Глава четырнадцатая
Предисловие к суду
Лежа в неумолимых объятиях робота, Лаки ждал мгновенной смерти; когда она не наступила, он почувствовал слабую надежду.
Неужели робот, решивший убить человека, все-таки обнаружил, что не может этого сделать?
Не может быть. Давление рук робота плавно нарастало.
Лаки изо всех сил воскликнул:
— Выпусти меня! — и поднял свободную руку, вымазанную черной пылью. Есть еще один шанс, последний и очень слабый.
Он поднес руку к голове робота. Сам он голову повергнуть не мог, она была плотно прижата к груди робота. Рука его скользнула по гладкой поверхности головы робота, дважды, трижды, четырежды. И бессильно опустилась.
Больше он ничего не мог сделать.
И тут… Показалось ему, или хватка робота действительно ослабла? Неужели большое Солнце Меркурия все-таки оказалось на его стороне?
— Робот! — воскликнул он.
Робот издал слабый звук, словно движущиеся части терлись друг о друга.
Да, его хватка слабела. Пора было вводить в действие то, что еще сохранилось от Трех законов.
Лаки выдохнул:
— Ты не должен причинять вред человеку.
Робот ответил:
— Я… не могу… — и без всякого предупреждения упал.
Он продолжал удерживать Лаки, будто застыв.
Лаки сказал:
— Робот! Отпусти меня!
Робот рывками поднял голову. Не полностью, но Лаки высвободился и смог действовать.
Он спросил:
— Кто приказал тебе уничтожать оборудование?
Он больше не боялся неконтролируемой реакции робота на этот вопрос. Он знал, что сам привел позитронный мозг на грань гибели. Но, возможно, перед гибелью сработают остатки Второго закона. Лаки повторил:
— Кто приказал тебе уничтожать оборудование?
Робот неразборчиво проговорил:
— Эр… Эр…
И тут радиосвязь прервалась, робот дважды раскрыл и закрыл рот, как будто пытался общаться при помощи обычных звуков.
И все.
Робот был мертв.
Теперь, когда непосредственная опасность гибели миновала, мозг самого Лаки слегка помутился. Лаки не хватало сил, чтобы полностью высвободиться. Управление радиосвязью было повреждено рукой робота.
Лаки знал, что должен вначале восстановить силы. Нужно как можно быстрее уйти из-под прямых лучей большого Солнца Меркурия. Добраться до ближайшей тени, куда он не смог попасть во время дуэли с роботом.
Он с трудом согнул ноги. С трудом потащил тело к тени, потащил вместе с собой и робота. И еще. И еще раз. Движение продолжалось вечно, вселенная вокруг переставала существовать.
Еще. И еще.
У него не оставалось сил, он не чувствовал своих ног, а робот весил тысячи фунтов.
Даже при слабой силе тяжести Меркурия задача казалась непосильной для слабеющих мышц, и двигала им только сила воли.
Вначале в тени оказалась его голова. Свет исчез. Лаки ждал, тяжело дыша, потом с усилием, от которого затрещали мышцы, снова потащил себя по поверхности.
Он в тени. Одна из ног робота была еще на солнце, она во все стороны отбрасывала отражения. Лаки взглянул через плечо и смутно отметил это. И благодарно погрузился в беспамятство.
* * *
После большого интервала времени чувства начали к нему возвращаться.
Еще довольно долго он спокойно лежал, сознавая, что под ним мягкая постель; он пытался восстановить события. В памяти мелькали обрывочные видения приближающихся людей, слабое воспоминание о ракетном корабле, резкий и беспокойный голос Верзилы. Потом, немного отчетливее, врачебные процедуры.
После этого снова тьма, только перед этим как будто доктор Певерейл вежливо задавал какие-то вопросы. Лаки помнил, что отвечал связно, значит худшее тогда было уже позади. Он раскрыл глаза.
На него серьезно глядел доктор Гардома, держа в руке шприц.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
Лаки улыбнулся.
— А как я себя должен чувствовать?
— После всего пережитого вы должны быть мертвы. Но у вас удивительный организм, так что вы выжили.
