Глава пятая
Скользя по поверхности Сатурна
Метеор» скрылся за Гидальго, а потом покинул плоскость эклиптики и вновь устремился к южному полюсу второй по размерам планеты Солнечной системы.
Никогда раньше за короткую историю своих космических приключений Лаки и Верзила не проводили столько времени в пространстве без перерыва. Почти месяц назад они покинули Землю. Но маленький клочок воздуха и тепла — «Метеор» — оставался для них Землей и мог поддерживать жизнь неопределенно долго.
Запаса энергии благодаря передаче ее с других кораблей хватит на год, если не придется участвовать в бою. Воздуха и воды, которые проходят очистку в баках с водорослями, хватит и на всю жизнь. Водоросли даже снабдят пищей, если кончатся обычные концентраты.
Настоящее неудобство представляло только присутствие третьего человека. Как заметил Верзила, «Метеор» — двухместный корабль. Необычное сосредоточение энергии, скорости и вооружения стало возможно именно из-за экономии жилой площади. Приходилось по очереди спать на стеганом одеяле в пилотской рубке.
Лаки заметил, что неудобства компенсируются введением четырехчасовых вахт вместо обычных шестичасовых.
На что Верзила горячо ответил:
— Конечно, и когда я пытаюсь уснуть на этом проклятом одеяле, а толстолицый Бен сидит у приборов, он всеми сигнальными огнями светит мне прямо в лицо.
— Дважды за вахту, — терпеливо ответил Василевский, — я проверяю сигналы чрезвычайного положения, чтобы убедиться, что они действуют. Таково правило.
— И он свистит сквозь зубы, — продолжал Верзила. — Послушай, Лаки, если он еще раз угостит меня «Моей сладкой Афродитой с Венеры» — еще хоть раз, — я сломаю ему руку между плечом и локтем, а обломком забью, его до смерти.
Лаки серьезно сказал:
— Бен, пожалуйста, воздержись от свиста. Если Верзила примется за дело, вся рубка будет залита кровью.
Верзила ничего не сказал, но когда он в следующий раз сидел у приборов, а Василевский спал на одеяле и музыкально храпел, Верзила, направляясь на свое место, наступил ему на пальцы вытянутой руки.
— Пески Марса, — сказал он, протягивая руки ладонями вверх и закатывая глаза в ответ на неожиданный тигриный рев, — я ничего не почувствовал под своими марсианскими сапогами. Боже мой, Бен, неужели это были твои пальчики?
— Ну, теперь усни только, — яростно вопил Василевский. — Если уснешь, когда я в рубке, ты, марсианская песчаная крыса, я раздавлю тебя, как паразита.
— Как я испугался, — ответил Верзила и притворно захныкал.
Лаки устало встал с койки.
— Послушайте, — сказал он, — тот, кто в следующий раз меня разбудит, остальную часть пути проделает за «Метеором» в космическом костюме на буксире.
* * *
Но когда на экране с близкого расстояния стали видны Сатурн и его кольца, все собрались в пилотской рубке. Даже если смотреть со стороны экватора, Сатурн — самое прекрасное зрелище в Солнечной системе, а уж с полюса…
— Если я правильно припоминаю, — сказал Лаки, — даже исследовательский полет Хогга коснулся в этой системе только Япета и Титана, так что он видел Сатурн лишь с экватора, Если сирианцы этого не сделали, то мы первые люди, которые видят Сатурн вблизи с такого угла.
Как и на Юпитере, мягкое желтое свечение поверхности Сатурна на самом деле — солнечный свет, отраженный верхними слоями его бурной атмосферы глубиной в тысячу и больше миль. И как на Юпитере, атмосферные вихри виднелись как разноцветные зоны. Но с экватора эти зоны казались полосками. А с полюса видны были концентрические круги светло-коричневого, светло-желтого и пастельно-зеленого цвета. Центром кругов был полюс Сатурна.
Но даже это меркло рядом с кольцами. С близкого расстояния кольца занимали двадцать пять градусов площади неба — в пятьдесят раз больше полной земной Луны. Внутренний край колец отделялся от поверхности планеты пространством в сорок пять угловых минут: тут вполне мог разместиться объект размером с Луну и свободно катиться по кругу.
Кольца окружали Сатурн, нигде не касаясь его. Видны были примерно три пятых окружности, остальное скрывалось в тени планеты. Примерно в трех четвертях от внешнего края колец находилась черная полоса, известная как «щель Кассини». Шириной в пятнадцать минут, черная лента делила кольца на две неравные по величине и освещенности части. Между кольцами и планетой видны были искорки, они поблескивали, но не образовывали сплошной белизны. Это было так называемое «креповое кольцо».
