Часть третья. 1964 год

Назад: Плач в пригоршню Роман для театра

Дальше: Прибайкальская кадриль Комедия в двух действиях

Картина тринадцатая

Один из дворов маленького шахтерского городка. Слева шестнадцатиквартирный двухэтажный дом с крыльцом. В глубине двора плотный забор с резным верхом, за которым густо растут высокие тополя. Справа у забора выглядывает часть стаек. К стайкам пристроены ящики-угольники в половину человеческого роста. Слышно, как вдалеке хрюкает бульдозер.

У забора играют в чику Санька, Генка и Наиль. Рядом копошится в земле сестра Наиля — Галия. Ей три года, и Наиль повсюду таскает ее за собой. На переднем плане протянута бельевая веревка, с которой Райка, молодая бабенка со вздернутым носиком и химкой, снимает белье и складывает в алюминиевый таз. Пощелкивая, жует серу. Рядом с Райкой здоровый красивый парень. Это Витька. Витька в майке. На одном плече у него татуированная женская голова, на другом – танк. Он тоже играет с пацанами в чику, но иногда, как сейчас, подскакивает к Райке. Когда же подходит его очередь метать чику, отходит к пацанам.

Витька. Ра-ю-ха-а…

Райка. Здрасьте, давно не виделись.

Витька. Дай серы пожевать.

Райка. Иди у бакалейки купи.

Витька. Че, жалко?

Райка. Жалко, что одна давалка… Нету больше.

Витька. Откуси, не жмись.

Райка (быстро откусив кусочек). На, если не брезгуешь.

Витька (жует). Тобой токо дурак побрезгует.

Райка. Безумно умный, да?

Наиль. Дядьк Витьк, иди бей!

Витька. А че, нет, что ли? (Идет к игрокам.) А ну кышь, шмокода! Сча-ас… дядя Витя вам вколотит… Оп-ля! (Сплюнув.) Лоб твою в лоб!.. (Вернулся к Райке.)

Наиль. Санька, уснул, да?

Генка. Куда, нафиг?! Моя очередь!

Санька. Ага, обрадовался!

Генка. А че зеваешь? Ладно, бей.

Витька. Шары у тебя, Раюха… Чичас поплыву.

Райка. Какие шары? Ты че?

Витька. А которые под спиной. Дай укушу. (Щиплет Райку за ягодицу.)

Райка. Да иди ты! Больно же!

Витька. Валерка дома?

Райка. В смене. Надо исть готовить, придет скоро.

Витька (пытается потрогать Райкину грудь). А эти шарики тоже ничего?

Райка (смеясь, увернулась). Муж не жалуется.

Витька. Дай пощупать, дай пощупать!

Райка (показав фигу). На.

Витька. Та я легонько, не жмись.

Райка. Уйди, тебе говорят. (Убегает в дом.)

Наиль. Дядьк Витьк! Ставь монету да бей! Че ты там?!

Санька. Наиль, Галия землю ест.

Наиль. Че ты делаешь, дура? (Вытирает Галие рот.)

Витька (метнув чику). Оп-ля! (Выбивает монеты.) От так от… От так от… От. (Выбил все.) Что, пацаны? Воткнул?

Из дома с ведром выходит Райка и скрывается в стайке.

Играйте сами. Больше не буду.

Генка. Хитрый. Выиграл, и деру.

Витька. А по мусалам? (Бросил горсть монет на землю.) Чикайтесь, дети. И я счас… почикаюсь. (Глянув по сторонам, ныряет за Райкой, плотно прикрывает дверь.)

Почти тут же из стайки раздается веселый визг.

Пацаны, кинувшиеся собирать с земли монеты, прислушиваются.

Наиль. Ребя, Валерку позовем? Пусть их закнокает.

Санька. На шахте он, в смене.

Генка (на цыпочках подскочив к двери сарая, заглядывает в щель. Призывая, машет руками, но Санька, а с ним и Наиль не двигаются с места. Тогда Генка подскакивает к ним). Бли-ин, че творят!.. Позырим?

Санька (подбегает к стайке и несколько раз пинает в дверь). Я Валерке скажу! Понял, да?!

Пацаны, подбегая, по очереди бьют ногой в дверь.

Витька. Санька, пошел отсюда!

Райка. Саня, не уходи!

Витька. Санька! Поймаю – зашибу!

Дверь стайки приоткрывается, пацаны отбегают.

Дверь снова закрывается.

Райка (кричит). Витька, пусти!

Наиль (посадив сестру на шею). Пацаны, камнями их!

В дверь стайки полетели камни, палки. Из стайки выскакивает Витька, мальчишки бросаются со двора. Витька за ними. Во дворе остается Наиль с сестрой на загривке. В дом с полным ведром угля, смеясь, пробегает Райка. Возвращается Витька и, крадучись, скрывается за стайками. На крышу стаек со стороны забора вскарабкиваются Санька с Генкой.

Наиль. Куда вы?! Он там! С другой стороны! Счас поймает!

Витька (тут же появляется на крыше, медленно приближается к сбившимся на краю мальчишкам. Поет). «А вы не ждали нас, а мы приперлися…» Кому первому по сопатке?! Тебе, Шурик? Ты копытом бил?

Наиль. Саня, прыгай! Прыгай!

И Санька прыгает. За ним Генка. Витька рванулся было вслед, но раздумал.

Витька (Наилю). Ты что там, татарва, разорался?

Наиль. А чего ты на пацанов-то?

Из-за дома появляется Валерка. Он в спецовке. На голове шахтерская каска с фонарем. Наиль с Витькой его не замечают.

Витька. Чингисхан дрепаный, корешкам своим передай: поймаю, тля, в сортире утоплю. (Слезая с крыши.) Постучите еще, сучары…

Наиль. К Рае не лез бы, и не стучали бы.

Витька. Еще раз вякнешь, татарин, тоже получишь. (Увидев Валеру.) Привет.

Валера (Наилю). Кто к Райке лез?

Наиль молчит.

Он, что ли?

Витька. На кой черт она мне, Райка твоя? Дай закурить.

Валера. Наиль, скажи.

Витька. Че его-то спрашиваешь? Меня спроси. Угля попросила наколоть и все.

Наиль. Не щипал ее, скажешь?

Витька. Н-ну, моя твоя пошел… (Валере.) Кончай, Валерк. Да шутя ущипнул за попку. Дай закурить.

Валера. Знаешь, попошник, попридержал бы лапы.

Наиль, сделав несколько шагов спиной, убегает в дом.

Витька. Ну дай закурить, не жмись.

Валера. По роже бы твоей дать… Что она, девочка незамужняя?

Витька. Ладно. Иди отсюда, не воняй.

Валера, широко размахнувшись, бьет Витьку по лицу. Витька быстро и коротко бьет в ответ. Драться он умеет. Валера падает, тут же вскакивает, но от удара опять падает. Из дома выскакивают Наиль, за ним Райка, соседи.

Райка. Ой, держите его!

Маша. Витька! Ты, хулиган, зачем драться?!

Баба Даша. Рая, убьет мужика твово!

Валера уже с трудом поднимается с земли. Женщины с криком кидаются к Витьке. Виснут у него на руках, но тот, легко расшвыривая их по сторонам, достает-таки Валеру. Валера опять падает. Во двор входят мужики, возвращающиеся со смены. Тут же вступают в драку, разнимают дерущихся. Витька, оставив Валеру, хлещется с мужиками. Возвращаются во двор пацаны. Сквозь шум и гвалт прорываются крики: «Пацаны, уйдите! Ой, держите его! Под ноги ему!» Над забором появляются головы жителей соседнего двора. Переговариваясь, наблюдают за дракой. Наконец Витьку завалили. Связали. Райка с бабой Дашей уводят Валеру в дом. Мужики, окружив окровавленного Витьку, закуривают.

Зина. Витька, паразит, скажи, что случилось? (Мужикам.) Не пьяный вроде. (Витьке.) Или выпил?

Витька (орет). Развяжите, падлы!

Борис. Еще и за «падлы» схлопочешь.

Витька (сразу успокоившись). Ладно, дай зобнуть.

Зина. Психованный какой-то. Что у них произошло-то?

Борис дает курнуть Витьке.

Витька. Еще. (Глубоко затягивается папироской.) Все. Развязывайте.

Дядя Толя. Ниче-ниче, посиди маленько. Чего сцепились?

Зина. Да на него погляди не так – сразу в кулаки. Вот, Витька, скажи: ты виноват? Ведь ты же?

Витька. А тебе всю жизнь хочется, чтобы я был виноват.

Зина. Да, да, да. Ты же ненормальный. Ты хоть неделю прожил без драки? Как тебя в тюрьме не пришибли, не понимаю. Вот горюшко на мою голову свалилось.

Маша. Зина, надо майку-то замочить. Кровь плохо стирается.

Зина. Куда ее стирать? Рваная вся. (Дорывает на Витьке майку, несет ее в дом.) Братика бог послал… Сто рублей убытку, а не братик.

Баба Даша (выходит на крыльцо, сталкивается с Зиной). Где Витька?

Зина. Да вон он. (Уходит в дом.)

Витька (соседям за забором). Че уставились? А? Интересно?!

Соседи скрываются.

Баба Даша. И Валерку избил, и самому, гляжу, не рай.

Витька. Баб Даша, замолкни.

Баба Даша. А куда теперь говорить? Некуда теперь говорить.

Витька. Борька, развяжи.

Борис (дяде Толе). Будем освобождать?

Дядя Толя. Унялся? А, Витьк?

Витька. Дядь Толя, сукой буду.

Баба Даша. Не гавкай. Видишь, детишки.

Борис. Пацаны, давайте куда-нибудь пока.

Пацаны уходят. Борис развязывает Витьке руки.

Зина (идет из дома, неся большой ковш воды). Иди сюда, полью.

Витька (бабе Даше). Как там рыжий? Оклемался? (Умывается.)

Баба Даша. Ничего, кажись. Рая слезьми ревет. Ты, Виктор, когда-нить утихомиришься?

Зина. Он мне-то хуже горькой редьки надоел. Думаю, женился бы скорее хоть, что ли.

Баба Даша. Слышь, Виктор? Сестра зря не скажет. Ты куда тянешь? С годами оно еще тяжельше жениться. Или нету у тебя никого?

Зина. Какое нету!.. (Витьке.) Наклонись пониже. Каждый месяц меняет, как перчатки.

Маша. Правда, взяла бы и женилася бы.

Таня (выскакивает на крыльцо). Папа, иди есть.

Дядя Толя. Мать дома?

Таня. Дома. Иди, остынет. (Убегает в дом.)

Дядя Толя. Пойду.

Витька. На Таньке бы женился. Дядь Толя, Татьяну за меня выдашь?

Дядя Толя. А тебе баб вокруг мало?

Витька. Мне девушку охота. Ей-богу, женюсь.

Дядя Толя. Ты… прижми-ка свою хотелку.

Витька. А че?

Дядя Толя. Через плечо. Отрежу и крысам в забое скормлю.

Борис. Та нэ станут они его исты. Нэ найдуть.

Все смеются.

Витька. Твой найдут? Запростяк счас по зубам врежу.

Борис. Гляди, пупок развяжется.

Дядя Толя. Ходил тут по шахте один, как ты. Тоже направо-налево врезал. Доврезался.

Маша. Ю-у-у! Чего сделали?

Борис. Уши на задницу натянули, до сих пор сам с собой здоровается.

Витька. Как это?

Борис. Она ему: «Здррррррр!» А он ей (растерянно оглядываясь): «Ой! Здрасьте. Кто тут?»

Все хохочут, и Витька смеется. Мужики и бабы, кроме Зины и Витьки, уходят в дом.

Зина (подавая полотенце). Утрись.

Витька. Дай трешку.

Зина. На водку не дам. Своих уже нет?

Витька. Были б – не просил. Дай, не жмись. С Валеркой хочу помириться.

Зина. Сначала прощения попроси у человека как следует. Такой парень славный, с ребятишками все время играет. Ой, Витька, накажет тебя Бог, плакать будешь, да поздно. Вот увидишь.

Витька. Закаркала. Сеструха, ну виноват малость… Дай треху. Я и буду прощения просить, помиримся. Насухую-то, Зин, как? Неловко.

Зина (сквозь слезы). Застыдился… Что ты раньше-то не успеваешь постыдиться, чтоб горя от тебя не знать, не видеть?

Витька. Зинульчик…

Зина. На, неси ковш. (Идет к дому.) Не три, три двенадцать надо.

Витька. Да мелочевка-то у меня есть.

Зина. И вернул чтоб с получки.

Витька. Куда я денусь? Верну.

Зина. От тебя дождешься.

Оба уходят в дом.

Картина четырнадцатая

Во дворе уже темнеет, хотя сквозь тополя, в глубине у самого горизонта, видны отблески заката. Во дворе Санька, Генка, Наиль с Галией на спине.

Генка. Пошли покурим. Я у бати папирос натырил.

Отходят подальше от дома. Генка угощает пацанов папиросами.

Наиль. Я не буду.

Генка. Не ссы. Матери, что ли, боишься?

Наиль. Сам ты… Не хочу и все.

Санька (Генке). Не лезь. Мужики, Витьку теперь секите. Поймает – зашибет.

Наиль. А хорошо ему врезали.

Санька. Все равно Валерку уделал. И других, видел, как кидал?

Наиль. В тюряге накачался. Они там знаешь как вкалывают.

Санька. Там накачаешься… Одной селедкой кормят.

Генка. Да! Дурак ты, Наиль! «В тюряге…» В армии боксом занимался. С заозерскими пойдем драться, надо его с собой взять.

Санька. Не пойдет.

Наиль. Не пойдет, конечно.

Генка. Саня! Любовь твоя!

Санька. Чего?

Генка. Светка-дурочка шлепает. Саня!..

Санька. Ладно, разорался…

Генка. Светка! Светка, иди сюда!

Санька (кинувшись к Генке). По шее дать?!

Во двор входит Светка-дурочка. В руках у нее авоська с кочаном капусты, пачкой соли.

Светка (гоняется за Санькой). И-и-и! Дитятко мое-о! Ура!

Санька. Отстань! Светка!

Пацаны смеются.

Генка. Лови его! (Перехватив Саньку.) На, Светка!

Светка. Щас зацелую холёсенького!

Санька (вырвавшись). Генка! По роже схлопочешь! (Отступая от Светки.) Уйди!

Светка. А глазки мои-и… А я тебя заобнима-аю…

Санька. Светка, уйди! Бабку позову!

Светка. Фу ты! А че вы тут? А закурить дайте?

Генка. На. (Дает Светке закурить.)

Светка. А че вы?

Генка (весело). Через плечо. Тебя ждем. Светка, ребеночка хочешь?

Пацаны захохотали.

Светка. Хочу, а как дашь?

Генка. А как его тебе Зяма с Кривоносом давали?

