— Муж Ольги, хоть и допускал, что она, в силу специфики профессии, отлучается от дома, но не терпеть не мог, когда она отсутствовала помимо работы. Даже, как я уже рассказывала, не пустил ее на встречу с одноклассниками, когда было десятилетие окончания школы.

— А я сама не хожу, — сказала Маша. — Одно расстройство. Как посмотришь на них: елки-палки, какие вы стали старые! А потом понимаешь: сама-то не лучше!

— Это верно, хотя к делу не относится, — ответила Людмила. — Но Ольгу такое недоверие обижало. Сам же Георгий и задерживался на работе, и ходил в одиночку к каким-то друзьям в гости...

— Или к подругам, — усмехнулся Галкин.

— Не исключено. Потому что, если честно, всегда имел склонность к женскому полу.

— Тогда она дурочка, твоя Ольга, — заключила Маша.

— Почему?

— Если он с такой склонностью, зачем она в стюардессы пошла, зачем мужчину одного то и дело оставлять?

— У Ольги по этому поводу были свои соображения. Она считала, что если человек себя правильно ведет по принуждению, когда над ним все время стоят, то его поведению грош цена, а если он делает свой выбор в пользу положительности свободно, тогда это настоящая положительность, а не поддельная.

— И он прямо в пользу положительности всегда выбирал? — усомнилась Маша.

— Не всегда, но бывало. И с годами все чаще. Главное, если бы Ольга все время была дома, она бы устала про мужа думать, где он и что он, и просто с ума бы сошла. А когда в отлучке, когда не на виду, вроде как бы и легче. Поэтому работа для нее всегда была в каком-то смысле отдыхом.

— Ну, это уж она вообще! — не поверила Маша. — Хотя, если подумать.

И, действительно, на краткий миг задумалась, однако тут же встряхнулась и готова была слушать дальше.

— Еще один фактор, — объясняла Людмила позицию Ольги. — Мужчина в присутствии женщины теряет чувство ответственности. Когда женщина дома, он складывает свои полномочия в долгий ящик, лежит на диване и пьет пиво!

— Точно! — согласилась Маша.

— И не участвует в воспитании детей, — продолжала Людмила. — А когда на тебя оставляют ребенка, то хочешь не хочешь, а обязан хоть как-то его накормить, проследить за ним.

На этот раз Маша была не согласна:

— Ага, разбежится он! По своему сужу: если бы не моя мама, пацаны бы у меня в грязи утонули и некормленые ходили, а ему бы по фигу!

Галкин, которому надоели теоретические разговоры о женских проблемах, напомнил Людмиле:

— Ты чего-то рассказать хотела.

— Да. Так вот, Георгий Ольгу не пустил, а сам однажды пошел — у них там пятнадцатилетие выпуска было. Он, правда, и Ольгу позвал, но ей не захотелось ему мешать, не хотелось быть чужой среди своих. Георгий пошел, они собрались

196

197

в каком-то ресторане, им было, наверное, весело и интересно. Ольга ожидала, что Георгий явится в состоянии опьянения, но действительность превзошла ее ожидания: он пришел почти трезвый, но зато какой-то не в себе.

— Первую любовь встретил! — попыталась угадать Маша.

— Нет. Первой любовью у него была как раз Ольга. И последней, как он неоднократно ее убеждал, особенно после своих похождений. Нет, тут было что-то другое. Через пару дней Георгий пришел со своим знакомым приятелем и с коробкой. В коробке оказался подержанный ноутбук, то есть портативный компьютер, купленный Георгием по умеренной цене, а знакомый оказался специалистом, который целый вечер учил Георгия, как обращаться с компьютером. Ольга спросила мужа, не хочет ли он переквалифицироваться на умственную работу? Георгий ответил, что у него и так умственная работа: делает он ее руками, но соображает, как сделать, должен все равно умом. А компьютер в доме нужен, потому что дочь растет и лучше, если ее родной отец обучит, а не чужой какой-нибудь дядя. И вообще, не мешает овладеть на всякий случай. Учитывая, что многие через интернет даже покупают покупки и ведут активный образ жизни.

— Ох уж активный, — сказала Маша. — Мой старший сутками за ним сидит, хоть водой отливай, в туалет забывает ходить. Один раз терпел, терпел, да так и обмочился на бегу, не донес. Это не шутки, этим заболеть можно!

