Акт первый
ТРЕНЕ. Где, где, где она? О-о, каналья! Скотина!
БАБЕТТА. Тихо-тихо! Кто это, по-вашему, каналья?
ТРЕНЕ. Твой любимчик, капитан Делануа, кто же еще. Никогда не доверяй красивым мужчинам: это народ неосновательный. Мне доверяй.
БАБЕТТА. Это вы-то основательный?
ТРЕНЕ. А как, по-твоему? Когда твою красавицу заточили в узилище, кто добился для нее разрешения продолжать играть на этой сцене? Кто нанял карету на собственные деньги возить ее из тюрьмы сюда и обратно? Кто отсчитал двадцать золотых, один за другим, этому смазливому разгильдяю в мундире, чтобы тот доставлял ее вовремя? Кто? Я. Где же они?
БАБЕТТА. Приедут, не волнуйтесь.
ТРЕНЕ. Сколько можно ехать. От театра до Бастилии не так уж далеко.
БАБЕТТА. Э-э, туда всегда быстрее, чем оттуда.
ТРЕНЕ. Гнали ее туда.
БАБЕТТА. Еще бы не гнали! Кто клялся ей в вечной дружбе, а потом палец о палец не ударил? Кто громче всех кричал: «Клерон! Не бойся! Мы тебя в обиду не дадим!» – а сам первый струсил?
ТРЕНЕ. В данный момент громче всех кричишь ты. А во-вторых, никто не струсил…
БАБЕТТА. А тогда почему же…
ТРЕНЕ. А потому, что надо иметь чувство меры! И в искусстве, и в политике. Храбрость – это как живопись: она хороша лишь в определенных рамках.
Входит неизвестный ГОСПОДИН.
ГОСПОДИН. Добрый вечер. Господин директор?
ТРЕНЕ. Жак Трене, к вашим услугам.
ГОСПОДИН. Простите, мсье Трене, но мадемуазель Клерон… Сколько помню, она еще ни разу не опаздывала, и, сколько могу судить, это не в ее характере.
ТРЕНЕ. М-м… С кем имею честь?
ГОСПОДИН. Александр Саксонский, путешественник… Может, она заболела?
БАБЕТТА. Это бы ее не остановило!
ГОСПОДИН. Она живет дома или в отеле?
БАБЕТТА. М-м… Да, пожалуй, в отеле.
ТРЕНЕ. Отличный отель. Несколько темноват, зато какое внимание к постояльцу!
ГОСПОДИН. Вот как… Что же это за отель?
БАБЕТТА. Хм!.. Известный отель. Старинный.
ТРЕНЕ. Исключительно для благородных господ. Там иной раз и министры останавливаются, и очень надолго!
ГОСПОДИН. И как же называется этот отель?
ТРЕНЕ. М-м… «Заслуженный отдых».
ГОСПОДИН. Клерон – в Бастилии?!
ТРЕНЕ. Кто вам сказал?
ГОСПОДИН. Вы, только что.
БАБЕТТА. В какой Бастилии? Ни в какой не в Бастилии! Сейчас ее привезут…
ТРЕНЕ. Уже.
АНСАМБЛЬ – сейчас это толпа простых парижан, проносит КЛЕРОН через зал на руках, распевая песню. Клерон держится прямо и замкнуто, она в плаще, рук не видно. За толпою следует красавец капитан ДЕЛАНУА.
АНСАМБЛЬ
Пускай вокруг и дождь, и мрак – а мы и в ус не дуем!
Пускай заснул любой и всяк – а мы еще танцуем!
Богач закрылся на засов,
Монах зарылся в часослов,
Хмельной солдат свалился в ров – а мы еще танцуем!
Франчетта, Франчетта, голубка моя!
Целуй меня крепко – как я тебя!
– До свиданья, Франчетта!
– Оревуар, Клерон!
– Мы еще потанцуем!
Водружают КЛЕРОН на сцену и уходят.
ТРЕНЕ (укоризненно). Капитан…
КАПИТАН (перебивает). Мсье директор. Париж есть Париж. Они выпрягли лошадей и заменили их во всем, кроме скорости.
ТРЕНЕ (к Клерон). Ты готова?
КЛЕРОН. Да.
Сбрасывает плащ. Она уже в костюме Клеопатры, на руках – тонкая цепь.
ТРЕНЕ. Марш на сцену. (Заметил цепь.) Стоп. Капитан… Заковать красивую женщину… Вы не француз, капитан!
КАПИТАН. Личный заказ мадемуазель. У лучшего ювелира.
ТРЕНЕ. Ну так раскуйте ее!
КЛЕРОН. Я буду играть в кандалах.
ТРЕНЕ. Орлеанскую Деву – пожалуйста. Но сегодня у нас Клеопатра! Царица Египетская!
КЛЕРОН. Да. И пленница Октавиана.
ТРЕНЕ. Почетная пленница! Настолько почетная…
КЛЕРОН…что покончила с собой. Прокурор в зале?
ТРЕНЕ. И давно. И префект, и судья, и племянники какие-то королевские.
КЛЕРОН. Отлично. Я буду играть в кандалах!
ТРЕНЕ. Только через мой труп. А это, согласись, малоприятное зрелище. Бабетта! Перо, бумагу, тушь, песок, сургуч, коньяк – все это бегом в ложу префекта.
Торопливо выходит с Бабеттой.
ГОСПОДИН. Мадемуазель Клерон… Мое имя Александр Саксонский, путешественник.
КЛЕРОН. Прекрасно… И что же вас интересует особенно? Ландшафт? Животный мир? Может быть, театр?
ГОСПОДИН. Главным образом, люди и нравы.
КЛЕРОН. О-о! В Париже того и другого достаточно.
ГОСПОДИН. Но кто же посмел… как вы очутились в Бастилии?
КЛЕРОН. Нет ничего проще. Вы заказываете галантерейщику кружевную сорочку за пять монет, он приносит и требует десять, вы швыряете ему в лицо семь, он подает на вас в суд и получает свои двадцать!
ГОСПОДИН. Странная арифметика!
КЛЕРОН. Ничего странного. Вы бессильны что-либо доказать. Потому что есть еще, оказывается, средневековый параграф, по которому «показания актеров, сводников и шулеров надлежит считать заведомо ложными»!
ГОСПОДИН. Какая дикость.
КЛЕРОН. Скажите это прокурору.
КАПИТАН. Господа, господа! Я совершенно с вами согласен, но я вас попрошу. Закон есть закон. А я солдат.
КЛЕРОН. Но не шпион же?
