Задание, которое возложил на него Горлок, оказалось не столь уж сложным: перевести рычажок вперед, затем направо и дать ему самому встать на место. После характерного щелчка следовало подождать минуты две, пока в машине не завершится какой-то цикл. Его окончание сопровождалось легким шипением, похожим на выдох, а затем рычаг снова выскакивал из гнезда, и операцию, порученную теперь Дерринджеру, необходимо было повторить. Это действие не требовало особого умения или даже внимания, но должно было производиться обязательно, иначе машина начинала греметь, трястись и готовиться к взрыву, после которого остатки Дерринджера пришлось бы кому-нибудь соскребать со стен.

Поэтому он аккуратно выполнял поручение, простое, но очень важное, где речь шла о жизни и смерти, поручение, которое мог бы выполнить любой, если бы он здесь оказался. В этом зале без окон, под ослепительным светом флюоресцентных ламп Дерринджер потерял счет времени. Его левая рука постоянно была поднята и наготове, как у врача, ассистирующего при каких-то чудовищных родах.

Спустя некоторое время вернулся Горлок со стулом, пончиками, кофе и гамбургерами.

– Я сделал заявку на новую деталь, – сообщил он. – Теперь нам остается ждать разрешения. Вы, кажется, просили горчицу к гамбургеру?

– Кетчуп, но это неважно, – покорно ответил Дерринджер.

Прошло несколько дней, затем еще столько же. Хотя методичная установка рычажка на место не составляла особого труда, рука Дерринджера, то и дело застывавшая в одном положении, стала беспокоить его, появились боли в спине. Он попробовал не без успеха заменить левую руку правой, однако это было нелегко, ибо поза, в которой изгибалось его тело, стала еще более неудобной. Но теперь он все же мог давать отдых левой руке.