Солнце уже село, на землю постепенно спускались сумерки, когда Джерри Конклин свернул на заправочную станцию.

— Залейте бак и масло проверьте, пожалуйста, — попросил он служащего.

Пока тот возился с машиной, Джерри вышел к дороге. Бензозаправка располагалась на окраине одного из тех маленьких поселочков, через какие он проезжал по дороге сюда. Небольшой, тихий торговый центр, обслуживающий окрестные фермы. Городок, такой же, как все другие, состоял из нескольких рядов небольших аккуратных домиков и крошечного делового квартала. В некоторых домах уже зажглись огни, движения на дороге почти не было. Поселок погрузился в вечернюю тишину, лишь изредка нарушаемую лаем собаки.

Джерри стоял возле дороги, оглядывая ее в обе стороны. Чувство боли не проходило. «Глупо, — говорил он себе, — глупо было сюда ехать». Его погнала в путь какая-то иррациональная сила, которую он сам не мог объяснить. Он должен был с самого начала знать, что из поездки ничего не выйдет. Глупо было думать, что «сто первый» его узнает — хотя, быть может, все-таки узнал?.. Но если и узнал, Джерри это ничего не дало.

…Несколько раз сбившись с дороги и отыскав ее только с помощью местных жителей, он подъехал наконец к той самой ферме.

Фермер был дома и бродил по двору с молотком и гвоздями, поправляя деревянную изгородь.

— Да-а! Так там и сидит, поле караулит, — сказал он Джерри. — Но тебе нет смысла туда идти. Можешь, конечно, попробовать, но я и так знаю, что будет. Я бы сам с тобой сходил, но у меня, видишь, работа. Чушки забор разнесли. Надо починить, а то их не удержишь — все норовят удрать.

Джерри пошел к полю. Старина «сто первый» сидел на лугу неподалеку от вспаханной полосы. Он не шевельнулся, чтобы прогнать Джерри. Просто сидел — и все. Джерри подошел к нему, обошел вокруг, глядя на него и пытаясь восстановить в памяти, как он выглядел, когда впервые опустился на мост. Воспоминание о том, как «сто первый» лежал поперек реки, как летели бревна и доски разбитого моста, было ярким и четким; но Джерри все равно трудно было узнать в этом пришельце того, прежнего. Теперь он казался как будто меньше, хотя — Господь свидетель — он был достаточно велик.

Джерри обошел вокруг него, потом подошел вплотную и положил на него ладони, ощущая приятное тепло. Потом похлопал по шкуре, легонько стукнул кулаком… Пришелец словно не замечал его.

— Скажи мне, — попросил Джерри, — скажи, что я должен узнать.

«Сто первый» не ответил. И вообще не обращал на него внимания. Но Джерри был уверен, что тот знает о его присутствии. Почему появилась такая уверенность — он сказать не мог.

Джерри провел около пришельца много времени. Разговаривал с ним, гладил — но тот не реагировал. В конце концов Джерри медленно пошел прочь, то и дело оборачиваясь. И всякий раз он видел, что «сто первый» по-прежнему неподвижен.

«Однако он меня не прогнал, — думал Джерри. — Ведь он прогонял всех, кто приближался, а меня не тронул. Даже не попробовал. Это уже само по себе может быть свидетельством того, что он меня узнал…»

— Мистер, — сказал служащий бензозаправки, вытащив щуп, — вам нужна кварта масла.

— Хорошо, залейте, — согласился Джерри. — Этому автомобилю всегда нужна кварта масла.

Он заплатил, сел в машину, выехал на дорогу и направился в сторону городка.

Но, добравшись до делового центра, он покружил по улицам — и повернул обратно.

Он снова поехал на ферму, хотя ему было совершенно непонятно, зачем он туда направляется. «Быть может, это простое упрямство, — думал он, — отчаянное нежелание сдаться, настырная, дурацкая уверенность, что от „сто первого“ все-таки удастся добиться ответа». Он повернул назад не потому, что так решил, — он ничего не взвешивал, не спорил сам с собой, он даже не знал, что едет назад, пока не обогнул деловой квартал и не увидел, что возвращается туда, откуда только что приехал. Будь что будет — он не пытался бороться с собой.

Он решил больше не заезжать на ферму. Хотя хозяин держался очень приветливо, Джерри заметил, что его слегка уязвило, когда пришелец не стал отгонять приезжего. Джерри показалось, что по лицу фермера пробежала тень мрачного подозрения.

