– А… где? – растерянно произносит Леха, когда мы подскакиваем к пустому столу посередине заведения.

Андрей кидается обратно, на улицу. Я смотрю через стекло – машина Вадика на месте, а самого Вадима на улице нет. Да и как он может оказаться на улице, если из дверей он не выходил?!

– Черт! – говорит вполголоса Маша.

У стола появляется официант с подносом.

– Добрый вечер! – произносит он радушно, и выставляет на стол бокалы. В каждом из них плещется алкоголь. – Это вам! Виски со льдом.

Мы с недоумением смотрим на парня в униформе.

– Все оплачено, не беспокойтесь! – говорит официант. На его бейдже значится «Денис». – И вот еще – вам передали. Ну, тот молодой человек, который здесь сидел.

И Денис протягивает нам сложенный вчетверо листок, вырванный из блокнота. Мы, переглянувшись, разворачиваем послание.

У Вадима, видимо, с недавних пор открылась тяга к эпистолярному жанру.

– Сука! – говорит вполголоса Маша и залпом выпивает виски из бокала.

Отлично! Все то время, пока мы играли в первоклассных сыщиков, Вадик просто водил нас за нос. Гулял по «Европейскому», ехал в это кафе – видимо, чтобы удостовериться, что за ним по пятам следует тонированная «шестерка». Посмеиваясь, писал это послание, зная, что мы сторожим его у выхода…

– Молодой человек! – хватаю я уходящего официанта за локоть. – Денис! А как парень, который все это оплатил, покинул заведение?

– Ну, как… Вышел, да и все!

– Куда вышел? – подозрительно спрашивает Леха. – Мы его ждали на улице, вот только там он не появился. Может, он до сих пор в вашей столовке?

А что? Интересная мысль! Опасаясь нашего появления, Вадик забаррикадировался в туалете – и теперь пережидает, когда мы уйдем.

Официант, оскорбившись услышанной формулировкой, осматривает нас с ног до головы и поджимает губы. Такое ощущение, что, нелестно высказавшись о заведении, мы оскорбили также его, его семью, друзей и знакомых, включая собачку и троюродную бабушку.

Маша с легкостью исправляет положение. Она вынимает из рюкзака кошелек, достает оттуда купюру в 500 рублей, и аккуратно засовывает ее в нагрудный карман фирменной рубашки нашего официанта.

Разговор сразу возвращается в конструктивное русло.

– Он дал мне две такие бумажки, и я вывел его через служебный вход, – заговорщическим тоном произносит Денис. Сдается мне, этот тип рад, что буквально на пустом месте заработал неплохие чаевые. – Он вышел как раз тогда, когда вы вошли сюда с улицы.

Это было две минуты назад. К автомобилю Вадим не вернулся.

– Мы еще успеем его догнать, – говорит весело Андрюха.

Натыкаясь на стулья, столы и опешивших клиентов, мы несемся к выходу.

– Стойте! – торможу я всех, буквально в дверях. – Вадик поймет, что мы рванем за ним, затеряется в толпе, сделает крюк, вернется к машине и уедет!

– Будем болтать, мы его точно упустим! – рвется в погоню Андрюха.

– Подожди! Нужно кого-то оставить в кафе. Маша, садись за столик, следи за улицей! – я снимаю с головы и отдаю Маше надоевшие мне темные очки.

– А что мне делать, если Вадик вернется к машине? – спрашивает она.

– Поймаешь тачку и поедешь за ним! – говорю я. – А мы…

– А мы уже побежали! – дергает меня за руку Андрей.

Мы выскакиваем за дверь.

Улица залита огнями. Город пахнет дождем. Низкое вечернее небо навалилось брюхом на крыши. Люди и машины движутся мимо нас по своим делам.

Оглядываясь по сторонам, мы пытаемся найти Вадима.

– Сто процентов, он в метро! – говорит Леха. – Это самый простой способ свалить в неизвестном направлении.

Мы бросаемся в сторону «Маяковской».

Впереди, увеличивая между нами расстояние и ловко уворачиваясь от идущих навстречу прохожих, несется Андрей. Леха бежит следом – а я, прихрамывая и проклиная мозоль на левой пятке, скачу в самом хвосте. А еще мне до ужаса надоел глупый парик – вот только снимать с себя скальп посреди улицы нет времени.

– Аккуратней! – бросает мне вслед парень в наушниках, которого я задеваю локтем.

Пижон! Я оглядываюсь – а в следующую секунду едва не попадаю под машину, вынырнувшую из переулка. Би-и-ип! – несется мне в спину.

«Пошли к черту!» – кричу я мысленно.

Впереди Андрюха, оглянувшись на нас, ныряет в двери метрополитена.