Светка. Понарошки-и…

Генка. Я балдею-у… (Заходясь от смеха.) «Понарошки…» Они че с тобой в стайке делали?

Светка (бросив в Генку папиросу). Не-не! Не хочу! (Саньке.) Саня, лицо тряпкой закрыли… Ага. Чуть не задохлась. (Генке.) Дур-рак! По-другому дай.

Баба Даша (выходит из дома). Светка! Я ить тебя, холеру, заждалась. Жду-пожду, она стоит, лясы точит!.. А, Светка?!

Светка. Баба, я соли купила.

Баба Даша. Так и неси ее в дом. Че тут ошиваться? Ох, опять капусту приволокла… (Мальчишкам.) А вы, никак, курите?

Генка. Никто не курит.

Баба Даша. Светк, ты тоже с имя смолишь?

Санька. А кто курит-то?

Генка. Кто курит?! Вы че-о! Опупели, да?!

Баба Даша. Со старыми людьми разве так говорят? Я еще вашим родителям пожалуюсь.

Наиль. Баб Даша, правда никто не курит.

Баба Даша. И над девкой еще потешаетесь… Погань такая… Все расскажу. (Светке.) Иди домой, шалавка. Никакой на нее узды-управы. (Тычками загоняет Светку в дом.)

Генка. В лапту сыграем?

Наиль. Темнеет.

Санька. По-быстрому можно.

Наиль. А кто еще?

Санька. Пошли к бараковским.

Генка. Кубу позовем? (Кричит.) Ку-ба!

Подходят ближе к дому. Кричат: «Ку-ба! Ку-ба!»

Наиль (задрав голову). Тань, в лапту будешь?

Голос Татьяны. А где?

Генка. Во дворе у бараковских.

Голос Татьяны. Посуду мою.

Генка. Давай быстрее! Мы… Парни, тикаем! Витька!

Пацаны быстро убегают со двора. На крыльцо выходят хмельные Витька и Валера. Валера с баяном.

Витька (запевает).

Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет.

Валера (подхватывает).

И тихую песню заводит,
Про родину что-то поет.

Витька, Валера (вместе).

Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать.
Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная!
Здоров ли отец мой…

Витька. Валерик! Точно простил?

Валера. Все, Витек.

Витька. Милый ты мой!..

Валера (поет). Ах, здравствуй, ах, здравствуй…

Витька (подхватив). …родная-а! Валерик! Я сосунок еще был… Отца под Сталинградом… Без мамы всю жизнь… Умерла… Говорю, сосунок. (Плачет.) Дай поцелую. (Целует Валеру.) Железно простил?

Валера. Железно.

Витька. Все! От волков в стогу сена прятался. Ты от волчар прятался?

Валера. От двуногих?

Витька (схватив Валеру за грудки). Я те про серых! Прятался?!

Валера. Рубаху порвешь.

Витька. Да ты че? (Опять целует Валеру.) Валерик, я тебя люблю!

Валера. Я не баба, меня любить.

Витька. А простил? Вены себе резану, если еще хоть раз. Веришь?

Валера. Давай веселую споем.

Витька. Я тя спрашиваю: веришь? Хошь, счас резану? Хошь? (Ищет, чем резануть.)

Валера. Виктор, кончай дурить! Иди, споем. (Поет.)

А дорога серою лентою вьется,
Залито водой смотровое стекло.
Пусть твой грузовик через бурю пробьется,
Я хочу, шофер, чтоб тебе повезло.

Витька. Моя! Валерик! Я ж шофер! (Поет.)

Я хочу, шофер, чтоб тебе повезло!
Валера. Вовсе не страшны ни дождь, ни слякоть,
Резкий косогор и поворот…

Витька (поправляет). Поворот!

Резкий поворот и косогор!

Валера, Витька (вместе).

Чтобы не пришлось любимой плакать,
Крепче за баранку держись, шофер!

Из дома на крыльцо выскакивает Татьяна и бежит со двора.

Витька. Танюха-а! Погоди!

Татьяна (на ходу). Что?

Витька. Ё-моё! Дай поцелую!

Татьяна. Вот дурак! (Убегает.)

Витька. Куба! Ах ты…

Валера. Виктор!

Витька (поет). «Крепче з-за бар-ранку держись, шофер…» Убежала… Валерик… Я у Зинки… Пошли до бакалейки, еще одну раздавим. Вишь, пятерик…

Валера. Может, хватит?

Витька. Не, надо выпить.

Валера (вздохнув). Ладно, счас баян положу.

Витька. Не-не-не! С баяном, Валерик! Врежем на всю улицу!

На крыльцо выходят мужики, бабы.

Айда, а то не успеем.

Уходя, поют:

Пусть пропахли руки водой и бензином…

Райка. Куда вы? Валерк! Сидите тут!

Валера. Скоро придем!

Уходят.

Райка. А куда вы?

Борис. Смазки не хватило. (Вытаскивает колоду карт.) Кто в очко?

Павел. В «шисят шесть» если…

Борис. Идем?

Дядя Толя. Идем.

Мужики проходят к стайкам, садятся на угольник, начинают играть в карты. Бабы расположились на крыльце.

Баба Даша. Светка, ну-ка пойди набери в духовке семечек да принеси нам. В миску нагреби.

Светка убегает.

Опять капусту принесла… С ума с ей сойдешь.

Райка. Соли, баб Даш.

Баба Даша. Уж буду солить, ага. Маленькой ей брякнул кто-то, что дети в капусте водятся, а я всю жизнь мучайся.

Зина. Так-то она хорошая, послушная.

Баба Даша. Никому ни в чем не откажет, добрая, исполнительная.

Маша. Валера с Витькой помирились, да?

Райка. Умора. Пришел, на колени упал… Не встану, говорит, пока не простишь.

Маша. Так, так.

Баба Даша. Чисто дети. Исхлестались в кровь, теперь песни попевают…

Райка. С бутылкой пришел.

Возвращается Светка. Приносит в миске семечек.

Баба Даша. Угощайтесь, бабы.

Все начинают щелкать семечки.

Павел (подскочив от играющих). А мы че, рыжие? (Набирает семечек, возвращается к мужикам.)

Борис. Павел, сдавай.

Баба Даша. Зина, они там, Витька твой, поди, како приключение на свою задницу найдет. Или нет?

Зина. Пусть че хочет ищет.

Баба Даша. Дает же Бог таких боевитых. Они ведь долго не живут с такой горячкой.

Зина (тяжело вздохнув). И в детстве не сладкий был… Думала, в армии немножко выправится. Оно и ничего поначалу было. А после тюрьмы дурит и дурит.

Маша. Ее за что посадили, Зина?

Зина. Маша, ты смешная какая-то. За милиционера, ну.

Маша. Я почему знаешь?

Зина. Вся улица знает, одна ты не знаешь.

Маша (кивнув). Так-так.

Баба Даша. Хватило ума-разума с неведомо кем пить.

Зина. Какой разум? Они запах водочный учуют – мать родную, все на свете забудут. Вы думаете, их на войне просто так поили? Заложат за воротник, и хоть кто там, хоть какая холера – ниче не остановит.

Баба Даша. Однако, что и так головушки складывали.

Зина. Глаза-то залей-ка – море ж по колено. Конечно.

Борис. Мать вашу… Много вы понимаете!

Павел. Их бы туда.

Баба Даша. А как же? Ум когда не пьяный, и ты увертистей, осторожней. Знаешь, где пригнуться, где проскочить поспособней.

Борис. С вашим умом осторожным с окопчика не вылезешь.

Дядя Толя. Штыком под зад – вылезешь.

Борис. Во-во.

Зина. Ладно! Разволновались, будто счас в атаку побегут, а мы выпить не даем.

Борис. Доиграем и пойдем… в атаку.

Павел. С бабами. (Бросает карту.) Оденем костюмчик.

Райка. А без костюмчика никак не можешь? Павел!

Зина. Порох быстро кончается.

Райка. Без костюмчика! Ха-ха!..

Все смеются.

Павел. Я про карты, чумные!

На крыльцо выходит тетя Саша.

Зина. Вот и играйте в свои карты. Мы не лезем к вам, и вы не лезьте.

Борис. Умыли тебя, Паша?

Тетя Саша. Конвой!

Дядя Толя. О-ой!

Тетя Саша. Ты у меня «Беломор» взял?

Дядя Толя. Я!

Тетя Саша (подходит к мужикам). Сунулась, нету. Дай-ка. (Берет у мужа папиросу. Закуривает.) Пойду с бабами посижу.

Дядя Толя. Посиди. (Бросает карту.) Теперь вам костюмчик.

Тетя Саша. Татьяна в лапту ушла играть.

Дядя Толя. Гляди, чтоб недолго. Ночью за хлебом бежать.

Тетя Саша (вернувшись на крыльцо). Какой праздник у вас, Рая?

Райка. Никакого.

Тетя Саша. Слышу, баян запел.

Райка. Валерка с Витькой загуляли.

Выходит Нина.

Баба Даша. Повоевали, теперь братаются.

Нина. Рая, ты почему коридор не моешь?

Райка. Вымою, вымою. Мужик мой загулял.

Нина. У тебя мужик загулял, а мы в грязи сиди?

Райка. Че ты мне мораль читаешь? Выскочила и читает.

Нина. Правильно. На первом этаже у людей чистота, а у нас как Мамай прошел.

Райка. Твой же Санька с пацаньем и свинячит. Бегают туда-сюда.

Нина. Палец в рот не клади… (Бабам.) Молодая, а наглости ковшом черпай. Это че ж с тобой дальше будет?

Райка. Обо мне не заботься, не хуже тебя – не как-нибудь деланные.

Нина. А пошла ты к черту.

Баба Даша. Вы еще подеритесь. Как Валерка с Витькой.

Тетя Саша. Рая, говорят тебе правильно, не задирайся. А ты, Нина, сядь. Вымоет, никуда не денется.

Нина. Ну правда, теть Саша!

Тетя Саша. Все, все. Рая, у тебя червячок не завелся? Нет?

Райка. Какой червячок?

Тетя Саша. Такой… Ты у нас не с секретом?

Райка. Ниче не пойму.

Зина. Беременная, что ли?

Райка (озорно). Есть маленько.

Баба Даша. А я гляжу, че-то в ней переменилось. А она вона че!

Нина (хлопает себя по бедрам). Не шутишь, Райк?

Райка. С вами пошутишь – все увидите: и полы грязные, и беременность.

Нина. Сказала бы, я бы и смолчала.

Тетя Саша. Сейчас ей на пользу. Сильно не надрывайся, но шевелись. Родишь легче.

Райка. Тю-у. Рожу, как пукну. Мать троих родила, и всех дома. Я ж копия ее.

Баба Даша. За хлебом сама не бегай. Пусть Валерка покупает.

Маша. Почему?

Баба Даша. Задавят. Женщину вон задавили. Тоже беременная была. Не выжила. В больницу привезли, и не выжила.

Зина. С Кузнечной которая?

Баба Даша. Ну дак да. Ее когда сдавили в магазине, замутило ее когда… она все к окну пробиралась. Так вместе с окном на улицу и вынесли. Ка-ак даванули, оба окна и вышибли. Кулями народ из окна повалился, а она под самым низом оказалась. Месяцев семь уж было.

Маша (покачивая головой). Тц-тц-тц-тц… Беда получилась…

Баба Даша. Табельщицей на комбинате работала. Детей двое.

Нина. Сиротами остались…

Баба Даша. Муж – десятник на шахте.

Маша. Я женщина, мне тяжело одному. Мущине один больше тяжело. Обвал на шахте была, думал: как без мой Алима буду. Умру думал.

Райка. Живешь же, не помираешь…

Нина. Хороший мужик был.

Маша. Хороший мущина моя Алима была, хороший.

Вдруг из-за забора раздается душераздирающий женский вопль. Его подхватывают женские и мужские голоса. Мужики, бросив карты, соскакивают с угольника, бабы сбегают с крыльца.

Нина. Господи, что это?

Во двор вбегают пацаны и Татьяна.

Санька (дрожащим от волнения голосом). Там мужики на топорах рубятся!

Зина. Кто? Не Витька?

Наиль. Не! Юсупов с Петраковым!

Все кинулись со двора, за ними детвора.

Дядя Толя. А вы куда?! Сидите здесь!

Борис (грозно). Кому сказано?!

Пацаны остаются во дворе, но когда взрослые скрываются, Генка с Санькой взбираются на забор. Наиль с Галией на шее остается около Татьяны.

Татьяна. Мальчишки, не ходите туда!

Наиль. Он его рубанул… Куба, кровища, как из водокачки!

Крики и шум драки. Сильный удар в забор, и, мигом соскочив, Генка с Санькой оказываются на крыльце.

Татьяна (схватив Саньку за руку). Саня, я боюсь! Почему они дерутся?! Почему?!

Санька. Пьяные…

Пауза.

Генка. Во дают!

Слышится шум машины, потом выстрелы. Генка и Санька кидаются к забору.

Татьяна (кричит). Вы что?! Вы что?! Уйдите!

Генка (с забора). Милиция!

Санька. Забирают! Все!

Татьяна. Не убили?!

Санька. Живые! Оба!

Мальчишки спрыгивают с забора, подходят к крыльцу.

Генка. Падла, еще бы маленько…

Татьяна. Ну да. Из-за чего они?

Генка. Татарин первый, кажись, топор схватил.

Наиль. Ты знаешь, чего он его схватил?

Генка. Гулянка у Юсуповых, дурак! Татары вообще самые злые.

Санька. Наиль тоже татарин. А дядя Алим че, злой был?

Генка. А че, добрый?

Наиль (посадив сестру на крыльцо). Отец злой, да?! (Бросается на Генку.)

Санька. Наиль, врежь ему.

Наиль и Генка, упав на землю, дерутся.

Татьяна. Перестаньте! Саня, разними их!

Санька и Татьяна пытаются разнять дерущихся. Во двор возвращаются взрослые. Быстро растаскивают пацанов в стороны.

Борис. А вы чего не поделили?

Дядя Толя. Татьяна, марш домой!

Баба Даша. Светопреставление прямо. Целый день драки. Дуреют прямо… и дети туда же.

Зина. Ну-ка все по домам! Загоняйте ребятишек, вы что смотрите? Маша?!

Маша. Наиль, кит манай! Уйди! Дома порка получишь! Галия возьми!

Баба Даша. Светка, иди в избу.

Татьяна, Наиль с сестрой, Светка уходят в дом.

Райка. Зина, где наши-то? Забоялась я чего-то.

Зина. Давай, Рая, пойдем поищем.

Тетя Саша. Где вы их искать будете?

Зина. Может, у бакалейки?

Райка. Ты посмотри, сколько времени. Закрыто давно.

Маша. Посадят в турма, однако.

Баба Даша. Конечно, посадят.