Общая площадь колец в восемь раз — превышает площадь Сатурна. К тому же кольца ярче, чем Сатурн, так что не менее девяноста процентов света планеты исходит от колец. Общая светимость составляет примерно сотую часть светимости Луны.
Даже Юпитер с близкого Ио не кажется таким поразительным. Когда Верзила наконец смог заговорить, он говорил шепотом.
— Лаки, почему кольца такие яркие? Из-за них сам Сатурн кажется тусклым. Это оптическая иллюзия?
— Нет, — ответил Лаки, — так и есть. Сатурн и кольца получают одинаковое количество солнечного света, но отражают его по-разному. Свет Сатурна — это отражение солнечного света от водородно-гелиевой атмосферы с примесью метана. Такая атмосфера отражает примерно 63 процента света. Кольца же в основном просто куски льда, отражают они не менее 80 процентов и потому кажутся гораздо ярче. Смотреть на кольца — все равно что смотреть на ледяное поле.
Василевский проговорил:
— И мы должны отыскать снежинку на этом снежном поле.
— Темную снежинку, — возбужденно воскликнул Верзила. — Слушай, Лаки, если там куски льда, а капсула металлическая…
— Полированный алюминий, — ответил Лаки, — отражает больше света, чем лед. Тоже светящаяся точка.
— Ну, тогда… — Верзила в отчаянии смотрел на кольца, казавшиеся огромными даже на расстоянии в полмиллиона миль, — тогда это безнадежно.
— Посмотрим, — уклончиво ответил Лаки.
* * *
Верзила сидел за приборами, меняя орбиту короткими толчками ионного двигателя. Аграв помогал проводить маневры в непосредственной близости от Сатурна.
Лаки наблюдал за масс-детектором. Этот прибор отыскивал в пространстве любые массы, определял их местонахождение по воздействию гравитационного поля корабля, если частицы были малы, или по их воздействию на корабль, если они были велики.
Василевский только что проснулся и вошел в пилотскую рубку. Все молчали. Корабль приближался к Сатурну. Краем глаза Верзила смотрел на Лаки. По мере приближения Сатурна Лаки становился все напряженней и неразговорчивей. Верзила не раз наблюдал такое и раньше. Лаки чувствовал неуверенность: он считал, что шансы на удачу невелики, но не желал говорить об этом.
Василевский сказал:
— Не думаю, что стоит так убиваться у масс-детектора, Лаки. Кораблей здесь не может быть. Мы их найдем у колец. И много. Сирианцы будут искать капсулу.
— Согласен, — ответил Лаки. — К этому все идет.
— А может, эти подонки уже нашли капсулу, — мрачно предположил Верзила.
— Даже это возможно, — согласился Лаки.
Они поворачивали, начиная огибать шар Сатурна, сохраняя расстояние в восемьдесят тысяч миль от его поверхности. Дальняя часть колец, та, что была на свету, сливалась с огромным телом планеты.
Зато вблизи стало заметней внутреннее «креповое кольцо».
Верзила сказал:
— Знаете, я не вижу внутреннего края кольца.
Василевский ответил:
— Его, вероятно, и нет. Внутренний край кольца всего в шести тысячах миль от видимой поверхности планеты, и до него дотягивается атмосфера Сатурна.
— Шесть тысяч миль!
— Клочьями, но достаточно, чтобы создавать трение, и крайние куски гравия все больше сближаются с планетой. Они-то и образуют «креповое кольцо». Но чем они ближе, тем сильней трение, так что они еще больше приближаются. Вероятно, частицы есть до самой поверхности, они сгорают, попадая в более плотные слои атмосферы.
Верзила сказал:
— Значит, кольца не вечны?
— Вероятно, нет. Но продержатся еще много миллионов лет. Для нас достаточно. — Василевский мрачно добавил: — Предостаточно.
Лаки прервал:
— Джентльмены, я покидаю корабль.
— Пески Марса, Лаки! Зачем?
— Хочу оглядеться снаружи, — коротко ответил Лаки. Он уже надевал космический костюм.
Верзила быстро взглянул на масс-детектор. Поблизости не было никаких кораблей. Кое-где искорки, но ничего важного. Всего лишь крошечные метеориты, какие можно встретить повсюду в Солнечной системе.