– Я через переход, направо, гляну на площади! – кричит мне Леха, проносясь мимо меня дальше по улице, к подземному переходу. Я долетаю до входа в станцию метро – и бросаюсь вниз по ступеням.

Лавируя между спинами спускающихся людей, поворачиваю направо – и вижу Вадима! В тот самый момент, когда я выскакиваю из-за угла, Вадик совершает прыжок через турникет.

– Эй! – орет ему вслед обалдевшая тетка в униформе, высунувшись из прозрачного аквариума.

Ровно секунду спустя через турникет совершает прыжок Андрей. Кто-то в толпе показывает на него пальцем. Вслед Андрюхе несется трель свистка.

Бесцеремонно расталкивая людей, Вадим скачет вниз по эскалатору. Он буквально ввинчивается в толпу – а на четыре головы сзади то же самое делает Андрей. Я слышу крики возмущения, какие-то возгласы – и через мгновение оба бегуна проваливаются вниз вместе с уползающей под пол лентой эскалатора.

Интересно, а мне слабо вот так же, ласточкой, сигануть через турникет? Я лезу в сумку в поисках проездного. В кармане трезвонит телефон.

– Черт! – сумка летит на пол. – Да! – ору я в трубку, одной рукой пытаясь собрать рассыпавшиеся на мраморном полу кошелек, ручки, блокнот и прочую дребедень.

– Что? – вопит мне в ухо запыхавшийся Леха.

– Они здесь! То есть они внизу. Вадик в подземке, Андрей пытается его догнать! – продолжаю орать я.

Люди вокруг бросают на меня удивленные взгляды.

– Понял, вхожу на станцию со стороны площади! – сообщает Леха и отключается.

Мне, наконец, удается отыскать проездной в боковом кармане сумки и собрать в этот безразмерный мешок разлетевшиеся по полу вещи. Оттеснив какую-то парочку, я просачиваюсь к турникету, прижимаю проездной и – ура! – проскакиваю внутрь.

Стараясь не сбавлять темпа, протискиваюсь сквозь толпу в левый ряд. Женщина с ребенком, старушка с тележкой, парень с гитарой, девушка с бойфрендом, старичок с баулом, мальчик со скейтом – куда все эти люди едут в половине девятого вечера?

– Извините! Извините! Извините! – киваю я налево и направо, преодолевая эту полосу препятствий. Сколько раз говорили, стойте справа, проходите слева!

Выглядывая из-за чьей-то украшенной дредами головы, смотрю вниз – далеко впереди Андрей делает два последних шага с эскалатора и пропадает в толпе.

Внизу я оказываюсь через минуту, которая кажется мне вечностью. Звезды вспыхнули и погасли, галактики намотали миллионы световых лет на спидометрах – а я все волокусь на бесконечной ленте эскалатора, пытающегося доехать до зала станции «Маяковская».

Еще раз буркнув «Извините!», бегом несусь вперед, оглядываясь по сторонам. Толпа расходится к перронам – вот только Вадика или Андрея среди пассажиров метро нет. Справа от меня в темном провале тоннеля пропадает крокодилий хвост уходящего состава.

Черт! Вадька, конечно, успел сесть в этот поезд. Теперь ищи его, свищи!

А Андрюха? Успел ли он вскочить за Вадиком в вагон? Звонить ему сейчас бесполезно!

Звук ушедшего состава перебивает звук поезда, прибывающего к левому перрону. Я в растерянности стою посреди зала. Люди выходят из дверей, навстречу им в вагоны пытаются побыстрее протиснуться те, кому не терпится уехать… И вдруг, в самый последний момент, когда толпа уже вошла внутрь, а машинист, видимо, привыкший все делать не спеша, раздумывает, что сделать сначала – закрыть двери или почесать в ухе, от колонны метрах в пятнадцати от меня отделяется фигура в джинсах и черной кожаной куртке, и запрыгивает в вагон.

Я еще не успеваю ничего сообразить – а мое тело уже совершает рывок к ближайшей открытой двери. «Осторожно, двери закрываются!», и позади моей спины смыкаются створки консервной банки, в которой плотными рядами натолканы люди-шпроты. Поехали!

Две с половиной минуты я провожу, вжавшись носом в мощную мужскую грудь. Если этот парень женат, думаю, супруга задаст ему пару каверзных вопросов по поводу помады, отпечатавшейся на его джинсовой куртке. В колено мне тычется носом чья-то собака на поводке. На плече кто-то пытается пристроить книгу.

Сердце мое прыгает от волнения.

«Станция “Белорусская”!» – сообщает вежливая тетка в динамиках. Поезд тормозит. Выходить или нет – такого вопроса даже не возникает. Во-первых, надо понять, выйдет ли на этой станции Вадим, во-вторых, меня в любом случае вынесут на перрон.

