний ужин к Медичи. А ты в это время приходи ко мне. Любящий тебя Сандро Ботичелли».
На мгновение установилась мертвая тишина. Шифровальщик, открыв рот, смотрел на Лео. Видимо, он хотел что-то возразить, но, метнув взгляд на Медичи, сдержался.
А зал тем временем взорвался. На скамье подсудимых бушевал синьор Джанкарло:
— Мерзкий клеветник! Не могло там быть такого! Я вырву твой подлый язык!
Разумеется, охрана не позволила ему выполнить обещание. А в окружении Медичи вовсю упражнялись в злословии:
— Так вот почему он молчал! Боялся заблеять по-козлиному.
— Да тут целых два заговора! Один — против венценосной особы, другой — против рогоносной.
— Это же настоящий козлоумышленник!
Публика веселилась. Один из унылых личностей рыдал от смеха на плече у одного из крепких ребят. Только Джиневра осуждающе посмотрела на Лео и покрутила пальцем у виска. «Идиот! Ничего умнее ты не смог придумать?»
Художник виновато развел руками. «Извини, Джинни, но другого выхода не было».
Пусть он плохо разбирается в женщинах, но мужскую психологию знает прекрасно. Гнев Джанкарло лучше всяких слов убедил Медичи в правдивости этой истории.
— Ну что ж, — сказал дон Лоренцо, поднявшись с кресла, — совершенно очевидно, что синьор Джанкарло не причастен к заговору. Человек, не уследивший за собственной женой, не способен организовать покушение. Отпустите обвиняемого!
— А вам, синьор Леонардо, лучше пройти со мной, — с усмешкой обратился он к художнику. — Иначе я не смогу гарантировать вашу безопасность. К тому же у меня есть к вам предложение: не хотите ли занять должность моего личного шифровальщика? Прежнему, судя по всему, еще нужно поучиться этому ремеслу. А еще не мешало бы проверить, чем он занимался до поступления ко мне на службу. Ибо сказано древними: «Эрраре гуманум лупус ест»[] — сколько волка не корми, он человеком не станет.
* * *
Синьор Тосканелли смотрел на Лео немигающим взглядом — то ли внимательно слушал, то ли пребывал в своей обычной нирване. Спокойствия ради да Винчи решил остановиться на первом варианте.
— …Тогда я ему предлагаю: «Ваше демократическое сиятельство, используйте мой способ письма, зеркальный. Это очень удобно».
В доказательство изобретатель написал:
— Смотрите, и писать просто, и ничего не понятно. Вот, сами попробуйте.
Тосканелли, как ни странно, среагировал. Он взял негнущимися пальцами перо и вывел:
Леонардо с почтительностью прищелкнул языком.
— Это что-то из древней Финикии? — спросил он.
— Это что-то из будущей Швеции, — безжизненным голосом ответил учитель и снова начал смотреть перед собой.
Лео устроился рядом и постарался смотреть в том же направлении, куда и Тосканелли. Минут пять они сосредоточенно таращились в некрашеную стену. Потом Лео не выдержал и принялся тереть глаза.
— Учитель, — сказал он, — я вам очень признателен. Благодаря вам я научился видеть будущее… хотя и немного другим способом. Но сейчас меня интересует настоящее. Буквально сегодняшний вечер. Медичи требует новый, абсолютно надежный шифр прямо сегодня. Что посоветуете?
Тосканелли оставался недвижим.
— Может, вы и правы, — вздохнул Леонардо, — наверное, стоит пойти к дону Лоренцо и отказаться от его предложения. Так, мол, и так, поскольку ни с китайским императором, ни с татарским ханом вы переписываться не собираетесь, то я вряд ли смогу быть вам полезен. А с зеркальным шифром любой дурак справится.
И тут Тосканелли заговорил:
— Что ж, Лео, раз ты так решил, я не стану тебя отговаривать. Ты действительно рожден для чего-то большего, чем работа шифровальщиком.
Леонардо посидел еще несколько минут, но учитель так и не развил свою мысль, и великий изобретатель направился восвояси.
* * *
Стук в дверь был таким громким и настойчивым, что Лео неожиданно вспомнил о ненаписанном портрете. И поклялся себе завтра же приняться за работу, если, конечно, сегодня все обойдется. Пока был готов только пейзаж на заднем фоне. Прописан до мельчайших деталей, тонкими и точными мазками. Но на месте лица Моны Лизы по-прежнему зиял пустой овал.
