10. Рождение космического рейнджера
Дэвид ждал. Не было необходимости говорить в пустоту. Очевидно, существа, соорудившие пещеру и так нематериально лишившие его способности двигаться, могут не только это.
Он почувствовал, как его приподнимает и медленно наклоняет вперед, пока его тело не повисло параллельно полу. Он попытался согнуть шею и посмотреть вперед, но обнаружил, что это почти невозможно. Голову держали не так прочно, как руки и ноги, скорее это напоминало прокладку из упругой мягкой резины, которая поддавалась, но лишь немного.
Он плавно двинулся вперед. Похоже, что плывешь в теплой ароматной воде, в которой можно дышать. Когда его голова – последняя часть тела – покинула шлюз, Дэвид уснул сном без сновидений.
Дэвид Старр открыл глаза, не чувствуя, что прошло какое-то время, но ощущая рядом с собой жизнь. Он не мог сказать, как он это ощущает. Вначале он осознал жару. Похоже на жаркий летний день на Земле. Затем тусклый красноватый свет, окружавший его и едва ли способный помочь что-то увидеть. Поворачивая голову, он с трудом разглядел стены небольшой комнаты. Никакого движения, никакой жизни.
И все-таки где-то рядом действовал мощный разум. Дэвид чувствовал это, но как, объяснить не мог.
Он осторожно попробовал шевельнуть рукой, она поднялась без всяких помех. Удивленный, он сел и обнаружил, что сидит на мягкой поверхности, которая поддавалась под ним, но природу которой он в полутьме не мог определить.
Неожиданно послышался голос: «Существо осознает свое окружение…» Последняя часть высказывания была мешаниной бессмысленных звуков. Дэвид не мог определить направление, откуда доносится голос. Он исходил отовсюду и ниоткуда.
Прозвучал второй голос. Он был другим, хотя отличие слабое. Мягче, ровнее, может быть, женственнее:
– Как ты себя чувствуешь, существо?
Дэвид сказал:
– Я вас не вижу.
Снова зазвучал первый голос (Дэвид думал о нем, как о мужском):
– Как я и утверждал…
Опять бессмысленные звуки.
– Ты не можешь видеть разум.
Последняя фраза тоже была не вполне ясной, но Дэвид услышал что-то вроде «разум».
– Я могу видеть материю, – сказал он, – но тут не хватает света.
Наступило молчание, будто эти двое совещались. Затем что-то мягко ткнулось в руку Дэвида. Его фонарик.
– Это имеет значение для твоего восприятия света? – опять мужской голос.
– Конечно. Разве вы не видите? – он зажег фонарик и осветил все вокруг. Комната была пуста, и в ней не было ничего живого. Поверхность, на которой он сидел, прозрачна для света и находится примерно в четырех футах над полом.
– Как я говорила, – возбужденно зазвучал женский голос. – Зрение существа активируется коротковолновым излучением.
– Но большая часть излучения этого инструмента в инфракрасной области. Я судил по этому, – возразил собеседник. Свет становился ярче, когда еще звучал его голос, вначале он был оранжевым, затем желтым и наконец белым.
Дэвид сказал:
– А нельзя ли сделать прохладнее?
– Температура точно соответствует температуре твоего тела.
– Все равно я предпочитаю большую прохладу.
По крайней мере они идут навстречу. Прохладный ветер освежил Дэвида. Он подождал, пока температура упадет до двадцати градусов, потом остановил их.
Дэвид мысленно сказал:
– Я думаю, вы общаетесь прямо с моим мозгом. Почему же я слышу, как вы говорите на интернациональном английском?
Мужской голос произнес:
– Последняя фраза бессмысленна, но, конечно, мы общаемся. А как иначе это можно делать?
Дэвид кивнул самому себе. Это объясняет перерывы в восприятии. Когда используется слово, которому в сознании Дэвида ничего не соответствует, он ощущает бессмысленный шум. Умственные помехи.
Женский голос произнес:
– Существуют легенды, что в ранней истории нашей расы наш мозг был закрыт друг для друга, и мы общались символами при помощи зрения и слуха. Из твоего вопроса я заключаю, что у вас и сейчас так, существо.
Дэвид сказал:
– Это так. Как давно я в пещере?
Мужской голос:
– Меньше одного обращения планеты. Приносим извинения за те неудобства, что мы тебе причинили, но для нас это первая возможность изучить живым одно из новых существ с поверхности. До этого к нам попадало несколько, одно совсем недавно, но все они не функционировали, и количество информации, полученной при этом, естественно, ограничено.