Торможение, чья-то нога на моем ботинке, сосредоточенные лица людей, пытающихся протиснуться к дверям – и вот мы выпадаем на перрон.

Я тут же отскакиваю назад, выпуская хлынувший из вагона поток людей. Локти, плечи, сумки, волосы… Кто-то смотрит на меня сквозь мельтешащую перед глазами толпу. Напротив – в дверях соседнего вагона, так же, возле самого края платформы, стоит Вадим.

Он стоит и смотрит мне в глаза. И улыбается.

Кровь приливает к моему лицу. А он, не скрываясь, открыто и весело смотрит на меня в упор.

– Здравствуй, Вадик! – произношу я одними губами и тоже расплываюсь в улыбке.

Народ начинает входить в вагоны – а мы не двигаемся с места. И не отводим глаз. Мы, кажется, даже не моргаем. Ждем, кто что предпримет в следующее мгновение.

Вадик мне подмигивает. И делает шаг в вагон.

Я не двигаюсь. Я понимаю, что это – уловка. Сейчас, когда я тоже войду в вагон, Вадик выскочит в последний момент и обведет меня вокруг пальца.

«Осторожно, двери закрываются!» Нервы у меня не выдерживают – ия делаю шаг внутрь – где возле самой двери для меня есть крохотный пятачок.

В это мгновение Вадик выпрыгивает на перрон. Двери начинают двигаться – и я в последний момент просачиваюсь наружу. А Вадим…

Вадим, в тот самый момент, когда между створками дверей его вагона остается сантиметров двадцать, выставляет между дверей руки, задерживает движение и протискивается внутрь. Я инстинктивно сую руки в створки своих дверей – но моей силы растянуть их в стороны не хватает. Двери захлопываются.

– Сука! – яростно восклицаю я.

Поезд трогается с места, набирая ход – и через секунду мимо меня проносится прижатое к стеклу ехидно ухмыляющееся лицо Вадима. Я бессильно стукаю ладонью по проносящемуся мимо окну, затем показываю вслед уходящему составу средний палец.

Какая-то тетка бросает на меня укоризненный взгляд.

Меня трясет от злости.

Он провел меня, как ребенка!

Я снимаю с головы парик и устало вытираю им взмокшее лицо.

Минут через двадцать я возвращаюсь в кафе. Я последняя. Маша, Андрей и Леха сидят за столиком. Посетители в кафе сменились, на улице накрапывает дождь. Я заказываю большую чашку горячего чая.

– Отлично выглядишь! – говорит Маша, убирая с моего лица мокрые рыжие пряди. – А где парик?

– Вот, – показываю я ей брошенную в сумку копну белых волос.

– Я видел, как ты запрыгивала в поезд! – говорит Леха. – Я сесть уже не успел.

– Прости, я облажался! – виновато начинает нудить Андрей. – Мы почти сцепились у входа в зал, но потом увидели полицейских. Отошли друг от друга, а Вадик рванул за столбы. Там была куча народа, и я запутался… В общем, я уехал в другом поезде.

Идиотизм! На что годна наша четверка, если Вадик в одиночку запросто обвел нас вокруг пальца?

– Да ладно, – говорю я.

На столе меня ждет порция виски, оплаченная Вадиком. Лед в бокале давно растаял. Не знаю, отчего – то ли после пробежки, то ли потому, что за алкоголь платил Вадим, – пить совершенно не хочется.

Мыслей в голове нет. Хочется послать все к чертовой бабушке – Вадика, этот дурацкий миллион, эту уже никому не нужную конспирацию, – и просто выспаться.

Мимо проходит обслуживающий нас Денис.

– Еще что-нибудь? – спрашивает он, выразительно глянув на мои волосы.

Ну да, полчаса назад я еще была блондинкой.

– Да нет, мы, наверное, уже расплатимся, – отвечает Маша.

Мы дружно лезем в сумки и карманы за деньгами.

Я оглядываюсь на окна – возле тротуара все еще припаркован Вадькин «форд». Может, устроить возле него засаду?

Хотя… Вадик, наверняка, больше здесь не появится. А что ему «форд»? Если у него есть миллион евро, он может каждую неделю покупать новую тачку.

– Слушайте, я так понимаю, машина Вадиму не нужна… – говорю я.

Маша, Андрей и Леха смотрят на меня, ожидая продолжения.

– Она ему совсем не нужна, вообще. Ни капельки! – продолжаю я. – А раз так, мы ведь можем делать с тачкой все, что угодно. Правда?

– Ты хочешь ее угнать? – недоверчиво спрашивает Леха.