КАПИТАН. Мадемуазель!..
КЛЕРОН. Скоро поедем, капитан. А пока терпите. (Господину.) Конечно же, я опротестовала приговор – не из-за денег, бог с ними, – я потребовала для нас, актеров, права на достоинство! Хотя бы наравне с галантерейщиками.
ГОСПОДИН. Ваши коллеги поддержали вас?
КЛЕРОН. И еще как бурно! Весь мой протест составлен из их восклицаний. Но как только он был подан – я тут же осталась одна. Мы актеры, сударь, мы умеем сыграть героизм, но не обязаны его проявлять. Зато мой обидчик – о-о! Пока двор нуждается в хорошей галантерее, правды не добьешься. Но двор нуждается еще и в хорошем театре. Я буду играть в кандалах!
Те же и ТРЕНЕ с БАБЕТТОЙ.
ТРЕНЕ (размахивая бумагой). Да здравствует свобода! Братья! Сограждане! (На мотив «Марсельезы») Вперед, сыны отчизны милой! Ла-ла-ла! Хороший мотивчик, когда-нибудь пригодится. Капитан, вы – свободны! Клерон, ты тоже. Господин префект из уважения ко мне и твоему искусству Бастилию отменил!
КЛЕРОН. А мой протест?
ТРЕНЕ. Аннулирован! При этом было сказано: «Каприз красивой женщины если трудно исполнить, то легко простить» – какая реплика! Капитан, снимите с нее эти узы – и марш на сцену!
КЛЕРОН. Ни с места, капитан! Это амнистия! А я требую полного оправдания. Мне не нужна милость – мне нужна справедливость! Я буду играть в кандалах!
Швыряет бумагу, которую торопливо подбирает Бабетта.
ТРЕНЕ. Тебе так уютно в Бастилии?
КЛЕРОН. Вполне. Все необходимое капитан перевез туда вместе со мной: и трюмо, и гардероб, и библиотеку…
КАПИТАН. Да, и кровать.
КЛЕРОН. Она, я помню, произвела на вас особенное впечатление. Что ж, если нет справедливости – пусть будет хотя бы комфорт.
ТРЕНЕ. Справедливость, справедливость… Ты ошиблась, Клерон, тебе надо было идти в адвокаты.
КЛЕРОН. И уверяю тебя, я бы справилась.
ТРЕНЕ. А может, тебе возглавить правительство?
КЛЕРОН. О, если бы! Уж я бы порядок навела!
ТРЕНЕ. И французский бюджет тебя не пугает?
КЛЕРОН. При мне бы не воровали!
ТРЕНЕ. И французская армия…
КЛЕРОН. Перестала бы кормить тунеядцев!
ТРЕНЕ. И даже воля короля…
КЛЕРОН. Только если это воля Франции!
КАПИТАН. Господа, я вас прошу…
ТРЕНЕ. Вот! Вот она, плебейская кровь! Замухрышку, судомойку Франчетту – отмыли, устроили петь в кабак – ей мало. Хорошо. Нарядили, припомадили, пустили в лучший театр Парижа – ей мало. Мало ей кружевной сорочки – ей еще достоинство подавай! Сколько женщин плюет на достоинство ради сорочки, и какие женщины!
ГОСПОДИН. Господин директор, вас ждет публика.
ТРЕНЕ. Я знаю, кого она ждет! Другое дело – что она получит. Спектакль отменяется, господа! Ввиду внезапной эпидемии инфлюэнцы! Подавись своими цепями, Клеопатра!
Уходит.
КАПИТАН. Мадемуазель, я вам аплодирую. Хотя на прощанье скажу: воевать с государством бессмысленно – его можно только переименовывать. Вот когда вы возглавите правительство…
КЛЕРОН. Я назначу вас моим советником.
КАПИТАН. И с чего же мы начнем, ваше превосходительство?
КЛЕРОН. Разрушим Бастилию!
КАПИТАН. Вот видите, как вы непрактичны! Ах, сударыня! Мы расстаемся, жаль, но думаю, ненадолго.
Раскланивается и уходит.
БАБЕТТА. Эй, а цепи-то! Цепи-то снимите, кавалер!
КЛЕРОН. Оставь, Бабетта… Я надела – я и сниму. Увы, дорогой путешественник, мой выход сорвался. А я сегодня сыграла бы, тем более в кандалах. (Встает.)
Наследница великих фараонов,
Избранница египетских богов,
Я, Клеопатра, выше всех законов
Вознесшая свободу и любовь,
Я, Клеопатра, на пирах державных
Вкусившая и яда, и вина —
В кругу царей играла я на равных,
Но никогда игрушкой не была!
И украшать триумф Октавиана
Собою, как цепная обезьяна,
Не стану я.
(Играет с цепью.)
В долине медленного Нила
Тебя однажды я нашла,
Заклятьем древним усыпила,
В чертог с собою принесла.
И я лелеяла до срока
Твой сон, блаженный и немой,
Чтобы теперь, вздохнув глубоко,
Его до дна вкусить самой.
Приди ко мне, мое спасенье,
Змея, игрунья, медный вьюн!
Обвей меня и дай забвенье
От бедных слез и скучных дум!
Навей мне смертную дремоту
И, в стогны вечные маня,
Дай мне последнюю свободу,
Любовь последняя моя!
ТРЕНЕ, в дверях, смотрит.
ТРЕНЕ. Клерон… Клерон!.. Царица… Богиня! Ну что ты наделала? Как же мы теперь без тебя?
КЛЕРОН. Меня уже выгоняют?
ТРЕНЕ. А ты думала… Королевский театр – учреждение подневольное. Все-таки у нас еще восемнадцатый век, а не двадцатый, мы не можем держать у себя вольнодумцев. Прощай… Артистическая карьера не для тебя – займись политической. Но учти: в правительстве Франции вакантных мест нет. Нету!
ГОСПОДИН (к Клерон). Но если не Франция, то вас, может быть, устроит Гроссбах?
ТРЕНЕ. При чем тут Гроссбах?
ГОСПОДИН. В герцогстве Гроссбах место первого министра как раз вакантно.
ТРЕНЕ. Вот! Пожалуйста! Там герцог ждет не дождется! Ногами сучит! Со стула падает!
ГОСПОДИН. Герцог Александр фон Гроссбах – это я, мсье директор.
ТРЕНЕ. Какой к черту… то есть как? Это вы?!
ГЕРЦОГ. Именно так. И я прошу мадемуазель Клерон оказать мне честь принять должность первого министра в моем герцогстве. Может быть, хотя и в малом масштабе, вам удастся добиться того процветания, какого желаете вы своему отечеству.