— Да, пожалуй, в нашем случае произошел аналогичный случай, — кивнула Людмила. — Компьютер подключили к интернету, и Георгий начал там что-то смотреть сначала урывками, а потом все больше и больше. Когда Ольга была дома, он еще как-то сдерживался, досиживался максимум до двух ночи, а потом все-таки ложился спать. Когда же она возвращалась после рейса, он встречал ее весь бледный, небритый, с красными глазами, а дочка Настя сообщала, что папа с вечера как садится за компьютер, так и сидит, она однажды проснулась, чтобы идти в школу, а он еще и не ложился. Ольга попыталась выяснить, что там такое увлекло Георгия, но он замкнулся, не пожелал отвечать, только махнул рукой и сказал: «Ерунда!». И однажды Ольга не выдержала. Когда Георгий была на работе, а она отдыхала после рейса, Ольга открыла этот самый ноутбук, пригляделась, поняла, где кнопка включения, включила. Там появилась картинка с зеленым холмом и синим небом, еще на экране были какие-то значки с подписями. Одна называлась: «Мои документы». Ольга удивилась: какие еще могут быть документы у Георгия, кроме паспорта и водительских прав? Она навела на эту картинку стрелку и стала наобум что-то делать пальцами. И вдруг появилась надпись «открыть», Ольга и открыла. Но ничего там не нашла, как, собственно и ожидала. Там еще были папки с подписями «Моя музыка» и «Мои рисунки». Но, само собой, ни музыки, ни рисунков у Георгия тоже не было. Тогда Ольга поняла, что сфера интересов находится где-то в интернете, в который непонятно, как попасть. Тут пришла из школы Настя и помогла ей, ловко управляясь с кнопками и мышкой. Ольга удивилась, а Настя объяснила, что, хотя в их классе еще нет компьютерного обучения, но у многих подруг дома есть компьютер, который пора бы купить и ей, попутно пожелала Настя, и она у них научилась. С ее помощью Ольга попала в интернет, но на этом все и кончилось. Настя ей что-то там показала, какие-то картинки моды и какую-то кого-то с кем-то переписку в открытом режиме. Короче говоря, Ольга не поняла, как отыскать следы интереса Георгия и по поводу чего этот интерес. А углубляться в эту проблему вместе с дочерью ей не хотелось. Тогда Ольга купила несколько компьютерных учебников и стала их изучать.

— Вот геморрой-то, — посочувствовала Маша. — Да я бы ни за что! А чего она хотела? Подловить на переписке с женщиной, что ли?

— Ольга сама не осознавала своей задачи. Она просто хотела уметь то, что умеет муж. Но обратиться к нему не могла, чтобы он чего-то не заподозрил.

— Эх, женщины! — сокрушенно произнес Галкин. — Все бы вам подсматривать, подслушивать! За это вас мужики и презирают: ненавидите вы нашу автономию!

— Это ты, что ли, хрен морковкин, тоже презираешь? — возмутилась Маша.

Галкин, чтобы не нанести ущерба личным отношениям с нею, хотя еще и не реализованным, тут же пошел на попятный:

— Я не о себе, а вообще. В принципе.

— В принципе за вами, гадами, не только подглядывать и подслушивать, вас убивать надо сразу после свадьбы! — отрезала Маша. — Чтобы не мучиться. Я вон по телевизору видела, паучиха, она так и называется — «черная вдова», она, как самец свое дело сделает, его тут же и съедает!

— Ему легче! — хихикнул Галкин. — Его сразу слопают, а вы нас всю жизнь едите.

— Съешь вас, ага! Зубы обломаешь! Люд, извини, ну, что там было? Нашла она что-нибудь?

— Нашла. Она освоила компьютер до такой степени, что научилась узнавать, что смотрел Георгий накануне. И чаще всего ей попадался сайт, то есть такой сервер, он называется «Одноклассники». Но на самом деле там были не только одноклассники, а кто попало. Знакомства, переписка, фотографии и все такое. Чтобы туда попасть, надо зарегистрироваться. Ольга тоже зарегистрировалась, указав вымышленные данные, и поместила фотографию молоденькой красивой девушки, которую она нашла в другом месте. Какая-то модель или актриса. Она стала искать Георгия и довольно быстро его нашла по номеру школы и году выпуска. Там, однако, ничего такого не было. Зато потом Ольга обнаружила его в еще одном месте, где Георгий был не Георгий, а Герман, где он был снят на фоне лимузина и писал о себе, что он миллионер, который ищет молодую красивую

подругу.

— Вот зараза! — не удержалась Маша.

