На авансцене столик, на нем торт в простой картонной коробке, завязан бантиком, и чайник со свистком. К столику подходит АВТОР, мужского пола, в белой рубашке и темном костюме. Не представляется, но представляет своих персонажей, являющихся друг за другом из правой кулисы.

ВИКТОР! Бывший освобожденный работник – председатель месткома в почтовом ящике города Днепропетровска! (Вытаскивает силком из кулисы актера в гриме – две жирные черные волнистые черты на лбу, без головного убора, в мятом сером плаще).

ГАЛИНА – его жена! (Поспешает за Виктором на небольших каблуках, волосы подколоты, прямое платье до колен, тот же грим).

Ксения – их дочь, с мужем Юрием! (На самом деле идет один Юрий; без шапки, бритая голова, тонкосуконное долгополое пальто; в беззвучном полонезе ведет за руку пустое место).

ВЯЧЕСЛАВ! Недолго бывший партсекретарь в почтовом ящике Виктора! (Тот же морщинистый грим, но идет бодрее; голова не покрыта; плащ поаккуратнее, чем у Виктора).

ОЛЬГА! Страховидная москвичка, недавняя пенсионерка! (Проходит молодая симпатичная актриса в гриме – три жирных косых креста на лбу и на щеках; без каблуков, идет довольно шустро, очень короткая стрижка; одета в прямую юбку до колен и советскую шерстяную кофту с воротничком).

Ее СОБАКА! (Ольга, достигшая уже середины авансцены, достает из-за спины картонную дворняжку, которую доселе прижимала крашеной стороной к юбке; предъявляет зрителю, далее следует с Собакой).

КИЛЛЕРЫ! (Идут двое строевым шагом, в затылок один другому; грим – жирные черные мефистоброви; одеты в черное – кожаные куртки и трикотажные шапочки; на спину прикреплены скотчем бумажки с черепом и костями; игрушечные автоматы вскинуты на пле-чо).

МУЗА с КУПИДОНОМ! (Двое низкорослых подростков следуют за Килерами, держась за руки и глядя друг другу в глаза; девочка на высоченных подошвах, в короткой юбчонке с накладным карманом и кофточке с коротким рукавом; поясница голая; в кудрявых волосах обруч; в свободной руке картонная лира, раскрашенная с одной стороны, которую она поначалу держит не тем боком, потом, поглядевши, переворачивает; Купидон с крылышками, в джинсах и длинной футболке с коротким рукавом, с надписью LOVE и сердечком; несет лук из прутика с веревочкой, а также стрелу с перышками).

ДРАКОН! Говорит исключительно по-украински! (Пробегает актер в зеленой трикотажной пижаме, держа на палке картонного раскрашенного дракона, немного вертя им и тоже иногда показывая непарадную изнанку).

ДРАКОН (в подтвержденье сказанного): Хай живе незалежна Украина!

ТОРТ и ЧАЙНИК! (Трясет этими предметами, подняв их со столика; не выпуская их из рук, заглядывает в правую кулису; убедившись, что там более никого нет, уходит туда, не попрощавшись с почтеннейшей публикой и оставляя своих героев в левой кулисе безо всякой поддержки).

ЗАНАВЕС ПОДНИМАЕТСЯ

Станция московского метрополитена. На стене надпись ЯСЕНЕВО. На скамейке в одиночестве сидит Виктор, лицом к зрителю, спиной к рельсам. Рядом с ним Торт. Виктор кладет на него руку, Торт отодвигается. В течение сцены время от времени справа набегает свет, неслышно появляется картонный поезд, открываются картонные двери; выходят две-три картонные куклы, удаляются налево, к эскалатору. Поезд бесшумно следует далее. Эскалатор всё время движется, по нему ездят вверх-вниз такие же куклы. Вдруг возникает настоятельная музыка – начало «Волшебной флейты» – «Zu Hilfe! Zu Hilfe! Zu Hi – ilf…verloren! Zu Hilfe, zu Hilfe, sonst bin ich verloren». С эскалатора ссыпается Юрий, за ним Киллеры с автоматами наперевес. Виктор вскакивает, чтобы бежать, но застывает от страха. Юрий бросается к нему, путаясь в пальто, вцепляется в него, прячется за его спину.