КЛЕРОН. Ваша светлость!..
БАБЕТТА. Соглашайся! Где наша не пропадала! Соглашайся и благодари!
КЛЕРОН. Я – министр?!
ГЕРЦОГ. Сударыня, своей властью и печатью я сию минуту готов подтвердить все ваши права и полномочия в этом качестве. Не скрою, место хлопотное. Двор у меня небольшой, но сложный. И бюджет расстроен, и порядка мало… Но ваше обаяние, ваша энергия, наконец принципиальность…
КЛЕРОН. Ваша светлость!.. Но как же… Вот это ловушка так ловушка. Клерон, ты попалась… тебя поймали на слове! Герцог, я… согласна, а что еще мне остается?
Герцог целует руки Клерон – и цепи падают.
ТРЕНЕ (на авансцене). Герцог! Фон Гроссбах! Сам! Ай-ай-ай!.. Ну, я не виноват. Откуда мне было знать?! Ни фоторепортеров, ни телевидения – эх! До этого еще жить и жить!
Дорожная музыка. По дороге в Гроссбах. В карете – КЛЕРОН и ГЕРЦОГ.
КЛЕРОН. Герцог… А ведь я в самом деле собираюсь похозяйничать в вашем хозяйстве.
ГЕРЦОГ. А я самым серьезным образом рассчитываю на это, мадемуазель.
КЛЕРОН. Клерон, просто Клерон.
ГЕРЦОГ. Благодарю вас, Клерон. Видите ли, Клерон, я – государь только по рождению, но никак не по призванию. Я – царствую, и все.
КЛЕРОН. А делами занимаются другие. Очень удобно.
ГЕРЦОГ. Еще бы. Но все-таки неприятно, когда кругом воруют.
КЛЕРОН. А откуда вам знать? Вы же в дела не вникаете.
ГЕРЦОГ. Да просто в один прекрасный день вдруг начинает казаться, что живешь, ездишь, ходишь – во всем краденом.
КЛЕРОН. Вот странная чувствительность! Однако, герцог… в какой вертеп вы меня везете?
ГЕРЦОГ. Смотрите, смотрите!
Строем проходят СОЛДАТЫ.
АНСАМБЛЬ
Стрелки Гроссбаха – айн, цвай, драй!
Не знают страха – фир, фюнф, зекс!
Без отдыха шагают,
Без промаха стреляют —
Зибен, ахт! Нойн, цейн!
Всегда в походе стрелок,
Всегда на взводе курок!
Эх! За сто монет – полтораста побед,
Портупея, пуля и мушкет!
Прошли.
ГЕРЦОГ. Наш экспорт. Стрелки Гроссбаха – нарасхват во все стороны. Бывает даже, встречаются на поле боя.
КЛЕРОН. Странное занятие. Торговля пушечным мясом, разведение мужчин на убой. Гнусно, герцог, а главное, невыгодно! Так расходовать рабочую силу. Я этого не потерплю.
ГЕРЦОГ. Я вижу, вы в самом деле отличная хозяйка.
КЛЕРОН. Герцог, театр – это хо-о-орошая школа!.. А вот скажите…
ГЕРЦОГ. А моя жена – всего лишь герцогиня, и вся ее школа – двор графства Мекленбург.
КЛЕРОН. Вы всегда предвидите вопросы собеседника?
ГЕРЦОГ. Да, когда они очевидны. Смотрите, это наш импорт.
Едут ВОСТОЧНЫЕ ЛЮДИ.
АНСАМБЛЬ
Рисен-брисен унд изюм – вай! вай! вай!
Ауф нахт рахат-лукум – вай! вай! вай!
Плов зер гут, пилав хорош,
А потом сидишь и пьешь
Чай, чай, чай!
Проехали.
ГЕРЦОГ. Турецкие повара. Переплевываем Мекленбург, у них всего-навсего итальянские. Дорогое удовольствие.
КЛЕРОН. Почем же они?
ГЕРЦОГ. По тысяче, кажется.
КЛЕРОН. А стрелки?
ГЕРЦОГ. По сотне.
КЛЕРОН. Сальдо не в вашу пользу. Дешевле выучить своих.
ГЕРЦОГ (иронически). Да, но ведь это сколько ждать! А хочется сразу.
КЛЕРОН. Зачем ждать, когда хочется сразу… Вот девиз разбойников и королей!
ГЕРЦОГ. И, вероятно, каждого, Клерон. Жизнь коротка, и ждать умеют немногие.
КЛЕРОН. Да ничего подобного!
ГЕРЦОГ. Да кто же, например?
КЛЕРОН. Ммм… Беременные женщины…
ГЕРЦОГ. Хм… пожалуй! Еще?
КЛЕРОН. Солдатские матери.
ГЕРЦОГ. Верно… Но это в общем из той же оперы. А кто из мужчин?
КЛЕРОН. Рыболовы.
ГЕРЦОГ. В самом деле.
КЛЕРОН. Садовники!
ГЕРЦОГ. Действительно!
КЛЕРОН. Дальние родственники богатых стариков.
ГЕРЦОГ. Это то же, что рыболовы.
КЛЕРОН. Ммм… больше никто.
ГЕРЦОГ. Вот видите!
КЛЕРОН. А может быть, еще и… вы, герцог?
ГЕРЦОГ. Я?.. Нет, я не умею ждать. Но приходится…
Вдруг, резко наклонившись к Клерон, берет ее за руки, энергично и нежно.
Ничего не бойтесь, Клерон. Сдаваться не торопитесь. Уступайте неохотно и с видом большого одолжения…
КЛЕРОН (недоуменно). Ваша светлость… К чему это вы?
ГЕРЦОГ. Я к тому, что мы уже приехали, ваше превосходительство.
КЛЕРОН. Ой!..
ГЕРЦОГ. У нас десять минут – прийти в себя, почиститься и приготовить тронную речь. Смелее!
Уходят.
Пробегает придворная челядь, готовя торжественную встречу.
АНСАМБЛЬ
Ах, какая новость! Ах, какая радость!
Герцог наш приехал! Прибыл господин!
Очень посвежевший! И похорошевший!
И с какой-то дамой – словом, не один.
Очень интересно! Очень интересно!
Поживем – увидим, словом, поглядим.
В комнате КЛЕРОН готовится к выходу.
КЛЕРОН. Все играла! Всех играла! Кем только не была: и царицей, и императрицей – богиней была! А тут, подумаешь, несчастный премьер-министришко при каком-то заштатном герцогстве…
ГЕРЦОГ. Клерон, что-то вы мне не нравитесь.
