Самое скверное, что есть в жизни, — это утро следующего после попойки дня. Осознав свое пробуждение, Караев тихонько застонал и сел на кровати. Выждал, пока утихнут удары в голове, поднялся и, стараясь не делать резких движений, поплелся в кухню. Голова раскалывалась от боли. На столе на видном месте лежала предусмотрительно оставленная им с вечера таблетка шипучего аспирина. Он растворил ее в воде и выпил. Не было никакой необходимости пить вчера с милиционерами, надо было отдать им водку и уйти. Пользы от этого никакой, один только вред здоровью. У мужчин обычно выпивка располагает к дружбе, у ментов все иначе: пить с тобой будут, деньги брать, а случись что — тут же от тебя открестятся. Такое уже бывало: когда принадлежавшую ему торговую палатку обворовали, это было еще до того, как он взял в аренду рынок. Для того чтобы получить справку из местного отделения милиции, ему пришлось прибегать к помощи супрефекта, которому он выплачивал ежемесячный оброк. Все те милиционеры: участковый, оперативники, патрульные, которые брали бесплатно сигареты и алкоголь, вдруг перестали его узнавать. Что он вчера нес, что хотел им доказать? Караев тяжело вздохнул и поплелся в ванну. Сквозь шум, производимый падающими струями воды, он расслышал трель дверного звонка. Ислам вылез из душа, не вытираясь, накинул халат. «Кто бы это мог быть в такую рань?» — недоуменно пробормотал он и приник к дверному глазку. Стоявшая за дверью Елена отсалютовала ему рукой. Не открывать было бесполезно — в целеустремленности Елене не было равных. Как-то раз Караев сделал вид, что его нет дома, так Елена влезла в распределительный щит на лестничной клетке и вырубила свет в квартире. Правда, Ислам, вынужденный выйти из квартиры, все равно ее не впустил, уже из принципа.

— Какого черта… — сказал он, открывая дверь и поворачиваясь к непрошеной гостье спиной.

— Так-то ты встречаешь женщину, — с улыбкой произнесла Елена, входя в квартиру, — а где «Доброе утро, дорогая, ты прекрасно выглядишь»?

Она нисколько не обиделась — она вообще не имела такой глупой привычки.

— Я, кажется, просил не приезжать без приглашения, а тем более без звонка, — раздраженно сказал Караев.

Вошел в ванную, где на него вдруг накатила слабость: еще немного — и он бы упал в обморок. Ислам присел на край ванны, открыл кран и подставил ладонь под струю холодной воды. Умылся и почувствовал некоторое облегчение. Он набросил на голову полотенце и, не обращая внимания на женщину, пошел в спальню и лег на кровать. Чувствовал он себя довольно скверно. Елена сняла плащ и последовала за ним, присела на краешек кровати.

— Если я буду ждать приглашения, то я тебя уже никогда не увижу.

— Так это же хорошо: с глаз долой — из сердца вон, решение проблемы.

— Твоей — возможно, но не моей.

— Почему?

— Потому что я тебя люблю.

Караев тяжело вздохнул и стал смотреть в потолок.

— СКОЛЬКО лет прошло, — голос Елены дрогнул, но она справилась, — ты мог бы меня простить, я просто девчонка была, ничего не понимала в жизни, думала, что любовь — это как одежда, можно другую, оказалось — нет.

— Вот именно, что столько лет прошло — это все равно что реанимировать умершего, то есть зомби мы получим, но чувств прежних в нем не воскресить, как ты этого не можешь понять!

— А я ведь ничего особенного не прошу от тебя.

— Послушай, я плохо себя чувствую, ты хочешь доконать меня?

— Боже упаси, напротив, я хочу помочь тебе, что мне для тебя сделать, скажи.

— Помолчи немного.

— Как мало тебе от меня нужно, — с сарказмом произнесла Елена.

Караев закрыл глаза и тут же открыл. На миг ему показалось, что Лена ничуть не изменилась, и что это то самое февральское утро, когда она пришла навестить его, больного гриппом, в общежитие. Ей тогда едва исполнилось семнадцать лет.

— Я по поручению группы, — сказала она.

— А я решил, что по велению сердца, — слабым голосом произнес Ислам.

Лена его слова приняла всерьез и растерянно оглянулась: в комнате они были одни.

— Ты не закрывай дверь, — посоветовал он.

— Почему? — спросила Лена, хотя подумала именно об этом.

— В американских военных училищах девочки и мальчики живут в одной казарме, но в разных комнатах. Парень совершенно свободно может зайти к девушке и находиться там, но дверь при этом должна быть нараспашку, чтобы даже тень подозрения не могла пасть на них.

— Вот еще глупости, мне плевать, что обо мне подумают, — она пожала плечами и подошла ближе.

— Садись.

Лена, не чинясь, присела на уголок кровати и улыбнулась.

Именно этот момент вдруг возник в памяти Караева. Начало романа. Их отношения так и остались целомудренными. Это было то благословенное время, когда в Москве даже в институте легко можно было встретить девственницу. То, что было дальше, Караеву уже вспоминать не хотелось, но именно эта сцена почему-то наполнила его сердце нежностью.

— Можно я лягу рядом? — словно почувствовав, спросила Лена.

Караев вдруг засмеялся.

— Смеешься — значит, дело на поправку пошло.

— Нет, просто я вспомнил мейхана, у нас есть такая форма народного творчества — куплеты. Вот, послушай:

Ну, и так далее.

— Хорошие куплеты, — оживилась Лена, — главное — актуальные. Так я могу лечь рядом?

— Ну, если хочешь, чтобы я умер на тебе — ложись, мужики моего возраста часто умирают на женщинах.

— Да-а, Караев, умеешь ты разбудить желание в женщине, — протянула Лена.

— Послушай, Воронина, почему наши отношения не могут остаться платоническими? — спросил Караев.

— Потому что мне мужик нужен, понимаешь?

— Ты даже не представляешь, сколько женщин могут подписаться под этими словами, — сказал Караев.

— Ну-ну, продолжай в том же духе, — Воронина поднялась, огляделась. — Ну что ж, не знаю насчет остального, но убирается она у тебя довольно аккуратно, моя совесть чиста.

В дверном проеме Воронина остановилась.

— Ничего не хочешь мне сказать на прощанье?

— Не приезжай без звонка, — попросил Ислам.

Ушла, хлопнув дверью. Караев полежал еще немного, пытаясь заснуть, затем встал, оделся и отправился на встречу с бандитами.