— В Ольге тоже вскипели возмущенные чувства, — в тон сказала Людмила. — Она с трудом удержалась от того, чтобы выложить Георгию всю правду. Ольга слышала по телевизору и читала в газетах, что такое бывает, что некоторые ведут двойную жизнь — одну в жизни, а другую в так называемой виртуальной действительности, но она никогда не думала, что такое может произойти с ней, в ее семье. Она решила понять, насколько далеко простираются намерения Георгия. И начала ему писать письма от имени девушки, которую назвала Анжеликой. Ольга напрягла все свое умение, блистала умом и понемногу высказывала симпатию к Георгию-Герману, на что он почти сразу же повелся. — Людмила помнила, что слово «повелся» в данном случае не литературное, а разговорное, но она знала, что современная литература такие вкрапления только приветствует. — Он повелся, описывал свою богатую, но одинокую жизнь, высказывал мечту о встрече с Анжеликой и создании пары сначала для любовных отношений, а потом будет видно. Ольга от имени Анжелики тоже соглашалась на встречу, но отговаривалась тем, что сейчас за рубежом. Поэтому ограничивались перепиской. И это было ужасное для Ольги время. Георгий жил дома, но ходил с посторонними глазами и постоянно думал о чем-то своем. Когда мужчина находится где-то в другом месте и не помнит о тебе, это плохо, но не так обидно, а когда он с тобой, но на самом деле не с тобой, это очень обидно.

— Ерунда! — махнула рукой Маша. — Они все такие, отсутствующие. Я своего с третьего раза докликиваюсь, даже если жрать зову. Вечно гуляет где-то своей головой.

— Нет, обидно, обидно было Ольге, — продолжила Людмила. — Человек смотрит на тебя, а видит другую, это трудно пережить. Георгий приходил домой и тут же бросался к компьютеру, а там, естественно, новое письмо от Анжелики, которое Ольга ему до этого написала. Надо при этом заметить, что письма свои Георгий писал так, как Ольга от него никогда не ожидала, он вдруг оказался намного интересней себя обычного. Ольга даже стала думать, что это она виновата: если с другой женщиной Георгий общается так насыщенно, а с ней нет, значит, она не умеет его настроить на нужную волну! А потом Георгий, возможно, что-то заподозрил или уже нее мог оторваться от своего ноутбука, начал брать его на работу, объясняя, что там он его использует для поиска деталей, если их нет в мастерской. Ольге пришлось ходить на ближайший телеграф, где был зал с компьютерами, и продолжать переписку оттуда. Ей это надоело, она уже подумывала о том, чтобы назначить наконец свидание собственному мужу от имени Анжелики и на этом свидании расставить все точки над и!

— А их сколько? — спросил Галкин.

— Нисколько. Выражение такое.

— Что это за выражение, если оно ничего не выражает? — удивился Галкин.

— Отстань! — прикрикнула Маша. — Ну, что дальше?

— Дальше случилось непредвиденное. Поскольку Ольга была открыта на своей странице для общения, то ей присылали разные письма, но большинство легкомысленные.

Некоторые узнали фотографию и написали Ольге, чтобы она перестала прикрываться чужим лицом. А потом появился мужчина, который ей неожиданно понравился. Ему было сорок, он был доктор искусствоведческих наук, коллекционер. Он написал Ольге очень умное письмо, в котором признался, что ему нравится не столько внешность Анжелики, а то, как она пишет. В связи с этим он выразил сомнение, что Анжелика это Анжелика и просил раскрыть свое инкогнито с помощью не открытой страницы, а электронной почты. И Ольга, сама не понимая, зачем она это делает, послала ему настоящую фотографию, призналась, что ее зовут Ольга, но остальные данные оставила при себе. Так у нее началась двойная переписка — за Анжелику с мужем и с мужчиной по имени Давид — за Ольгу, то есть за себя.

— Давид — еврей? — спросил Галкин.

— Ольга об этом думала меньше всего. Хотя да, еврей. Ну и что?

Галкин ничего не сказал, только многозначительно цокнул языком и мудро сощурил глаза. Мы, дескать, знаем, что, да не скажем. И так все ясно!

И, удивительное дело, Маша поняла этот бессловесный мимический намек, потому что сказала с пафосом:

— Да были бы наши мужики все такие, как евреи, у нас бы давно была не жизнь, а полный коммунизм! Не слушай его, Люд, продолжай!

Людмилу не надо было уговаривать, она разрумянилась, собственный рассказ ее взволновал.

— Постепенно Ольга почувствовала, как сама становится похожа на Георгия. Она тоже смотрела на мужа, а видела с нетерпением, как улучит момент и пойдет на телеграф, и получит письмо от Давида — полное задушевных и умных слов. Причем Давид начал уже намекать на свидание. Ольга откровенно сообщила ему, что замужем, что не собирается менять судьбу, ей просто интересно пообщаться с интересным человеком. Почему же, писал ей Давид, не пообщаться в реальности, не только письменно? Что в этом такого? Ольга написала, что, хотя она сама верит в чистые и нормальные отношения между мужчиной и женщиной, но другие считают, что таких отношений не может быть.

