17
Когда Рэд платил по счету за комнаты и повреждение имущества в своем номере, к нему подошел маклер тотализатора: невысокий человек в тюрбане. От него исходил какой-то экзотический аромат.
– Поздравляю, мистер Доракин, – сказал он. – О, вы превосходно выглядите сегодня.
– Такое со мной случается, – ответил Рэд, поворачиваясь. – Но это редко требует особого упоминания.
– Я имел в виду, что поздравляю вас с выигрышем.
– Разве я сделал какие-то ставки?
– Да, вы поставили на себя в следующем раунде черной десятки «Чедвик против Доракина». Разве вы не помните?
– Вот как! – Рэд принялся массировать переносицу. – Гм… а, теперь припоминаю. Вы меня извините, я немного… Какая это была глупость! Погодите, если я выиграл, значит была неудавшаяся попытка покушения? Прошлой ночью?
– Очевидно. Мы получили сообщение, что вы одержали победу. Желаете получить наличными или позволите поместить сумму на ваш счет?
– Поместите ее на счет. Сообщили вам какие-нибудь подробности?
– Никаких. – Человечек извлек бланк. – Если вы потрудитесь расписаться вот здесь, я выдам вам квитанцию, и ваш выигрыш будет помещен в банк.
Рэд нацарапал свое имя.
– Не замечено ли было что-либо необычное в округе, что могло бы иметь отношение ко мне?
– Боюсь, что единственный ущерб был нанесен мебели в вашей комнате, как я понял.
Рэд покачал головой:
– Это вряд ли имеет отношение. Останков… не обнаружено?
– Будете ли вы ставить на пятый раунд?
– Пятый? Я прошел всего три, считая последнюю ночь.
– Но в списке указано, что вы выиграли четыре.
– Боюсь, что это какая-то ошибка, поэтому не стану усугублять путаницу и ставить еще раз.
Маклер пожал плечами:
– Как хотите.
Рэд поднял рюкзак и отвернулся. К нему подплыл Мондамей, в руке у него были Цветы.
– Да, это действительно была большая глупость, – заверил Рэда Цветы, когда они все вместе пошли к дверям. – Сделать ставку на себя!
– Я уже признал ошибку. Не забывай, что Рэд-вчерашний был озабочен серьезной проблемой.
– Тогда в наследство тебе досталась ее солидная часть. У Чедвика была в буквальном смысле вечность, чтобы выйти точно на тебя. Ты уверен, что мы доберемся до машины?
Мондамей соединил контуры Цветов со своими блоками.
«Он действительно изменился, – сказал он, – но что он имел в виду, когда сказал, что сегодня он уже не тот, что вчера?»
«Я с ним не так давно, чтобы собрать необходимый материал наблюдений и понять природу этого феномена, – пришел ответ. – Но при мне такие приступы случались с ним уже три раза, и после каждого он просыпался помолодевшим на несколько лет, и вел себя, словно действительно был другим человеком».
«Я заметил, что он помолодел, когда снова встретил его в В-11, но я не знал, в какой момент его собственной жизни встретился с ним. Раньше, когда он приезжал ко мне, он был старше».
«Намного?»
«На вид ему было лет пятьдесят. Думаю, он получает какое-то омолаживающее лечение в верхних участках Дороги».
«У меня нет достаточной информации, чтобы судить, могут ли такие процедуры давать побочный эффект в виде таких приступов, как у него – вроде маниакального психоза с изменением личности».
– Я думаю, что оставаться здесь так же опасно, как и попытаться уехать, – ответил Рэд.
«Расскажи мне подробнее об этик изменениях, – сказал Мондамей Цветам, – что это – временная иррациональность поведения? Он действительно показался мне изменившимся. Но я недостаточно долго за ним наблюдаю, чтобы делать выводы!»
«Признаки каждый раз одни и те же – на вид он становится моложе, появляется еще больше энтузиазма… он становится менее консервативен, больше рискует, ускоряется реакция – умственная и физическая – в нем появляется новая жестокость, грубость, наглость. Опрометчивость – вот, пожалуй, подходящее слово».
«Значит, он может совершить что-то опрометчивое?»
«Думаю, что да».
– Я пойду к машине первым, Рэд, – внушительно сказал Мондамей, продвигаясь к двери наружу.
– В этом нет необходимости.
– Все равно…
– Ладно.
– Куда мы поедем? – поинтересовался Цветы, когда они вышли из холла в солнечное утро.
– Вверх по Дороге.
– Совершить нападение на Чедвика?
– Вероятно.
– В В-27? Солидный перегон.
– Да.
По пути к машине им никто не встретился.
– Я проверю все системы, – сказал Цветы, когда они уселись в кабину, и Книгу поместили в соответствующее отделение под панелью. – Пока не заводи.
«Начинай».
– Рэд, сегодня ты действительно отлично выглядишь, – заметил Мондамей, – но как ты себя чувствуешь? Я краем уха уловил твою фразу, что ты плохо помнишь то, что случилось вчера. Может, нам стоило бы найти подходящее место вне Дороги, чтобы ты мог отдохнуть?