Открыв дверь и увидев за ней Боттичелли, Лео искренне удивился. Маленький интеллигентный Сандро (тоже художник) никогда не появлялся в его мастерской с таким шумом. Леонардо даже посмотрел за спину гостя — не прячется ли там какой-нибудь громила.
— Сандро, это ты стучал?
Реакция Ботичелли удивила его еще больше. Сандро подпрыгнул, ухватил Лео за воротник его куртки и завизжал:
— Это ты, скотина, настучал! Кто тебя просил называть мое имя? Боккаччо недоделанный!
Лео едва оторвал от себя маленького художника, с не меньшим трудом затащил его в комнату и усадил на диван. Сандро уже не лез в драку, но по-прежнему выглядел перевозбужденным.
— Ничего, — бормотал да Винчи, копаясь в своих склянках, — я тут на днях изобрел отличную успокаивающую соль. Только название пока не придумал. Может, предложишь чего-нибудь?
— Транк! — сказала склянка, разлетаясь на мелкие кусочки от удара о мольберт.
— Транк? — удивился Лео. — Хорошее название. Только это внутреннее. Его нужно нюхать, а не швырять в картины.
— Ничего мне от тебя не нужно, иуда! — ответил Сандро.
— Зря ты так, — Лео протянул еще склянку гостю. — Это более действенное, на основе валерианы. Выпей глоток и успокойся.
— Я успокоюсь, когда тебя за твой длинный язык подвесят! — всхлипнул Боти-челли.
— Транк! — второй флакон разбился рядом с первым.
Уничтожив запасы успокоительного, Сандро действительно обрел способность связно выражать мысли и эмоции.
— Джинни мне все рассказала про твои выдумки, — всхлипнул он. — Ты, конечно, молодец, что попытался помочь ей, но неужели нельзя было придумать другую историю? Или хотя бы другое имя. Я ведь только что со своей Стефанией помирился, и тут по городу пополз слух, что у меня роман с Джинни. Стефания поверила. Теперь, говорит, я поняла, на какие этюды ты ходишь.
Лео еще не решил, как утешить друга, как в разговор вмешался Бес. Он пронзительно пах валерианой и любил в эту минуту весь мир. Кот прыгнул на грудь Сандро и принялся вылизывать мокрое от слез лицо художника.
— Да иди ты к бесу, животное! — отстранился от кота Ботичелли. — А то еще и тебя в мои любовницы запишут.
Но захмелевшего кота не так-то легко было остановить. Он упрямо лез целоваться к Сандро, и Лео пришлось сделать вид, будто он рассержен на Беса. Одного движения руки в направлении ботинка хватило, чтобы кот осознал порочность своего поведения и опрометью кинулся к окну. К несчастью, на пути к цели находился стол с разложенной на нем рубашкой Лео. Но кот не стал делать крюк и проскакал прямо по белоснежной ткани.
— Ах ты, бестолочь! — уже всерьез рассердился хозяин и все-таки схватился за ботинок. — Это моя последняя чистая рубашка!
Но тут же опустил руку. Бес уже проскочил через окно на крышу, и оттуда донесся такой душераздирающий ор, какой трезвый кот не может позволить себе даже в самый разгар марта.
Лео всегда отличался умением делать неожиданные выводы из банальных событий. Блеснул он талантом и на этот раз.
— А не пропустить ли и нам по стаканчику фалернского? — предложил он Ботичелли.
* * *
— Нет, я все-таки схожу к дону Лоренцо и попрошу освободить меня от почетных обязанностей шифровальщика, — заявил Лео, когда бутыль опустела. — Все равно под такую музыку ничего в голову не лезет.
Сольный концерт Беса на крыше продолжался без какого-либо намека на антракт. Такого бельканто искушенная Флоренция еще не слышала. И Лео совсем не хотелось, чтобы появление нового таланта соседи как-то связали с его именем.
— Вот только переоденусь в чистое. Леонардо подошел к столу и взял истоптанную котом рубашку.
— Вовсе она и не испачкалась, — удивился он. — Только помялась немного. Но это мы мигом исправим.
Как ни странно, великий художник умел пользоваться утюгом, и не только как грузом при изготовлении эстампов. Разглаживая рубашку все на том же столе, он развлекал притихшего Сандро рассказом о своем питомце.