— Я в том числе, — Маша подняла руку, как на уроке в школе.

— .а она вынуждена ориентироваться в том числе на других. Одновременно Ольга и Георгию начала писать о том, что ее, то есть Анжелику, интересуют больше духовные отношения, поэтому, если он настроен только на секс, ничего может не получиться. Георгий в ответ написал, что он признает отношения в полном объеме и, если она не согласна, то есть другие девушки и женщины, с которыми он ведет время от времени переписку. Ольгу это как ударило током. Она настолько привыкла к мысли, что ее Анжелика увлекла Георгия, что забыла думать о том, что, в самом деле, существуют и другие. И каждая из них может назначить Георгию реальную встречу — и это может привести к непредсказуемым последствиям. Но интересно при этом, как будет выкручиваться Георгий и объяснять, что он не миллионер? И Ольга решила пойти ва-банк!

— Как? — переспросила Маша.

— Это в картах, — объяснил Галкин за Людмилу. — Когда идешь на всю ставку, на весь банк.

— Ты-то откуда знаешь?

— Я все знаю, но молчу.

— Итак, Ольга пошла ва-банк! — продолжила Людмила. — Она назначила ему встречу в холле гостиницы «Ритц-Карлтон», это бывший «Интурист», сославшись на то, что остановилась там между зарубежными поездками из-за ремонта квартиры. Он придет, будет высматривать Анжелику, тут подойдет Ольга и состоится решительный разговор. И прекратится эта игра, прекратится двойная жизнь Георгия. Нельзя, однако, не отметить, что эротическая жизнь Ольги и Георгия в это время была достаточно интенсивной. Ольга не понимала, почему, пока не догадалась, что, возможно, Георгий представляет Анжелику. Но как только она об этом догадалась, тут же краем сознания уловила, что и ей иногда представляется Давид. В общем, это был психологический кошмар. Но перейдем к фактам.

— Давно пора, — отозвался Галкин, который уже изрядно подзапутался в этих Анжеликах и Давидах.

— Ольга пришла в отель. Там были роскошные мягкие диваны и кресла в восточном стиле, ковры, за настоящим роялем сидела пианистка. — Как ни спешила Людмила досказать историю, но о законах литературы помнила, а они велят время от времени описывать место действия, Людмила спохватилась, что часто пренебрегает этим. — Вокруг была атмосфера богатства, комфорта, солидности и покоя. — И больше Людмила ничего не смогла добавить. — Ольга пришла на полчаса раньше, пристроилась в углу за раскидистым растением и оттуда начала наблюдать за входом. Но не успела она просидеть и пяти минут, как к ней подсел мужчина, и при ближайшем рассмотрении он оказался Георгием. «Что ты здесь делаешь?» — спросил он. Ольга растерялась и поэтому сама спросила: «А ты?» Он ответил: «Я жду Анжелику». — «А кто это?» — спросила Ольга. «Это ты, — ответил Георгий, — которая пытается меня поймать на измене, хотя на самом деле я давно знаю, что ты представилась другим именем и пытаешься меня уличить». — «Но ты первый оказался там, — возразила Ольга, — в поиске посторонних знакомств с женщинами, я просто вынуждена была прибегнуть к этому приему, чтобы тебя разоблачить». — «Может быть, — сказал Георгий, — но с какой стати ты переписываешься с Давидом? Тоже разоблачаешь?» И тут страшная догадка озарила душу Ольги.

— А меня не озаряет, — призналась Маша. — Если честно, ничего не понимаю.

