Глава 26
Лэнсинг второй день шел к гостинице. Рано утром на гребне холма недалеко от дороги появился Воющий. Зверь бежал неторопливой трусцой, не отставая и не обгоняя человека. Когда Лэнсинг случайно замедлил шаги, Воющий уселся и со скучающим видом стал поджидать его. В другой раз Лэнсинг немного обогнал своего попутчика, но тот, легко перейдя на галоп, вскоре нагнал его.
Лэнсингу от этого соседства было немного не по себе, хотя он старался не выказывать беспокойства. Делал вид, будто не замечает Воющего, но искоса поглядывал на зверя, стараясь не выпускать его из поля зрения. Рано или поздно, убеждал себя Лэнсинг, Воющему надоест эта игра и он убежит прочь. Воющий, похоже, не разделял его точки зрения.
Огромный зверь еще больше напоминал волка, чем тогда, ночью. Выглядел он подозрительно. Лэнсинг подумал, что он похож на отъявленного мерзавца. Воющий не проявлял враждебности, но нельзя было поручиться, что так будет и впредь. В любой момент он мог превратиться в свирепого хищника.
Лэнсинг расстегнул ножны, чтобы нож был под рукой, хотя прекрасно понимал, что от оружия толку будет мало.
Мэри, подумал Лэнсинг. Может, громадный хищник выгнал ее из лагеря? Напугал ее? И куда она отправилась? И отправилась ли куда-нибудь? Может, Воющий, поиграв с ней в те же глупые игры, что и с Лэнсингом, в конце концов напал? Лэнсингу стало дурно от одной этой мысли.
Если, испугавшись зверя, Мэри бежала, без сомнения, она должна была направиться в гостиницу: только там она могла надеяться на убежище. Великий боже, взмолился Лэнсинг, помоги ей добраться!
Животное приблизилось; спускаясь по склону, оно завиляло хвостом (Лэнсинг помнил, что волки никогда не виляют хвостом); углы его рта приподнялись в улыбке, обнажив множество зубов. Стараясь держаться на расстоянии, Лэнсинг был вынужден сойти с дороги. Воющий пересек дорогу; он шел не прямо на человека, но, все приближаясь, теснил его на юго-восток.
Игра длилась уже несколько часов. Солнце достигло зенита и стало клониться к западу. Лэнсинг знал, что впереди должна быть река, она текла с запада и впадала в русло, вдоль которого они шли в бедлендах. На месте слияния двух рек стояла гостиница. Зверь не должен заставить его перейти реку, иначе Лэнсинг никогда не попадет в гостиницу; зверь будет теснить его все дальше и дальше, пока человек не упадет от изнеможения.
Ближе к вечеру, поднявшись на вершину невысокого холма, Лэнсинг увидел реку и спустился к ней. Дойдя до воды, он оглянулся. До Воющего не более пятидесяти футов. Лэнсинг вынул нож и остановился в ожидании.
— Ну, и что же дальше? — поинтересовался он у хищника.
Воющий был огромен — в плечах футов десять. Опустив голову и вытянув морду, он медленно приближался к Лэнсингу; один шаг, другой. Косматое существо выглядело неряшливым: как неубранная постель, подумал Лэнсинг. И, бог мой, до чего же огромен! Стоит ему разок щелкнуть челюстями — и конец.
Лэнсинг сжал нож, но не поднимал оружие. Он не сделал ни единого движения, наблюдая за зверем. Воющий подходил все ближе и ближе. Он уже совсем рядом; он поднял морду и зарычал.
Сделав над собой усилие, Лэнсинг остался недвижим. Где-то на границе сознания возникла смутная мысль: а что, если он пошевелится? Как ни странно, ему удалось сохранить неподвижность.
Хищник сделал еще шаг вперед. Теперь его морда всего в футе или около того от человека. Он уже не рычал. Все еще сжимая нож, Лэнсинг положил руку на голову зверя. Лохматое существо расцвело от удовольствия. Оно придвинулось ближе и уткнулось носом в грудь Лэнсинга; от толчка тот чуть отступил назад. Лэнсинг погладил морду и почесал зверя за ухом. Воющий повернул голову, подставляя ухо.
Лэнсинг чесал зверя за ухом, Воющий застыл от удовольствия. Он издал горловой звук и слегка толкнул человека, нежно прижимаясь к нему.
— Ну хватит, — решительно произнес Лэнсинг. — Не могу же я гладить тебя весь день. Мне надо идти.
