Глава 12
Изумленные, они резко повернулись. В маленьком дверном проеме стоял сутулый старик — человек, не совсем похожий на человека из-за слишком большой головы и гротескно увеличенной грудной клетки. Худые ноги-трубочки предательски дрожали, а руки были угрожающе длинными и тонкими.
На грудь старика ниспадала длинная белая борода, но выпуклый купол черепа был абсолютно голым. Даже на расстоянии Гэри ощутил силу проницательных глаз, выглядывавших из-под мохнатых бровей.
— Мы ищем кого-нибудь, — ответил Гэри, — кто мог бы дать нам нужную информацию.
— Заходите, — услышали они в ответ мысль старика, — Или вы хотите, чтобы я насмерть простудился тут на сквозняке?
— Пойдем, — решился Гэри, беря Кэролайн за руку.
Они торопливо пересекли зал и юркнули в помещение. Услышав, как дверь захлопнулась, они повернулись к старику. Тот уставился на них.
— Вы люди, — мысленно произнес он, — Существа моей расы. Но из очень далекого прошлого.
— Верно, — согласился Гэри. — Нас разделяют многие миллионы лет.
Им показалось, что в мыслях старика мелькнуло недоверие.
— И вы искали меня?
— Все равно кого. Того, кто сумеет поведать нам знание, которое может спасти Вселенную.
— В таком случае им стану я, потому что я единственный из оставшихся в живых.
— Единственный оставшийся в живых? — изумился Гэри, — Последний человек?
— Вот именно, — почти радостно подтвердил старик, — Были и другие, но все умерли. Всем когда-нибудь суждено умереть.
— Но должны же быть и другие люди, — не унимался Гэри, — Никогда не поверю, что вы последний из людей.
— Другие были, — согласился старик, — но они покинули Землю и улетели к звездам. В место, приготовленное для них.
У Гэри похолодело в груди.
— Вы хотите сказать, что они умерли?
— Да нет, никто не умер, — раздраженно бросил старик. — Они перебрались в лучшее местечко. Оно было подготовлено для них много лет назад. Но они не могли отправиться туда, пока не стали готовы.
— А вы?
— А я сам захотел остаться. Я и несколько других. Мы не могли совсем забросить Землю и решили остаться. Но все из оставшихся уже умерли. Кроме меня.
Гэри обвел взглядом комнатку старика. Маленькая, но удобная. Постель, стол, пара стульев, другую мебель он узнать не смог.
— Вам нравится мое жилище? — спросил старик.
— Очень, — ответил Гэри.
— Может быть, вы захотите снять шлемы? Тут тепло, а плотность атмосферы я поддерживаю несколько выше, чем снаружи. Необходимости в этом, разумеется, нет, но так приятнее. Уж больно разреженным стал воздух на улице. Трудно дышать.
Путешественники расстегнули замки и сняли шлемы. Воздух в комнате оказался чистым, свежим и теплым.
— Так гораздо лучше, — признала Кэролайн.
— Хотите сесть? — спросил старик, указывая на стулья. Когда путешественники сели, он осторожно опустился на третий стул, — Так-так, — мысленно произнес он, словно дедушка, в гости к которому приехали внуки, — люди из прошлого. Вы оба просто великолепные образчики той эпохи — физически. Вид у вас довольно-таки варварский — но в головах есть все, что нужно. Вижу, вы разговариваете между собой вслух, а ведь люди уже много тысяч лет общаются мысленно. Уже одно это подтверждает, что вы прибыли из очень далекого прошлого.
— Действительно, из очень далекого, — согласился Гэри, — Мы первые люди, покинувшие Солнечную систему.
— Далеко, — сказал старик. — Далеко… — Его острый взгляд устремился на Гэри. — Наверняка у вас есть для меня интересная история.
— Есть, — подтвердила Кэролайн, и гости быстро, по очереди, начали рассказывать, возбужденно добавляя детали, поясняя ситуации, пока не выложили ему все.
Старик внимательно слушал, время от времени задавая вопросы. В его ясных глазах читалась любовь к приключениям, а морщинистое лицо приняло благосклонное выражение, словно он разговаривал с детьми, вернувшимися после первого школьного дня и рассказывающими об увиденных чудесах.
— И поэтому вы прилетели ко мне, — заключил он, — Не побоялись отправиться по кривой тропке времени, лишь бы отыскать кого-нибудь вроде меня — кто смог бы рассказать то, что вы хотите узнать.