Дэвид подумал, не Гризволд ли был недавно полученным трупом. Он осторожно спросил:
– Вы закончили меня осматривать?
Быстро ответил женский голос:
– Ты боишься вреда. В твоем мозгу есть отчетливая мысль, что мы можем быть настолько жестоки, что вмешаемся в функционирование твоего тела, чтобы получить информацию. Как ужасно!
– Простите, если я вас оскорбил. Просто я незнаком с вашими методами.
Мужской голос:
– Мы знаем все необходимое. Мы вполне можем молекулу за молекулой исследовать твое тело вообще без физического контакта Сведения наших психомеханизмов вполне достаточны.
– А что это за психомеханизмы?
– Ты знаком с трансформацией материи в разум?
– Боюсь, что нет.
Последовала пауза, затем мужской голос коротко:
– Я исследовал твой мозг. Боюсь, судя по его строению, ты не в состоянии понять мои объяснения.
Дэвид почувствовал, что его поставили на место. Он сказал:
– Прошу прощения.
Снова мужской голос:
– Я задам тебе несколько вопросов.
– Пожалуйста, сэр.
– Что означает последняя часть твоего утверждения?
– Просто манера почтительного обращения.
Пауза.
– А, понятно. Вы усложняете свои коммуникационные символы в соответствии с лицом, с которым общаетесь. Странный обычай. Но не будем отвлекаться. Скажи мне, существо, ты излучаешь много тепла. Ты болеешь или это нормально?
– Вполне нормально. Мертвые тела, которые вы осматривали, имели температуру окружающей среды. Но пока они функционируют, наши тела поддерживают нужную постоянную температуру.
– Значит, вы не аборигены этой планеты?
Дэвид сказал:
– Прежде чем ответить, могу ли я спросить, каким будет ваше отношение к такому существу, как я, если оно с другой планеты?
– Уверяю тебя, что ты и все другие такие же существа для нас совершенно безразличны, за исключением того, что удовлетворяет наше любопытство. Я вижу в твоем мозгу беспокойство по поводу наших мотивов. Я вижу, что ты боишься нашей враждебности. Отбрось эти мысли.
– А разве вы не можете прочесть в моем мозгу ответы на все вопросы? Зачем вы меня расспрашиваете?
– В отсутствие точной коммуникации я могу прочесть только эмоции и общее отношение. Но ты существо и не поймешь. Для точной информации общение должно включать волевое усилие. Если это тебе поможет, я сообщу, что у нас есть все основания считать твою расу происходящей с другой планеты. Во-первых, структура ваших тканей совершенно отличается от структуры тел живых существ, когда бы то ни было существовавших на этой планете. Во-вторых, температура твоего тела показывает, что ты с другой, более теплой планеты.
– Вы правы. Мы с Земли.
– Последнего слова я не понимаю.
– С планеты, более близкой к Солнцу.
– Вот как! Очень интересно. Когда наша раса переселилась в пещеры примерно полмиллиона оборотов планеты назад, мы знали, что на вашей планете есть жизнь, хотя и неразумная, вероятно. Была ли ваша раса тогда разумной?
– Вряд ли, – ответил Дэвид. Миллион лет прошел с тех пор, как марсиане оставили поверхность своей планеты.
– Очень интересно. Я должен сообщить непосредственно Центральному Разуму. Идем,…
– Позволь мне остаться,…. Я хотела бы еще пообщаться с этим существом.
– Как хочешь.
Женский голос:
– Расскажи мне о твоем мире.
Дэвид свободно заговорил. Он чувствовал приятную вялость. Все подозрения улетучились, и не было никаких причин, почему он не может отвечать правдиво и полностью. Эти существа добры и настроены дружески. Он выплескивал информацию.
А потом она освободила его мозг, и он внезапно замолк. Гневно сказал:
– Что я говорил?
– Ничего плохого, – заверил его женский голос. – Я просто сняла запреты с твоего мозга. Я не осмелилась бы на это, если бы… был здесь. Но ты ведь только существо, а мне так интересно. Я знала, что твоя подозрительность слишком глубока, что ты не будешь говорить свободно без маленькой помощи с моей стороны, что твои подозрения совершенно безосновательны. Мы никогда не будем вредить вам, существа, пока вы не вторгнетесь к нам.
– Но ведь мы уже вторглись, – возразил Дэвид. – Мы заняли всю вашу планету.