— Мой котик, — Бес на крыше, словно почуяв, выдал особенно пронзительную руладу, — очень воспитанное и чистоплотное животное. Он у меня, между прочим, три раза на дню умывается, а по нужде ходит исключительно на двор к соседям. Просто ангел, а не кот. А сегодня… ну ты же сам мужчина, должен понимать — иногда накатывает.
Закончив работу, Лео слегка встряхнул рубашку и развернул ее к себе лицевой стороной.
— Вот так! Теперь с меня хоть портрет пиши, — удовлетворенно сказал он. Затем вздрогнул и едва слышно прошептал: — Шесть на девять, с уголочком.
Неизвестно, что должна была означать эта странная фраза. Вероятно, высшую степень удивления. На свежевыглаженной рубашке отчетливо проступали отпечатки кошачьих лап.
— Ничего не понимаю! Ведь только что их здесь не было!
— Дьявол, — сказал Боттичелли заплетающимся языком.
— Сандро! — поморщился Лео. — Ты опять? Мы же уже мировую выпили. И не одну.
— Я не про то. Дьявол тебе рубашку пометил. За грехи!
С крыши донесся вой на пределе возможностей кошачьих голосовых связок. Вой усилился еще немного, вышел за пределы и оборвался.
— Не дьявол, — прищелкнул пальцами да Винчи, — а Бес.
Сандро подозрительно покосился на товарища.
— А какая разница?
— Дьявол — враг рода человеческого, а Бес — только мой личный. Помнишь, ты склянки о мольберт разбил?
— Транк! Транк! — Ботичелли очень убедительно взмахнул руками.
— Так вот, — Леонардо торжествующе повернулся к мольберту, — склянки разбились, настойка вытекла… Ах, зараза…
Торжествующее выражение покинуло лицо художника. Великолепный, тщательно выписанный пейзаж на портрете Моны Лизы превратился в набор размытых контуров домов и деревьев.
— Это все ты, — сказал Лео.
— Не все, — возразил Сандро. — Я только флаконами швырялся. А вылизал твою картину твой личный враг… то есть кот. Кстати! Придумал тебе отличное название для успокоительного. — Ботичелли снова повторил швырятельный жест и произнес: — «Транк вылизанный».
Да Винчи продолжал озабоченно рассматривать уничтоженный пейзаж.
— Слишком длинно? — спросил Сандро. — Ладно. Можно одним словом: «транквилизатор». Как?
— А нормально, — сказал Леонардо, отступив от картины на шаг. — Так даже лучше. Все будет словно в дымке…
— Слушай, — подал голос Боттичелли и уставился на дно бокала, — у меня уже дым в голове. Ты мне что-то про пятна на рубашке рассказывал.
— Да, — Лео рассматривал таинственный пейзаж уже с удовлетворением, — кот вывозился лапами в смеси нюхательной соли и настойки валерианы, потом прошелся по рубашке — следы появились. Потом они высохли и пропали. Потом я их нагрел — они опять…
Леонардо вдруг замолчал.
— Ты чего? — спросил Сандро и повернулся к другу.
Да Винчи в упор рассматривал очумевшего Беса, который, покачиваясь, сидел на подоконнике. Кот открыл рот и напрягся, но осипшее горло не выдало ни звука. Лео сорвался с места и бросился к Бестолоччи. Ботичелли вмиг протрезвел.
— Э! — крикнул он. — Он же не специально! Не трожь животное!
Но Леонардо уже трогал животное. Он подкидывал кота в воздух и вопил:
— Я изобрел невидимые чернила! Теперь Медичи меня не повесит, а наоборот!
Бес в ответ таращил круглые глаза и беззвучно орал.
* * *
— Ну почему же всем так не терпится навестить меня именно в тот момент, когда я особенно занят? — проворчал Лео, услышав очередной стук в дверь.
Он как раз дописывал новыми секретными чернилами последнее на сегодня послание Лоренцо Медичи. Еще минут пять, и он бы обрадовался гостю, но только не сейчас.
Впрочем, посетитель придерживался другого мнения — именно сейчас, и даже еще быстрее. Настойчивый стук повторился.