Верзила, в беспокойстве державшийся на краю поля зрения Лаки, оказался перед ним.
— И не благодаря Майндсу. Почему он сразу не помог Лаки, когда увидел ногу робота? Чего он ждал? Он хотел, чтобы Лаки умер?
Доктор Гардома отложил шприц и принялся мыть руки. Стоя спиной к Верзиле, он ответил:
— Скотт Майндс был уверен, что Лаки мертв. Он оставался в стороне, чтобы его не обвинили в убийстве. Он знак, что все помнят, как он пытался убить Лаки.
— Но как он мог в этот раз? Робот…
— Майндс все эти дни находился в напряженном состоянии. Он вызвал помощь: это лучшее, что он мог сделать.
Лаки сказал:
— Спокойнее, Верзила. Мне не угрожала опасность. Я просто спал в тени, а теперь все уже позади. Что с роботом, Гардома? Его принесли?
— Он в Куполе. Мозг погиб, изучению не поддается.
— Это плохо, — сказал Лаки.
Врач заговорил громче:
— Ну, хорошо, Верзила. Пошли. Пусть он поспит.
— Эй… — возмущенно начал Верзила.
Лаки сразу вмешался:
— Все в порядке, Гардома. Кстати, мне нужно поговорить с ним наедине.
Доктор Гардома колебался, потом пожал плечами.
— Вам нужно поспать, но полчаса могу вам дать. Потом он должен будет уйти.
— Он уйдет.
Как только они остались одни, Верзила схватил Лаки за плечо и яростно встряхнул. Сдавленным голосом он сказал:
— Ты глупая обезьяна. Если бы жара вовремя не доконала робота… как в субэфирном шоу…
Лаки невесело улыбнулся.
— Это не случайность, Верзила, — сказал он. — Если бы я ждал субэфирной концовки, я бы погиб. Мне пришлось вывести робота из строя.
— Как?
— Его черепная коробка отполирована. Отражает большую часть излучения Солнца. Температура позитронного мозга повысилась, и робот спятил, но повысилась не настолько, чтобы он полностью прекратил функционировать. К счастью, большая часть поверхности Меркурия здесь покрыта черным порошком. Я вымазал им голову робота.
— Зачем?
— Черное поглощает тепло, Верзила. Оно не отражает его. Температура мозга робота быстро поднялась, и он почти сразу же умер. Но я был очень близок к… Ну, неважно. Что случилось, пока меня не было? Рассказывай все!
— Все? Ну! Ты только послушай! — Верзила говорил, Лаки слушал, и выражение его лица становилось все более серьезным.
К концу рассказа он уже гневно хмурился.
— Зачем ты вообще дрался с Эртейлом? Это глупо!
— Лаки, — сердито возразил Верзила, — это была хитрость! Ты всегда говоришь, что я иду напролом и не могу придумать ничего хитрого. Это была уловка. Я знал, что побью его при низкой силе тяжести…
— Тебя самого чуть не побили. У тебя перевязана лодыжка.
— Я поскользнулся. Случайность. Ведь я победил. Мы договорились. Он мог принести много вреда Совету своими лживыми выдумками, но если бы я победил, он от нас отвязался бы.
— И ты поверил ему на слово?
— Ну… — обеспокоенно начал Верзила.
Лаки оборвал его.
— Ты сказал, что спас ему жизнь. Он знал это, но не отказался от своей цели. Думаешь, он отказался бы от нее после вашей драки?
— Ну… — снова сказал Верзила.
— Особенно после проигрыша и публичного унижения… Вот что я тебе скажу, Верзила. Ты сделал это, потому что хотел побить его и отомстить за насмешки. Твой разговор о сделке — всего лишь предлог, это давало тебе возможность подраться. Разве я не прав?
— Лаки! Пески Марса!
— Ну, я ошибаюсь?
— Я хотел с ним договориться…
— Но главным образом хотел подраться, и посмотри, что получилось.
Верзила опустил глаза.
— Прости, Лаки.
Лаки немедленно смягчился.