Нина. Вот балбесы. Семьи, дети…

Баба Даша. Глянь-ка, милиция быстрехонько явилась…

Зина. Не быстро – поубивали бы друг друга. (Саньке с Генкой.) О, притихли, ушки на макушке.

Генка. Жалко, что ли?

Павел. Иди, иди… Мать, наверное, с ума сходит.

Генка неспешно уходит со двора. Потом быстро перелезает через забор.

Зина. А дороги человеческой для них нет. Ох, шпана.

Баба Даша. Поди, про драку узнавать пошел. Мне, что ли, с им на разведку сходить? Пойду толком узнаю, из-за чего баталия получилась.

Нина. Правда, сходи, баб Даша, узнай. Саша, принеси платок, что-то подзамерзла я.

Санька уходит в дом.

Тетя Саша. Хороший парень у тебя, Нина. Все смотрю за ним… Молодец. Столько книг у нас перечитал… На что Татьяна моя любительница, а не сравнить. Молодец.

Нина. Не сглазьте, теть Саша. (Хвастливо.) Сколько учится, я ни на одном родительском ничего плохого не слышала.

Маша. Щастливый ты, Нина.

Зина. А Наиль плохой? Маша, честно признаться, кто тебе девку ростит?

Маша. Он, он.

Зина. Нечего кукожиться… Оба хорошие.

Баба Даша. Хорошие-хорошие, а замужикуют и вон… за топоры.

Нина. Не говорите. Много они радостного видят? В кино разве что… Вообще… Как на другой планете.

Тетя Саша. Эй, мужики! Вы когда обещали качелю построить?

Зина. Им бы только за воротник запустить, а как там, где их дети, чем занимаются… Рай, пойдем поищем пьяниц наших. Душа не на месте.

Райка. Вот черти. К бакалейке?

Зина. Больше некуда.

Зина и Райка уходят.

Борис. Завтра сделаем качелю. Я с крепежки пару стволов отвалю. Привезти надо.

Дядя Толя. Витьку попросить, пусть привезет.

Борис. Скажи ему.

Входит Санька, подает матери шаль.

Сашка, завтра всех пацанов собирай, будете столбы вкапывать.

Санька. Зачем?

Борис. Качелю забабахаем. Понял?

Санька. Понял.

Борис (буркнув). Пошел спать. (Уходит.)

Дядя Толя. Мать, и мы пошли?

Тетя Саша. Иди, посижу.

Нина. Бабу Дашу дождемся, что скажет. Интересно же.

Дядя Толя. Ну сидите. Павел, идешь?

Павел. Покурю еще. (Передумав.) Ай, пойдем.

Уходят. Расходятся и остальные. Остаются тетя Саша, Нина, Санька. Тетя Саша включает лампочку над крыльцом, и сразу стало понятно, что стемнело довольно крепко. Шелестят за забором тополя, вдалеке негромко рокочет падающий с эстакады уголь. Там же, у эстакады, раздается короткий паровозный гудок, вслед за которым слышится лязг вагонного состава.

Тетя Саша. Отец ваш на работе?

Нина. Аркаша? В смене. С четырех сегодня, ночью придет… А что?

Тетя Саша. Не вижу его, думаю: где он? Может, отдыхает перед сменой.

Нина. На работе. Саня, шел бы спать. В четыре утра подниму за хлебом. Пойдешь очередь занимать.

Санька. Опять я… Надоело.

Нина. А есть не надоело?

Тетя Саша. Татьяну тоже отправить – не забыть.

Нина. Отец полпервого придет, его, что ли, посылать? Ладно, сама схожу.

Санька. Схожу-схожу. Все, мама.

Нина. Тебя не поймешь. Не хотел же?

Санька. Сказал, схожу, значит, схожу. Пошутил я. Иду спать. (Убегает.)

Нина. То пойду, то не пойду…

Тетя Саша (улыбнувшись). По-моему, он в Татьяну нашу влюбился.

Нина. Да вы что?

Тетя Саша. Таня вчера ребятишек собрала, ну и книжку им читала. А Саня твой рядом с ней сидел на диване. Мы на крылечке в лото играли, у меня мелочь кончилась, я и зашла в дом. Что-то, думаю, Саня красный очень. Кра-асная мордашка. Искоса так пригляделась… Бог ты мой!.. Плечом к Тане прижался и застыл, не шелохнется. Ой, думаю, это надо же!

Нина. Тетя Саша, что вы говорите?

Тетя Саша. А что?

Нина. Она его на три года старше.

Тетя Саша. Влюбился тезка мой. Влюбился, Нина!

Нина. Да ну вас. Куда ему влюбляться? Ребенок ведь еще. (Помолчав.) Прямо расстроили вы меня. Влюбился… Я ему влюблюсь. Пусть учится как следует, рано о любви думать.

Тетя Саша. Так тут ведь не спросишь: рано или не рано.

Нина (сразу). Спросишь. Так спрошу – не обрадуется. Четыре года учиться… любовь какая-то.

Тетя Саша. А может, и показалось мне. (Увидев бабу Дашу.) Не переживай. Вон Даша бежит. Что там, теть Даша?

Баба Даша. Комедия там! Чистая комедия.

Нина. Ну, ну!

Баба Даша. К Юсупову сестра с братом с Казани приехали. Стол накрыли да Петракова с женой, с Тонькой, позвали. На одной площадке живут. Все время вместе гуляют. И гуляли бы себе.

Нина. Ну.

Баба Даша. Кобеля Юсуп купил! Голубей у него подворовывали, так он кобеля купил для охраны. Большой кобель, злющий. На ночь его в стайке запрет с голубями, сам спит себе.

Нина. Кобель тут при чем?

Баба Даша. Он же им хвастаться начал. Ни одного человека, кроме меня, говорит, не подпустит. А Петраков взял да заартачился. Подойду, говорит. Меня ни одна собака никогда не тронет. Твою псину на руки возьму и домой отнесу. Ка-ак Юсуп взбеленился!.. Дале боле. Пошли в стайку, а кобель возьми да и не тронь Петракова.

Тетя Саша. Собаки пьяных, бывает, и не трогают.

Баба Даша. Э-э, вона как. А я и сама думаю: почему он его не тронул?

Нина. Ну-ну.

Баба Даша. Юсупов как заорет: «Зарублю! Зарублю к такой-то матери!» И в стайку за топором. Петраков в свою стайку, тоже за топор. Думал, про его Юсуп кричит. Потом выскочил да на Юсупа, не дожидаясь. Во как получилось. Говорят, года по три дадут, а может, и пять сунут.

Во двор входит запыхавшаяся Зина.

Зина. Теть Саша, Нина, помогите мужиков довести. Никаких сил уж нет. От самого терриконика тащим.

Тетя Саша. Где они у вас?

Зина. Здесь, за домом, к стенке прислонили.

Женщины идут за дом и выволакивают еле передвигающихся Валеру с Витькой.

Баба Даша. Хорошо накушались.

Нина. Вы сколько ее выдули?

Зина. Ведро, наверное, вылакали. На терриконик хотели залезть.

Райка. Баб Даша, лучше баян возьми.

Баба Даша. Давай.

Тетя Саша. А куда же им еще лезть?.. Лезть куда-то хочется…

Поругивая Валеру с Витькой, уходят в дом.

Картина пятнадцатая

Квартира Яковлевых. Около часа ночи. Стук в дверь. Нина идет открывать.

Нина. Аркаша?

Аркадий. Я.

Нина (открывая дверь). Пришел?

Аркадий. Пришел.

Нина. Есть будешь?

Аркадий. Угу.

Нина налаживает на стол. Аркадий садится, начинает есть.

Нина. А руки мыть не собираешься?

Аркадий. Из душа только.

Нина. Ну и что? Шел же по улице.

Аркадий. Санька спит?

Нина. Спит. Что тут Петраков с Юсуповым натворили…

Аркадий. Знаю.

Нина. Откуда?

Аркадий. Смена пришла, рассказали.

Нина. А-а. Ох, дураки, ох, дураки.

Аркадий. Ума нет, не займешь.

Нина. Семьи жалко. Устал?

Аркадий. Не в карты играл.

Нина. Ешь да ложись. Саше три часа спать осталось. Ничего, днем доберет, поспит.

Аркадий. На шахте кто-то на портрете Хрущеву глаза выколол, рот измазал.

Нина. Чем?

Аркадий. Чем-чем… Не медом же.

Нина. Говорят, свиней теперь нельзя будет держать. Вроде из-за них хлеба не хватает.

Аркадий. Свиньи виноваты… Сама караван верблюдов с пшеницей за границу подарила.

Нина. Кто?

Аркадий. Нина, жена его. Тезка твоя.

Нина. Ай-яй-яй! Аркаша, она почему суется везде? Ну и что ж, что жена. Надо же что-то понимать в политике. Как не совестно?

Аркадий. Вертолет себе купил.

Нина. Какой вертолет?

Аркадий. В частну собственность, для семьи.

Нина. А у кого он его купил? Он же глава. Взял бы себе и все. Или совестно за так?

Аркадий. Может, токо народу говорят – купил, а сам за так и взял. Ну их к черту.

Нина. Ты на работе сильно не распространяйся. Вообще лучше молчи.

Аркадий. Что молчи, что не молчи…

Нина. Иди ложись. Завтра к Саньке оба в магазин пойдем, чтоб побольше буханок набрать.

Аркадий. Угля выписал.

Нина. Сколько?

Аркадий. Тонну, сколько… Пошел. (Уходит в спальню.)

Нина проходит к постели Саньки. Нагнулась к изголовью.

Санька. Че ты, мам?

Нина. Ты не спишь? Саша, почему ты не спишь?

Санька. Не хочу.

Нина (испуганно). Как это – не хочешь? Почему?

Санька. Мам, ну че ты?

Нина. Час ночи, отец уже с работы пришел, – он не спит. Ты почему не спишь?

Санька. Думаю.

Нина. О чем думаешь?

Санька. Так.

Нина. Я счас тебе подумаю. А ну закрывай глаза и спи! Думает он… Я кому сказала?

Санька. Думаю просто… Че страшного?

Нина. Нашел время думать, когда спать надо. Тебе говорят, закрывай глаза. Рано что-то ты у меня задумываться стал. Зайду вот счас, спать не будешь – отлупцую. И-ишь. (Уходит.)

Картина шестнадцатая

В комнате полумрак. Санька спит. От окна, запахнувшись в белое, к кровати подошла Татьяна. Откинула одеяло.

Татьяна. Саня… Вставай. (Манит рукой.)

Санька (сев на кровати). Таня… Ты как вошла?

Татьяна. Тсс-сс. Вставай. Пошли.

Санька (идет за Татьяной). Мы куда?

Татьяна. Тс-сс.

Татьяна ведет Саньку по дому. Идут на цыпочках. Остановились. Качается на весу обгоревшая досочка от иконы, перед ней горит свеча. В цинковой ванне стоит невидимый малыш. Ласково улыбаясь, его поливает из кувшина красивая девушка. Вокруг разбросаны капустные листья.

Санька. Кто это?

Татьяна. Не знаю. Кажется, Света.

Санька. Дурочка?

Татьяна. Не говори так.

Светлана (ласково). Сам дурачок.

Санька. Ты кого купаешь, Светка?

Светлана (смеясь). Тебя. Тебя выбрала, тебя и купаю. Холесенький мой. (Закутывает малыша в простыню. Уносит.)

Татьяна (Саньке, с укором). Не ходи больше за мной.

Санька. Подожди! Тань… Таня… Я тебя… Целовать тебя хочу.

Татьяна (не сразу). Никого нет?

Санька. Никого.

Татьяна. Быстро-быстро-быстро… (Помогает Саньке забраться в ванну. Пригоршнями набирая воду, выливает ему на голову.)

Санька. Я не маленький…

Татьяна. Все равно я старше.

Санька. Ну и что? Выскочу и поцелую тебя.

Татьяна. Выскочи!

Санька выскочил и обомлел: ее черные влажные глаза, резкие темные брови, подрагивающие в полуулыбке уголки тугого ало-розового рта не давали сдвинуться с места. Татьяна сбросила покрывало, оказавшись в красном, усеянном золотыми блестками платье. Сильно декольтированное, оно обнажало смуглые плечи. Санька стоял завороженный. Его била мелкая дрожь. Вспыхнул свет. Татьяна и Санька стоят в центре большого зала с мраморными колоннами, увитыми диким виноградом. На колоннах играют блики близкого моря, но с появлением музыки они превратились в блики от костров. Звучат веселые пьяные крики, слышится звон хрусталя. Татьяна, улыбаясь, смотрит на Саньку, протягивает ему навстречу руки. Санька подошел. Татьяна поцеловала его в одну щеку, в другую, в губы. Медленно опускаясь перед ним на колени, целует грудь, живот… Санька, зажмурившись, отвернулся. Темно. Зазвенел будильник и тут же смолк. В комнату вошла Нина. Включила свет.

Нина. Саша! Вставай. Са-ша!

Санька быстро вскакивает с кровати, испуганно смотрит на мать.

(Отмахнувшись от Саньки.) Господи! Напугал. Вскочил как черт… Собирайся, четыре часа уже. Сумку кирзовую возьми. Мелочь там в кармашке и рубль.

Санька. Ладно.

Нина. Одевайся. Чаю попей, хошь. (Уходит.)

Санька оборачивается к кровати, недоуменно смотрит на пятно на простыне. Краем простыни начинает затирать его. Входит Нина. Санька сразу садится, прикрывая пятно.

(Подавая свитер.) На. Свитер одень, а то прохладно. Я к открытию подойду. Супу наварю и подойду. Красный какой-то… Не заболел?

Санька. Ниче не заболел… Встал резко.

Нина. Одевайся… И меня напугал. Одевайся. Беги. (Уходит.)

Санька быстро одевается, заправляет поплотнее кровать, убегает. Нина возвращается, откидывает одеяло. Прикрыв рот рукой, смеется. Снимает простыню.

(Полушепотом.) Отец… У Саньки-то… Слышь, отец!.. (Уходит.)

Часть четвертая

Картина семнадцатая

Квартира Зины. В комнате Витька. Сидит за столом перед зеркалом для бритья. Тут же на столе небольшой реостат с двумя проволочными отводами. Шнур с вилкой у Витьки в руках. Витька вставляет вилку в розетку, замыкает отводы. Сыпанули искры. Витька быстро перемещает рычажок на реостате. Искры гаснут. Вытаскивает вилку из розетки. Глядя в зеркало, засовывает отводы в рот.

Витька. Я тебя, подлюгу, все равно… м-м-м… Япона мать.

Входит Татьяна.

Татьяна. Теть Зина дома?

Витька. Куба, иди сюда. Операцию мне сделаешь.

Татьяна. Какую? А где тетя Зина?

Витька. На работе все. Иди, не съем. Че она тебе?

Татьяна. Ребрышки выкинули. В киоске мясокомбинатском. Пойдет она?

Витька. Не. Говорю, на работе.