КЛЕРОН. Ну да? А я всю дорогу так старалась.
ГЕРЦОГ. По-моему, вы просто трусите.
КЛЕРОН. Ха! Еще бы. Дебют есть дебют, герцог, страшная вещь! Кто молится Мадонне, кто гадает на пальцах, кто валяется в обмороке – ну а я, как правило, кидаюсь на окружающих. Так что терпите.
БАБЕТТА. Попробуй из «Клеопатры».
КЛЕРОН. При чем тут «Клеопатра»… так… так… дыхание… походка… Поступь, а не походка. «Господа! Высокая роль, которая высочайшей милостью, каковая не знает границ…» У, черт!.. которая, каковая, таковая… Да, господа, я женщина, я актриса, но в конце концов не боги горшки обжигают, тем более наши с вами горшки… что за бред я несу?
БАБЕТТА. Да, уж лучше из «Клеопатры».
КЛЕРОН. «Вы, мудрецы полуночной страны, великие жрецы…» Какой страны, какие, к дьяволу, жрецы? «Милорды, в этот час, когда Британии грозит беда…» – почему милорды? При чем тут Англия? Вечно эта Англия… «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам пренепри… преприя…» Это еще откуда? Ну все, хватит. Уже заговариваюсь. Вперед!
ГЕРЦОГ, КЛЕРОН и БАБЕТТА выходят к публике. Их встречают придворные, ЭМИЛИЯ, бароны ЛЕНАУ и РАТЕНАУ.
ХОР
Слава, слава, край родной!
Слава, герцог наш державный!
Ниспошли нам, Боже правый,
Процветанье и покой!
Струится горный воздух.
В зеленый мир долин —
Виват, Гроссбах!
Виват, Гроссбах!
Виват! Аминь.
РАТЕНАУ. Ваша светлость, двор, столица, весь Гроссбах приветствуют ваше возвращение в наше… э-э… лоно и совершенно уверены в том, что ваша поездка протекала, как обычно, благополучно.
ЛЕНАУ. Ваша светлость! Мы, армия, так же как и штатские, приветствуем вас и ждем ваших дальнейших, как всегда. С веселым видом.
Музыка повторяет гимн.
КЛЕРОН (Бабетте). Слушай, это же Трене и капитан! Откуда они тут?
БАБЕТТА. Нет, девочка, это местные. Такие же, но только местные.
Музыка кончилась. Эмилия подходит к Герцогу с поцелуем.
ГЕРЦОГ. Благодарю вас, господа. Поездка моя оказалась действительно удачной, причем, надеюсь, для всех нас. Позвольте представить вам нашу более чем гостью – мадемуазель Клерон.
ГОЛОСА. Клерон?.. Та самая Клерон? Великая Клерон?
ГЕРЦОГ. Да, господа, перед вами великая Клерон, первая актриса Парижа, а значит, и всего мира. Но придется об этом забыть, господа, – примадонна избрала иное поприще. Вы знаете: нам нужен первый министр. Вы нашли кандидатуру?
РАТЕНАУ. Я считал и считаю, что только барон Ленау…
ЛЕНАУ. Барон Ратенау, только после вас.
РАТЕНАУ. Но мне, барон, как-то неудобно обходить…
ЛЕНАУ. А мне неудобно, когда вы за спиной.
ГЕРЦОГ. Господа бароны, вы оба одинаково достойны этого назначения. Выбирать между вами – значит уподобиться тому ослу, который сдох с голоду, выбирая между равными кучами овса. И мне грозила бы та же участь, если бы не великодушие мадемуазель Клерон. Вот ваш первый министр, господа! Ближайшее знакомство безусловно убедит вас в верности моего выбора.
Общий шок.
РАТЕНАУ. Но… ваша светлость… что скажет народ?
ГЕРЦОГ. То, что скажете ему вы, барон. А что вы скажете?
РАТЕНАУ. Э-э… что предсказать волю монарха никогда невозможно…
ГЕРЦОГ. А обсуждать – всегда невежливо. Господа министры, прошу.
Бароны подходят к Клерон.
РАТЕНАУ. Барон фон Ратенау: общественные работы и внешние сношения.
ЛЕНАУ. Барон фон Ленау: армия, гарнизон, почетный эскорт.
Пауза.
РАТЕНАУ. Что-нибудь не так?
КЛЕРОН. Первому министру говорят «ваше превосходительство».
ЛЕНАУ. «Ваше превосходительство» – женщине?
КЛЕРОН. Это выражение среднего рода и следовательно может быть адресовано лицам обоего пола, коль скоро последние занимают соответствующее положение.
Пауза.
БАБЕТТА. Ну что? Что ты? Хорошо поехали, гони дальше!
КЛЕРОН. Куда дальше?
БАБЕТТА. К деньгам давай, к деньгам!
КЛЕРОН. Господа министры, меня интересуют деньги.
РАТЕНАУ. В каком смысле, мадмуа… э-э… ваше превосходительство?
КЛЕРОН. В непосредственном.
Ратенау в растерянности полез за кошельком.
Я имею в виду финансовое положение страны!
РАТЕНАУ. Э-э… оно плачевно, ваше превосходительство.
КЛЕРОН. Причины?
РАТЕНАУ. Э-э… Расточительность дворянства, необразованность крестьянства, географическое положение. Климат.
КЛЕРОН. А пропорциональный налог? А торговый протекторат? Льготная аренда, в конце концов?
ЛЕНАУ. Ого! Ваше превосходительство, я вам аплодирую!
КЛЕРОН (к нему). А что наш экспорт?
ЛЕНАУ. Стрелки Гроссбаха не знают страха, ваше превосходительство. Вне конкуренции.
КЛЕРОН. И во что же идет стрелок?
РАТЕНАУ. В сто золотых. Больше не дают.
КЛЕРОН (внезапно к Ратенау). А турецкие повара?
РАТЕНАУ. Кто? Какие повара? Ах, повара! По тысяче, ваше превосходительство. Меньше не просят.
КЛЕРОН. Могу ли я взглянуть на расчетные ведомости?
РАТЕНАУ. Нам не доверяют?
КЛЕРОН. Напротив, рассчитываю многому у вас поучиться.
РАТЕНАУ. Мы могли бы объясниться на словах…
КЛЕРОН. До этого, я полагаю, тоже дойдет. Ваша светлость, у меня всё. Казну и алмазный фонд мы с вами обследуем немедленно.
