Василий Люберецкий направлялся к оппозиционному болоту во главе внушительной колонны электромобилей «Кодла» последней модификации. Колонна бесшумно двигалась по Куцынскому проспекту, и лишь шорох шин об идеальное пластиковое покрытие правительственной трассы сопровождал это немое кино. В каждой из машин сидел представитель потребительского класса, занятый своей основной обязанностью – потреблением. Кто-то потреблял еду, кто-то – напитки, кто-то музыку, кто-то видеоряды на экране встроенного в ветровое стекло монитора. За дорогой никто не следил. В этом не было необходимости. Машины были полностью самоходными. Встретив препятствие в виде вереницы стоящих в пробке устарелых автомоделей, электромобили выдвигали лопасти пропеллеров и, поднявшись над суетой, двигались над трассой по воздуху. Любопытные пробочники открывали стекла своих таратаек и, высунувшись чуть ли не по пояс, провожали завистливо-восхищенными взглядами летучую колонну.

Сам Василий летел в авангарде на белой «Кодле» с открытым верхом. На нем был дизайнерский водительский комбинезон из нанокожи. Нанокожа была хороша тем, что имела пыле-, водо– и мыслеотталкивающие свойства. В последнее время в Москве развелось много хулиганствующих пеших молодчиков, скачущих по улицам в сапогах-прыгоходах, которые ради забавы исподтишка вешали на проезжающих свои грязные мысли. А организм Василия уже плохо справлялся с ворохом грязных мыслей окружающих и нуждался в надежной защите.

Выстроившиеся клином электромобили летели за лидером, сохраняя выверенную дистанцию и скорость. Расчетное время прибытия на болото – пятнадцать часов сорок пять минут. В самую топь садиться нельзя – можно завязнуть. Болото нужно окружить по периметру и потребовать от оппозиции сдачи позиций. Если оппозиция откажется от добровольной сдачи – взять измором, заморозив болото вместе с его обитателями при помощи новейшего биохимического препарата «Ахренин», баллоны с которым лежали в багажнике каждой «Кодлы». Программа действий была заведена в бортовые компьютеры и приводилась в движение одной левой пяткой. Все было продумано так, чтобы не отвлекать потребителей от их основной деятельности и не заставлять их испытывать ни малейшего дискомфорта.

«Комфортная жизнь – во главе угла» – таков был месседж Партии власти потребителей, и Люберецкий никогда не отступал ни на йоту от однажды задекларированной партийной цели. Своих последователей Василий холил и лелеял. Он не собирал их на митинги, акции и демонстрации, в отличие от молодежной гопоты, которой он руководил ранее. Он не выкрикивал лозунгов, все заменил единственный месседж; не то чтобы Василий истощился и не мог придумать больше, он просто с уважением относился к занятости своих сторонников, которым решительно некогда было читать лишние буквы. Зато он проплатил баннерную рекламу в Рундексе, и каждый раз входя в Сеть, потребитель видел перед собой мигающие буквы: «Комфортная жизнь – во главу угла. Жми в правый угол». И люди жали как по команде. В ответ на нажатие компьютер самоустанавливал партийное программное обеспечение, которое заботилось обо всех информационных запросах своих членов в обмен на виртуальную поддержку партии.

По уровню информационных запросов Василий классифицировал своих членов на три основные категории: потребители со вкусом, потребители без вкуса и потребители без тормозов. Потребители со вкусом сначала присматривались, принюхивались, приглядывались к продукту, обсуждали его в чате и, если он им нравился, элегантно потребляли его. Потребители без вкуса ориентировались исключительно на цену. Чем выше цена, тем больше удовольствия они получали от потребления. Потребители без тормозов потребляли все подряд, как саранча, оставляя после себя горы мусора, неношеной одежды, прискучивших авто, нежилых и зачастую даже недостроенных домов. Все ранее приобретенное они пытались сбыть на вторичном рынке менее обеспеченным потребителям, а если не удавалось, выбрасывали на помойку. И лишь объекты недвижимости везти на помойку было слишком дорого, а потому вокруг мегаполисов и многих городов-миллионников стояли, зияя пустыми глазницами, тысячи неудачных плодов неуемной потребительской фантазии всех стилевых направлений, начиная от подобия египетской пирамиды и кончая горбатым гробом для динозавра.

Люберецкий помогал потребителям объединяться в клубы по интересам. Клуб любителей фуагра, клуб любителей сигар, винный клуб, клуб байкеров, клуб любителей пауков-птицеедов, клуб любителей декоративных крыс, клуб любителей халявы, наконец. Члены партии клубились и потребляли, мимоходом нажимая на услужливо поднесенные кнопочки и ставя электронные подписи под партийными инициативами. Вот и сегодня члены клуба любителей «Кодлы» всего лишь совершали свой ритуальный круг по городу, как обычно по средам во второй половине дня. С той небольшой разницей, что в багажниках у них был «Ахренин», а тусоваться они планировали на Болотной площади, а не на Воробьевых горах.

Пролетев через снующий Арбат, они повернули к «Ударнику» и, рассредоточившись, зависли над собравшимися внизу болотными орками. Орки замерли буквально на пару секунд, а потом заорали, замахали руками и стали стрелять по «Кодлам» из пейнтбольных ружей. Машины моментально покрылись неэстетичными аллергическими пятнами. Такого расклада Люберецкий не предусмотрел. Члены партии оторвались от основного процесса потребления, посмотрели вниз, оценили накал страстей, поняли, что болото вот-вот возгорится, как это часто случается на торфяных болотах в жару, и, добавив пропеллерам обороты, взвились в воздух, сделали большой круг и помчались назад на базу. Люберецкий на запятнанной «Кодле» завис на безопасном расстоянии, навел электронный бинокль и увидел, что в центр толпы впрыгнул в сапогах-прыгоходах бесноватый Альбрех. В руках у него была стенопробойная базука. Альбрех исходился криком, указывая базукой в сторону Кремля. Толпа заволновалась, зашумела и двинулась к Большому Каменному мосту. Василий понял: вот-вот и судьба Отечества может быть снова переписана другим шрифтом. Он втопил гашетку и рванул в Кремль.