Ага. В десять вечера. На одной из центральных улиц Москвы. Угнать машину с сигнализацией.

– Не-а… – понимает, к чему я клоню, Маша. В ее глазах загораются недобрые огоньки.

Обожаю Машу – она всегда улавливает любые, самые сумасшедшие идеи, на раз-два!

– Вы обалдели! – шепчет Андрюха, склонившись над столом.

– Ты отказываешься от участия в шоу? – интересуюсь я.

Андрей смотрит мне в глаза и отрицательно машет головой.

Мы кладем деньги в папку со счетом, благодарим за отличный сервис Дениса (который, видимо, уже причислил нас к серийным маньякам) и с благообразными лицами покидаем заведение. Маша даже, кажется, в дверях оглядывается, чтобы еще раз мило кивнуть нашему официанту.

Потом мы чинно доходим до угла, заворачиваем за дом, все убыстряя ход, и почти бегом бросаемся вдоль по улице.

– Алюминиевая бита, – говорит Машка. – Плюс канистра для бензина.

– Травматический пистолет «Оса», – говорит Андрей. Мы удивленно смотрим на него. – Чего? Я еще недели две назад разрешение оформил и сразу пистолет купил на всякий случай. Я разве не говорил, нет?

– И пара кирпичей, – добавляет Леха. – Эх, жаль, меча с собой нет!

– Через пять минут – возле «форда»! – кричит Машка, и мы попарно бросаемся к своим машинам.

Через пять минут мы выруливаем на Первую Тверскую-Ямскую. Дождь усилился – теперь он выстукивает по крыше и капоту непрерывные дьявольские синкопы. Не менее дьявольские улыбки играют на моем и Машином лице. У нее на коленях лежит короткая алюминиевая бита, которую она всегда возит с собой. В моих руках – громоздкая пустая канистра.

Парни подъехали к «форду» раньше – аварийные огни «шестерки» мы видим издалека. Из-за дождя прохожих на улице поубавилось – это даже к лучшему!

Маша тормозит позади «шестерки», включает аварийные огни. Я набирают номер Андрея.

– Готовы? – спрашиваю я.

– «Проект “Разгром”» в действии! – весело восклицает Андрюха.

Я смотрю на Машу– та с улыбкой кивает мне.

– У нас на все – тридцать секунд! – говорю я. – Ну, на счет три!

Со стороны происходящее, думаю, смотрится чертовски стильно. Синхронно открываются двери белой «шестерки» и красного «мини-купера» – и на мокрой от дождя дороге появляются четверо. Пожалуй, если бы я монтировала из этого кинофильм, я бы замедлила происходящее – в два или четыре раза. Так эффектней, не правда ли?

Четыре человека подходят к припаркованному возле входа в дорогое кафе «форду-маверик». Переглядываются. А потом высокая блондинка замахивается и с удовольствием опускает на лобовое стекло машины короткую биту.

Стекло крякает и расползается в разные стороны живописными трещинами.

Взрывается истеричка-сигнализация. Вторя ей, где-то за горизонтом, нецензурно рявкает гром.

Четверо вокруг машины принимаются с остервенением крушить «форд».

Андрей стреляет по кузову. Вам! Вам! В корпусе авто появляются здоровенные вмятины. Мы с Лехой на пару разбиваем стекла – сначала он опускает тяжеленный камень в центре заднего стекла, потом в стекла дверей – а я расширяю отверстия канистрой, расталкивая стекло в крупу и засыпая осколками салон. Машка с маниакальным наслаждением крушит фары. Стекло брызгает в разные стороны прозрачным фейерверком.

Бросив взгляд в сторону окон кафе, я вижу ужас на лицах посетителей, которые, забыв о своем кофе, застыли, открыв рты.

Мы не можем оторваться – процесс ужасно увлекателен! Мы безостановочно колотим и бьем, бьем и колотим.

Вы когда-нибудь ломали чужие дорогие вещи?

Сирена бесится и завывает – и ей вторят клаксоны автомашин, едущих мимо нас.

– Валим! – кричит Машка.

Мы оставляем искореженный внедорожник и бежим к своим машинам. В последний момент я цепляю из салона пакет с логотипом какого-то супермаркета. Именно с этим пакетом Вадик вышел сегодня из магазина? Посмотрим, что он себе прикупил!

– Скорее! – кричит мне Маша.

В глазах водителей проезжающих мимо авто – удивление.

Я бросаю канистру на заднее сиденье и влезаю в салон. Я не могу остановиться – корчусь и хохочу как полоумная. Машка давит на педаль газа – и мы уезжаем с места чрезвычайного происшествия.

Давно мы так здорово не проводили время!