— Все оказалось просто. Георгий заподозрил, что Ольга выслеживает его через интернет, отнес ноутбук своему знакомому специалисту, и тот легко обнаружил Ольгино присутствие. Больше того, он сумел взломать ее страницу и ее почтовый ящик, потому что они же с этого компьютера были заведены. Как говорится, вершков не видно, но корешки остались. Вот он их и отыскал. И по сговору с Георгием начал игру от имени некоего Давида. Так получилось, что Георгий переписывался с Анжеликой, зная, что это его жена, и про себя посмеиваясь, а Ольга, ничего не зная, переписывалась и с мужем, и с посторонним человеком, вернее, вообще выдуманным, никаким. Между Ольгой и Георгием произошел крупный разговор с выяснением отношений. Потом было охлаждение, когда они долго не разговаривали. Ольга видела, что Георгия тянет к компьютеру. Но ведь Анжелики нет, значит — к кому-то еще, к какой-то другой женщине? Однако и саму Ольгу тянуло к несуществующему Давиду, и этого парадокса она не понимала. Это был такой тупик, что она обратилась к соседке Инессе Константиновне, которая хоть и работала стоматологом, но была умнейшей женщиной, понимавшей жизнь насквозь. Может быть, потому, что она, несмотря на свою несомненную внешность, оставалась одинокой и семья не помешала ей размышлять о жизни, потому что семейная женщина смотрит на все сквозь призму своей семьи, а одинокой ничто не мешает. Так мне кажется. То есть Ольге так показалось, но, когда мы с ней говорили, я согласилась. Ольга призналась Инессе Константиновне, что, с одной стороны, она уличила мужа, с другой, он уличил ее, а главное, хоть у них, в общем-то, все в порядке, но оба чувствуют, что им чего-то не хватает. «Неужели нам так мало реальной жизни, что нам нужна еще какая-то?» — спросила Ольга. И Инесса Константиновна ответила: «Да, многим нужна, особенно мужчинам. Все они боятся смерти, боятся, что не успеют прожить больше одной жизни. Вот и пытаются прожить сразу две или даже три — и часто с помощью женщин. А женщинам о смерти некогда думать, они — о детях, о доме, о работе, если работают, о Боге, если верят. Но и они хотят иногда иметь свой тайный уголок, свой секретик. Не обязательно даже измену. А — личное пространство. Вы с мужем лишили друг друга личного пространства, сами виноваты». Ольга сказала: «Но это пространство опасно! Вдруг Анжелика или Давид стали бы реальными? И я могла бы оказаться перед выбором: тут муж, а там Давид. Пойдешь навстречу Давиду — сделаешь больно мужу. Пойдешь навстречу мужу — сделаешь больно Давиду. Получается — тупик?» — спросила Ольга со слезами на глазах. «Именно, — спокойно ответила Инесса Константиновна. — Жизнь — задачник, у которого оторвали последние страницы. Ответов нет. Хотя подсказка в твоем конкретном случае имеется: не хочешь никому сделать больно, тогда приготовься, будет больно тебе». — «А так, чтобы никому — не бывает?» — спросила Ольга. «Практически нет, — безнадежно ответила Инесса Константиновна. — Но советую тебе — перестань следить за мужем. Если он тебя разлюбит, то уйдет и без слежки. Если не разлюбит, без слежки останется. Оставь ему секретик. Они же до старости мальчики, для них флирт — это игра в Штирлица, в шпионов, в казаки-разбойники. Да и для нас часто тоже. И не надо друг друга обламывать». Ольга после ее слов глубоко задумалась, а потом подошла к Георгию и сказала: «Георгий, прости, я вела себя неправильно! Ты имеешь право на личную жизнь! Я не буду вмешиваться в твое пространство!»

— Так и сказала? — усомнилась Маша.

— Так и сказала.

— Не верю. Никакая дура-жена не скажет этого мужу.

— Может быть, — улыбнулась Людмила. — Но она сказала. И, что характерно, Георгий утратил интерес к сидению за компьютером. Видимо, наигрался. Он подарил его дочери. И Ольгу тоже перестало тянуть на переписку с кем-либо. Хотя время от времени они пошучивают друг над другом, Георгий говорит: «Пойду пообщаюсь с какой-нибудь Анжеликой». — «А я с Давидом!» — говорит Ольга.

— А я с Серегой, — поднялся Галкин, поняв, что рассказ кончился. — Посмотрю, как он там справляется.

— Иди, иди, — иронично напутствовала Маша. Потом она долго с печальной улыбкой глядела в окно. И вдруг встрепенулась.

— Постой, Людмила! Ты недавно рассказывала, что твой муж сыну компьютер подарил! И еще, помню, говорила, что муж тебя к одноклассникам не пустил!

— Ну и что? Сейчас компьютеры дарить — обычное дело, дети уже с начальной школы за компьютерами сидят. А что муж не пустил, так это только раз. Настроение было плохое, вот и не пустил. А на следующий год запросто, даже сам со мной напрашивался. А ты что подумала? Что я про себя? Со мной такого быть не может. А если бы и было, я бы, извини, не рассказывала. Очень мне надо!

Действительно, Людмила о себе рассказывать не любит и не умеет.

А когда будто бы о ком-то другом, пусть даже и придуманном, — ничего, получается. И, главное, не так неправдоподобно, как если бы о себе.

А двоюродной сестры Ольги Витушанской у Людмилы нет, была одноклассница, подруга с такой фамилией, которая Людмиле очень нравилась своей благозвучностью.

История настоящая — и фамилия настоящая, соединяешь — все как в жизни.