ЮРИЙ (к Киллерам): Я не Алексей! Алексей не я! Я громадянин незалежной Украины! (Тычет раскрытый паспорт в нос Киллерам из-за спины Виктора). Вот мой тесть, он подтвердит! (Виктор пытается вырваться).

ПЕРВЫЙ (к Юрию): Ты нас не грузи. (Ко второму Киллеру): Ну, кудряво! Не наш клиент! У тебя Алексеева фотка, а ты не въехал! Задолбал меня – идет, идет…

ВИКТОР (в шоке): П – по крыше воробей!

ВТОРОЙ КИЛЛЕР (к Виктору): Достал уже, лох. (Разглядывает фотографию; к первому Киллеру): Не на того наезжаем. Мой прокол – с меня выпивка. Не тормози, мочи этих, раз такая байда.

ПЕРВЫЙ КИЛЛЕР: Ладно, проехали. Сегодня дела не сделали, завтра опять работать. Забей. Пошли, оттянемся. (Уходят к эскалатору, второй Киллер в затылок первому; уезжают, поднявши автоматы горизонтально на обеих вытянутых руках, словно выходя из воды; пауза).

ЮРИЙ (наконец раскипятился): К – козел номенклатурный! Об тебя споткнешься - жив не будешь!

ВИКТОР (неуверенно): Ты же сам за меня спрятался… (К публике): Зять – что с него взять…

ЮРИЙ: К – козел партийный! Опять с тортом сидишь! (Пытается пнуть Торт ногой, тот увертывается). Ты же там, в Днепропетровске, развелся, выписался, на билет в Москву в одну сторону наскрёб - какого хрена ты мне тут под ноги попадаешься? Что тут в Ясеневе забыл, к - озел настырный? Нинкин телефон я у тебя из книжки давно списал. У меня все твои московские адресочки схвачены. Ты звонился час назад? Не открыли? У тебя, к - козла месткомовского, валюты было навалом. Где??? (Энергично разевает рот): …………………………. ?

ВИКТОР (робко): Да Галя с Ксюшей теребили - сдай, сдай… все сдают… такие проценты… кто ж знал… а потом запилили… Галя приходит - и давай… я, инженерша, туалеты мою…

ЮРИЙ: Эта инженерша еще у меня в доме намоется, дай только Ксюше родить.

ВИКТОР (нечаянно): Кто ж не дает…

ЮРИЙ (некоторое время открывает рот без звука, потом прорезается звук): ……………………. . Завтра в Днепропетровск еду, скажу, что тебя, к - козла затюканного, на моих глазах застрелили.

ВИКТОР (теряя последнее самообладанье): Возьми меня с собой! Тут темно, овраги, стройки замороженные, драконы летают… (Опять раздается начало «Волшебной флейты»: «Zu Hilfen! Zu Hilf…» (Затыкается; по эскалатору влетает Дракон).

ДРАКОН: Здоровеньки булы!

ВИКТОР (упавшим голосом): Стоило в Москву ехать… (Дракон ударяет хвостом о скамейку; Виктор закрывает Торт своим телом; Дракон разворачивается некрашеной оборотной стороной, потом, спохватившись, оборачивается к зрителю хорошей и вылетает задом наперед).

ЮРИЙ (к Виктору): Глючишь, к - козел больной! (Плюнув, уходит к эскалатору и уезжает, ероша на бритой макушке отросшую щетину).

ВИКТОР (вслед удаляющемуся Юрию, обессиленным голосом): … и бомжи грязные в метро на всех сиденьях спят… (в пространство): Как есть хочется… (Теребит обеими руками бантик на Торте).

ТОРТ (голосом чревовещателя):

Не ешь меня, глупец, не ешь - подумай прежде.

Быть может, я твоя последняя надежда.

(Со стороны эскалатора приближается Вячеслав; Виктор, оставив в покое Торт, бросается обнять Вячеслава; тот отстраняется).