РАТЕНАУ (искренно). Не надо!!! Э-э… не надо волноваться, ваше превосходительство, я хотел сказать, не стоит беспокоиться, во всяком случае, пожалуйста, имейте в виду: у нас, финансистов, что не сходится, то сводится. А что не скрыть, всегда можно покрыть. А на всякое упущение найдется свое возмещение.
КЛЕРОН. Я же говорю: я многому у вас научусь.
Выходят с Герцогом.
АНСАМБЛЬ
– Ах, какая прелесть! – Ах, какая новость!
– Просто быть не может! – Очень может быть!
– Ай да примадонна! – Где у нее совесть?
– Надо обсудить… – Надо обсудить!
БАРОНЫ
А мы пораскинем, а мы пообсудим,
Кое-что уступим, кое-где прижмем.
Поглядим-посмотрим, зря гадать не будем,
Поживем – увидим, и переживем.
КЛЕРОН и ГЕРЦОГ у раскрытого сейфа.
ГЕРЦОГ. И это моя казна? Тут же одни отчеты. Где золото?
КЛЕРОН (смотрит отчеты). Здесь, герцог, здесь.
ГЕРЦОГ. Да? По-моему, это бумага. А где же брильянт Мекленбургов, мой алмазный фонд? Его похитили!
КЛЕРОН. Да нет, ваша светлость. Просто сперли. Вы нищий, герцог.
ГЕРЦОГ. Тщательное расследование, тяжкое обвинение, лишение прав, конфискация имущества, смертная казнь.
КЛЕРОН. Ни в коем случае! Это же гении! Смотрите: за стрелков получали по тысяче, а писали по сто. А за поваров наоборот: платили по сто, а выписывали по тысяче. Да они вам из камня воду выжмут! Изо льда огонь высекут.
ГЕРЦОГ. Так. А мой брильянт?
КЛЕРОН. Достанут. Из воздуха. Вот увидите.
ГЕРЦОГ. Клерон… в какое болото я вас затащил.
КЛЕРОН. Как телегу. (Смеется.) Зато из какого вытащил.
ГЕРЦОГ. Что вы там хихикаете?
КЛЕРОН. Представила себе: болото, а вы телегу тащите… (Поет басом.)
Ты моя телега, эх ты мое горе,
Ты скажи, телега, что это скрипит?
То ли твои оси, то ли мои кости,
Кто из нас с тобою инвалид?
ГЕРЦОГ (тоненько).
Плачут мои оси, трещат мои спицы,
Что же ты, хозяин, дегтю пожалел?
КЛЕРОН.
Подожди, телега, дойдем до ночлега,
Я те смажу, коли буду цел.
ОБА. Раз-два, взяли! Еще взяли! Ну, еще немножечко, поехали.
Полутанец-полуобъятие.
КЛЕРОН. Ваша светлость…
ГЕРЦОГ. Я нищий! Прекрасно! Я нищий! Удивительное ощущение. Можете признаться мне в любви: я безусловно поверю.
КЛЕРОН. Еще бы! Влюбиться в бедного, но благородного – нет ничего легче. Нет, дорогой мой герцог, сначала я озолочу вас, набью ваши карманы брильянтами, наполню ваши житницы хлебом – вот тогда попробуйте мне не поверить!
ГЕРЦОГ. Нет-нет, к дьяволу эту телегу! Ну вытащим мы ее из болота – она тотчас же ввалится в другое!
КЛЕРОН. А мы не пустим!
ГЕРЦОГ. Какая самонадеянность!
В стороне появилась ЭМИЛИЯ.
КЛЕРОН (заметила). Герцог, это преждевременно.
ГЕРЦОГ. О чем вы?
КЛЕРОН. О введении смертной казни для казнокрадов.
ЭМИЛИЯ. Бедная Клерон, нет, это ужасно, что вам придется тратить время на такую прозу, как наше герцогство, но что делать? Александру действительно нужен хоть кто-то, а тем более вы. Я уверена, мы подружимся, здесь иногда так одиноко. Александр, вы позволите нам поговорить, я бы посвятила нашу новую хозяйку…
ГЕРЦОГ. Эмилия, это уже сделано.
КЛЕРОН. Ваша светлость, я присоединяюсь к просьбе герцогини.
ГЕРЦОГ. Я полагал, есть более неотложные дела. Впрочем, извольте.
Выходит.
ЭМИЛИЯ. Не-на-ви-жу!.. Вы не курите? Говорят, все актрисы курят. Ну? Как вам его светлость? Актрису – в министры – это по-царски, а? Верно? А вот как он будет потом…
КЛЕРОН. Потом?
ЭМИЛИЯ. Ну да, когда вас придется понижать в должности. Или вы поверили в эту комедию?
КЛЕРОН. Мы актеры… мы обязаны верить в предлагаемые обстоятельства.
ЭМИЛИЯ. Ну, что вам предлагают, это ясно, но зачем же понимать так буквально? Вы же не Матильда.
КЛЕРОН. Матильда?
ЭМИЛИЯ. А он не рассказывал? Какая скромность. Матильда была вторая… нет, первая. Пасторская дочка, голубица, деревенщина, каких мало. Ей, правда, поручена была всего лишь библиотека. Считается, что мой муж любит читать. Но, сами понимаете, беседовали они не о книгах. Если вообще беседовали: в постели его светлость обычно молчалив и агрессивен.
КЛЕРОН. Точь-в-точь как мой второй… нет, третий. Представляете? Шкипер из Дувра: чугунная тумба и золотая шерсть. Я тогда посуду мыла в кабаке: оставалась допоздна – он, бывало, придет, руку вот сюда положит, ка-а-ак…
ЭМИЛИЯ. Расскажите лучше о четвертом.
КЛЕРОН. Драгун! Усач! Представляете? Кривые ноги и черная щетина. Проткнул моего шкипера с первого взмаха, да так, что все кишки наружу…
ЭМИЛИЯ. Да, вам есть что вспомнить, дорогая. Но мы отвлеклись
КЛЕРОН. От Матильды?
ЭМИЛИЯ. Да бог с ними со всеми. Вопрос только в том, кто из вас двоих быстрее разочаруется в партнере.
КЛЕРОН. А в вашем случае – кто?
ЭМИЛИЯ. В нашем случае, дорогая, разочарований вообще быть не может: государственный брак – дело политическое, а не полюбовное, чувства полагается демонстрировать, а не испытывать – как в театре, если я не ошибаюсь.
КЛЕРОН. А вы всегда отличаете искусственное от натурального?
ЭМИЛИЯ. Поэтому я терпеть не могу комедиантов.