— Великая Галактика, Верзила, я совсем не сержусь на тебя. На самом деле я сержусь на себя. Я неверно оценил робота и чуть не погиб, потому что не думал. Я видел, что он не в порядке, но не связал это с высокой температурой позитронного мозга… а потом уже чуть не стало поздно… Ну, прошлое дает уроки будущему, но в остальном забудем об этом. Вопрос в том, что делать с ситуацией с Эртейлом?
Верзила сразу приободрился.
— Ну, в любом случае этот подонок от нас отвязался.
Он-то да, — сказал Лаки, — а как сенатор Свенсон?
— Гм.
— Как мы объясним случившееся? Расследуются дела Совета Науки, и в ходе расследования доверенный человек сенатора погибает в инспирированной драке с почти членом Совета. Плохо выглядит.
— Это случайность. Псевдогравитационное поле…
— Это нам не поможет. Мне придется — поговорить с Певерейлом и…
Верзила покраснел и хрипло сказал:
— Он просто старик. Он не обратил на это никакого внимания.
Лаки схватил его за локоть.
— Что ты этим хочешь сказать? Как это не окатил внимания?
— Не обратил, — яростно подтвердил Верзила. — Он пришел, когда Эртейл уже лежал мертвым, и почти не взглянул на него. Спросил: «Он мертв?» — и все.
— И все?
— Да. Потом спросил, где ты, и сказал, что вызывал Майндс и что робот убил тебя.
Лаки пристально смотрел на Верзилу.
— И это все?
— Да, — неуверенно ответил Верзила.
— А что случилось после этого? Давай, Верзила. Ты ведь не хочешь, чтобы я говорил с Певерейлом. Почему?
Верзила отвел взгляд.
— Давай, Верзила.
— Ну, меня собираются судить.
— Судить!
— Певерейл говорит, что это убийство и на Земле очень рассердятся. Что мы должны определить виновного.
— Ну, хорошо. Когда суд?
— Лаки, я не хотел тебе говорить. Доктор Гардома сказал, что тебе нельзя волноваться.
— Не кудахтай, как курица, Верзила. Когда, суд?
— Завтра в два часа дня по стандартному времени. Но беспокоиться не о чем, Лаки.
— Позови Гардому, — сказал Лаки.
— Зачем?
— Делай, что я говорю.
Верзила направился к двери. Вернулся он с доктором Гардомой.
Лаки спросил:
— Есть ли причины, по которым мне нельзя будет завтра к двум часам дня встать с постели?
Доктор Гардома колебался.
— Я предпочел бы, чтобы вы полежали.
— Меня не интересует это. Если я встану, я не умру?
— Вы не умрете, даже если встанете немедленно, мистер Старр, — обиженно ответил доктор Гардома. — Но я не советую.
— Хорошо. Передайте доктору Певерейлу, что я буду на суде над Верзилой. Вы ведь знаете об этом?
— Да.
— Знают все, кроме меня. Верно?
— Вы были не в состоянии…
— Скажите доктору Певерейлу, что я буду на суде. Пусть без меня не начинает.
— Скажу, — ответил Гардома, — а вам теперь лучше поспать. Идемте со мной, Верзила.
Верзила пропищал:
— Еще одну секунду.
Он быстро подошел к кровати Лаки и сказал:
— Слушай, Лаки, не расстраивайся. У меня ситуация под контролем.
Брови Лаки приподнялись.
Верзила чуть не лопнул от важности.
— Я хотел удивить тебя, черт возьми. Я могу доказать, что не виноват в том, что Эртейл сломал себе шею. Я разгадал этот случай. — Он поколотил себя в грудь. — Я! Я сам! Верзила! Я знаю, кто виноват.
Лаки спросил:
— Кто?
Но Верзила негодующе возразил:
— Нет! Я ничего не скажу! Хочу показать тебе, что меня есть не только кулаки, но и ум. На этот раз я даю шоу, а ты зритель. Узнаешь на суде.
Маленький марсианин сморщил лицо в радостной улыбке, слегка протанцевал к двери и в сопровождении доктора Гардомы вышел с торжествующим видом.