ВЯЧЕСЛАВ: Хватит обниматься. Сколько ты с меня тогда взял - последний наш дом сдавали? Не помнишь? Я зато помню. Уже слух прошел, что меня того. А то бы ты не заикнулся. На дочку не успел квартиру получить? Не доросла еще тогда? Ладно, не буду. Тебя уже жизнь обмяла. Квартиру мою и деньги твои мы (широко разевает рот) ……….. ! Я тебе всё равно не помощник - сам тут у Марины без году неделя. Про тебя даже спросить побоялся. Она злая пришла - весь день туалеты мыла. (Виктор вздрагивает, точно от удара током). Я телевизор выключил сразу как трубку повесил, а она уж замок отпирала. На экране еще цветная загогулина осталась. Она не разуваясь - в комнату, и понесла меня по кочкам. Я только через час вырвался, вроде с Бимкой погулять, и то сейчас назад, пока его в собачий ящик не забрали, как в том фильме. Ну, короче - не приняла тебя Татьяна? Ты что же, чижик-пыжик, из дому вылетел без артиллерийской подготовки? Вроде был осторожный человек.

ВИКТОР (опуская голову): Я, оказывается, был запасным вариантом… тот, жилистый, из Ташкента… Олег… вперед меня развёлся…

ВЯЧЕСЛАВ: А Нина? Здесь, в Ясеневе - я же и сосватал. (Виктор разводит руками). И тут возможны варианты? Зато лет пятнадцать назад у нас с тобой этих вариантов было завались. Друг с другом делились. В одном купе в Москву ездили. Жили - не тужили. Жёны дома сидели, зарплату получали и молчали в тряпочку. Ладно, слушай в оба уха - даю бесплатный совет. Мы всегда искали помиловидней? Теперь пригляди себе пострашней. Вон - на ловца и зверь бежит. Твоя безобразная герцогиня. Бывай. (Машет рукой и поспешно уходит к эскалатору; на скамейку спиной к Виктору, бочком к зрителю пристраивается неизвестно откуда вынырнувшая Ольга; читает без очков маленькую затертую книжечку стихов, держа ее на отлете; Виктор садится возле нее).

ВИКТОР (очень поспешно): Вы любите стихи? (Ольга одервенела, не кивает; Виктор тем не менее продолжает): Я тоже. Любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне. (При этой фразе по сцене начинают прогуливаться Муза с Купидоном).

МУЗА: Круто.

КУПИДОН: Отпад.

ВИКТОР (привычным тоном): Как Вас зовут?

ОЛЬГА (вся зажатая): Ольга. А почему Вы так поздно здесь сидите? И с тортом?

ВИКТОР (наболтавшимся языком): У меня было предчувствие, что я сегодня встречу Вас. (Глядит по ходу поезда на часы). Правда, поздно, я Вас провожу. (Берет ее под руку, пытается оторвать Торт от скамьи; тот сопротивляется, будто в нем сто пудов).

ТОРТ (замогильным голосом):

Вглядись в лицо благоприобретенной Оли -

И я тебе колом сегодня встану в горле.

(Виктор отпускает руку Ольги, поддевает Торт рукой под картонку и несет обеими руками; Ольга цепляет его за локоть, роняя книжку; Муза поднимает ее; посмотревши, что подобрала, ищет глазами урну; не найдя, демонстративно рвет и сует в свой накладной карман; звучит настоящий полонез; удаляются танцевальными па - Виктор с Ольгой, за ними Купидон с Музою).

ЗАНАВЕС

Квартира в Днепропетровске, где сейчас живет одна Галина. Выход в правую кулису в переднюю, в левую - на кухню. Налево за ширму в глубине сцены - в ванную. Сверху свисает нарядная бутафорская люстра. Темное окно занавешено пышными шторами. В картонном плоском серванте нарисован хрусталь. На тумбочке большой плоский картонный телевизор с темным экраном. Справа диван накрыт пледом, возле него телефон на табуретке и пустой стул. За столом сидит Галина, ковыряет вилкой в тарелке, рядом синяя чашка.

ЧАЙНИК (на кухне): Фью - ю - ю!

(Галина спешит на кухню; щелкает замок, входит Виктор с Тортом; поставивши Торт на табурет, понуро садится рядом в плаще на стул, как в известной соцреалистической картине; появляется Галина с Чайником).

ЧАЙНИК (от удивленья и не к месту): Фью - ю - ю…

ГАЛИНА (не к чайнику, а к Виктору): Сыми плащ и ботинки. (Виктор исполняет с радостной поспешностью). Торт свой забери. (Виктор садится на тот же стул, ставит Торт на колени; в смущенье щупает завязку на Торте, машинально распутывает ее и открывает коробку; плюется про себя чуть что не на Торт).