Татьяна. Жалко. Брать на нее, нет?

Витька. Таньк, смотри… Эти проводки… На. Я рот открою, вот здесь дупло. Всунешь… Ближе держи, чтоб почти прикасались.

Татьяна. Зачем?

Витька. На вытянутых руках держи, не бойся. Счас искру даст. (Быстро передвигает рычажок туда и обратно. Вспыхивают искры.)

Татьяна. Ой!

Витька. О! Когда в дупло засунешь, не дергайся, как счас. Нерв хочу зашибить, зуб болит. Поняла?

Татьяна. Я не смогу. Нет.

Витька. Кончай, не сс… дрейфь. Потом за ребрышками сходим.

Татьяна. Я кого-нибудь из мальчишек позову…

Витька (хватает за руку). Стой! Постой! Ну ты че как не родная. Я решился, нельзя сбивать. Не бойся. Реостат я ж включаю. Ты только держи точно и все. Я прошу, Таньк. Это быстро. На.

Татьяна (нерешительно взяв проводки). Вдруг убьет?

Витька. Жалко? Не сс… не бойся, не убьет. Давай. (Открывает рот.) Идишь? От.

Татьяна. Дупло?

Витька. Угу.

Татьяна. Вижу.

Витька. Суй.

Татьяна засунула проводки Витьке в дупло.

У?

Татьяна. Держу.

Витька резко передергивает рычажок. Раздается треск, изо рта сверкнуло искрами и даже сквознул дымок. Витька, вскрикнув, падает вместе со стулом на пол.

Витька! Витя!

Витька (медленно поднимаясь). О… (Помотав головой.) …ать… оя… У! (Похлопал по столу ладонью.) Акан инеси.

Татьяна. Чего?

Витька (показывая). Акан… у кухьи…

Татьяна. Стакан?

Витька. Ага.

Татьяна выбегает в кухню, Витька достает из-под стола поллитровку.

Татьяна (приносит стакан с водой). Вот.

Витька. На уй воду? (Выплескивает воду на пол. Наливает водки. Набирает в рот, полощет, поискал было, куда сплюнуть, но, опомнившись, проглатывает.)

Пауза.

Фуу! (Осматривает рот в зеркало.)

Татьяна. Как?

Витька. Ффу. (Опять набирает водки в рот, полощет и глотает.) Для дезинфекции. Глянь. (Открывает рот.) Ну как?

Татьяна. Он совсем черный.

Витька. Жмурик. Укокошили мы его. Малость передержал. Нормально. Хочешь выпить? Полагается.

Татьяна. Я пошла.

Витька. Куда?! Знаешь, сколько я вольт всадил?

Татьяна. Ну и что?

Витька (подает провод). Держи. Держи, тебе говорят!

Татьяна берет провод.

Если сердце зашиб, могу прям счас грохнуться. Подожди малость, удостоверимся. Плохо станет, провода в руке – и садани. Нельзя счас меня оставлять. Криминал. Поняла?

Татьяна. Болтаешь, наверное… Съешь чего-нибудь – опьянеешь.

Витька. Нельзя. Гангрену занесу. Зудит маленько, а не болит. Профессор!

Татьяна. Как ты не боишься? Я бы умерла.

Витька (выпивает). Теть Саша дома?

Татьяна. За ягодой в тайгу уехали.

Витька. С ними не поехала?

Татьяна. Из-за поросенка. Все?

Витька (весело). Ты че меня боишься?

Татьяна. Чего мне бояться?

Витька. Правильно. Ты же Куба. «Куба, любовь моя! Остров зари багровой!» Дай я тя поцелую, поблагодарю. (Держит Татьяну за руку.)

Татьяна. Пусти.

Витька. Замуж за меня пойдешь? А? А?

Татьяна (пытаясь вырваться). Дядь Витя, ну, пусти…

Витька. Сразу дядь Витя… Какой я тебе дядь Витя? Тебе скоко?

Татьяна. Пусти.

Витька. Ну скоко?

Татьяна. Ну шестнадцать.

Витька. А мне двадцать шесть. Всего десять лет. Че ты боишься? В самый раз. Давай пощупаемся? А, Таньк?

Татьяна пытается вырваться, Витька держит крепко.

Татьяна. Я закричу. Не надо…

Витька. Мускулы потрогаю. Сильная.

Татьяна. Правда закричу…

Витька. Позориться будешь? Токо пощупаю…

Татьяна (уклоняясь от поцелуя). Не надо…

Витька, крепко зажав Татьяну, целует ее в губы. Затем, подхватив на руки, несет в другую комнату.

(От страха почти лишившись голоса.) Помогите! Не надо! Боюсь! Ой! (Колотит Витьку по голове.)

Витька (опустив голову, словно окаменел. Не обращает внимания на удары). Я тихонько… Танечка…

Татьяна. Мама… Помо… Ма-ма!..

Витька. Не бойся… Это хорошо, вот увидишь… (Уносит ее.)

Слышен шум придушенной отчаянной борьбы. В комнату входит Санька. Услышав «Помогите!», бросается на голос. Возвращается, хватает бутылку с водкой, подскакивает к двери и бьет бутылкой об пол. Пауза. Выглядывает распаленный Витька.

А? Ты чего? А?

Санька не отвечает. Из комнаты выскакивает Татьяна, бросается к выходу.

Санька… А-а?

Санька. Шахты закрывают…

Витька. Зачем?.. Водку… Ты разбил?

Санька (отступая к выходу). Убьют…

Витька. А?

Санька. Я скажу… Мужики убьют…

Витька кидается на Саньку, но тот успевает выскочить за дверь.

Витька. Н-ну, парень… Н-ну, Санька… (Ходит по комнате, что-то ищет.) Придушу. (Сдергивает со стены бельевую веревку, сложив, засовывает в карман брюк. Берет полотенце, осторожно промокая водочную лужицу, отжимает водку в стакан.)

Картина восемнадцатая

Чердак дома. Белеют четырехугольные колонны труб. Полумрак. На заднем плане – выход на крышу. За окном невеселое предвечернее небо. Около трубы сидит Татьяна. В центре чердака приподнимается люк, и на чердак влезает Санька. В руках у него газетный сверток. Подходит к Татьяне.

Санька. Тань, на.

Татьяна. Что?

Санька. Не пла-ачь.

Татьяна. Не плачу. Что?

Санька. Пироги. Мама напекла. Вкусные, с грибами.

Татьяна. Не хочу.

Пауза.

Видел его?

Санька. Угу. Во дворе с мужиками. Пьяный. Хочешь, у нас ночуй.

Татьяна. Тетя Нина что подумает?

Санька. А что?

Татьяна. Будет выспрашивать.

Санька. Скажи, что боишься одна ночевать.

Татьяна. Раньше не боялась, а теперь… Нет. Смотри, чтоб он с тобой чего-нибудь не сделал.

Санька (достал из кармана нож). Только сунется. Пусть. (Втыкает нож в пол.) Гад…

Пауза.

Татьяна. Не надо с ножом. (Кладет свою руку на руку Саньки.)

Санька. Ничего мне не будет. Я несовершеннолетний.

Татьяна. И для маленьких… для несовершеннолетних тюрьмы есть. Не надо.

Санька. А чего он? (Вскакивает.) Терпеть уже не могу! Пьют все, как эти… Матерятся все время… Драки… уже надоели. Воскресенье начинается или праздники… С утра хорошо так, потом начинается… Ждешь только: изобьют или убьют кого. Уеду – вырасту. Честное слово.

Татьяна. А мать с отцом?

Санька. Потом к себе заберу. Вырасту и заберу. Вон, другие живут в больших городах, на самолетах летают… А у нас близко его никто не видел. (Помолчав.) Денег, наверное, у них…

Татьяна. У кого?

Санька. Кто на самолете. Дорого же.

Татьяна. Не знаю. Шахты закроют… Вы тоже уедете?

Санька. Грузчиков не берут, только шахтеров. А вы?

Татьяна. Маме дальше нашей области выезд запрещен.

Санька. Хитрюга… На автобазе окопался. Хоть бы был на шахте и уехал бы.

Татьяна. Витька?

Санька кивает.

Жалко, все разъедутся…

Санька. Мужики говорят – еще на сто лет угля бы хватило. Два разреза оставляют.

Татьяна. Пищит кто-то. Слышишь?

Санька (прислушавшись). Точно. (Приглядываясь, пошел вглубь чердака.) Птенец! Дикаря! (Приносит птенца Татьяне.) В перьях уже.

Татьяна. Как он здесь оказался?

Санька (подняв голову). С балки… Точно, вон гнездо на балке. Оттуда навернулся.

Татьяна. Дадим ему пирога?

Санька. Давай.

Татьяна (отщипывает от пирога, но птенец не ест). Не ест. (Сама начинает есть пирог.)

Санька. Не умеет еще. (Тоже ест пирог.)

Татьяна. В гнездо его положим?

Санька. Конечно.

Татьяна. Скорей бы весна.

Санька. Дай лету кончиться.

Татьяна. Поступлю в педучилище, потом в Иркутске в институт. Страшно здесь, правда?

Санька. Че хорошего… Тоже уеду. Или в деревню, или артистом в кино.

Татьяна. Туда очень трудно попасть. Талант нужен. Поступишь, думаешь?

Санька. Не знаю. Сны мне мощные снятся. Сколько книг у вас брал… Про что прочитаю, то и снится. И как будто я сам там же. Как в другие времена попадаю. Точно.

Татьяна. Здорово.

Санька. Здорово. Я думаю, у артистов так же в кино получается. Представляешь: р-раз, как нырнул, и на коне со шпагой, по-настоящему, без булды. Точно-точно! Как в машине времени. Смотря про что снимают. Хочешь – на сто лет назад, хочешь – на сто вперед. Здорово.

Молчание.

Татьяна (берет у Саньки птенца). Дай подержу. А мне редко сны снятся.

Санька. Знаешь, как просто! Ложусь и загадываю себе: хочу, чтоб приснились мушкетеры или… или космос. Еще что-нибудь. Тургенева люблю загадывать. «Вешние воды» там или «Асю». Что загадаю, то и снится.

Молчание.

Татьяна. Ты хороший. Молодец.

Санька. Ты тоже хорошая. Правда.

Пауза.

Татьяна. А вдруг не поступишь?

Санька. В деревню поеду. Собак заведу и коня. Все лучше, чем тут. Каждый день одно и то же – тоска… Гайки эти всю жизнь крутить, неинтересно, даже страшно… Честное слово.

Резко откинулась крышка люка, и появился Витька.

Татьяна. Ой!

Витька. Санька, хреновый из тебя партизан. Следы-то затереть внизу не догадался? (Смеется.) Танька, я папке скажу…

Санька. Че те надо?

Витька подходит ближе, но Санька, схватив нож, держит его перед собой.

Витька (оторопел). Ах ты, мать твою!..

Санька. Попробуй подойди!

Витька. Убери нож, дурачок.

Санька (кричит). Не уберу! Чего к ней пристал? Сдачи дать не могут, обрадовался?

Пауза.

Витька. Бил я ее, что ли? Тебя пальцем тронул?

Санька. Не подходи! Хоть раз да пырну.

Молчание.

Татьяна (подняв с пола обломок кирпича, заходит Витьке за спину). Голову проломить?

Витька (внимательно посмотрев на Татьяну). Правда что – Куба…

Татьяна. Уходи.

Витька (со злобой пинает трубу, потом ударяет кулаком). У! (Сосет ободранную косточку у кулака.) Что вы делаете… (Сквозь слезы.) Что вы из меня фашиста делаете?! Дурочка, кирпич взяла… Санька, разве бы я… Напугал, думаешь? Танька, брось кирпич. Ну прошу. (Помолчав.) Ребятишки… Мне так х… Мне так плохо. Куба, я ж люблю тебя! Дурра ты!.. (Пауза. Увидев птенца.) Выпал? Где гнездо? Танюх, прости меня. Санька… Хотите, ударьте. Не шелохнусь. Бейте, мамой клянусь, не трону. Санек, ударь, прошу по дружбе. Ну, врежь. (Пауза.) Давай птенца на место вернем? Санек, кто обижает, скажи. Ни одна собака не тронет. Мамой клянусь. Забыли? Простил? Дай нож поглядеть. Не бойся… (Берет у Саньки нож.) Выкинь это фуфло. Хошь, финарь тебе в мехцехе заточу? Ручку наборную склепаю… О, нож будет… На. (Возвращает нож.) Где гнездо его?

Татьяна (показав на балку). Там.

Витька (засунув птенца за пазуху, лезет на балку). Цыпа, счас тебя домой… к мамке… (Поет.) «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед!» Тут еще один!.. Иди к сеструхе. (Вытаскивает из кармана веревку, привязывает к балке.) Ребятишки, по домам. Нехорошо счас будет.

Санька. Ты че?

Витька. Идите, идите.

Санька. Витька, кончай.

Витька. Саня, не сердись на меня. Я же дурак. Не сердись. Уходите. (Спрыгивает вниз.) Танюха, прости. Честно говоря, виноват. Не хотел обидеть. Зря напугалась. Не обидел бы. (Саньке.) Дай пять. (Жмет Саньке руку.) Куба, дай пять. Не хотел я.

Татьяна. Иди домой.

Витька. Простила?

Татьяна. Говорю, иди.

Витька (садится на ящик, плачет). Почему мне… Зайцев пацаном ловил… Жрать хотел. Он пищит… в силке. И я, как… Никто не жалел. Отца убили, мама умерла… Маленький… Страдал… Всю жизнь! Ребятишки… с ножом. Эх, люди-и…

Санька. Не ударил бы я.

Витька. Не ударил бы… А надо, Саня. Надо меня, дурака. Недоделала жизнь… Видишь, че творю?.. Сам себя боюсь. Сестру обижаю. Из армии принял меня человек, обул, одел… Все, завязываю. (Подходит к висящей веревке.)

Санька (тянет Витьку за рубаху). Не надо, Витька.

Витька. Уйди, Саня.

Санька. Ну че ты делаешь?

Татьяна (тоже тянет Витьку). Пойдем во двор. Перестань.

Витька. Я решил, все.

Татьяна. Пойдем вниз, Витя.

Витька. Вы там сразу не говорите никому.

Санька. Че ты как ребенок?.. (Быстро вскарабкивается на балку, срезает веревку. Спрыгивает.)

Витька. Зря, Санька…

Татьяна. Правильно, Саня. Ничего не зря.

Пауза.

Витька. Уговорили. Спать пойду. Пошел.

Татьяна. Мы проводим, Саня?

Санька. Идем.

Витька спускается с чердака, за ним Санька с Татьяной.

Картина девятнадцатая

В центре двора крепко встали высокие качели. С визгом взлетая ввысь, качается ребятня. Ближе к крыльцу накрыт длинный стол. На столе закуска, бутылки с водкой, вином. За столом все жители дома. Поют.

