Василий отжигал. Он дал за неделю столько интервью, сколько не давал и за год. Не какие-нибудь шорты на пять минут, а получасовые глубинные лонги. И список желающих получить порцию его риторики не иссякал. Причем это были люди, которые раньше с ним даже и не здоровались, а завидев издали, спешили, по возможности, свернуть в сторону.

Наконец-то! Наконец-то можно оставить другим тусовать юнцов, а самому заняться средним возрастом и средним классом, то есть собой любимым. После коротких раздумий и долгого согласования с застенком, Василий назвал свою новою оппозиционную партию «Партией потребительской власти». Вася размышлял так. Кто составляет средний класс? Активные потребители. Да, да! Средний класс нельзя назвать производителем. Средний класс если что и производит, то только нематериальные, а то и вовсе виртуальные ценности: разные услуги, иногда искусство, много ширпотребных зрелищ и много-много слов в устном и письменном видах. Зато он активно потребляет: качественную пищу, дорогие вина, помещения, машины, мебеля, брендовые тряпки и курортный отдых. Все, предпочтительно, заграничное. Поэтому отечественным производителем средний класс по большому счету не интересуется. Загнется производитель совсем или выживет – это на качество жизни среднего класса не повлияет. Ну, или почти не повлияет. Какая основная цель среднего класса? Жить приятно во всех отношениях. А основная ценность? Свобода потребления. А кто может этому помешать? Завистливый и косный класс производителей. Те, к базовым ценностям которых относятся: водка «Столичная», батон «Нарезной», колбаса «Докторская», шашлык свиной 2 кг в пластиковом ведерке, квартира в панельке, «Нива-Патриот» и деревянный сруб 6 x 6 на заболоченном дачном участке в трех часах езды от дома.

А как этот класс производителей может среднему классу помешать? Задавить своим весом, набранным на нарезных батонах и свином шашлыке. Потому что он составляет основную массу избирателей, а потому тащит все общество назад к базовым потребностям. От сухого вина у него болит живот, французский сыр он не переносит на дух, в «Мерсе» его укачивает, различие между китайскими шмотками с рынка и китайскими шмотками из дорогих бутиков он видит только в цене, а лучших отдых – напиться на природе, совместив это с охотой, рыбалкой или грядкокопательством.

А как среднему классу в этой ситуации выжить? Получить от власти больше прав, больше, чем у других: студентов, производителей и пенсионеров. Особенно пенсионеров, самой политизированной группы в стране. Потому что производителей на выборные участки еще заманить надо, посулом там или угрозой, а пенсионеры идут добровольно, широкими, хоть и нестройными, рядами, и голосуют, голосуют, голосуют.

Исходя из вышеизложенного, нужно дать среднему классу четыре голоса против одного из других социальных категорий. Почему? Потому что у него доход минимум в четыре раза выше. А пенсионерам оставить по полголоса – в соответствии с их пенсиями. Или даже четверть. Да, четверти будет достаточно.

И скажите, кто из среднего класса будет против такого расклада? Покажите мне такого протестанта. Да под такую идею все мыслящие люди страны соберутся, потому что именно они составляют средний класс. Они создали себе комфортную жизнь в условиях всеобщего дискомфорта своим умом и изобретательностью. Не урвали у государства, как олигархи. Не брали взяток, как чиновники. Да, они помогали олигархам прихватизировать ничейную собственность и иногда давали взятки чиновникам, но не сами, не сами, потому что заносить они брезгуют. Им это делать совестно. Ну, и если разобраться, таким образом они поднимали уровень доходов чиновников до уровня доходов среднего класса. Так что совесть их чиста. И репутация безупречна.

Василий торжествовал. Вот он, настал его звездный час! Что может противопоставить этой идее его конкурент по месту в оппозиции, мстительный олигарх Хорохоров? Опять объединение против существующей власти? А ради чего? Один мститель уже отдыхает в Лондоне. Другой трудится на зоне. А сам Хорохоров только что сдал власти свои выборные голоса. Кто за него голосовал, тот об этом знает. Да и не пойдет под него средний класс, кроме подчиненных ему менеджеров. Что знает Хорохоров о среднем классе? Он же из студентов сразу в олигархи выскочил. И потому о думах и чаяниях потребительского класса он знает только понаслышке. А вот Василий все на своей шкуре испытал. И в политике он – зубр, не то что Хорохоров. Его не смутят ни городские сумасшедшие, цепляющиеся за руку лидера во время массовых шествий, ни безмозглые юнцы, орущие «Похотливая сволочь!», ни… Да ровным счетом его ничто не смутит.

Даже интервью с зубастой Кусинеей Топчак, которое ему сейчас предстоит. На канале «Слякоть». Акробатка… ля!.. Со своим «Комом-2» кувыркалась-кувыркалась ноги врозь каждый вечер прайм-тайм много лет на всю Россию, а теперь она в оппозиционерки записалась. Еще бы в монахини! Насмешила! Стоп! Именно, что насмешила. А ведь она не из «Камеди-клаб». Может, ее в оппозицию заслали? Дискредитировать Хорохорова и прочих этих фрустрантов? А чтобы убедительнее выглядело, задержание ей организовали и обыск. Блин, да как же он раньше не допер! Значит, он и Кусинея – оба засланные. Но на разные стороны баррикад. А Папа за ними сверху наблюдает, как они кусать друг друга будут. Папа гениален! Но и он, Василий, не лох. Подыграет…

Кусинея уже ждала его в студии «Слякоти» в образе гламурной богемы. Только она владела искусством сочетать эти слабосочетаемые образя. Над овальной горловиной нарочито грубого свитерка на ушах висели два сапфира, каждый величиной с голубиное яйцо. А над ними восседали очки в пластмассовой оправе в цвет сапфиров. Шикозно!