КЛЕРОН. Весь мир – театр…
ЭМИЛИЯ. А Шекспир – дурак. Жизнь – это вам не сцена.
КЛЕРОН. В жизни, например, можно по-настоящему влюбиться…
ЭМИЛИЯ. Или возненавидеть.
КЛЕРОН. Или – отбить…
ЭМИЛИЯ. Или убить. (Наливает вино.) Хотите?
КЛЕРОН (берет бокал). Спасибо. (Делает глоток, роняет бокал.) Зачем?.. Зачем?.. О боги! Помогите!.. Как больно! Неужели… это все? (Падает замертво.)
ЭМИЛИЯ. Этого еще не хватало! Послушайте… пожалуйста, перестаньте! Я прошу вас… Эй, кто-нибудь! Кошмар… я пропала. Это барон… Это барон!
КЛЕРОН (лежа). Который барон?
ЭМИЛИЯ. Ратенау, разумеется, только он спосо… Однако! Что все это значит?
КЛЕРОН. «Клеопатра», акт пятый, сцена самоубийства. Мы заспорили о театре, и вот поневоле вспомнилось…
Вбегает БАБЕТТА.
БАБЕТТА. Звали?
ЭМИЛИЯ. Да, но вас не дозовешься! Помогите госпоже: она, кажется, плохо соображает, где находится!
Выходит.
БАБЕТТА. Что с тобой?!
КЛЕРОН. Знаешь, кто это была? Герцогиня!
БАБЕТТА. Ну-у?! Ай да герцогиня!
КЛЕРОН. Хотела закатить мне сцену для первого знакомства, но… слаба, слаба. Куски не доигрывает, ритм не держит, импровизирует из рук вон – пришлось дать ей урок сценического мастерства, надеюсь, усвоила.
БАБЕТТА. Что-то ты разыгралась, матушка. Не чересчур ли?
КЛЕРОН. Такая роль, тетушка. Знай поворачивайся, как в бою!
БАБЕТТА. Довоюешься. Вылетим мы с тобой отсюда – без копеечки.
КЛЕРОН. Ну, запричитала. Не рановато ли?
БАБЕТТА. До тебя теперь не докричишься. Как влюбится, так и оглохнет.
КЛЕРОН. Что-что?
БАБЕТТА. Ладно-ладно. Рановато – так рановато, лишь бы поздновато не было. Там к твоему превосходительству министр. И вот что я тебе скажу: будет деньги давать – не отказывайся.
Пошла звать.
КЛЕРОН. Стоп. Подкуп должностного лица во время исполнения им… Тебе уже дали?
БАБЕТТА. Ты что? Вот как есть перед Богом!
КЛЕРОН. Перед Богом – что?
БАБЕТТА. Вот как есть – вся!
КЛЕРОН. Дали.
БАБЕТТА. Нет!
КЛЕРОН. Тетушка! Я же первый министр в этом герцогстве и первый неподкупный министр в мире.
БАБЕТТА. И последний, не волнуйся.
КЛЕРОН. Может быть. Но ты мне репутацию не порть!
БАБЕТТА. А что? Я прислуга, мне можно.
КЛЕРОН. Выкладывай.
БАБЕТТА. Чего?
КЛЕРОН. Всё!
БАБЕТТА. Мы же нищие, дурочка ты! Себе я, что ли?
КЛЕРОН. Выкладывай!!!
БАБЕТТА (выкладывает). Туда! (Указывает на сейф.) Ну смотри…
КЛЕРОН. Молчи!!! Вот так. Теперь ступай и передай герцогу: пусть будет рядом. Если его еще интересует Мекленбургский брильянт.
БАБЕТТА (около двери). Какая!..
Вышла.
Входит ФОН ЛЕНАУ.
ЛЕНАУ. Ваше… превосходи…
КЛЕРОН…тель-ство. Продолжайте.
ЛЕНАУ. Казните меня, но, глядя на вас, эти слова выговорить невозможно. Господин первый министр, вы – красивая женщина!
КЛЕРОН. Продолжайте, барон, я слушаю.
ЛЕНАУ. Красивая, прекрасная, отличная! Но – к сожалению – умная. Я пришел говорить с вами о делах, а хочется совсем о другом.
КЛЕРОН. Продолжайте.
ЛЕНАУ. Представляю себе, что делалось в Париже при виде вас на сцене. Я думаю, немало офицеров пострелялось на дуэлях и так – из-за одного счастья ручку вам поцеловать. Я тоже готов.
КЛЕРОН (смеясь, протягивает руку). Живите, барон, на здоровье.
ЛЕНАУ (припадает).
Какая кожа нежная у вас,
Как этот жест невольный грациозен!
Как переменчив свет лукавых глаз!
КЛЕРОН.
И как обманчив!
ЛЕНАУ.
Но не грозен!
Но даже если пусть придет гроза,
И грянет гром, как молния из тучки —
Испепели меня – и пусть тогда
Мой прах осыпет эти ручки!
КЛЕРОН.
Ах, что вы! Я умру от страха,
Когда увижу столько праха!
ЛЕНАУ. Волшебница!
КЛЕРОН. Барон, я подробно изучила ваши бумаги.
Держит папку.
ЛЕНАУ. Искусительница!.. Зачем?
КЛЕРОН. Как зачем?
ЛЕНАУ. Зачем не я тобою избран? Зачем не вместе мы навеки? Зачем с такою укоризной вы на меня смотрите? Я покупаю эти бумаги.
КЛЕРОН. И сколько же, по-вашему, это стоит?
ЛЕНАУ. О сколько, сколько я мечтал об этой сладостной минуте! Сто.
КЛЕРОН. Что-о-о?!
ЛЕНАУ. Сто тысяч – о, разбойница моя! (Вынул деньги, сгреб бумаги.) Нас наконец ничто не разделяет! Ручку, сударыня…
КЛЕРОН. Сначала всё сюда.
Распахивает створки сейфа. Ленау швыряет туда золото.
ЛЕНАУ. Ступай домой, металл презренный, и успокойся до поры, недолго там пробудешь ты… Ручку! (Целует.)
КЛЕРОН. Генерал, я вам аплодирую. Вы так легко расстаетесь с золотом!
ЛЕНАУ. Я офицер, этим сказано всё. Мы армия, на нас никто никогда не экономил, поэтому мы тратим деньги как-то безотчетно. Зато шпага отечества – всегда шпага, в брильянтах она или нет. Другое дело – красивая женщина…
КЛЕРОН. Без брильянтов она тускнеет?