Оба парни бравые,
Оба хороши.
Милая рябинушка,
Сердцу подскажи.

Ой, рябина кудрявая,
Белые цветы,
Ой, рябина-рябинушка,
Что взгрустнула ты?

Нина. Генка! Хватит раскачивать!

Тетя Саша. Не бойся, Нина. Ничего с ними не случится.

Зина. Девчонки, крепче держитесь!

Маша. Наилька, Галия не урони!

Наиль. Не уроню! Мама! Иди с нами!

Борис. Баба Даша, хочешь полетать?

Баба Даша. Ох, Боря… Каку хорошую качель смастерили вы, мужики. Молодцы.

Витька (придерживая доску). Бабы! Счас мы вас покачаем!

Наиль. Дядьк Витьк, не останавливай!

Санька. Генка, сильнее!

Борис. Пацаны, ну дайте матерям качнуться!

Наиль. Саня, останавливаем?

Санька. Мам, иди садись?

Мужики останавливают качели, сгоняют ребятню.

Витька. Сеструха! Счас с тобой полетаем! (Тащит Зину.)

Борис. Баб Даша, брось сачковать!

Зина. Витька! Отстань, паразит!

Все мужики бросаются к женщинам и силой усаживают на качели. С удовольствием мужикам помогают пацаны. Крики, визг, смех привлекают соседей. Над забором появляются любопытные. Витька и Борис встают по краям доски и начинают раскачивать.

Баба Даша. Шибко-то не газуйте! Витька!

Нина. Ой, держаться не за что! Ой! Пустите меня!

Аркадий. Нин, за доску! За доску… Не бойся!

Глядя, как женщины, уцепившись кто за что, визжат от веселого ужаса, вокруг заходятся от смеха.

Райка. Нельзя мне!.. Борька! Паразит!

Зина. Рая, за меня держись! Рая, вместо тебя рожу!

Тетя Саша. Ничего, бабоньки! Держись, Нина! Покажи им! Эх!

Дядя Толя. Мать! Э, мать! Гляди, раздухарилась!

Нина. Баб Даша, тебе не плохо?

Баба Даша. Не разговаривай меня! Кой-как держусь!

Генка. Дядь Боря! Витька! Сильнее!

Райка. Я счас тебе дам сильнее!

Нина. Витька! Хватит! Бабе Даше плохо!

Борис. Хорош, Витька!

Витька. Усе, бабоньки! По бутылке с каждой!

Витька с Борисом останавливают качели. Им помогают пацаны, и, как только женщины с оханьем и вздохами слезают с качелей, тут же забираются на их место.

Баба Даша. Заребячили меня на старости лет…

Павел. Не понравилось?

Баба Даша. Ну вас всех к лешему. А хорошо.

Витька. А Нина орет: плохо ей. Где ей плохо-то?

Нина. Хорошо-хорошо, да хорошего помаленьку. Фу.

Взрослые рассаживаются за столом.

Тетя Саша. Еще бы песочницу сколотить для маленьких, песку навозить.

Витька. Делов-то – пара бутылок. На Аноты сгоняю да привезу.

Нина. За две бутылки можно и с Черного моря привезти… Не кому-то же – детишкам.

Витька. Мои они, что ли?

Зина. Твои не твои… Люди просят, взял бы и привез. Че ты всё бутылки сшибаешь?

Витька. Во, напустились! Все разъедутся скоро, они с песочницей дое… привязались.

Баба Даша. Хорошее дело, хорошее. Правильно Зина говорит. Вон Павел плотничает у нас, сколотит.

Павел. Хоть счас. Че, по рюмахе?

Баба Даша. Не страшно, Павел, на ново место ехать?

Валера. А давайте за него и выпьем. Чтоб все там хорошо было, чтоб все как полагается.

Баба Даша. Тяжело привыкать будет. Ох, тяжело.

Валера. Что тут Сибирь, что там Сибирь.

Нина (всплеснув руками). Валера, Рай, и вы собираетесь?

Райка. Шахту закроют, куда денешься? Отправят.

Павел. Три уже прикрыли, так? Пока пять-бис и шестерка остаются… Так? Я контейнер отправил, Борька тоже… Ты, баб Даша, не переживай. Как-нибудь жили и там выживем.

Баба Даша. Ой, не знаю… Куда ехать, за каким лядом?

Павел. Ну а че? Квартиры благоустроенные. Так? Канализация… значит. Вода какая хочешь. Простую? Пожалуйста. Теплую? Нате. Сортир в доме. Плохо?

Витька. Ага, разбежались. Сколько туда тыщ сгоняют?

Валера. Баранов сгоняют.

Витька. Вода простая, теплая… Да я вон скоко надо с колонки натаскаю…

Зина. Ты натаскаешь. Язык изотрешь, пока допросишься.

Витька. Я к примеру.

Зина. Разве что.

Тетя Саша. Налить – налили, а не греемся. (Выпивает.)

Дядя Толя. Поднабралась уж, мать.

Тетя Саша. Молчи, конвойщик.

Райка. Павел, а Павел, про ванну забыл! В квартире-то ванны для помыва.

Павел. А-а. Вот!

Витька. В тазу нагрел да помылся.

Зина. Витька, ты чего разворчался? Никуда не едешь и сиди. Злится какого-то черта.

Витька. Совсем не злюсь.

Зина. В тазике разве намоешься? С ванной ж не сравнишь.

Витька. Я и не сравниваю. Пришел, хавалку сполоснул и харэ. Попариться захотел – в баню смотался.

Баба Даша. Пар в нашей бане правда хороший. На Храмцовке ни к черту пар, а у нас хороший.

Райка. Был когда-то хороший.

Зина. Не, хороший пар. И счас еще хороший.

Тетя Саша. Едут люди, пусть едут! Счастья им пожелаем.

Дядя Толя. Правильно, мать.

Тетя Саша. Наливай, конвойщик.

Дядя Толя (наливая жене, шутливо). Побьешь еще.

Тетя Саша. Разговорчики в колонне! (Остальным.) Счастья вам, дорогие! Поезжайте. Посмотрите свет белый. Глядишь, жизнь по-новому пойдет. Городок наш без шахтеров сдохнет, туда ему и дорога. Все равно… Скучать будем, вспоминать будем… (Бабы зашвыркали носами.) И вы нас вспоминайте.

Все встают, не сговариваясь. И у мужиков повлажнели глаза. Чокаются, выпивают.

Павел. Валера! С выходом! Давай, Валер!

Валера заиграл. Павел, взбрыкивая, пошел по кругу, за ним Витька, тетя Саша… Соскочила с качелей ребятня, кроме Светки. И затопала, зашумела во дворе хмельная пляска. Пока плясали, не заметили, что Светка, раскачавшись до опасного предела, что-то громко выговаривает себе.

Нина. Баб Даша, Светка не навернется? Смотри, как летает!

Баба Даша. Светка! Ты, кобыла разэтакая, че творишь?!

Все остановились. Смотрят на Светку.

Валера. Светлана, не раскачивай! Крепче держись, не раскачивай!

Светка. Я касманафка! Ура! Касманафка!

Нина. Сядь на доску! Упадешь, дурочка!

Светка. Сама дура! Все дуры! Я касманафка!

Павел. Е-мое, не остановишь… Сильно раскочегарила. Правда, навернется.

Баба Даша. Светланка… Как ее?.. Убьется. Светланка, хошь винца?! Слышь, иди винца попей!

Светка. Я луну вижу! Во-он! (Показывает рукой и чуть не срывается.)

Зина. Матушки! Мужики, сделайте что-нибудь! Убьется девка.

Аркадий. А как ее? Не подлезешь никак…

Светка. Там солнце, а там луна! Обоих видно! (Опять показывает рукой и опять чуть не срывается.)

Баба Даша. Господи, спаси и сохрани…

Нина. Света, сядь на доску! Сядь! Держись крепче!

Райка. Не качайся! Куда качаешься, бешеная?!

Светка. Улечу от вас! (Смеется.)

Тетя Саша. Поманить ее чем-нибудь надо.

Баба Даша. Манила. Вином манила… Не знаю, чем бы еще… Светланка, иди винца… Не идет… Ох, батюшки, ох, умру.

И тут, когда Светку вынесло вперед, а затем, придержав в вышине, качнуло вниз, Витька, угадав движение, вскакивает на доску, одной рукой крепко ухватившись за жердину, другой подхватывает сорвавшуюся от неожиданности Светку. Все ахают.

Витька. Привет, космонавтка!

Светка. Уйди! (Колотит Витьку.) Уйди!

Витька. Э-э! Спасаю же тебя, дуру! Не дергайся, навернемся!

Светка. Сам дурак!

Борис помогает остановить доску. Баба Даша, Нина, Зина тащат Светку к столу. Все сразу успокоились.

Зина. Светланка, напугала до смерти… Ты что?

Светка. Дайте винца мне. Пить хочу.

Баба Даша. Выпьешь и спать пойдешь. Ясно?

Наливает Светке вина. Та выпивает.

Нина. Рая, давайте посуду убирать, что ли? Не пора?

Зина. Да уж надо, пока все добром идет.

Женщины собирают посуду со стола, мужики направляются за стайки.

Тетя Саша. Ты куда, конвой?

Дядя Толя. А куда все. В туалет, куда…

Зина. Счас фонтаны свои включат…

Райка. Вы там стайки не потопите, уплывут. Слышите, мужики?!

Валера. Пойдем проконтролируешь. А, Райк?

Райка. Баян уношу.

Валера. Неси.

Стемнело. Женщины домывают посуду, мужчины уносят столы, стулья. Все расходятся. Остались Санька, Татьяна и Светка.

Татьяна. Света, ты больше так не качайся. Сорвешься и покалечишься.

Санька. Запростяк убиться можно.

Светка. Я не боюсь. Умру, потом опять рожусь.

Санька. Ты че, тебя же не будет.

Светка. Сто раз была… (Покрутив пальцем у лба.) Во? И рожусь у ласковых. Ласковые будут – закачаешься.

Татьяна. Кто, Света?

Света. Мама с батей. Я почему умом задурела, знаешь? Он маму, как капусту – тр-р-р-р. Потопился.

Санька. Кто?

Светка. Батя, кто… Испугался, запереживал и бултых головой в Ангару. Теперь они где-нибудь по-новому объявятся, и я у них по-новому рожусь.

Санька. Да так не бывает.

Светка. У самого будет. Они мне каждую ночь все объясняют. Сядут возле меня такие молоденькие, дурненькие. Целуют, прямо зацеловывают… Я ухохатываюсь от щекотки… Хорошие, чистенькие. Не то что бабка. У-у, злыдина.

Санька. Фу, дак это же во сне.

Светка. И что, если я аж захожусь от радости такой.

Татьяна. Язык у тебя… Светка, пьяный: мелешь-мелешь. Баба Даша вырастила, выкормила, а ты на нее бочку катишь.

Светка. Хочешь, по морде дам?

Татьяна. Иди еще водки выпей, может, совсем свихнешься.

Светка, поплевав на ладони, приготовилась к драке.

(Хватает с земли маленькую палку, почти щепку.) Ну-ка, подойди.

Светка (присев на корточки, прикрыв от страха голову руками, запричитала). Сучка шахтовая! Отлупись в забой, в могилу! Не трожь девчонку! Сожгу тебя! Чтоб ты сдохла, курва приозерская!

Пауза.

Татьяна (отбросив палку). Не ори. Нет палки, видишь? Не бойся.

Светка (вытирая слезы). Рожу ребеночка, буду с ним играть. Фигушки тебе дам.

Татьяна. Света, иди лучше спать.

Светка. Ты че, подруга? У меня еще гулянка не кончилась. Пойду кружечку бражки пропущу. Хотите?

Татьяна. Баба Даша рассердится, ничего не надо.

Светка. Поглядим, как она рассердится. Санька, вы че опять со мной в стайке наделали?

Санька (смутившись). В какой стайке?..

Светка. Позва-али… (Татьяне.) Наиль, Генка и он. Дурны-и-и!

Санька. Ничего не делали. Сама прибежала…

Светка. К тебе прибежала, думала, холесенький! Опять обманули. (Замахнувшись на Саньку.) Ух! Дай поцелую.

Санька. Иди ты…

Светка. Ладно, не плачь. Пойду, горе винишком замою. (Убегая в дом, кричит.) Баба! Баба! Я еще хочу!

Пауза.

Татьяна. Саша… Вы правда, что ли?

Санька. Что?

Татьяна. Со Светкой.

Санька. Да ну ее. То капусту ищет, то… Привязалась.

Татьяна. Любит тебя.

Санька. Пьяная… Наговорит…

Татьяна. Напоили, как дураки. Вырастешь, не пей водку. Вообще ничего не пей. Ладно?

Санька. Горькая, противная… Нашли радость. Хоть не подрался никто.

Пауза. Стемнело. Серебряным злым глазом выглядывает бегущая за тучами луна.

Татьяна. Саня, а если бы мы были взрослые, ты женился бы на мне?

Санька (тихо). Запросто.

Татьяна. А мне нельзя за тебя замуж.

Санька. Почему?

Татьяна. Я старше, а должно быть наоборот.

Санька. Подумаешь…

На крыльце появляется Витька.

Татьяна. Хочешь, я тебя поцелую?

Санька. Хочу.

Татьяна взяла Саньку за плечи. Поцеловались.

Витька. Куба! Эй, Таньк! Иди скорей! Мать с отцом воюют!

В самом деле, из дома послышались крики. Татьяна убегает.

(Подходит к Саньке.) Прижала конвоира своего, счас попишет. За все попишет.

Санька. За что за все?

Витька. А за все. Танька-то у них тюряшница.

Санька. Как это?

Витька. Ты че, не знаешь? Мать под Читой сидела, шестерку отбабахала, а дядь Толя в охране. Прищучил ее и Таньку вон замастырил.

Санька (не сразу). Если бы он так, не жила бы она с ним.

Витька (усмехнувшись). «Не жила бы…»

Санька. Ты-то откуда знаешь? Так прямо тебе и рассказали…

Витька. Дурак ты, Шурик. Она чуть подопьет, токо за это и скандалит. Че ты защищаешь? Тюряшница и есть.

Санька. А сам не тюряшник? На себя посмотри.

Витька (сдержавшись). Я бездомный был, сирота. Мне загреметь – два пальца… А она медсестра, образованная. Ее почему, думаешь, лечить не пускают? Феня ты феня! Все книжки у них… бегаешь читаешь. Дочитаешься. Целовались тут? Во-во.

Санька. Не твое дело.

Витька (схватив Саньку за шею, прижимает к себе). Ты!.. Ты как со взрослыми разговариваешь, сосуля? (Приотпустив.) Матери твоей рассказать, как ты тут с Кубой?.. Тих-хушник. (Побагровев, вновь сильно прижимает Саньку.) Сломал уже ей?! Бабой сделал?