«Хорошо бы установить за дверью табличку, взглянув на которую, посетитель сразу понял бы, стоит ли заходить, — подумал художник. — Лучше всего с меняющимся цветом. Например, если табличка зеленая, значит, я готов принять гостей, а если красная — я занят, и лучше мне на глаза не показываться. А еще можно желтую — заходите, раз уж пришли, но ненадолго. И самое главное — менять таблички каким-нибудь рычажком, не выходя из дома. Хотя некоторым людям объяснять бесполезно — они полдня могут стучать».
— Да иду я, иду! Уже открываю.
Лео поставил заключительную точку и с сомнением посмотрел на разложенные на столе листы бумаги. Может, стоит их спрятать? Все-таки тайная переписка дона Лоренцо. А с другой стороны, пусть лежат. Все равно на них ни словечка не разглядишь, чернила уже высохли и стали невидимыми. Нужно только запомнить, где что лежит. Вот это, слева — в канцелярию римского папы. Среднее — венецианскому дожу. А справа — управляющему квасцовыми рудниками в Вольтерре, где семейству Медичи принадлежит солидная доля. Ладно, уж как-нибудь разберусь.
Посетителем, вернее посетительницей, оказалась Джиневра. Прямо с порога она направилась к дивану, уселась на краешек и привычным жестом достала платок.
— Прямо «диван слез» какой-то! — не удержался Лео. — Он же у меня высохнуть не успевает!
Но все-таки он испытывал смутное чувство вины перед подругой за не слишком удавшуюся аферу с расшифровкой. И дальше заговорил уже серьезно.
— Успокойся, пожалуйста, Джинни, и расскажи, что произошло на этот раз?
— А то ты не знаешь?! — всхлипнула Джиневра. — Джанкарло не простил мне своего позора и собирается со мной развестись. Да я и сама не хочу больше быть его женой, раз он оказался таким козлом. Но что мне делать дальше?
— Наверное, снова выйдешь замуж? — предположил Лео.
— Закого-о-о? — теперь Джиневра уже рыдала в голос. — Весь город уверен, что я наставляла рога Джанкарло.
У художника хватило такта промолчать, но Джинни с чисто женским чутьем угадала его мысли.
— Да, я наставляла, — сквозь слезы улыбнулась она. — Но совсем не с тем и не так, как все думают. И разумеется, никто никогда об этом бы не узнал. А теперь ни один старый баран не рискнет на мне жениться… чтобы не стать старым козлом. Хоть совсем из города уезжай.
— Что ж поделаешь, Джинни? — философски заметил Лео. — Все великие люди рано или поздно уезжали из Флоренции — Данте, Петрарка… Я вон тоже подумываю.
Джиневра зарыдала с новой силой. То ли страдала по поводу отъезда Петрарки, то ли боялась совсем пропасть без Леонардо.
— А может, вместе поедем? — предложил да Винчи. — Я попрошу дона Лоренцо отписать про тебя герцогу Сфорца. Тебя примут при дворе, и постепенно все наладится.
Никуда уезжать Джиневра, конечно, не собиралась, но наивное предложение художника ее растрогало. Она подняла голову и уже хотела поблагодарить друга, но вдруг заметила кота, гонявшего по столу какие-то бумажки.
— Лео, посмотри, что творит твой кот!
Лео обернулся, и рука его машинально потянулась под диван за ботинком.
Но Бес тоже заметил угрозу и с явным сожалением спрыгнул со стола.
Оно и понятно — чернила на листках высохли, но запах, божественный и манящий запах валерьянки, никуда не делся. И теперь из-за прихоти хозяина приходится отказываться от такого наслаждения!
Обеспокоенный Лео подбежал к столу. Слава богу, Бес не успел все окончательно запутать! Значит, слева — письмо для папы, в центре — для дожа, а справа — для управляющего. Пожалуй, нужно их запечатать, пока еще что-нибудь не случилось.
* * *
— Какого черта, я спрашиваю?!
Лоренцо Медичи сейчас вовсе не был похож на того душку с портретов работы Леонардо, празднично украшавших Флоренцию перед выборами. Лицо дона Лоренцо побагровело от гнева, щека непроизвольно дергалась, глаза метали молнии.
— Если ты не можешь запомнить, кому какое письмо предназначено, так и писал бы по одному, а не все сразу. Юлий Цезарь, понимаешь ли! Шива восьмирукий! Лапсус[] природы!
Лео благоразумно молчал. Не от раскаянья, конечно. Он просто старался запомнить наиболее яркие, сочные выражения, чтобы потом повторить их коту.