– Здравствуйте, Василий! – задорно начала Куся.

– Здравствуйте, Кусинея! – вторил ей Вася.

– Что это у вас в руках?

– Пирог с потра2хами.

– Это мне?

– Вы догадливы.

– Как же вы, Василий, дошли до такой жизни?

– До какой такой жизни?

– Пекарской.

– В результате естественной эволюции видов. Вы из акробаток – в протестантки, а я из чиновников – в пекари.

– Да? А мне сказали, вы сделали каминг-аут и стали оппозиционером.

– Каминг-аут? Это сродни чему? Куннинг-улису?

– Нет, Василий, это когда вы перестаете дуть Кремлю в попу и встаете перед ним в полный рост по другую сторону стены.

– Ну, если я по другую стороны стены встану, меня за стеной и не разглядят.

– Вот и я за вас опасаюсь. И там вас не разглядят, и здесь вас ведь никто не знает, по эту сторону стены. Если бы я тогда вас в «Парии» не застукала в общении с устрицами и не выложила видео в Сеть, вы бы даже среди жителей Сети не были известны.

– За пиар я вам бесконечно признателен. А опасаться за меня не стоит.

– Как же не стоит? Вы ведь теперь борец с властью, а всех борцов с властью власть гнобит.

– Минуточку! Вы, Кусинея, путаете падежи. Я борюсь не с властью, а за власть.

– За власть вместе с властью? Или за власть вместо существующей власти?

– За освобождение от новой аристократии.

– А это кто?

– Что, вы хотите поименно?

– Да, если можно.

– Нельзя.

– Почему?

– Потому что рамки эфира не позволяют.

– Ну, хотя бы дайте абрис и место ее нахождения.

– Чиновники вокруг кормушки.

– Все?

– Не все. Только ожиревшие до состояния беспамятства.

– Ну, так, значит, Василий, вы все-таки оппозиционер. И место ваше на болоте.

– Я – оппозиционер? Помилуйте, Кусинея, вы что-то путаете. И на болото мне не хочется – сыро там, к тому же опасно. Трясина затянуть может.

– А где же вы будете искать сторонников, как не на болоте?

– Мои сторонники по болотам не шляются. Им некогда. Они деньги зарабатывают. Себе и близким на красивую жизнь.

– И что, вы полагаете, что на ваши призывы они оторвутся от своих рваческих занятий?

– Нет, конечно. Они все будут делать параллельно. Поддерживать меня они будут левой пяткой, не отрывая глаз от мониторинга биржевого курса акций.

– Это как?

– А технологию я вам не расскажу. Это политическое ноу-хау.

– Ладно, оставим в стороне технологии. Расскажите нам о ваших отношениях с Сусликовым.

– Я к нему не отношусь. Моя фамилия – Люберецкий.

– Ну, как же… Всем известно, что вы называете его Папой.

– Римского тоже называют Папой. Однако при этом люди не претендуют на особые с ним отношения. Это, скорее, знак уважения…

– То есть вы его уважаете?

– А вы, Кусинея, разве его не уважаете?

– Сегодня я задаю вопросы, Василий.

– Так задавайте умные вопросы. Я надеялся на интеллектуальную дуэль, но теперь вижу, что вы без оружия. Все свелось к выяснению, кто кого уважает, как в пьяной компании.

– А вы что, пьяны? Разве у вас в стакане не вода?

– Не знаю, что вы мне тут налили, я еще не пробовал.

– Так попробуйте.

– Воздержусь. Вдруг слабительное. Расслаблюсь…

– Боитесь, язык развяжется?

– Язык у меня всегда в развязке. За руки опасаюсь.

– Что, бить будете?

– Что вы, Кусинея… Просто вы такая, ммм, привлекательная… Оппозиция в вашем лице приобрела пикантный прикус.

– Привкус, вы хотели сказать?

– И привкус тоже. И еще придыхание.

– Так присоединяйтесь к нам – я стану вам ближе.

– Вы, Кусинея, все пытаетесь меня заманить в групповуху. А я не разделяю вашу любовь к массовым кувырканиям.

– А любовь народа к режиму Куцына вы разделяете?

– А я бы вообще разделил Куцына и режим. Это все-таки разные вещи. Куцын – это Богом данная власть. А режим создает окружение.

– То есть окружение вас не устраивает? Колодин, например?

– Я этого не говорил.

– Но он же враг Сусликова.

– С чего вы взяли? В Кремле все друг с другом дружат.

– Ну да, если нет возможности задушить, остается дружба.

– А вам непременно хочется душегубства? «И мальчики, и мальчики кровавые в глазах…»

– Задушить можно и в объятьях.

– Ну, это уж по вашей части, Кусинея.

– Что вы, я очень мирная, особенно в постели.

– Наверное. Мне просто не доводилось видеть вас спящей зубами к стенке.

– Василий, вы хамите.

– Что вы, я просто констатирую. А то привяжетесь потом ко мне, как к Хорохорову, с брачным предложением. А я, некоторым образом, женат.

– Но на дружбу хотя бы я могу рассчитывать?

– Всегда! Вы вообще можете всегда на меня рассчитывать, думаю, вы понимаете, в какой роли.

– Увы, нет. В какой же?

– Сахарной косточки для оттачивания зубок.

– Вы такой сладкий?

– Да, я такой. Главное – не влипните всем телом.

– В вас?

– Ни в меня, ни в болотную оппозицию…

– Благодарю вас, Василий, за предостережение.

– Всегда ваш, Кусинея.

По тому, что Топчак стала сдирать с себя микрофон, не дожидаясь, когда выключат камеры, Люберецкий понял, что он сумел вывести ее из равновесия. «Так тебе и надо,… чка разменная», – с чувством глубокого удовлетворения подумал Люберецкий.