Санька (зажмурившись от боли). Пошел на…

Витька (взвизгнув). Куда?

Санька. Пусти, гад!

Витька (в ярости). Н-ну, умотал ты меня, Шурик… Давно умотал. (Тащит Саньку со двора.)

Санька. П-пусти… П-пусти…

Витька. Говнюк… Я тебе мослы повыдергиваю… Топай-топай.

Санька. Н-не пойду. Куда т-ты?.. Пусти!

Витька. Увидишь. (Заломив Саньке руку, уводит со двора.)

Картина двадцатая

Витька и Санька у шахтовой железной дороги. Все громче шум эстакады, лязг вагонов, свистки паровоза.

Витька. За шахту, в лесок… Там тебе уши на задницу натяну… чтобы сам с собой здоровался. Понял? «Она тебе: здррр-р, а ты ей: ой! Кто тут?» (Зло смеется.)

Санька. Витька, пусти. Пожалуйста.

Витька (пнув под зад). Я те дам – Витька! Дядя Витя! Сопля. Тебя еще на свете не было, я уже коней пас. Кто я? Ну!

Санька. Дядя Витя.

Витька. Около Кубы еще раз увижу, в озере утоплю. Понял? Оглох?

Санька (застонав от боли). У-у-у.

Витька. Шурик, у тебя же писька еще не выросла возле баб ошиваться. Или выросла? А, Шурик? Покажь письку. Ну пока-ажь.

Санька. Меня искать будут.

Витька. Поищем. Ночь с березкой пообжимаешься, и найдем. Че хошь с ней делай: хошь раком ставь, хошь на попа. Кому вякнешь, и тебя, и отца твоего уделаю… А мать трахну. Га-га-га-га…

Санька (сквозь слезы). Дурак! Скот! Скот!

Слышен шум подходящего поезда.

Витька. Стой тихо. Поезд пройдет – дальше пойдем.

Санька. Скот! Скот!

Витька. Не вой! Пошутил про мать! Ладно!.. С-сучонок… Довел меня.

Мимо грохочет состав. Санька стал отчаянно вырываться. И тут, зацепив сзади за пиджак, Витьку рванула торчащая из вагона арматура. Его опрокидывает, волоком тащит по земле. Витька орет, цепляясь за землю. Ему удается откатиться от вагонов, он затихает. Поезд прошел.

Санька (подскочив к Витьке). Витька! Витька! Ты живой?! Витька!

Витька (пытаясь поднять голову). Саня… Голову… Чуть-чуть…

Санька (помогая Витьке). Витя…

Витька. Саня… Нога… Моя… Нога…

Санька. Витьк, ты че?

Витька (улыбаясь). Браток… Нога… Там?

Санька. Нн-н… Нет. Н-на рельсах.

Витька. Ага. Саня… Понял. Людей. Иди… Людей, Саня…

Санька убегает.

Картина двадцать первая

В полумраке пустого пространства – все жители дома.

Валера. Нин, хочешь, к заозерским сбегаю?

Нина (плача). Были мы там. Нет его… Ой, матушки, сохрани мне сыночка! Баб Даша, куда бежать, не знаю.

Баба Даша. Раньше времени не причитай, Нина. Придет. Побегает и придет.

Нина. И на Трехугольник бегали, и к Кирпичикам бегали…

Райка. Правда, куда это он? Как сквозь землю… Прибежит, Нин.

Зина. А в милиции что говорят?

Аркадий. А че они скажут?.. Поездим, говорят, посмотрим.

Зина. Витька тоже запропастился. Я уже и не переживаю. Надоело.

Баба Даша. Дак то мужик взрослый, а то пацан.

Нина. Ну я его!.. Придет – захлестну! Ох, захлестну! Всю рожу в кровь исхлестаю!

Аркадий. Найди сначала… «Исхлестаю…»

Нина. Сколько уже? Часа два ночи-то? Аркаша! Ты почему руки в брюки?! Сын потерялся, стоишь, как долбоконь.

Аркадий. А куда бежать? Все обегали.

Нина. В задницу к себе беги!

Баба Даша. Нина, перестань.

Нина (почти взвыв от горя). Повешусь! Что случится – повешусь! Жить не буду! Это что за город проклятый?! Куда ни пойдешь – везде ворье да бандиты… Это как в таком аду жить можно?! Че хотите делайте, повешусь!

Все наперебой стали успокаивать Нину. Постепенно общий шум переходит в ровный низкий гул. Появляется Санька. Останавливается в центре, садится, вытянув ноги, закрывает глаза.

Аркадий. Нин, а это что? (Показывает на Санькины ноги.)

Нина. Отстань от меня.

Аркадий. Нин, ноги, что ли?

Нина. Какие ноги?

Аркадий. Нога же! Вон, за кроватью!

Нина (подходит к Саньке). А! Он почему тут?.. Он что… тут?

Аркадий. Спит – что!

Нина. Спит?! Вы поглядите на него, люди добрые! Спит! За кроватью спит! Уселся и спит!

Аркадий. Тьфу ты!

Нина. Ну я ему!.. (Заметалась по сторонам, ищет, чем ударить Саньку. Подскочила к мужу, лихорадочно вытаскивает ремень из брюк.)

Аркадий. Ну… Ну… Разбудить надо. Ну Нин.

Нина. П-паразит… Паразит!

Хватает Саньку за шиворот, тянет его вверх. Санька, еще толком не проснувшись, поднимается на ноги. Нина хлещет его ремнем, бьет кулаком по спине. Соседи, стоя вокруг, покачивают головами. Санька запрокидывает голову, прикрывает глаза руками, стоит под ударами не шелохнувшись. В глубине пространства закричала Светка. Крик ее переходит в стон-плач. Отец, не выдержав, стал отбирать у матери ремень, загораживать сына. Обессилев, мать опускается на колени, рядом приседает отец. Становится тихо.

Санька открыл глаза. И все странным образом переменилось. Люди легли на землю и притихли, словно уснули. Санька оглянулся. Из глубины к нему медленно шел Ужас. У Ужаса не было глаз, не было дыхания. Его высокая, белеющая в темноте фигура приближалась к Саньке не по прямой, а зигзагообразно и плавно, словно скользя над землей. Фигура остановилась, раздался треск распарываемой материи, саван слетел, и перед Санькой оказался Витька. Его спина и грудь в багровых линиях, какие бывают от удара бичом. В руках у Витьки ларец. Склонив перед Санькой голову, он достает из ларца тяжелую золотую цепь, надевает Саньке на шею, становится перед ним на колени. Лежащие на земле тоже встают на колени. Все смотрят на Саньку.

Санька (Витьке). Тебе было больно?

Витька. Простите меня.

Санька. И ты прости.

Подходят тетя Саша и дядя Толя. Ведут за руки Татьяну. Татьяна босиком, в ночной рубашке. На тете Саше серая телогрейка с номером, кирзовые сапоги, на голове белая докторская шапочка. Дядя Толя в длинной шинели, на голове фуражка.

Дядя Толя (не решаясь взглянуть на Саньку). Жизнь так сложилась. Не по своей воле… По службе… (Вздохнув.) По государственной. Замолвите словечко. Плачу и каюсь во веки веков…

Санька (тете Саше). Вы любите его?

Тетя Саша. Окаянная, Сашенька, дорога, окаянная судьба. А и то жизнь, а и то воздух. Как не плакать?

Санька. Не надо плакать.

Тетя Саша. Не буду, Сашенька, не буду.

Санька (взяв Татьяну за руку, ведет ее к качелям. Всем). Когда мы полетим, не хватайте за ноги.

Санька и Татьяна становятся на доску. Нина и Аркадий с разных концов потихоньку раскачивают.

(Громко.) Пройдет много лет!.. К нам во двор… шар!.. (От волнения ему трудно говорить.) Громадный, красивый… опустится шар! Большой, как наш дом! Как планета! Я… Я… Вы подождите! Я заберу вас с собой!

Все. Подождем. Надо ждать. Что ж делать? Подождем.

Санька (почти плача). Милые мои!.. Милые! (Соскочив с качелей.) Вы любите меня?

Все (кинувшись к Саньке). Александр Аркадич! Золотой! Дорогой наш! Александр Аркадич! Родной!

Начинают целовать Саньку, плачут от нахлынувших чувств. И Санька плачет и целует всех. Одна Татьяна тихо качается на качелях.

Санька. Хотите!.. (Задыхаясь от восторга.) Хотите покажу, как я летаю?!

Все. Да! Да! Полетайте! Александр Аркадич, полетайте!

Санька. Смотрите!!! Лечу!!!

Окруженный людьми, он начинает подпрыгивать, помогая себе криком. За столпившимися Саньку не видно, только слышно все более отчаянное и трудное дыхание. Когда люди расступаются и исчезают, на месте Саньки оказывается нелепо подпрыгивающий сорокалетний мужчина. У него вполне приличное брюшко, залысины, слегка помятое, как и брюки, лицо.

Татьяна (смеясь). А старый!.. А страшный!..

Яковлев. Я моложе… на два года.

Татьяна (подскочив к Яковлеву, танцует). Был моложе. Танцуй! Что же ты? Успеваете, Александр Аркадич?

Яковлев. А как же?!

Татьяна. Быстрее! Еще быстрее!

Яковлев (довольно ловко приноровившись к Татьяне). А как же… Давно тебя не видел… Почти забыл… Куда ты? Погоди, Тань! Куба!

Татьяна, продолжая танцевать, исчезает в глубине.

Куба! Татьяна! Та… (Пошатываясь, стоит на месте, затем ложится на полу, свернувшись калачиком.)

Эпилог. 1990 год

Картина двадцать вторая

С небольшим чемоданом и с сумкой через плечо во двор входит Яковлев. Останавливается у крыльца. Стоит, не решаясь войти в дом. Подходит к почерневшему столбику. Это все, что осталось от качелей. Да и забор уже скорее намек на бывший забор: полусгнившие доски, проломы, покосившиеся столбы. Из дома, ворча себе под нос и сплевывая в сердцах, выходит мужик. Ему лет пятьдесят. На голове кепка, он в замызганной, лоснящейся от грязи телогрейке, на одной ноге сапог, на другой… Другой ноги нет. Вместо ноги примитивный деревянный протез. Увидев Яковлева, придержался на мгновение и уверенно и радостно заковылял к нему.

Мужик. Доброго здоровечка.

Яковлев. Здравствуйте.

Мужик. Гляжу, курите сидите. (Жестом показывая, что просит закурить.) А не поможете?

Яковлев. Помогу.

Мужик. Жена уволокла папиросы. Спрятать забыл. (Взяв сигарету.) А прикурить дозвольте? (Прикуривает.) Курить охота – уши отваливаются, а ее нет и нет, сами понимаете.

Яковлев. Бери пачку.

Мужик. Да?! (Рассматривая пачку.) Зарубежные…

Яковлев. Югославские.

Мужик. Да?! (Жмет руку Яковлеву.) Прямо… благодарен вам… по глаза. А я смотрю, мужик какой-то хороший сидит, и прямиком. (Опять жмет руку и даже пытается ее поцеловать.) Сразу по вас видно, что приличный…

Яковлев (отдернув руку). Ты что?! Перестань!

Мужик. Да не обижайтесь! Я по благодарности… Ну не обижайтесь.

Яковлев. Все в порядке.

Мужик. Не мешаю? Нет?

Яковлев. Не мешаешь.

Мужик. Тогда покурим рядышком. (Увидев чемодан.) В гости к кому?

Яковлев. В гости. К Яковлевым.

Мужик. У, так это надо мной. С той стороны у их окна. А че, дома нет? Айда ко мне, пересидите.

Яковлев. Еще не заходил. Сейчас пойду… Докурим.

Мужик. Прекрасное дело. Вас как звать? А то без имени переговор ведем, как эти… Смотрю: хороший мужчина такой сидит, сразу видно, не наш, а как звать, не знаю.

Яковлев (помолчав). Саша меня звать, Виктор.

Мужик. О, хорошо. А меня Виктор.

Короткая пауза.

Виктор (недоуменно). Виктор…

Яковлев (кивнув). Виктор.

Виктор (приглядываясь). Не, не знаю лицо… По отчеству скажите, может, допру.

Яковлев. Аркадьевич.

Виктор. Александр Аркадьевич? К Яковлевым?

Яковлев. Не допер?

Виктор (не сразу). А вы кто?

Яковлев. Яковлев. Саша. Шурик.

Виктор. Надо мной живут… С той стороны окна… Сын их, что ли?

Яковлев. Сын. Не узнал?

Виктор. Ху-у, прекрасное дело! Дак это… теперь надо… дак это… За встречу? А? У меня в бакалейке кореш. Из подсобки вытащит. А?

Яковлев. Потом. Попозже. (Берет чемодан, идет к дому.)

Виктор. Червонец и пятерка за риск, и все дела. А?

Яковлев останавливается, достает деньги. Дает Виктору.

Ху-у, еще пять – и на две хватит!

Яковлев (решительно направляясь к стайкам). Иди сюда. (Подходит к угольнику, вытаскивает из сумки бутылку коньяка, конфеты.) Сходи за стаканом, Витя. Здесь хряпнем… за встречу.

Виктор (достав из кармана телогрейки стакан). А вот он, фокус-покус мой! А?! Александр Аркадич?

Яковлев (наливая в стакан коньяк). Какой я… Санька я, Виктор. Санька. Держи.

Виктор. Я по-онял! Надо мной же живут… Я понял! Встаньте тут, а я тут, чтоб улицу следить, и… Счас у нас рай земельный пойдет.

Яковлев. Зачем следить?

Виктор. А командир, жена?! Ваше здоровечко. (Пьет.)

Яковлев. Кто жена у тебя?

Виктор (крякнув). Кирза.

Яковлев. Еще конфеты. Кто?

Виктор. Кирза. (Жует.) Как ее?.. Ну жена. Вы не знаете?

Яковлев. Кирзу? Мать писала, с Татьяной ты… С Таней.

Виктор. Хо! С Татьяной… Это когда было? Сто лет назад А счас – Кирза. Две конфетки… три возьму ей? Не против?

Яковлев (наливая себе). Возьми. (Смотрит на дом, выпивает.)

Виктор. Ох, нюх у нее!.. Чуть где с кем присядем, вжжик! И тут! Наливайте. Человека за тыщу километров сразу видно… Я вас увидел и прямиком… Спасибо. (Выпивает.)

Яковлев. Виктор, ты куда ногу дел?

Виктор (махнув рукой). Ай. Счас скажу, пейте.

Яковлев. Все в порядке.

Виктор (показывая протез). Видишь следы? Во, во. Зарубины. Топором изрубить хотела. Я неравнодушный к Бохосу, а она, чтоб дома сидел, порубить решила. Заволновалась, понимаете. Нервная причина. Вообще, мы душа в душу. Выжрет больше мужика и хоть бы че. Во, молоток баба!

Яковлев. Дети есть?