– Ты по-прежнему испытываешь меня. Ты мне не веришь. Поверхность планеты не представляет для нас никакого интереса. Здесь наш дом. И все же, – женский голос звучал почти задумчиво, – есть что-то возбуждающее в путешествиях с планеты на планету. Мы хорошо знаем, что существует множество планет и множество звезд. Подумать, что существа, подобные тебе, наследуют все это. Все это так интересно, что я снова и снова благодарю за то, что мы вовремя почувствовали твои неуклюжие попытки добраться до нас и успели сделать отверстие.
– Что! – Дэвид не мог сдержать возгласа, хотя и знал, что звуковые волны, созданные его голосовыми связками, останутся незамеченными и только его мысли будут услышаны. – Вы сделали отверстие?
– Не я одна…. помог. Поэтому нам и дали возможность исследовать тебя.
– Но как вы его сделали?
– Ну, пожелали.
– Не понимаю.
– Но это просто. Разве ты не видишь мой разум? Но я забыла. Ты существо. Видишь ли, уходя в пещеры, мы должны были уничтожить многие тысячи кубических миль материи, чтобы расчистить место для себя под поверхностью. Материю некуда было девать, и мы превратили ее в энергию и….
– Нет, нет, я не понимаю.
– Не понимаешь? В таком случае я могу только сказать, что энергия запасалась таким образом, что ее можно извлечь усилием ума.
– Но если вся материя, из которой состояли огромные пещеры, превратилась в энергию…
– Ее будет очень много. Конечно. Мы жили этой энергией полмиллиона вращений, и рассчитано, что ее хватит еще на двадцать миллионов вращений. Еще до того, как мы ушли в пещеры, мы начали изучать соотношения разума и материи, а с тех пор мы так продвинулись в этой науке, что совершенно оставили материю в том, что касается наших личных потребностей. Мы состоим из чистого разума и энергии, мы никогда не умираем и никогда не рождаемся. Я здесь с тобой, но так как ты не видишь разум, ты не можешь меня воспринимать иначе, как только своим мозгом.
– Но такие, как вы, могут овладеть всей вселенной.
– Ты боишься, что мы будем соперничать во вселенной с такими материальными существами, как ты сам? Что мы будем сражаться за место под звездами? Глупо. С нами здесь вся вселенная. Нам достаточно нас самих.
Дэвид молчал. Потом медленно поднял руки к голове, ощутив нежнейшее прикосновение каких-то невидимых щупалец к своему мозгу. Он впервые ощутил это и отшатнулся.
Она сказала:
– Опять прошу прощения. Но ты такое интересное существо. Твой мозг сообщил мне, что другие существа в большой опасности и ты подозреваешь, что мы можем быть ее причиной. Уверяю тебя, существо, это не так.
Она произнесла это просто. Но Дэвид поверил.
Он сказал:
– Ваш товарищ говорил, что химия моих тканей совершенно отлична от любой жизненной формы на Марсе. Как это?
– Они состоят из азотного материала.
– Протеин! – воскликнул Дэвид.
– Я не понимаю этого слова.
– А из чего состояли ваши ткани?
– Из… Это совершенно другое дело. В них практически не было азота.
– Значит, вы не можете предложить мне пищи?
– Боюсь, что нет… говорит, что любая органическая материя с нашей планеты для тебя ядовита. Мы можем составить простейшие соединения для твоего пропитания, но сложные азотистые соединения без специального изучения не можем. Ты голодно, существо? – В голосе ее безошибочно распознавалось сочувствие и забота (Дэвид предпочитал об этих мыслях по-прежнему думать, как о голосе).
Он сказал:
– Пока у меня еще есть своя пища.
Женский голос сказал:
– Мне неприятно думать о тебе просто как о существе. Как тебя зовут? – Потом, будто боясь, что он не понял, добавила: – Как другие существа опознают тебя?
– Меня зовут Дэвид Старр.
– Не понимаю. Есть отдаленная связь с вселенной и звездами (По-английски star «стар» – звезда. – Переводчик). Тебя зовут так, потому что ты путешествуешь в космосе?
– Нет. Многие путешествуют в космосе. «Старр» не имеет особого значения. Это просто звук, чтобы отличить меня от других, как ваши имена тоже просто звуки. По крайней мне они такими кажутся, я их не понимаю.
– Жаль. У тебя должно быть имя, которое означает, что ты путешествуешь в космосе, летишь от одной вселенной к другой. Если бы я была таким существом, как ты, мне хотелось бы, чтобы меня называли Космическим Рейнджером.
Так из уст живого существа, которого он не видел и никогда не смог бы увидеть, Дэвид Старр впервые услышал имя, под которым его, Старра, еще узнает вся Галактика!