ЛЕНАУ. По мне, так напротив: чем меньше на ней всего… Но вам, вам, женщинам, положено блистать, а мы, мужчины, мы не мужчины, если мы… (Достает брильянт.)
Вот тот камень, который приятно носить на сердце!
КЛЕРОН. Но это же Мекленбургский брильянт!
ЛЕНАУ. М-да… Второй… Их делал один ювелир.
КЛЕРОН. Барон… искуситель! Нет, я не могу принять, это слишком дорогой подарок!
ЛЕНАУ. Да ради Бога! Он мне и гроша не стоил! Я добыл его в бою!
КЛЕРОН. Что за прелесть!
ЛЕНАУ.
Я вижу, как вспыхнули ваши глаза!
Вам нравятся эти каменья!
Вы сами чистейший алмаз, как слеза,
Пусть будет он вам обрамленье!
Целуя ладошку, вкладывает брильянт. Вдруг отскакивает.
Прячьте! Сюда кто-то идет!
Клерон прячет камень за корсаж.
Входит БАБЕТТА.
КЛЕРОН. Что такое, милочка моя?
БАБЕТТА. Барон пришел.
ЛЕНАУ. Это Ратенау. Некстати. Я бы не хотел с ним… где бы мне тут…
КЛЕРОН. Может, здесь?
Впускает его в спальню.
ЛЕНАУ. Мы потом договорим… м-м?
КЛЕРОН (утвердительно). М-м-м…
Ленау скрылся. Бабетта выходит.
Из-за портьеры выходит ГЕРЦОГ, берет у Клерон брильянт, быстро прячет и исчезает. Входит РАТЕНАУ.
РАТЕНАУ. Мадемуазель Клерон, я хотел бы…
КЛЕРОН. Барон, вы забываетесь.
РАТЕНАУ. Клерон, но мы же одни – или мы не одни?
Шныряет.
КЛЕРОН. Обыскивать мои апартаменты…
РАТЕНАУ. Клерон, это необходимо. Здесь визави никогда не означает тет-а-тет. А у меня важный разговор. Идите сюда. (Таинственно.) Ну как?
КЛЕРОН (также). Получится.
РАТЕНАУ. А если?..
КЛЕРОН. Только не я.
РАТЕНАУ. Тише едешь…
КЛЕРОН. Больше дров.
РАТЕНАУ. Взялся за гуж…
КЛЕРОН. Там и слезешь.
РАТЕНАУ. По-моему, мы с вами понимаем друг друга.
КЛЕРОН. Деньги вперед.
РАТЕНАУ. Генерал?
КЛЕРОН. Уже.
РАТЕНАУ. Сколько с меня?
КЛЕРОН. Триста.
РАТЕНАУ. Мало.
КЛЕРОН. Тысяч.
РАТЕНАУ. Мы с вами не понимаем друг друга.
КЛЕРОН. Вилла в Италии.
РАТЕНАУ. Дядина.
КЛЕРОН. Конюшня?
РАТЕНАУ. Списана… то есть, как это… числится за архивом.
КЛЕРОН. Так. Турецкие повара?
РАТЕНАУ. Вот теперь мы опять понимаем друг друга. (Выкладывает золото.)
Докопалась. А генерал?..
КЛЕРОН. Докопалась.
РАТЕНАУ. Уже легче. Вы, Клерон, прямо кладоискатель. Куда прикажете?
КЛЕРОН (указывая на сейф). Туда.
РАТЕНАУ. Да вы что?
КЛЕРОН. Позвать Бабетту?
РАТЕНАУ. Постойте. Послушайте.
Видите ли, мадемуазель… то есть ваше превосходительство.
Не следует мораль и политику крошить в один винегрет.
Этика – это этика, а политика – это арифметика.
Ну в самом, деле, дважды два – это нравственно или нет?
Вы скажете: «Интриги», а я говорю: борьба!
Вы скажете: «Ограбили!», а я вам скажу: судьба!
Вот я казенный взял мильон
И нажил столько же на нем —
Вы скажете: «Это кража!» – а я вам скажу: заём!
(Придвигает деньги к Клерон.)
Вы скажете: «Это взятка!» – а я говорю: аванс!
Вы окажете: «Это сделка!» – а я говорю: альянс!
Берите это все с собой,
И вам доход, и мне покой.
КЛЕРОН (отодвигает).
А все-таки это взятка!
РАТЕНАУ (придвигает).
А я говорю: баланс!
КЛЕРОН (отодвигает).
Позорная торговля!
РАТЕНАУ (придвигает).
Взаимный интерес!
КЛЕРОН (отодвигает).
Бесстыдная коррупция!
РАТЕНАУ (придвигает).
Естественный процесс!
КЛЕРОН (отодвигает).
Шантаж и провокация!
РАТЕНАУ (придвигает).
Совет, рекомендация!
КЛЕРОН (отодвигает).
Какое безобразие!
РАТЕНАУ (придвигает).
А я говорю: прогресс!
КЛЕРОН. Бабетта!
Те же и БАБЕТТА.
Бабетта, господин министр в порыве искреннего раскаяния возвращает казне присвоенные им суммы. Положи их на место.
БАБЕТТА. Ого!.. (Берет и кладет.) Э-эх!..
РАТЕНАУ. Ну как вам не стыдно!
КЛЕРОН. Этика – это этика, а политика…
РАТЕНАУ. Не надо, я помню. Все правильно – но когда тебе плюют… вы плюнули в колодец, ваше превосходительство, а это и этикой и политикой запрещено!
Идет к сейфу.
КЛЕРОН. Куда это вы?
РАТЕНАУ. Могу я проститься? Все-таки плоды трудов… годов… не покладая рук… и ног… Однако! (Подходит с открытым ларцом.)
Что это значит, мадемуазель?
КЛЕРОН. Это значит, что вы вконец распоясались, барон, и я сейчас же…
РАТЕНАУ. И тем не менее здесь был брильянт. Где же он?
КЛЕРОН. Бабетта, выйди!
РАТЕНАУ. Бабетта, останься! Ваше превосходительство, до вашего приезда брильянт был на месте. Где же он теперь?
КЛЕРОН. Но откуда мне знать…
РАТЕНАУ. А я знаю. Он у вас.
КЛЕРОН (невольно прижав руки к груди). Клянусь вам!..
РАТЕНАУ. Вот-вот. Именно там.
БАБЕТТА. Сударь, вы не имеете права! (Тихо, к Клерон.) Дай, я спрячу.
РАТЕНАУ (отпихнул Бабетту). Прочь! Верните брильянт.
КЛЕРОН. Боже! Да это же черт знает что! Кто-нибудь! Пожалуйста!