— Почему, спрашивается, я должен перед всеми извиняться за своего шифровальщика, который по врожденному слабоумию умудрился перепутать письма? — Медичи остановил бурную речь, чтобы перевести дыхание, и в уголках его тонких губ вдруг заиграла ехидная усмешка. — Ну, положим, не перед всеми. Один раз очень даже удачно получилось. Но все равно. Что должен был подумать обо мне, к примеру, венецианский дож, получив вот такое послание: «Если бы вы сразу послушались моего совета и прорыли канал от города до моря, то не испытывали бы сейчас такие трудности с транспортировкой товара»?
Дон Лоренцо невольно рассмеялся.
— Нет, какая оригинальная мысль — прорыть канал в Венеции!
Лео вежливо хихикнул, но так, чтобы в случае чего смешок можно было выдать за приступ кашля.
— А как ты, то есть как мы, — поправил сам себя дон Лоренцо, — напугали моего управляющего на рудниках! «Передайте своему хозяину, что я плевал на его требования. В своих владениях я волен делать все, что захочу». Бедный Бартоломео решил, что я подозреваю его в двойной игре, в работе на двух хозяев. И тут же примчался во Флоренцию уверять меня в собственной преданности. Но больше всего меня восхитил мой ответ в папскую канцелярию, — уже откровенно хохотал Медичи. — «К сожалению, я не смогу приехать на ваш карнавал. Веселитесь без меня». Карнавал — это ж надо так сказать! Мактэ![]
Увидев, что Лео не оценил юмора, дон Лоренцо пояснил:
— Дело в том, что меня вызывали в Рим на конклав кардиналов, где собирались отлучить от церкви. А я их чуть ли не комедиантами обозвал. И все благодаря тебе, Лео!
Лео виновато улыбнулся и уже, наверное, в десятый раз попытался оправдаться:
— Честное слово, дон Лоренцо, я не хотел. Это кот во всем виноват.
— Твоего замечательного кота я прикажу наградить самым лучшим куском колбасы из моих запасов, — благодушно сказал Медичи. — А ты, Леонардо, в следующий раз будь внимательней. Я ошибок не прощаю. Мне или служат верно, или стараются держаться от меня подальше. Аут Цезар, пер аспера атас.[]
Латынь да Винчи, по обыкновению, не понял, но догадался, что «атас» миновал.
— А теперь, синьор Леонардо, я даю тебе последнюю возможность исправиться. Вот тебе письмо для герцога Сфорцы. — Медичи протянул художнику свернутый в трубочку лист бумаги. — Письмо настолько важное, что недостаточно просто переписать его твоими невидимыми чернилами. Необходимо сделать так, чтобы, попади оно даже в чужие руки, никто не смог узнать его содержание. Понятно? И смотри у меня — на этот раз без сюрпризов!
«Ты это лучше моему коту скажи!» — подумал Лео, но опять промолчал.
* * *
— Учитель, он опять ухитрился открыть цилиндр! Вот пройдоха!
— Да уж, Лео, твой кот вовсе не такая бестолочь, как ты о нем думал.
Вот уже три дня Лео с Тосканелли бились над устройством тайника, открыть который, не зная секрета, было бы невозможно. По этому поводу учитель пребывал в совершенно ясном расположении духа. «Я, — хвастался Тосканелли, — неделями могу обходиться без травки. Тут главное не втянуться».
За неимением других помощников, опыты проводились на коте. И каждый раз Бесу удавалось открыть тайник.
Ну ладно, я еще могу понять, как в прошлый раз он случайно нажал лапой на потайную скобу и освободил крышку, — вслух рассуждал Лео. — Но теперь-то нужно было развернуть одну половинку цилиндра относительно другой на строго определенный угол. Как ему это удалось?
— Ничего удивительного, — объяснил Тосканелли. — Ты ведь сам предложил спрятать в тайнике флакончик своих новых чернил. Кот учуял запах валерьянки и крутил в лапах цилиндр до тех пор, пока он не открылся. Не так ли, Бес?
Кот, добравшийся до вожделенного флакона, проигнорировал вопрос. Он уже изрядно надышался зельем и готовился к очередному концерту. В соседних домах спешно закрывали окна. Там уже привыкли к распорядку дня их гениального соседа.
На этом обычно опыты и заканчивались. Придумать что-либо дельное под звуки кошачьей серенады было абсолютно невозможно. Но на этот раз Лео успел родить новую идею еще до начала представления.
