Рэнди наблюдал, как замедляется пульсация бледного неба, каждый цикл становился все продолжительнее, пока наконец над ними не появилось серое небо дождливого утра. Они въехали на площадку обслуживания. С золотых и красных кленовых листьев падали капли, крыши домов покрыла изморозь. Они остановились у топливного насоса.

– С ума сойти, – сказал он. – Ведь сейчас лето, а не осень.

– Здесь – осень, Рэнди, и если ты вдруг поедешь по ближайшему въезду, а потом двинешься на юг, то попадешь в прекрасный огонь армии Конфедерации и Республиканцев.

– Ты не шутишь? Да, наверное. К сожалению, я начинаю тебе верить. Но что тогда мешает людям генерала Ли сделать обход по обочине этой Дороги, и захватить Вашингтон времен, скажем, Кулиджа, или Эйзенхауэра? Джексона?

– А ты когда-нибудь что-нибудь слышал о Дороге?

– Нет.

– Вот. Только малое число людей и машин могут найти и путешествовать по Дороге. Я не знаю, почему. Дорога – это как бы сам организм. И это – часть ее анатомии.

– А если бы я не принадлежал к числу пригодных для путешествия?

– Возможно, мне все равно удалось бы провести тебя на Дорогу. Очень много зависит от проводника.

– Значит, до сих пор не ясно, смогу ли я путешествовать один?

– Да.

– Хорошо, но предположим, один из офицеров Ли узнал о Дороге и научился перемещаться по ней. Что тогда?

– Те, кто знает секрет, не спешат поделиться с остальными, как ты сам скоро увидишь. Но даже если представить, что он действительно проник на Дорогу… Представим, что ты повернул на соседний въезд, как я тебе говорила, повернул на юг, и задавил Стоунуолл Джексона.

– Хорошо, предположим, и?

– И после этого ты развернулся и приехал в начальную точку. Окажется, что на Дороге образовалось разветвление, «вилка», которой не было раньше. Теперь ты можешь двигаться либо по маршруту, где это событие имело место, либо по тому, где оно не произошло. Первый путь будет весьма ухабистой дорогой, и, если по нему не часто будут ездить, он постепенно совершенно исчезнет. И наоборот – по той же причине может случиться так, что произойдут изменения в сети ответвлений нижних В Дороги. Мы с трудом узнаем знакомые пути. Появятся другие, тебе неизвестные. На таких боковых Дорогах легко затеряться и не найти пути назад.

– Но следы старых маршрутов остаются там, хотя почти невидимые из-за малого использования?

– Теоретически – да, они останутся там, заросшие придорожной травой, пересеченные реками, заваленные оползнями, но следы останутся. Но найти их легко только на словах.

– Не легче ли заново открыть их, исправив первоначальное вмешательство каким-то новым воздействием?

– А ты попробуй. Вернись на старое место, которое уже выглядит совершенно незнакомым и попробуй отделить старое от нового. Обратного изменения основного события уже может быть недостаточно. И само новое изменение может иметь неожиданные побочные эффекты, это зависит от твоего подхода. Ты можешь просто создать новый маршрут, хотя он очень будет похож на первоначальный, и сможет тебя удовлетворить. А может, и нет.

– Погоди. Дай мне переварить все это. Позже я еще раз расспрошу тебя. Кстати, почему мы здесь остановились? Бензина у нас пока хватает.

– Потому, что это заправочная на самообслуживании. Если ты раскроешь меня на 78-й странице и положишь текстом вниз, вон в тот ящик возле шоссе, я смогу послужить в качестве кредитной карточки, переводя деньги со счета моего прошлого хозяина. Действует ли еще его счет – это я узнаю, если ты уложишь меня в ящик. Возможно, мне удастся определить, где он заправлялся в последний раз, и мы направимся туда.

– Хорошо, – сказал Рэнди, поднимая Листья с сиденья и открывая дверцу. – А скажи пожалуйста, на чье имя открыт этот счет?

– На имя Доракина.

– Гм… что это за имя?

– Не знаю.

Он обошел машину, положил книгу в указанный ящичек. Внутри загорелся свет.