«Собственно, — подумал он, — мне и не нужна ферма. Оставлю машину на проселочной дороге и прогуляюсь с полмили. Когда я туда приеду, будет уже темно, так что вряд ли попадусь кому-нибудь на глаза. Вечер ясный, скоро выйдет луна, так что будет достаточно светло, чтобы добраться до „сто первого“».

На пути к ферме ему несколько раз начинало казаться, что он заблудился. Однако он запомнил несколько ориентиров — ветхий железный мостик через ручей, одинокий дуб возле старого стога — и, увидев их, успокаивался. Вскоре после десяти вечера он нашел ту самую проселочную дорогу, проехал по ней примерно милю и остановился. По его расчетам, отсюда можно было добраться до пришельца, не сбившись с пути.

То ли ему повезло, то ли расчет оказался точнее, чем он думал, но очень скоро он рассмотрел в темноте и фермерский дом, и черную громаду «сто первого» на лугу. Однако он оказался дальше, чем предполагал Джерри. Конклин направился к нему, то и дело спотыкаясь на стерне. Пару раз пришлось перелезать через изгородь из колючей проволоки. В темноте это было довольно неприятно. К ночи стало прохладно. Джерри застегнул пиджак и поднял воротник, чтобы защититься от ветра. Слева, в овраге, временами ухала сова, словно проверяла голос, а когда ветер менял направление — слышался отдаленный собачий лай.

Вокруг не было ни души, но в самой пустоте, казалось, таилась какая-то угроза. У Джерри было ощущение, что из-под земли внезапно может что-то выскочить. Хотя он совершенно не представлял себе, что бы это могло быть.

Казалось, он шел уже целую вечность. Временами ему чудилось, что он вообще никуда не шел, а шагал на одном месте. Чтобы избавиться от ужасного ощущения, он заставил себя побежать — но, несколько раз споткнувшись, снова перешел на шаг. И вдруг, неожиданно, он очутился у цели; перед ним, озаренная лунным светом, возвышалась громада «сто первого».

Он проковылял последние несколько ярдов и привалился к пришельцу, прячась от холодного северо-западного ветра. У него возникло странное желание свернуться калачиком и никуда не уходить, словно он добрался до какого-то убежища, где ему надо остаться. Но он знал, что это глупо. И остался стоять, припав к пришельцу головой и переводя дыхание.

Немного постояв так, он поднял голову и посмотрел на звезды. Их спокойное мерцание резко обрезалось кромкой черной стены. Чувство одиночества не проходило. Одиночества и потерянности. Джерри надеялся, что оно исчезнет, когда он доберется до пришельца. Но вот добрался — а все по-прежнему.

«Ну вот я снова здесь, — подумал он. — Вернулся. Повторил ту же самую глупость, которую уже совершил сегодня. Такую же глупость я сделал и дома, когда позвонил Чарли и спросил, нельзя ли взять его машину».

Но ведь он был так уверен!.. Это чувство существовало вне логики, за пределами каких-либо резонов.

Наконец он отдышался. Потом отступил от пришельца, медленно повернулся к нему спиной и неохотно сделал первый шаг, собираясь вернуться к машине, стоявшей у проселка.

Но в тот момент, когда он сделал этот шаг, на него обрушилось нечто змееподобное, сжало ему грудь, словно железным обручем, и рвануло вверх. Он успел увидеть голые осенние поля, залитые бледным лунным светом, извилистый ручей, блеснувший меж деревьев, и свет окон фермерского дома поодаль…

А потом он снова очутился в странной темноте, не черной, а синей, снова ощутил запах влажной затхлости в сухом, горячем воздухе. Снова вокруг быстро мерцали какие-то неясные вспышки, освещая непонятные тени, мелькавшие так быстро что он не успевал их рассмотреть. На него опять смотрели ряды круглых глаз. «Словно я и не уходил отсюда», — подумал он.

Упав на колени, он медленно поднялся на ноги — но чуть не рухнул снова: от потока ураганных чувств, навалившихся непонятно откуда, закружилась голова. Он снова опустился на колени и уперся в них руками, чтобы не упасть ничком.

И все это время в нем бились странные чувства, грохотали в мозгу. Их было так много и они были так сильны, что он не мог от них отгородиться и был не в состоянии понять, что они несут в себе.

«Ну, успокойся, — прошептал он. — Хватит. Отпусти меня».

В голове стало тихо, и он покачнулся, словно внезапно лишился какой-то опоры.

Потом те же чувства пришли снова, но на этот раз потише, крадучись, как кошка, подбирающаяся к птице.