— Значит, нужно собрать корпус цилиндра из четырех или даже шести вращающихся дисков, — предложил он. — И тогда случайно найти правильную комбинацию даже этот долбаный наркоман не сможет. Извините, учитель.
По сияющему лицу ученика Тосканелли сразу догадался, что решение проблемы найдено.
* * *
— Проходите, учитель! — немного виновато сказал Лео на следующий день. — Извините, я не утерпел и провел испытания без вас. Бес два часа вертел цилиндр, но так ничего и не добился.
Обиженный кот даже не вышел встречать гостя, а с отсутствующим видом сидел возле окна.
— Прекрасно, мой мальчик! — воскликнул старый учитель, которому порядком надоел научный поиск на ясную голову. — И как мы назовем твое изобретение?
— Да какая разница?! — беззаботно ответил все еще находящийся в радостном возбуждении изобретатель. — Назовите как-нибудь помудреней. Хотя бы криптексом, все равно названия никто не запомнит.
И все же ему не терпелось объяснить Тосканелли подробности своей идеи.
— На каждом диске я по кругу нарисовал буквы алфавита. Вот этой медной полоской обозначена линия, по которой буквы нужно составлять в ключевое слово. И если его правильно, набрать, диски встанут в нужное положение, и замок откроется.
— Французы называют такое слово паролем, — подсказал учитель.
— Хорошо, пусть будет пароль, — согласился Лео. — Главное, что без него тайник не открыть.
— А сейчас он открыт?
— Конечно, я ведь еще не положил туда письмо дона Лоренцо.
Лео порылся в ящике стола, достал оттуда свернутый листок бумаги, и аккуратно опустил внутрь цилиндра.
— Все. Теперь можно отравлять.
— Постой, Лео, забеспокоился вдруг Тосканелли. — А как же герцог Сфорца узнает пароль?
Вопрос оказался неожиданным, но Лео был в ударе и сходу предложил решение:
— А я пошлю, ему другое письмо с подсказкой. И с другим гонцом, для надежности.
— Пойдет, — похвалил его старый учитель, — Пищи скорей свою подсказку, Лео, и закончим с этим хлопотным делом!
Увы, все оказалось не так просто.
— Бес, куда ты опять спрятал мое перо? — разнесся по окрестностям разгневанный крик великого изобретателя,
* * *
Стоявший в дверях, представительный мужчина в украшенном золотой каймой камзоле был совершенно незнаком Лео. Но спокойный, уверенный и незаносчивый тон его
приветствия особых неприятностей, вроде бы не предвещал.
— Могу я видеть синьора да Винчи?
— Да, это я, к вашим услугам, — Лео постарался отвечать с той же изысканностью. — С кем имею честь?
Странно, но в беспорядке мастерской знатный гость чувствовал себя вполне уверенно. Хотя присесть на диван все-таки не рискнул.
— Я к вам по поручению герцога Сфорцы, синьор Леонардо, — неторопливо начал он. — Его светлость просил поблагодарить вас за доставленное ему удовольствие. Он от души веселился, наблюдая, как его придворные пытаются открыть вашу головоломку.
— А разве это было так сложно? — спросил художник. — Я ведь послал герцогу подсказку:
Важная тайна скрыта внутри.
Чтобы узнать, пароль набери.
Или он ее не получил?
— Получил, — подтвердил вельможа. — Но подсказка не помогла. Какие только слова не предлагали в качестве пароля. И «Сфорца», и «Медичи», и даже «Италия». Ни одно не подошло. Потом кто-то вспомнил старый армейский анекдот: «Стой, кто идет? Скажи пароль! — Пароль. — Проходи» — и предложил набрать слово «пароль».
— Постойте, почему «пароль»? — изумленно воскликнул художник. — Там же ясно написано: не набери «пароль», а пароль «набери». Нужно было составить слово «набери»!
— Ах, вот как?! — теперь уже удивился посланник герцога. — Забавно. Впрочем, все это уже неважно. Потому что его светлость просто взломал тайник.
Странный получался разговор. Почти каждая фраза удивляла собеседника.
— Взломал? — переспросил Лео.
— Ну да, взломал. Должен же он был прочитать письмо.
— М-да, такой вариант я почему-то не предусмотрел, — признался изобретатель. — Нужно будет продумать защиту и от него.