ВИКТОР:

Такой, как тот! Глаза бы не глядели!

ТОРТ (запальчиво):

Я свежий! Погляди, который день недели!

ГАЛИНА (с досадой):

Не смотришь, что берешь. (Сообразивши): Постой, какой же тот?

ТОРТ (развязно, к Галине):

Какой? Да никакой. Обыкновенный торт. (Виктор поднимает Торт и придирчиво разглядывает).

ТОРТ (к Виктору, конфиденциально):

Я Торт, но я не черт, и нечего пугаться.

Ведь здесь тебя никто не станет домогаться.

ВИКТОР (поставив Торт на колени и держа крышку на отлете, к Галине): Понимаешь, послала меня справки собирать… они там как-то научились инвалидность оформлять… какая-то подруга… (Неожиданно): Можно я туда не поеду?

ГАЛИНА (без паузы): Вымой руки. Натрясешь грязи в торт. (Виктор торопливо закрывает Торт, ставит на самый краешек стола и скрывается в ванной; Галина удаляется на кухню; Виктор выходит из ванной, стряхивая руки).

ВИКТОР (к Торту):

Как много там висит резиновых перчаток…

И хлоркой так приятно пахнет там…

ГАЛИНА (появляясь с кухни на протяжении этой тирады и ставя на стол вторую синюю же чашку): Нечего передо мной-то выламываться. (Во время этой реплики за спиной у Галины из кухни успели выпорхнуть Муза с Купидоном; тихонько хлопают в ладоши; делают без музыки тур вальса в дверях).

ЗАНАВЕС

По авансцене шагает Автор, неся на шесте картонную табличку с крупной надписью: ПРОШЛО ПЯТЬ ЛЕТ.

ЗАНАВЕС ПОДНИМАЕТСЯ

Та же комната. На столе тот же Чайник. Виктор лежит на диване. Звонит телефон. Виктор не вставая берет трубку. Слышен разговор на обоих концах провода.

ЖЕНЩИНА: Вам опять телеграмма. Прочесть или как?

ВИКТОР: Да не надо… как всегда…

ЖЕНЩИНА: Нет, всегда бывает № 15 - люблю, жду. А сейчас № 48 - подаю на развод.

ЧАЙНИК (без спросу): Фью - ю - ю.

(В трубке гудки; Виктор не сразу вешает ее; рассеянно подходит к телевизору; помедлив, включает его - тычет воображаемую кнопку и переворачивает серую картонку цветной стороной; раздается звук открываемого замка; Виктор снова быстро тычет кнопку и вертит картонку; входит Галина).

ГАЛИНА (не очень радостно): Слава Богу. Девочка, три шестьсот. (Виктор смотрит в одну точку). Тебе подавай мальчика? И то ладно. Десять лет ждали. (За спиной Галины появляется Юрий).

ЮРИЙ: Вы, Галина Ивановна, вещи по минимуму берите. Чтобы за одну ездку. Я Ксюше всё новое куплю. Вы и шубу из чернобурки доносите - с коляской гулять, и всё барахло.

ГАЛИНА (опустив глаза): Витя, у меня чужая грязь уже в печёнках… уж лучше я свои родные пеленки…

ЮРИЙ (к Галине, строго): Какие пеленки? Теперь памперсы! (К Виктору, еще строже): Тут, между прочим, Ксюша прописана. И дочь я сюда впишу. Галине Ивановне там, у себя, уже отдельную комнату выделил. (Срывается со строгого тона): Ты, к - козел неприкаянный, завяжи веревочкой телеграммы от своей бесноватой Ольги и отправляйся по месту прописки.

ВИКТОР (тупо): Она на развод подала.

ЮРИЙ (достает из кармана мобильник): Говори номер, к - козел ненужный. (Виктор тихо шевелит губами. Юрий набирает номер).

ЮРИЙ: Алё, алё, Ольга? Ваш муж выезжает сегодня. Я его по бизнес - классу в вагон посажу. О' кей? (К Виктору): Улажено, к - козел тоскливый, говори! (Передает ему трубку).

