Хоб пробудился от стука в дверь. На нем были одни трусы, так что он накинул плащ и открыл дверь. На пороге стояла консьержка в бигуди, а рядом с ней – полицейский.

– Инспектор Фошон шлет вам привет, – доложил полицейский. – И не будете ли вы любезны проследовать со мной?

– А в чем дело?

– Инспектор Фошон вам все объяснит, – пожал плечами фараон.

Фараон то ли не знал, в чем дело, то ли, что более вероятно, не желал говорить. Хоб попросил подождать минуточку, оделся и под пристальным взглядом консьержки и половины жильцов дома в сопровождении фараона проследовал к полицейской машине.

Хоб был даже чуточку разочарован, когда они поехали через Париж без сирены – через Сену по мосту Сен-Мишель – и подкатили сзади к Нотр-Дам. Здесь обнаружился кордон полицейских, сдерживавший зевак.

Вдоль дороги через каждые полсотни футов стояли фонари. Слева, примерно в двухстах футах, вспыхивала полицейская мигалка.

Группа полицейских – и в форме, и в штатском, – сунув руки в карманы, переминалась с ноги на ногу возле какой-то груды на земле. С угрюмого неба начала сеяться мелкая водяная труха, окрашенная в оранжевый цвет фонарями Парижа. Звуки уличного движения доносились сюда приглушенно, будто издалека.

Подойдя поближе, Хоб разглядел коренастую фигуру инспектора Фошона.

– Привет, старший инспектор!

– Привет, Хоб. Поглядите, не сможете ли вы опознать этого парня?

На земле под фонарем, в окружении полиции, накрытая черным брезентом лежала фигура размером в человеческий рост. Фошон что-то буркнул, и один из полицейских откинул брезент. Хоб наклонился, чтобы приглядеться получше, но спутать это лицо ни с чьим другим было невозможно.

– Келли. Имени не знаю.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Вчера вечером. Мы вместе пили пиво на площади Италии.

– Расскажите мне о нем.

– Да я его толком не знаю. Он работал шофером у Макса Розена в Нью-Йорке.

– А какой у мистера Розена адрес?

– Он из Нью-Йорка, но сейчас здесь, в Париже, – сообщил Хоб и назвал адрес отеля Макса.

– А вам известно, что мистер Розен делает здесь?

– Насколько мне известно, он тут по делу.

– По какому делу?

– Он ведет модельное агентство. Почему бы вам не спросить у него самого?

– Не бойтесь, спрошу. Вы работаете на мистера Розена?

– Я сопровождал одну из его моделей из Нью-Йорка в Париж. Мы приехали вчера вечером.

– Ее имя и адрес?

Хоб назвал.

– А вы не знаете, знакома ли мисс Аврора Санчес с мистером Келли?

– Полагаю, знакома. Но лучше поговорите с ней самой.

– Да-да, знаю, – не без раздражения отозвался Фошон. – Однако в данный момент я говорю с вами. Вам известно, что мистер Келли делал в Париже?

– По-моему, приехал посмотреть на город, но толком не знаю.

Фошон кивнул.

– Возможно, позже у меня возникнут к вам еще вопросы. Вы не собираетесь покидать Париж в ближайшее время?

– Нет, в ближайшее время не собираюсь, – покачал головой Хоб. – После этого я отправляюсь на Ибицу.

– На знаменитую фазенду?

– Если еще не лишусь ее.

– Свяжитесь со мной перед отъездом. Вы живете по тому адресу, который у меня записан? На бульваре Массена?

Хоб кивнул.

– Вы не хотите добавить еще что-нибудь?

– У меня вопрос. Как был убит Келли?

– Двумя пулевыми ранениями. Одно в шею, перебило левую сонную артерию. Второе в сердце. И то и другое оказалось бы смертельным.

– Его убили здесь?

– Помощник медэксперта считает, что нет.

– А что навело вас на мысль обратиться ко мне? Или вы будете обращаться ко мне по поводу любого американца, найденного в Париже мертвым?

Фошон пошарил в кармане куртки и извлек обрывок бумаги.

– У него было ваше имя и телефонный номер.

– Это я ему их дал. Но что вы еще нашли?

Фошон приподнял обе брови.

– Вы хотите поиграть в детектива?

– Я и есть детектив.