Виктор. Детишек нет. Мы же пьющие. Зачем уродиков рожать? По-людски надо. А оно че-то не получалось, а теперь зачем? Распределяю?

Яковлев кивнул. Виктор налил.

Яковлев. Что с ногой-то? (Выпивает.)

Виктор. Хорошо пошла?

Яковлев. Все в порядке.

Виктор. Ну и я не подведу. (Налил себе, выпивает.) Ногу? Поезд чикнул. Шел через погрузку, тут порожняк летит. Давно-о. Шахта еще работала. И с этого… С вагона арматура выстегнулась, проволока такая. Как карася на крючок: бздынь! Крови мало было, чуть-чуть… Как в аптеке: чик. Запаяло рану. Врач малость почистил… и как в аптеке. Повезло. А вы…

Яковлев. Виктор, перестань. Что ты выкаешь?

Виктор. Ну… вроде как… Солидный. Приличный из себя… Неудобно. Хошь сигарету? А я закурю.

Пауза.

Яковлев. Толкнул кто-нибудь? Как подцепиться угораздило?

Виктор. На арматуру? Да не-ет. Молодой всю улицу гонял и дальше. Си-ильный был, попробуй толкни, шел себе, свистел, кажись. Короче, задумался. По рассеянности.

Яковлев (тихо). Я тебя толкнул.

Виктор. Куда?

Яковлев. На вагоны.

Виктор. Зачем?

Молчание.

Яковлев. Не помнишь?

Виктор. Помню. Шел… или стоял. Она сзади за пиджак р-раз. Поволокла. А вы… А ты че там делал? Никого рядом не помню.

Яковлев. Я пошутил.

Виктор (смеясь). Э-э! Меня толкнешь. Тут целый дом наваливался, не могли побороть. (Испуганно.) Прячь бутылку! (Присел за угольником.) Кирза! Кирза бежит! Иди ко мне! Присядь! Присядь!

Появляется Кирза. На вид ей далеко за пятьдесят. В руках болтается кирзовая черная сумка. На ногах поверх трико толстые шерстяные носки, калоши. Затертое бордовое пальто. На голове клеенчатая косынка от дождя.

Кирза. Здрасьте. (Виктору.) Согнулся… Кто разгибать будет? (Яковлеву.) Раз согнулся и не разогнулся.

Виктор. Сигарету уронил. Товарищ угощает… На его пьем. За встречу. Слышь, конфет тебе… На.

Яковлев. Выпьете с нами?

Кирза (сразу смягчившись, легко пнула Виктора. Склоняется к бутылке, оценивая, сколько осталось коньяка). Много у вас? Много. В квартиру пойдемте, посидим по-человечески.

Виктор. Не может он. К Яковлевым он. А ты выпей, выпей.

Яковлев наливает и подает стакан Кирзе.

На поминки не пошла?

Кирза. А никто и не звал.

Виктор. А я думал, позвали.

Кирза. Загородите меня от окон. Вылупятся.

Виктор (загораживая). Прекрасное дело… Че нам?..

Кирза (выпивает, закусывает конфетой). Ядреный какой.

Виктор. Коньяк. Видишь, прекрасный человек.

Яковлев. Кто умер? Какие поминки?

Кирза. В доме у нас. Сорок дней.

Виктор. А не девять?

Кирза. Какие девять?! Сорок! Наклюкался уже.

Виктор. Не успел же! Гляди! (Показывает на бутылку.)

Яковлев. Кто умер?

Кирза. В третьей квартире бабка живет…

Яковлев. Баба Даша?

Кирза. Знаете? С внучкой жила.

Виктор. О. Внучка умерла. Сорок дней. (Кирзе.) Я думал, тебя позвали.

Кирза. Ага… За мной потянешься, а нафиг ты там нужен? (Закуривает.) Вы к Яковлевым?

Виктор. Да он сам-то… А бабка жива, а в сто раз старше.

Кирза. На поминках они – и Нина, и Аркадий.

Виктор. Зинка тоже. Сеструха моя. Но мы с ней не знаемся. Брата родного презирает. Представляешь? Скоко лет уже презирает. (Кирзе.) Пусть бы даже и позвали, не пошел бы. Светку жалко, конечно. А ниче не поделаешь.

Яковлев. Пойду.

Виктор. В третьей они пируют. В третьей секции.

Кирза. Поминают, дурак.

Виктор. Ну поминают. А вы… А ты коньяк че, не берешь?

Яковлев. Виктор, тоже заходите. Вместе помянем. (Кирзе.) Как звать?

Кирза. Света.

Яковлев. Приходите.

Кирза. Куда?

Яковлев. На поминки.

Виктор. Дак не пустят.

Яковлев. Пустят. (Уходит в дом.)

Кирза прячет коньяк и конфеты в сумку.

Виктор. О, о! Затырила сразу.

Кирза. Хочешь пенделя? Дам.

Виктор. Сразу пенделя… Какая ты Света? Кирза и есть. Еще – Света!

Кирза. Спросил человек, сказала.

Виктор. Про тебя спросил! При чем тут Светка? Пинается, позорит на глазах… При чужом.

Кирза. Я про нее подумала. Да пошел ты!.. (Замахивается.)

Виктор. Не ругайсь. Не ругайсь. Идем.

Кирза. Быстро ребра посчитаю.

Виктор. Пойдем, не ругайсь. Умоемся, причешемся… Неудобно: пригласил человек. Пойдем.

Идут в дом.

Кирза. Зинка начнет, молчи сиди.

Виктор. А мне че? Прекрасное дело, знакомый нас пригласил. Она сама по себе, мы сами по себе.

Картина двадцать третья

В комнате у бабы Даши Нина, Аркадий, Зина, Маша. Все постарели и в старости своей подобрались поближе к бабе Даше, которой уже под девяносто; но она единственная, которую прошедшие двадцать лет почти не изменили.

Нина (Аркадию). Дед, ты бы ел. Опьянеешь.

Аркадий. Объелся.

Баба Даша. Ешь, Аркаша, ешь. Мне это потом девать некуды.

Маша. Наилька письмо прислала.

Зина. Чего пишет?

Маша. Плохо турма стало.

Зина. Хорошего в ней и быть не может.

Маша. Хуже стало, чем прошлый раз. В уборную кровью ходит. Всю ночь я плакал, думал.

Нина. Язву, поди, накатал себе. Посиди-ка с его.

Маша. Третий раз, ага. Ничего было, а теперь кровь пошла.

Баба Даша. Полечили бы.

Зина. Какое лечение в тюрьме? Вы че, теть Даша?

Баба Даша. Хоть как-нибудь.

Зина. Да ну.

Аркадий. Ну че вы завели?

Нина. Жалко же.

Маша. Жалко, да.

Аркадий. Баушки, лучше выпьем. Давайте. Помянем всех…

Баба Даша. Живых нельзя, Аркаша.

Нина. Дед, скажи честно – пьяный?

Аркадий. Гляди. (Поворачивается к Нине.)

Зина. Че ты ей показываешь, Аркадий?

Нина. Дак он как запьянеет, глаз сразу как у китайца сделается: у-узенький. На боковую, значит, пора.

Аркадий. Как? Ну как?

Нина. Как-как… (Приглядываясь.) Вроде ничего.

Аркадий (радостно кивнув). И не ворчи. Помянем еще Светланку, а с ей вместе родителев, родственников наших…

Баба Даша. Сашу с Толей можно.

Аркадий. Дядь Толю…

Зина. Тетю Сашу.

Аркадий. Теть Сашу. Кто еще?

Маша. А баянист наш, которую в Междуреченске завалило.

Нина. Валеру, да! И Валеру! Убило в шахте парня…

Зина. Давно уже.

Нина. Я и говорю, что молодого убило.

Аркадий (вздохнув). Специальность такая, че сделаешь? Берите рюмки.

Входит Яковлев.

Яковлев. Здравствуйте.

Пауза.

Баба Даша. Здравствуйте, проходите…

Нина. Саша!

Аркадий. Саня!

Нина и Аркадий выбираются из-за стола, бросаются к сыну. Поднимаются со своих мест и остальные. Объятия, поцелуи.

Нина (плача). Сашенька мой приехал… Сыночек мой приехал…

Аркадий (обняв руку Сани). Са-ня… Са-ня…

Саня. Мама… Пап… Здравствуйте, баба Даша.

Баба Даша. Здрастуй, Санюшка, здрастуй. (Обнимает, целует Саню.) Не узнала бы тебя: мужик какой-то вошел.

Нина (плача навзрыд). Приехал… Золотиночка моя…

Саня (сквозь слезы). Мама… (Прижимает к себе мать с отцом.) Мамочка… Папа.

Заплакала Зина, вытирает слезы Маша.

Нина (засуетившись). Ой, пойдем. Отец, домой идемте. Ой… Бери чемодан… Сына моя…

Баба Даша. Куда ты его уволакиваешь?

Зина. Пусть поест, выпьет человек. Че ты забегала? Намилуетесь еще. (Сане.) Садитесь, пожалуйста.

Нина (махнув на Зину). Это же Саня!

Зина. Я ему и говорю.

Нина. При чем тут садитесь? Садись, надо говорить. (Опять припадает к сыну.) Саня…

Аркадий. А как? Самолетом?

Саня. Самолетом.

Аркадий. А как? А че телеграмму?

Саня (обняв отца). Па-па.

Баба Даша. Зин, Маша, тащите их за стол.

Помогая друг другу, все рассаживаются.

Нина. Аж ноги подкосились.

Зина (ставит рюмку перед Саней, наливает вина). Вот, Саша. Холодец тебе, грибки. (Накладывает Сане в тарелку.) Картошечки с котлетками.

Саня. Мама, подожди. (Достает из сумки коньяк, конфеты, печенье.)

Маша. Какие гостинцы красивая.

Баба Даша. Сашенька, мы ить Светланку схоронили. Сорок ден отмечаем.

Аркадий. Заболела девка и померла. Выпей, Саня.

Саня. Все. Давайте все.

Выпивают.

Маша. Саша, Наилька моя опять турма попал. Целый третий раз.

Саня. За что?

Маша. Опять драка.

Зина. Рабочих мясокомбинатских ловили. Мясо отберут и сами по пятерке за килограмм у бакалейки продадут. Один засопротивлялся, и убили.

Маша. Не хотели убивать.

Зина. Не хотели, а убили. Семь лет дали. Не Наиль убил, но все равно… Четыре года сидит. (По секрету, Сане.) Бандюга стал несусветный. А ты чем работаешь? В отпуск или как?

Саня. В отпуск. Посмотрим.

Баба Даша. Как подгадал: прямо под сорок дней.

Зина. Какая работа у тебя? Хорошая?

Саня (пожав плечами). А что со Светкой? Почему она?..

Нина. Санечка…

Зина. С головой у нее. Голова у нее болела.

Баба Даша. С головой, с головой.

Зина. Без сознания лежала.

Баба Даша. Верталась в какой-то период.

Зина. Ага. Очнется и опять без сознания. И температура, и температура. И померла.

Баба Даша. Зина, че врач говорил, скажи.

Зина. Ага. Как вообще до таких годов дожила – непонятно.

Баба Даша. Вскрытие сделали и удивлялись. Я ж ее еще маленькой хоронила. Маленько не застал, Саша. Маленько не дождалась девка. Не увиделись.

Нина. Помнишь, как за тобой гонялась? Всем домом хохотали. А добрая была, славная… Санечка.

Аркадий. И воды старухам натаскает, и в магазин сбегает…

Баба Даша. А как уголь в стайки всем закидывала?..

Аркадий. Как бульдозер. Я мужик – не мог угнаться.

Баба Даша. Без подпорки теперь жить буду. Кто ее заменит? Никто не заменит. Хошь бы за ней скорее. А Бог не дает: таскаюсь и таскаюсь на белом свете. За всех своих детишек таскаюсь-доживаю. Мука мученическая.

Входят Виктор и Кирза. Все молча смотрят на вошедших.

Виктор (растерянно поклонившись). С праздничком.

Короткая пауза.

Зина. Ох! (Бросилась на Виктора с кулаками.) Я тебе покажу – с праздничком! Пьяница задрипанный!.. Я тебе покажу!..

Все кидаются разнимать.

Саня. Теть Зина, не надо!

Нина. Зина, не трогай ты его!..

Кирза. Так ему. Так. Уже совсем…

Зина. Пошли отсюда, алкаши!

Виктор. Зин… Сеструха…

Зина. Тамбовский волк тебе… сеструха! Забирай свою чувырлу! Идите отсюда! Ты че приперся? Звали вас сюда?!

Баба Даша. Зина, ну ладно.

Зина (тяжело дыша, садится на свое место). Какого ляда приперлись? Пусть к пьяницам своим идут. «С праздничком…»

Кирза. Не сердитесь, люди добрые. Уйдем мы. От дурости он брякнул.

Виктор. Растерялся… Честно.

Саня. Подождите! Тетя Зина, я Виктора позвал. Пусть посидят. Виктор…

Зина. Саша! Они во что превратились, посмотри! Они же… (Виктору.) Не то что в баню, ты же руки себе вымыть не можешь. (Сане.) Пусть покажет руки! (Виктору.) Вот покажи-покажи. От стола-то убери, не над столом. Смотри-ка, вымыл.

Саня. Теть Зина…

Зина. А подруга его…

Нина. Успокойся, Зина. Хватит.

Зина. Не могу. (Отвернулась.)

Баба Даша. Садитесь. Поешьте хоть.

Зина. Да не едят они ни черта. За воротник зальют, и все. Им пища-то в рот не лезет. Другие умирают, а эти живут и живут… Садитесь, че уж… Не-не, не со мной. (Пересаживается.)

Баба Даша. Налей им, Аркадий… или Саша. (Подает стаканы.)

Саня. Я налью.

Зина. Витька, Кирза, во счастье вам подвалило. Попробуйте напейтесь. По рюмке – и хватит.

Кирза. А вы какой Саша?

Нина. Наш Саша. Наш, Татьяна. Осталось памяти или все пропили? Помнишь Сашу?

Саня. Какая Татьяна?

Нина. Татьяна тети Сашина. Отец с матерью умерли, и покатилась.

Зина. Раньше, Нина. Тетя Саша умерла, с отцом вместе попивать стала да хвостом крутить.

Виктор. Не ругайсь, Зина.

Аркадий. Пусть едят. Выпьют да едят…

Саня. Таня? Куба?

Татьяна. Саша?.. Не узнать – постарел.

Зина. Тебя узнать. Была Куба, Кирзой стала. Саша, Кирзой ее зовут. Зимой, летом – все с сумкой кирзовой бегает, а, правда, как кирза. На двадцать лет меня моложе, но вот кто скажет, что моложе? Никто. Ну их к черту. Пейте, ешьте. Че застыли?

Татьяна (поднимаясь). Домой пойду.

Зина. Сиди уж.