Те же и ЛЕНАУ.
ЛЕНАУ. Ну что вы пристали к даме?
РАТЕНАУ. Генерал? Прекрасно. Будете свидетелем. Пропал Мекленбургский брильянт. Где он?
ЛЕНАУ (к Клерон, тихо). Отдайте ему. Иначе он не успокоится.
КЛЕРОН. Что вы имеете в виду, генерал?
ЛЕНАУ. То, что у вас… там…
КЛЕРОН (нежно). То, что у меня там… принадлежит другому…
ЛЕНАУ (отводя взор). Я говорю про брильянт.
КЛЕРОН. А если я скажу, кто мне подарил…
ЛЕНАУ. Вообще-то свидетелей не было.
КЛЕРОН. Офицер! Кавалер! Мужчина! Впрочем, подлость пола не имеет.
РАТЕНАУ. Это как угодно, а драгоценность верните.
ЛЕНАУ. Все-таки все свои, положим на место, никому не скажем, вы себе спокойно уедете…
РАТЕНАУ. Или прикажете вас обыскать?
БАБЕТТА. Что-о? Мою Клерон? Обыскивать? Да ни один мужчина во всем свете без ее разрешения… (Заслоняет телом.)
РАТЕНАУ. Ваша светлость! Пожалуйте.
Те же и ЭМИЛИЯ.
Он – там.
ЭМИЛИЯ (направляясь к Клерон). Только не падайте в обморок, дорогая, не поверю. И впредь на порядочных людях не надо испытывать свое искусство. Потому что натура все равно себя покажет: ведь актрисы так падки на блестящее. Особенно бывшие судомойки. Может быть, сами вернете брильянт? Не хотелось бы вас касаться. (Подходит к Клерон, заглядывает за корсаж.) Там нет ничего.
РАТЕНАУ. Как ничего?
ЛЕНАУ. Но я же сам, лично…
ЭМИЛИЯ (с холодным бешенством). Вы мне не верите?
Те же и ГЕРЦОГ.
ГЕРЦОГ. Вы что-то потеряли, господа?
БАБЕТТА. Совесть они потеряли, вот что!
КЛЕРОН. Ваша светлость, министерство выражает мне недоверие.
ГЕРЦОГ. Основания?
РАТЕНАУ. Финансовая катастрофа, ваша светлость.
ГЕРЦОГ (распахивает сейф). Не понимаю, чем вы недовольны. Если ваш первый министр умеет обращать бумагу в золото…
РАТЕНАУ. Ваша светлость, я прошу вас обследовать алмазный фонд.
ГЕРЦОГ (взял ларец в руки и незаметно положил брильянт). Брильянт на месте, Ратенау. (Показывает.)
Пауза.
РАТЕНАУ. Наш первый министр – неоценимый человек. Поздравляю, прекрасное начало.
ГЕРЦОГ. Господа министры, хорошо ли вы уяснили себе, с кем вам придется иметь дело?
ЛЕНАУ и РАТЕНАУ. Вполне, ваша светлость.
Поклон.
КЛЕРОН. Господа министры, я намерена приступить к решительным реформам и преобразованиям, где ваши таланты найдут себе достойное применение, которое предполагает и достойное вознаграждение.
ЛЕНАУ и РАТЕНАУ. Мы счастливы, ваше превосходительство!
Поклон.
КЛЕРОН. Мою программу я изложу завтра всем, на утреннем приеме. Доброй ночи, господа.
ЛЕНАУ и РАТЕНАУ. Доброй ночи, ваша светлость. Доброй ночи, ваша светлость. Доброй ночи, ваше превосходительство.
Уходят.
КЛЕРОН. Доброй ночи, ваша светлость.
ГЕРЦОГ. Доброй ночи.
Выходит.
ЭМИЛИЯ (виновато). Дорогая… Ратенау клялся, что брильянт у вас за пазухой. Заговорил, навертел, притащил за дверь, у меня чуть уши не лопнули, так я подслушивала, как интересно… Ну не дуйтесь на меня, душенька, вы всех проучили как следует, и меня первую. Теперь я вам друг навсегда, хорошо? Доброй ночи?
КЛЕРОН. Доброй ночи, ваша светлость.
ЭМИЛИЯ. Эмилия, просто Эмилия.
КЛЕРОН. Хорошо… дорогая.
ЭМИЛИЯ. Когда же ты его перепрятала, а? Молчу, молчу…
Исчезает.
БАБЕТТА. Ну, девочка, прямо не знаю, что и сказать. Такие деньжищи! Такой камень! Всё отдала… Щедра ты, щедра. Они с тобой вон как, а ты с ними… э-эх!
КЛЕРОН. Спать, Бабетта, спать. Как я устала! За один день подряд столько спектаклей – это много даже для меня. Прощай, до завтра, ноги не носят, глаза не видят, косточки болят – прощай, прощай же!..
БАБЕТТА. А завтра опять они…
КЛЕРОН. И завтра, и послезавтра, ничего, привыкнем – мы с тобой люди закаленные. Ступай же!
БАБЕТТА (уходя). А жалованье-то тебе будет хоть какое?
КЛЕРОН. Будет, будет… (Рявкает.) Спать хочу!
Бабетта выходит, Клерон переодевается в ночное, смотрится в зеркало, усталости в ней не видно никакой.
Стук.
Да!.. Да-да!
Входит ГЕРЦОГ.
Как тать ночной, в плаще, с трепещущей свечой… Вот дурацкая профессия. Кажется, на все случаи жизни выучила, что говорить. Ох, герцог, герцог!.. Как же я влюби-и-илась!
ГЕРЦОГ. Странная вещь: куда-то пропал целый день. Я помню: мы ехали. Помню точно. Еще было: мы приехали… это было в начале дня! А затем – бах! и сразу полночь. Двенадцать часов куда-то провалилось, бесследно…
Музыка.
ДУЭТ:
– Привет вам, милый друг – вы помните ль меня?
– Да вот, хочу забыть, но только все напрасно.
А как живете вы, тепло ль вам без меня?
– Живу я хорошо, но мне без вас ужасно!
А вы, мой милый друг, грустите ль вы по мне?
– О нет, я не грущу – я до смерти тоскую!
А вы меня хоть раз увидели во сне?
– О нет, мой милый друг, давно уже не сплю я.
ВДВОЕМ:
Затем, что каждый час,
На каждом на шагу
Все думаю о вас,
Иначе не могу,
Затем, что каждый миг – и час, и день, и ночь —
я очень вас люблю… я очень вас люблю…