Лаки сказал:
— Садись за масс-детектор, Бен. Будем следить круглосуточно. — Он надел и закрепил шлём. Проверил подачу воздуха и двинулся к шлюзу. Теперь голос его доносился из приемника на контрольном щите. — Я воспользуюсь магнитным кабелем, неожиданно не дергайте.
— Когда ты снаружи? Ты считаешь, я спятил? — сказал Верзила.
* * *
Лаки показался в одном из иллюминаторов, магнитный кабель тянулся за ним кольцами; в отсутствие тяготения кольца не разворачивались.
Маленький двигатель в перчатке Лаки отбросил струю пара, она была чуть видна на солнце как в облачко ледяных кристаллов, некоторые из которых тут же исчезли. Лаки по закону действия и противодействия двинулся в противоположную сторону.
Верзила сказал:
— Ты думаешь, что-то с кораблем?
— На приборах ничего не видно, — ответил Василевский.
— Тогда что же там делает этот, великан?
— Не знаю.
Верзила подозрительно взглянул на члена Совета, потом снова стал следить за Лаки.
— Если ты думаешь, что я как не член Совета…
— Может, просто хотел немного отдохнуть от твоего голоса, Верзила, — сказал Василевский.
Масс-детектор методично поворачивался, обшаривая пространство; когда он смотрел в сторону Сатурна, экран белел.
Верзила покосился на Василевского, но сдержался и не стал отвечать на его слова.
— Хоть бы что-нибудь случилось! — проговорил он.
И что-то случилось.
Василевский, взглянув на масс-детектор, уловил подозрительное пятно на экране. Он торопливо настроил прибор, подключил дополнительные детекторы и следил за пятном в течение двух минут.
Верзила возбужденно сказал:
— Это корабль, Бен.
— Похоже, — неохотно ответил Василевский. — Судя по массе, это может быть и большой метеорит, но с этого же направления приходит и энергия, которая может быть только излучением двигателя корабля: энергия соответствующего типа и в соответствующем количестве. Это столь же неопровержимо, как отпечатки пальцев. Можно даже утверждать по слабым отличиям в рисунке, что корабль сирианский.
Верзила сказал:
— Он направляется к нам.
— Не прямо. Вероятно, не хочет шутить с полем тяготения Сатурна. Но приближается и через час сможет преградить нам путь… Чем ты так доволен, марсианский фермер?
— Разве не ясно, ты, комок жира? Понятно, почему там снаружи Лаки. Он знал, что приближался корабль, и готовит ему ловушку.
— Откуда он мог это знать? — удивленно спросил Василевский. — Десять минут назад на масс-детекторе ничего не было. Он даже не смотрел в нужном направлении.
— Не беспокойся о Лаки. Он знает. — Верзила улыбался.
Василевский пожал плечами, подошел к передатчику и сказал:
— Лаки! Ты меня слышишь?
— Конечно, Бен. Что?
— Сирианский корабль в пределах досягаемости масс- детектора.
— Насколько близко?
— Примерно двести тысяч, и еще приближается.
Верзила, смотревший в иллюминатор, заметил струю ледяных кристаллов. Лаки возвращался.
— Я иду, — сказал он.
* * *
Как только с головы Лаки сняли шлем, Верзила заговорил:
— Ты ведь знал, что корабль приближается, Лаки?
— Нет, Верзила. Понятия не имел. Не понимаю, как они сумели нас так быстро обнаружить. Слишком большое совпадение, что они следили за этим направлением.
Верзила постарался скрыть свое разочарование.
— Ну, значит, выстрелим по нему, Лаки?
— Не будем снова подвергать опасности политику, Верзила. К тому же у нас более важное дело, чем игра с чужими кораблями.
— Знаю, — нетерпеливо ответил Верзила. — Надо найти капсулу, но…
Он покачал головой. Капсула — это капсула, и он понимал ее важность. Но хорошая драка — это хорошая драка, и политические рассуждения Лаки о необходимости избегать агрессии вовсе не значат, что нужно уклоняться от хорошей драки. Верзила спросил:
— Что же нам делать? Двигаться прежним курсом?
— И даже быстрее. К кольцам.
— Если мы это сделаем, — ответил Верзила, — они просто полетят за нами.
— Вот и хорошо. Посостязаемся.
Верзила медленно передвинул рычаг, и распад протонов в двигателе усилился. Корабль еще быстрее устремился к Сатурну.
Ожила приемная станция.
— Будем принимать, Лаки? — спросил Василевский.
— Нет, мы знаем, что они скажут. Сдавайтесь, или мы применим магнитный захват.
— Ну?
— Единственная возможность — бежать.