– Можешь заливать бак, – донесся приглушенный голос Листьев. – Счет по-прежнему действует.

– Получается, что мы вроде как воруем?

– Проклятье, если он действительно твой предок, то, по крайней мере, бензин он может для тебя купить!

Рэнди снял крышку с горловины бака, вставил в отверстие носик крана и поднял рычаг.

– Последний раз он заправлялся на стоянке в раннем В-16, – сказали Листья, когда он нажал на курок крана. – Туда мы сейчас и направимся и поспрашиваем людей.

– Кто присматривает за всеми этими станциями и стоянками?

– Это странный народ. Изгнанники, беглецы – все, кто не может или не хочет вернуться в родное время, или приспособиться к новой эпохе. А также пресыщенные бродяги – они побывали везде и теперь предпочитают вот такие тихие местечки вне Времени и географии.

Он хмыкнул.

– Может, где-то поблизости пишет свою книгу Амброс Бирс?

– Собственно…

Счетчик щелкнул, Рэнди выдавил еще немного, извлек наконечник крана и завинтил крышку.

– Ты сказала В-16. Как я понял, это Шестнадцатый век?

– Да. Большинство тех, кто выезжает по Дороге за пределы своего сектора, вскоре осваивают своего рода торговый жаргон – дорожное линго. Это вроде йорубы, малинки или хаусы в Африке – синтетический и известный повсюду.

Рэнди поднял крышечку ящичка, вытащил Листья.

– Ты не могла бы поучить меня этому языку, пока будем ехать? – попросил он. – Я всегда интересовался языками, а этот, похоже, может пригодиться.

– С удовольствием.

Они сели в машину.

– Листья, – сказал он, усаживаясь за руль, – у тебя ведь имеется оптический орган…

– Да.

– Между последней страницей и обложкой лежит фотография. Ты видишь ее?

– Нет, она повернута в другую сторону. Положи ее в любое другое место. Лучше всего на страницу семьдесят восемь…

Он вытащил снимок, сунул в середину книги, плотно прижал страницы. Прошло несколько секунд.

– Ну как? – спросил си.

– Я рассмотрела снимок.

– Это он? Это Доракин?

– Да… похоже. Если и не он, то очень похожий человек.

– Тогда отправимся в путь и найдем его.

Он завел мотор. Направляя машину вниз по спуску, он спросил:

– А чем занимался Доракин?

Последовала долгая пауза, потом Листья сказала:

– Я не совсем уверена, но довольно долго он перевозил разные грузы. И зарабатывал солидные суммы. Большую часть этого времени он был партнером одного человека по имени Чедвик, который впоследствии переместил операции в верхние секторы Дороги. Этот Чедвик стал чрезвычайно влиятельным человеком, очевидно, в результате своих операций, и партнерство было разорвано. Это произошло примерно в то самое время, когда он… забыл меня. Он уехал неожиданно, как ты говоришь. В общем, все, что я могу сказать определенного о его занятиях, так это то, что он занимался перевозками.

Рэнди кивнул.

– Но я часто задумывался… – продолжали Листья.

– О чем? – спросил Рэнди.

– Не относится ли он к той категории людей, которые не могут найти Дорогу домой. Он все время, как мне казалось, чего-то искал. И я не знала точно, откуда он родом. Он очень много времени проводил на боковых ответвлениях. И через некоторое время я поняла, что он действительно пытается… изменить события в этом или ином месте времени. Только воспоминания у него о прежнем ходе событий сохранились какие-то неполные, словно произошло это очень и очень давно. Да, он много повидал.

– И в Кливленде тоже побывал. По крайней мере, недолго… Что это был за человек?

– Трудно сказать. Неугомонный – если попытаться сказать одним словом.

– Я хотел сказать… какой по натуре? Честный или наоборот? Славный парень или так, ничего стоящего?

– В разные времена бывало по-разному. Его характер вдруг иногда изменялся. Но позже, под конец, он явно стремился свернуть себе шею.

Рэнди покачал головой:

– Наверное, мне придется подождать, пока мы не найдем его самого. Как насчет урока языка?

– Отлично. Начнем…