ВИКТОР (безжизненным голосом): Оля, Ксюша родила. Я ждал этого, чтобы Галя одна не оставалась. (Пауза). Девочка, три шестьсот. (Пауза). Спасибо, еду. (Виктор застыл с мобильником в руке).

ЗАНАВЕС

Квартира Ольги в Москве. Такое же расположенье кухни, ванной и прихожей, как у Галины. В картонном окне белый день и останкинская башня. Вместо картонного серванта картонный же шкаф с нарисованными корешками книг, и люстры нет. В остальном всё так же, как у Галины. Сидит картонная Собака. В замке звук поворачиваемого ключа. Входит Виктор с Тортом.

СОБАКА: Тяв!

(Виктор уже привычным для зрителя манером садится в плаще на стул, ставит Торт на табуретку; входит Ольга с Чайником - таким же, как у Галины; Чайник безмолвствует; Ольга водружает его на подставку).

ОЛЬГА: Поставь торт на стол. Разуйся, сними плащ, вымой руки.

(Виктор еле тянется выполнять приказы; Ольга в прихожей возится с его вещами; Виктор выходит из ванной, неловко развязывает Торт, открывает и в ужасе отшатывается).

ОЛЬГА (в дверях, не врубившись в ситуацию): Надо было в магазине попросить показать. Они тебе всучат. (Идет в ванную, несет туда какие-то нестиранные вещи Виктора).

ВИКТОР (с надрывом):

Ужель никак нельзя испечь иного торта?

ТОРТ (саркастически):

Ужель нельзя испечь тебе иной судьбы?

ВИКТОР (патетически):

О ты, злорадный Торт, что зрит мои страданья!

Ты речью наделен лишь в целях назиданья!

О Торт! Скажи - ты тот? Бессмертен, несъедаем?

ТОРТ (философствует):

Что я могу сказать? Ведь мы себя не знаем -

Откуда мы, и кто, и в первом ли рожденье…

ВИКТОР (почти радостно):

Сейчас войдет она, и сгинет наважденье.

ТОРТ (задумчиво):

Как знать, мой друг, как знать! Она меня не слышит…

ВИКТОР (хватаясь за нож, кровожадно):

Вот я тебя ножом! (Пыряет). Ага, уже не дышит.

ЧАЙНИК (милицейским посвистом): Фью - ю - ю - ю - ю!!!

ВИКТОР (к Чайнику):

Заткнись, дурак! Он сам на это нарывался.

ТОРТ (отчаянно):

Хоть режь, хоть ешь… (исчезает вместе с картонкой)…

ВИКТОР: …дематериализовался.

(Входит Ольга, держа перед собой вымытые руки, точно хирург, спешащий на операцию; смотрит на стол).

ОЛЬГА: Ты что его, в мусоропровод выбросил? Прокисший был? Ну, молодец!

ВИКТОР (убитым голосом): Оля, у тебя там в ванной много резиновых перчаток висит и хлоркой пахнет…

ОЛЬГА (гордо): Туалеты мою. Воткнулась, как только ты уехал. А то вахтером вместо меня мужчину взяли, тоже с высшим образованием. Меня однокурсница пристроила. Ничего, управляюсь с шестью туалетами. Подумаешь, тряпкой помахать. У меня первый разряд - и по лыжам, и по волейболу.

ВИКТОР (грезит): Оля, в метро, в вагонах, везде стихи расклеены… (Тоном почтительного удивленья): В разлуке есть высокое значенье…

ОЛЬГА: Пиджак повесь как следует.

(Муза с Купидоном появляются за спиной Ольги в дверях ванной; Муза вытирает нос и глаза платком из своего многофункционального кармана; Купидон с одним крылом обнимает ее за плечи).

ОЛЬГА (к Виктору): Завтра пойдешь в министерство хлопотать пенсию. Твой стаж признают, у тебя предприятие было союзного значения. В Москве пенсии небось получше ваших.

ВИКТОР (совестливо): Да я бы и работал… как с первого курса МАИ выдвинули на комсомольскую работу, так пошло - поехало… командовать да приказы сверху с полуслова понимать… Да и то забыл…

ОЛЬГА: Командовать можешь не вспоминать. А приказ сверху я тебе не вполслова подам, а прямым текстом. Пей чай по - быстрому. Посуду вымоешь. Мне еще идти убираться.

ЗАНАВЕС