Словно бы поняв смысл его слов, Воющий заворчал. Лэнсинг вынужденно сделал еще один шаг назад, в воду. Осторожно убрав руку с массивной головы, он повернулся и пошел вброд через реку.
Вода была ледяной, но он шел вперед не оборачиваясь, пока не достиг середины потока; вода доходила ему до колен. Тут он оглянулся: зверь с несчастным видом стоял на берегу и смотрел ему вслед. Потом он подошел к речке, опустил лапу в воду, но тут же отдернул и потряс ею.
Лэнсинг рассмеялся и продолжил переправу. Выбравшись на сухое место, он опять оглянулся. Зверь все еще стоял на другом берегу. Увидев, что Лэнсинг остановился и смотрит на него, Воющий сделал два шага в воду, но отпрыгнул назад и отряхнулся.
— Прощай, друг, — сказал Лэнсинг и быстро пошел вниз по течению.
Обернулся он, пройдя полмили. Зверь так и не перешел реки. По-видимому, холодная вода ему не понравилась.
Лэнсинг торопился. На всякий случай, решил он, будет нелишним увеличить расстояние между ним и Воющим. Зверь не принадлежал к тем, кто вызывает доверие.
Солнце зашло, но Лэнсинг не спешил с ночлегом. Он шел вперед, то и дело переходя на бег. Луна заливала безлюдную местность холодным белым светом. На востоке журчал поток.
На рассвете Лэнсинг остановился, развел костер, сварил кофе и поел немного. Ничто не напоминало о Воющем.
Лэнсинг очень устал и хотел спать, но поднялся и заставил себя продолжить путь. Когда он добрался до гостиницы, солнце поднялось уже высоко. Зал пуст, в нем было темно и промозгло. Огонь в очаге не горел. И картежников за столом не было.
Никто не отозвался на зов Лэнсинга. Он пересек комнату и в изнеможении упал в кресло у потухшего камина.
Спустя некоторое время из кухни появилась круглолицая хозяйка в клетчатом переднике.
— О, — воскликнула она, — это опять вы!
— Сюда приходила молодая женщина? — прохрипел Лэнсинг, — Вчера или позавчера?
— Да, точно, была.
— А где она теперь?
— Она ушла. Сегодня утром. Рано утром.
— А вы не заметили, куда она пошла? В каком направлении?
— О нет, сэр. Я была занята.
— Она что-нибудь просила передать? Может, оставила записку?
— Кажется, да, — кивнула женщина. — Я ее спрятала. Сейчас принесу.
Хозяйка торопливо вышла; Лэнсинг ждал. Через некоторое время женщина вернулась и поставила на стол перед Лэнсингом бутылку и кружку.
— Не знаю, что произошло, — сказала она. — Я не могу найти записки. Должно быть, я засунула куда-то.
Лэнсинг вскочил на ноги.
— Что значит засунули? — закричал он, — Вам ее дали только сегодня утром!
— Право, не знаю, как это получилось, сэр.
— Ну так поищите еще. Посмотрите как следует.
— Я всюду смотрела. Ее нет там, куда я ее положила. Ее нигде нет.
Лэнсинг рухнул в кресло. Хозяйка протянула ему кружку.
— Я разведу огонь, чтобы вы согрелись, и чего-нибудь приготовлю вам. Вы, наверное, голодны.
— Да, голоден, — пробурчал Лэнсинг.
— У леди, — начала хозяйка, — не было денег…
— Черт возьми, — снова перешел на крик Лэнсинг, — я заплачу за нее! Вы уверены насчет записки?
— Вполне, сэр.
Лэнсинг отхлебнул из кружки, с угрюмым видом наблюдая, как хозяйка возится у камина.
— Вы останетесь на ночь? — поинтересовалась она.
— Да, — кивнул он, — Я уйду рано утром.
«Куда могла пойти Мэри? — мучительно размышлял Лэнсинг, — Обратно к поющей башне дожидаться моего возвращения? Или через бедленды назад в город? Нет, не в город, конечно, не в город. Хотя почему бы нет? Маловероятно, но возможно. Ей могло прийти в голову еще раз поискать в городе. Они чего-то не заметили там, и она решила вернуться. Но почему она не подождала здесь, вот вопрос. Она наверняка догадывалась, что я последую за ней».
Лэнсинг сидел, задумчиво перебирая варианты. Когда хозяйка принесла поесть, он уже принял решение. Он пойдет к поющей башне. Если Мэри там нет, он еще раз вернется в гостиницу, а затем отправится в город. Если ее нет и в городе, он пойдет к кубу. Он помнил, Мэри считала, что разгадка заключена в кубе.