— Так вот, синьор Леонардо, — продолжал гость. — Самое прискорбное, что внутри цилиндра не оказалось никакого послания.
— Вы хотите сказать, что герцог не сумел его прочитать? — уточнил Лео. — Но ведь это-то как раз совсем просто! Нужно было провести горячим утюгом по листу, и…
— Вы меня не поняли, синьор Леонардо! — перебил его посланник. — Внутри не было никакого листа. Вообще ничего не было. И его светлость послал меня во Флоренцию с целью узнать, что же все-таки хотел сказать ему Лоренцо Медичи. Но ваш хозяин… э-э… ваш наниматель сейчас в отъезде. Так, может быть, вы мне расскажете, что было в этом письме?
И тут Лео понял, что это провал. Медичи не простит ему новой ошибки. Да и содержание письма совсем вылетело у него из головы. Столько забот накопилось за это время. Но самое невероятное — это пропажа письма. Он ведь сам положил письмо в цилиндр, собственными руками. А потом… Потом отправился на поиски пера, которое стащил…
— Бе-е-ес! — закричал Лео в порыве ярости. — Я убью тебя, мерзкое животное!
Но кота не так-то просто было застать врасплох. Он успел ретироваться по проверенному маршруту — через окно на крышу. А на подстилке под окном сиротливо лежал скомканный, грязный листочек бумаги. И у Лео не возникло и капли сомнения, откуда он здесь взялся.
Художник еле дождался, когда нагреется утюг. Рискуя обжечь пальцы сквозь рукав куртки, он провел утюгом по листку и с трудом различил бледные полустертые строчки:
«Прошу вас, дорогой герцог, отправить надежного человека во Флоренцию для обсуждения одной весьма выгодной, но опасной операции».
— Что ж, лучше поздно, чем никогда, — вслух подумал Лео. — Теперь хотя бы буду знать, за что дон Лоренцо вздернет меня на виселице. А впрочем… Посланник герцога уже прибыл во Флоренцию. Стало быть, задание я выполнил. Так что вроде бы все обошлось, — облегченно вздохнул художник и отправился извиняться перед гостем.
«Вроде бы обошлось», — в унисон ему подумал кот, но с крыши слезать пока что не стал.
* * *
— Ну все, котяра, доигрался! — заявил прямо с порога Лео, вернувшийся после визита к Медичи. — Не будет тебе больше колбасы со стола дона Лоренцо. И валерьянки, кстати, тоже. Выгнал он меня. Я, говорит, искренне восхищаюсь вашим талантом, синьор Леонардо, равно как и способностями вашего кота. Но мне сейчас нужен просто шифровальщик. Пусть не такой талантливый, но и не такой рассеянный, как вы.
Да Винчи рассеянно повертел в руках прощальный подарок диктатора — серебряный кубик, на каждой грани которого было выгравировано по одной букве из фамилии Медичи.
— Так что мы с тобой теперь снова вольные художники. Бес! Я с тобой, между прочим, разговариваю.
Но коту было не до жалоб хозяина. Он упорно пытался столкнуть со стола цилиндр Лео, забытый посланником герцога Сфорцы. В конце концов, цилиндр с тихим стуком свалился на пол, и поврежденная герцогом крышка сама отскочила в сторону. Кот тут же засунул нос внутрь тайника, разочарованно фыркнул и вернулся на свою лежанку у окна.
— И чем это ты там занимался? — без особого интереса спросил Лео и поднял цилиндр. В нем лежала записка. Самая обыкновенная, написанная обычными чернилами.
Но подпись «ваш Людовико Сфорца» заставила художника внимательно прочитать ее: «Дорогой синьор Леонардо! У меня к вам предложение: не хотите ли вы заняться производством и продажей своих головоломок? А я готов помочь вам как материально, так и в поиске клиентов. И для нашего бизнеса было бы лучше, если бы вы перебрались ко мне в Милан».
— А знаешь, Бес, не все еще потеряно, — сказал после некоторого раздумья художник. — Будем делать цилиндрики… Хотя,, почему цилиндрики?
Изобретатель пристально посмотрел на серебряный кубик с буквами.
— Кубик… кубик с подвижными гранями… Ничего, Бестолоччи! Мы с тобой еще поедим колбасы. Герцогской.
Назад: Глава 4 Сильные не от мира сего
Дальше: Глава 6 Деньги на солнце