Виктор (удерживая Татьяну). Сядь, просят люди.

Пауза.

Татьяна (поклонившись Сане). Здравствуй, Саша.

Саня (глядя на Татьяну). Здравствуй, Таня. (С горечью.) Таня… Та-ня…

Пауза.

Зина (сквозь слезы). Вот так. И радости в жизни никакой. (Татьяне с Виктором.) Ешьте. Выпейте за Светланку.

Татьяна с Виктором выпивают, едят.

Саня. Наиль в тюрьме?

Маша. В турме, да. Сижу, жду его.

Нина. Галия замуж вышла, в Казань уехала. Зовет все время Машу, никак не хочет ехать.

Маша. Как ехать? Квартира ему жить надо. Казани ничего нет. Галия хорошо живет…

Зина. Вот и ехала бы к ней.

Маша. Наиль один, нельзя бросать. Не-ет.

Саня (наливает себе полный стакан коньяка, выпивает). Пойду… Покурю. (Поцеловав мать с отцом, выходит.)

Нина (полушепотом). Расстроился Саша за Таню. Расстроился за тебя, Таня. (Тихо плачет.)

Баба Даша. Он скоко дома не был? Давно?

Аркадий. У-у! Как уехал, так и не был.

Нина. Восемь классов кончил, в техникум поехал и ни разу не был. Институт потом… Мы ездили к нему в Москву, а он не приезжал.

Баба Даша. Ни разу?

Зина. Нина с Аркашей к нему ездили. Помню, что ездили. Лет семь назад?

Нина. Десять.

Аркадий. Десять лет?

Нина. Коленьке, внучику, четыре года было… Да, десять. Забыл? Пойду в окно посмотрю, где он. (Выходит.)

Татьяна (Виктору). Не доел, вторую хватаешь.

Зина. Пусть ест! Указчица… И сама жуй. Хоть на поминках наедитесь.

Аркадий. Не закрыли бы шахты, и жись другая бы была. Правда, Зин?

Зина. Так хоть не сыпалось бы все, ремонтировали бы как-то. А шахт нет, кому мы нужны?

Баба Даша. Никому. Никому.

Аркадий. Как хорошо раньше было. Весело. Ребятишки в лапту, мужики в карты.

Зина. В лото играли.

Аркадий. Каждый вечер.

Возвращается Нина.

Там? Во дворе?

Нина. Ходит, курит. Отец, они с Ольгой не разошлись? Случилось что-нибудь, и приехал.

Аркадий. Пойдем, узнаем.

Нина (остановив мужа). Сиди. Пусть побудет…

Картина двадцать четвертая

Саня, пошатываясь, бродит по двору. Пытается поправить покосившийся столб, но тот, постояв пару секунд, вновь заваливается на сторону. Саня влезает на угольник, с угольника на стайку. Ходит по крыше. Поскользнулся, но на ногах удержался. Не шумит эстакада, не хрюкает бульдозер. Тихо. Моросит дождик. И такая тоска и безнадежность разлиты в пространстве, что Саня заорал.

Саня. А-а-а-а-а! А-а-а! Лю-у-уди-и! (Тихо.) Что же это?.. Все, конец… И хорошо… Покойники… Им того и надо, чтоб все… чтоб зря жил, чтоб все – зря!

Слева послышался гул самолета. Саня завороженно следит за ним, затем горько рассмеялся.

Куда?.. Зачем?.. Вы… Эй, вы, куда летим? Дураки… И я… Принесло… Боже мой… (Оглядывается.) Боже мой. За что? (Вслед самолету.) Не-ет! Не верю вам! (Говорит вниз, словно кто-то слушает.) Никому не верьте! Слышь, люди! Никому! Себе! Природе! И все! Где солнце? (Выкинув руку вверх.) Дай солнца! Дай! (Топнул и, пробив доску, провалил ногу, чуть не слетев с крыши.) Черт…

Из дома выходят мать с отцом, Зина, Маша, Татьяна с Виктором, Баба Даша.

Зина (увидев Саню). На стайках он. Нина, подыми голову. Гляди, Аркаша.

Нина (всплеснув руками). Куда забрался!..

Аркадий. Не сорвался б. Скользко.

Саня. Сволочи… Живоглоты. Не верю! Все! Паразиты!

Аркадий. Сань! На кого ругаешься там?!

Саня. Пап! Врут! Тебе всю жизнь!.. Мне!.. Всем врут!

Нина. Саша! Скользкая крыша, гнилая!.. Зашибешься!

Зина. Ох, сорвется парень…

Баба Даша. Санечка, слезавай.

Зина. Голова у пьяного закружится, не сообразит.

Баба Даша. Санечка, слезавай.

Зина. Саня, стань на коленки! Держись!

Саня. Теть Зин! Он не виноват! Не виноват Виктор! Теть Зин!

Зина. Да черт с ним! Ты не упади!

Саня. Т-талант… (Мотнув головой.) Самовыражение… (Глядя на Татьяну.) Таня! Ты… Та-ня…

Зина (подталкивая Татьяну). Иди, зовет. Скажи ему потихоньку.

Татьяна. Саша!

Саня (горько). Что, Таня?

Татьяна. Спускайся, Саша.

Саня. Где ты?

Татьяна. Вот она я.

Саня (присел, закрыл лицо руками). Милые мои… Что наделали… Что с вами наделали…

Татьяна. Кто наделал? Саша, ты че? Сами делались. Не плачь, опускайся.

Саня. Нет совести… Понимаете… У них нет со-вес-ти. А Бог есть? Баба Даша, Бог есть?

Баба Даша. Кого?

Нина (сквозь слезы). Бог есть, спрашивает.

Баба Даша (Сане). А ему куды деваться? Везде есть.

Саня. А совести нет.

Баба Даша. А совести нет – ниче нет.

Саня (кивнув). У вас есть…

Баба Даша. У меня есть, и у мамки, и у папки, и у всех… А че нам те-то? Чижело на тебя в высоту глядеть, Санечка. Покуражился, и устань. Иди к нам.

Саня. Приду. Счас приду. (Встает в полный рост. Выдохнув.) Потому так и живете, хорошие мои… (Поднимает голову вверх.) Прости меня, Господи!.. За Свету прости… За Таню… За мать с отцом… За обман… За всех прости… (Собравшимся внизу.) Я вас!.. Я вам!.. Воду носить буду! Всем! Я… Забор новый, деревья… Дом отремонтируем… Качели детям! Где дети?! Завтра же! (Зажмурившись.) Я люблю вас!!! (Кричит.) Я не знаю, как жить!!!

Пауза.

(Вверх.) Прости! Все будет нормально. Я… Спасибо, Господи! Спасибо. Все хорошо. Спасибо.

Пауза.

Аркадий. Чего стоишь, Сань?

Виктор. Замерзнешь, эй!

Саня (негромко). Луну вижу. Во-он. А там солнце… Обоих видно. (Сделал шаг вперед, поскользнулся и покатился с крыши. С шумом и грохотом падает по ту сторону сарая.)

Все кинулись через пролом за сарай. Выводят его прихрамывающего, поцарапанного, заляпанного грязью.

Баба Даша. Слава те Господи, не убился.

Саня. Нормально.

Нина. Ой, какой… Поцарапанный, грязный весь.

Саня. Такой, мама, получился… Ничего.

Зина. У меня марганцовка есть. С марганцовкой промоем.

Саня. Теть Зин, помиритесь с Виктором…

Зина. Да уж…

Саня. Я прошу вас… Витя… (Целует Виктора.) Прости, Витя.

Виктор. Я тебя по-омню, Саня…

Саня. Танюш, иди сюда… (Целует Татьяну.) Мама… Давайте поцелуемся все… Все… Будем жить.

Нина (с готовностью). Хорошо, Сашенька, хорошо. (Целует Виктора.) Зина… (Целует Татьяну.) Зина, баба Даша… (Грозит Зине.)

Аркадий. Баб Даша… (Целуется с бабой Дашей.)

Зина (смахивая слезы). Витька… (Целуется с братом.) Обижал меня скоко…

Виктор. Прости, Зин. Больше – всё.

Татьяна. Он не будет, не будет.

Зина (Татьяне). Иди ко мне. (Целуется с Татьяной.) Живите, не пейте. Вот не дам пить. Чуть че, Сане пожалуюсь…

Саня. Теть Зин, все нормально. (Целуется с Зиной.)

Аркадий (целуясь с Татьяной). Таньк, Кубой была… Вот так Куба…

Баба Даша. Пошли в дом. Чиститься… Почистим перышки. Пошли.

Картина двадцать пятая

А ночью была гроза. Саня лежит на своей кровати, рядом сидит мать. Слышно, как стучит будильник.

Нина. Сразу поняла, что с бедой приехал. Как вошел – сердце упало.

Саня молчит.

Разойдетесь, а Коленьку куда? Пополам пилить?

Саня. Взрослый парень.

Нина. Все равно ребенок.

Саня. Квартиру им оставил. Будут жить. Колю позову. Захочет – приедет.

Нина. А не приедет?

Саня. Значит, не приедет. Не то… не в том дело.

Пауза.

Мама, иконы у вас… Что вдруг? В церковь ходите?

Нина. Хожу. Отец не ходит, а я хожу. И Светланку в церкви отпевали.

Саня. Вроде не верили раньше.

Нина. Как не верили? В себя загоняли. Из-за вас, из-за детишек своих. Чтоб неприятностей в школе не было, характеристики чтоб хорошие, мало ли… А всегда верили. Мы же русские, как не верить? Всегда верили. Ой, Саша, у базара-то новую церковь будут строить.

Саня. Где?

Нина. А со старой рядом, прямо у базара. И площадку уже расчистили, и забором уже обнесли.

Саня. Хорошо.

Нина. Как хорошо-о. Ты сходи, узнай. Может, устроишься на строительство?

Саня. Схожу. Мама… Спой.

Нина. От те раз. (Тихо смеется.) Я разве умею?

Саня. Года два мне было… Лежу, помню, в качалке, сверху лоскутное одеяло наброшено от света. Не одеяло – покрывало.

Нина. Было у нас такое, ага. Из лоскутков.

Саня. Ты меня качаешь, я как в домике цветном. На лоскутки смотрю… Желтые, красные, синие, розовые… лоскутки. Ты поешь…

Нина. Баюкаю, конечно.

Саня. Потом замолчишь – думаешь, уснул я, а я не сплю-у… Только встанешь, только пойдешь, а я: «Мама, пой».

Нина (смеется). Правда. В Хабаровске еще жили… Как помнишь? Совсем маленький был.

Саня. Очень хорошо помню. Будто вчера… Совсем рядышком. Спой.

Нина. Баюльную?

Саня. Угу.

Нина. Саня, ну ты че это?

Саня. Мама… (Прикрыл глаза рукой. Почти шепотом.) Я прошу, мама.

Нина. Спою, спою, Санюшка. Сыночка моя… (Поцеловав сына, запела.)

Баю-баюшки-баю, не ложися на краю,
Там мышка живет, тебе хвостик отгрызет…

(Поет, склонив голову, глядя в одну точку, вспоминая что-то далекое-далекое и хорошее. Вздрогнула. Замолчала. С тревогой и страхом оборачивается к сыну.) Саша. Спишь? (У нее затряслись руки.) Саня… Са… Са… Ты куда?.. Ты где?.. Отец! Аркаша!

Убегает и возвращается, таща за собой полусонного мужа.

Аркадий. Ну.

Нина (показывая на сына). Ну.

Аркадий. Спит.

Нина. Как-то… Как будто нет.

Аркадий. Вот он же…

Нина. Не видишь, ослеп? Посмотри!

Аркадий (хлопая Саню по плечу). Саня… Саш…

Саня не отзывается.

Нина. Мамочки… Нету?

Аркадий. Саня! Саш! Не откликается… Или спит? Сердце послушаю. (Склонился к груди сына. Слушает.) Бьется… Тихо почему-то.

Нина забегала по комнате, убегает. Возвращается с рубахой и брюками.

Нина (помогая мужу одеться). За «скорой»… Скорей! Я пою, а его как нет… Как ударил кто. Скорей, Аркаша. Вот беда-то. Вот беда!.. Аркаша…

Аркадий. На мясокомбинат, к сторожам, что ли?

Нина. В больницу… За «скорой»… Пою, а его нет… (Убегая.) Сашенька… Сашенька…

Аркадий. К сторожам, Нин! (Бежит за женой.) Телефон у них! Нин!

Картина двадцать шестая

Залитое лунным светом капустное поле. В серой шали на голове, в сапогах и телогрейке по полю бродит Светлана. Изредка нагибается, рвет сорную траву. Удивленно озираясь, к ней подходит Саня.

Пауза.

Светлана. Помогай… Чего стал?

Саня (рвет траву). Зачем тебе капуста?

Светлана. Еще немного и объявится. Вишь, целое поле угадала. Кочанок возьму, по листочку отброшу… Листочки отлетят – дитеночек сидит, в самой серединке. (Тихо смеется.) Поглядим? (Отнимает от земли кочан.) Убирай листья, не рви. Тихонько.

Порыв ветра доносит едва слышимый перезвон колоколов. Светлана и Саня осторожно снимают с кочана листья. После каждого листа Светлана снимает сапоги, затем телогрейку. Теперь она в белом легком платье, облегающем хрупкую фигурку. Наконец убирает с головы и шаль. Саня замер.

Вот и нашла. (Берет Саню за руку.) Не верили, но мы-то знали… Правда? (Садится.)

Саня встал рядом на колени.

Тебе еще рано. Пройди себя, не пугайся. Они хорошие, и ты хороший. Никого не брани. Не будешь?

Саня. Не буду. Как же так? Ты?

Светлана. Я.

Саня. Чудо…

Светлана. Чудо. А ты не верил?

Саня. Я не знал.

Светлана. Никто не знал. Видишь купола? Во-он там, золотые.

Саня. Что это?

Светлана. Я пойду. А ты не спеши, еще рано.

Саня. Погоди.

Светлана (кладет Санину голову к себе на колени). Спи. (Шепчет.) Придет пора – ветер теплый, чистый омоет тело твое, и встретит тебя старец серебряный. Возьмет за руку робкого, счастливого… Через леса прохладные, сквозь листву звонкую, солнцем пробитую, над полями, лугами зелеными, над реками чистыми в синеве небесной полетите. Потом вода большая, покойная: ни морщинки на ней, ни слезинки случайной – все задумано, все загадано. Переведет тебя батюшка к берегу высокому, а на берегу люди милые ждут тебя. Всех их ты знаешь, все тебя ведают, ждут неспешного с сердцами светлыми, тобою полными.

Все громче пели колокола, все светлее и бездоннее становилось небо. Из глубины, от края поля, к ним шли люди. Саня спал.

Занавес

Москва, 1992

Назад: Плач в пригоршню Роман для театра

Дальше: Прибайкальская кадриль Комедия в двух действиях