– Верно, а я забыл. Его не грабили. Его часы по-прежнему на запястье, его бумажник в левом заднем кармане. Из чего вы заключаете?..

– Что либо Келли был левшой, либо у него болело правое бедро.

– Великолепно. В бумажнике обнаружены обычные американские пластиковые карточки, пара сотен долларов и пара тысяч франков.

– Так что ограбление не было мотивом преступления, разве что он нес свои настоящие деньги в пакете из оберточной бумаги.

– Вы соображаете довольно быстро. Было еще вот это.

Фошон вынул из кармана полиэтиленовый мешочек и вытащил из него карточку, приподняв, чтобы Хоб смог прочесть.

Это была карточка из «Кошерной пиццы Шлоима» на рю Тессо. Хоб кивнул.

– Нечасто встретишь американца ирландского происхождения, питающего пристрастие к кошерной пицце.

– В точности так же подумал и я. Вам известно это заведение?

– Не имел удовольствия.

– Конечно же, я допрошу владельца и буду очень удивлен, если это нам что-нибудь даст.

– Еще есть вопросы?

– Нет, – ответил Фошон. – Можете идти. Разве что захотите признаться в этом преступлении прямо сейчас. Избавите нас от кучи проблем.

Хоб покачал головой.

– Был рад повидаться, инспектор.

– Я тоже, Хоб.

Как оказалось, Хоб увиделся с Фошоном снова куда раньше, чем ожидал. На следующий день, около одиннадцати утра, Фошон позвонил ему на квартиру и спросил, не сочтет ли Хоб за труд заглянуть в управление. Хоб прибыл туда за полчаса и был отведен через угрюмое серое здание в кабинет Фошона на третьем этаже.

Фошон повел себя откровенно, деловито и невраждебно.

– Вчера вечером мы забрали пожитки из комнаты мистера Келли, уже после вашего отъезда. Ничего особо замечательного, кроме вот этого. Я решил поинтересоваться у вас, не говорит ли это вам о чем-либо.

Он протянул Хобу зеленую папку с печатью Нью-Йоркского полицейского департамента. Внутри было краткое досье на человека по имени Этьен Идальго-Браво, уроженца Ямайки, натурализованного в Нью-Йорке, возраст сорок четыре года, профессия повар. Задержаний в Нью-Йорке не было. В кратком рапорте, отпечатанном на машинке, говорилось, что Идальго-Браво подозревается в связи с Исламской Военной Организацией, штаб которой располагается в Боро-Холл, Бруклин. Данная группировка находится под наблюдением службы генерального прокурора; полагают, что она связана с подрывом синагоги в Буэнос-Айресе в 1992 году. К делу прилагалась фотография светлокожего негра с прической сосульками и короткой бородкой.

– Вы когда-нибудь видели этого человека прежде? – спросил Фошон.

Хоб некоторое время пристально разглядывал фотографию, потом сказал:

– Если его постричь по-другому и сбрить бороду, я бы сказал, что это Генри.

– А кто такой Генри?

– Генри Смит. Он из прислуги мистера Розена в Нью-Йорке.

– А что его досье делает среди вещей мистера Келли?

– Понятия не имею.

– Не был ли мистер Келли, случаем, нью-йоркским детективом, работавшим под прикрытием?

– Сомневаюсь, – ответил Хоб, – хотя не исключено. Насколько я слышал, его выставили из полиции за какой-то скандал. После чего он работал на мистера Розена.

– Все опять сходится на мистере Розене, – заметил Фошон.

– Вам бы следовало задать эти вопросы ему.

– Задам, и спасибо за ненужный совет. Но я могу сказать заранее, что при этом выяснится: мистер Розен не покидал своего отеля с самого приезда в Париж, и у него найдутся свидетели, которые это подтвердят.

– Для него же будет лучше, если найдутся, – согласился Хоб. – Иначе он по уши в дерьме.

– И касательно этого Генри Смита. Вы не знаете, где мне его найти?

– Я бы с радостью вам сказал, инспектор, если бы знал.

– Надо справиться в аэропорту. Как вы говорите, я ставлю доллары против пончиков, что он в Париже.

– В этом споре я поставил бы на то же самое, – отозвался Хоб.

Фошон лишь кивнул.

– Ну, как бы то ни было, спасибо, Хоб. Так вы смогли разобраться со своей фазендой?

Хоб покачал головой.

– Что ж… Bonne chance.