– Отдохнуть? Дьявол, ни в коем случае. Я чувствую себя превосходно.
– Я имею в виду, отдохнуть умственно, эмоционально. Если память тебя подводит…
– Неважно, неважно. Не волнуйся напрасно. У меня всегда немного мутно в голове некоторое время после этих приступов.
– Что это за приступы?
– Не знаю, не могу вспомнить.
– Отчего они бывают?
Рэд пожал плечами:
– Кто его знает.
– Может, они происходят в какое-то особое время? Нет ли здесь закономерности?
– Ничего подобного я не замечал.
– Ты консультировался по этому поводу с врачом?
– Нет.
– Почему же?
– Я не хочу лечиться. После каждого приступа мне становится лучше. Я вспоминаю вещи, которых не помнил раньше. Появляется какое-то новое восприятие, и это очень здорово…
– Минуту. Я понял тебя так, что после приступа память у тебя ухудшается?
– Ближайшая – да. Но на том конце все становится яснее.
– Все системы в порядке, – объявил Цветы.
– Хорошо.
Рэд завел двигатель и направил пикап к въезду на Дорогу.
– Ты запутал меня еще больше, – признался Мондамей.
Они миновали некую личность в рваном плаще крестоносца и у самого поворота на шоссе разминулись со старым автомобилем, который вел какой-то юноша. Автомобиль сразу занял их место на стоянке.
– Что это значит, «на том конце»? Что ты помнишь? Помнишь ли ты вообще, что с тобой происходит?
Рэд вздохнул. Он отыскал сигару и откусил кончик, но зажигать не стал.
– Ладно. Помню, что я был стариком, – начал он, – очень старым… и я шел по каменистой пустынной местности. Светало и поднимался туман. Ноги у меня кровоточили. В руке я держал посох и все время на него опирался. – Он передвинул сигару из одного угла рта в другой и посмотрел в окно. – Вот и все.
– Все? Как же – все? – вмешался в разговор Цветы. – Ты хочешь сказать, что растешь… то-есть вырос… в обратном направления, от старости к молодости?
– Да, именно это я и сказал, – раздраженно подтвердил Рэд.
– Осторожно, поворот… Значит, ты ничего не помнишь, кроме того, что ты был стариком и шел через пустыню? Или… Что ты вспомнил еще на этот раз?
– Ничего разумного. Какие-то безумные сны, странные силуэты, шевелящиеся в тумане, и страх, и так далее… и я продолжал идти.
– Ты знал, куда идешь?
– Нет.
– Ты был один?
– Сначала.
– Сначала?
– Где-то в пути я нашел спутника. Не могу до сих пор вспомнить, где и как, но со мной была старая женщина. Мы помогали друг другу в трудных местах. Ее звали Лейла.
– С тобой была некая Лейла, в прошлом, в одно из посещений моей долины. Но она была совсем не старая…
– Все равно. Наши пути расходились и пересекались много раз, но ее положение аналогично моему, в смысле обратного хода возраста.
– Она не участвовала в сделке с Чедвиком?
– Нет, но она была в курсе.
– Кто-нибудь из вас имеет понятие, к чему ведет ваш странный обратный рост?
– Она, кажется, считает, что это лишь фаза более широкого цикла существования.
– А как ты считаешь?
– Не знаю. Возможно.
– А Чедвик все это знает?
– Нет.
– Может быть так, что ему об этом известно больше, чем тебе?
Рэд покачал головой:
– Как тут определить? По-моему, все возможно.
– Отчего он так на тебя напустился?
– Когда мы расторгли деловые отношения, он очень горевал, потому что я испортил ему отлично налаженное дело.
– Так ли?
– Думаю, что да. Но он сам виноват – изменил образ операций, и мне стало скучно. Я бросил все, запутал дела и убежал.
– Но он по-прежнему богатый человек?
– Очень богатый.
– Тогда я подозреваю, что здесь кроется другой мотив, не только финансовый. Возможно, зависть к твоему благополучию.
– Возможно. Но ничего из этого не вытекает. Меня больше интересует его цель, а не мотивы.
– Я просто пытаюсь понять врага, Рэд.
– Я знаю. Но больше добавить нечего.
Он проехал сквозь туннель и повернул на въезд на шоссе. Тень, упавшая на машину, не покинула ее, когда она выехала на солнце.
– В твоей комнате все было вверх дном сегодня утром, – заметил Мондамей.
– Да. Так всегда бывает.
– А что это за знак, напоминающий китайский иероглиф, выжженный на двери? Это тоже всегда появляется?
– Нет. Это был… всего лишь китайский иероглиф. Он означает «желаю удачи».
– Как ты объяснишь его появление?
– Никак. Не знаю. Очень странно.
Мондамей тонко засвистел:
– Помню, ты однажды оставил мне какие-то книжки… с картинками, тебе пришлось еще объяснять их мне.
– Боюсь, что…
– Серии картинок с подписями.
Рэд снова зажег сигару.
– Не смешно, – сказал он.
Странная тень прикипела к кузову грузовика. Мондамей снова засвистел. Цветы начал петь…