Кэролайн кивнула.
— И вы сможете нам это рассказать, верно? — спросила она. — Это очень важно для нас… и для всех.
— Я на вашем месте не стал бы беспокоиться, — заметил старик, — Если бы Вселенной пришел конец, меня здесь не оказалось бы, а вы не смогли бы до меня добраться.
— А вдруг вы не настоящий? — спросила Кэролайн. — Всего лишь тень. Вероятность…
Старик кивнул и запустил в бороду скрюченные пальцы. Из могучей груди со свистом вырвался воздух.
— Вы правы, — признал он. — Я могу оказаться лишь тенью. И весь мой мир тоже, вполне вероятно, лишь тень. Я иногда задумываюсь над тем, существует ли вообще такое понятие, как реальность — или все вокруг лишь мысль. И не может ли оказаться, что некий гигантский космический разум лишь выдумал все то, что мы видим, во что верим и воспринимаем как реальность… что этот гигантский разум создал сцену с декорациями и выпустил на нее воображаемых актеров. А еще я иногда думаю, не являются ли все эти вселенные лишь театром теней. Компанией призрачных актеров, играющих на призрачной сцене.
— Но расскажите же нам, — взмолилась Кэролайн. — Вам есть что сказать.
Старик подмигнул:
— Да, я все вам охотно расскажу. Ваше пятое измерение есть вечность. Это все и ничего, свернутое в единое целое. Место, где еще ничего не случилось и в то же время все уже в каком-то смысле совершилось. Это начало и конец всех вещей. Там не существует понятий пространства, времени и прочих феноменов, которые мы приписываем четырехмерному континууму.
— Никак не могу понять, — пробормотала Кэролайн, удивленно наморщив лоб, — Мне все кажется таким безнадежным. Можно ли объяснить это математически?
— Можно, но, боюсь, вы все равно не поймете. Математика, необходимая для таких пояснений, была разработана лишь несколько тысяч лет назад.
Он разгладил бороду на выпуклой груди.
— Мне не хочется вас смущать, — заявил старик, — но я попросту не вижу, откуда у вас может взяться тот уровень интеллекта, без которого мои пояснения потеряют смысл. В конце концов, вы люди из древней эпохи, почти что варвары.
— Попробуйте все же объяснить ей, — проворчал Гэри.
— Хорошо, — снизошел старик.
У Гэри осталось лишь спутанное впечатление о многоступенчатых уравнениях, напичканных символами в скобках, и все это складывалось в запутанную и совершенно невообразимую структуру, смысл которой казался столь обширным и всеохватывающим, что его разум инстинктивно отстранился от любых попыток в него вникнуть.
Затем звучащие в голове мысли смолкли, одарив его легким головокружением и ощущением жизненной силы, которую он предположил и все же ухватил за символикой и структурой уравнений.
Взглянув на Кэролайн, он увидел, что вид у нее озадаченный. Но внезапно ее лицо осветилось восхищением.
— Странно, — произнесла она, немного помедлив, — но… уравнения исключают друг друга, отражая одновременно все и ничего, сразу и ноль и бесконечность, все, что только можно вообразить.
Гэри ухватил мелькнувшее в уме их хозяина ощущение удивления и смущения.
— Ты поняла, — услышал он мысль старика, — Ты совершенно точно ухватила смысл.
— Я ведь вам говорил, — поддакнул Гэри, — Конечно же, она все поняла.
— Это означает, что энергия будет вневременной, — заговорила Кэролайн, словно размышляя вслух, — У нее не будет временного фактора, а поскольку время входит в показатель степени, то и мощь его окажется почти беспредельной. Едва процесс начнется, его уже нельзя будет остановить.
— Ты права, — подтвердил старик. — Это будет чистой, только что родившейся энергией из области, где законы четырехмерного пространства — времени перестают действовать. Она окажется безвременной и бесформенной.
— Бесформенной, — повторила Кэролайн. — Ну конечно же, у нее не будет формы. То не будет свет, тепло, материя, движение или любая из известных нам форм энергии. И в то же время она может оказаться чем угодно, потому что она ждет, чтобы превратиться в нечто. Она сможет выкристаллизоваться во что угодно.
— Господи! — изумился Гэри. — Да как можно справиться с такой штукой? Это не по зубам даже твоим гиперсферам. Она расплавит само пространство и уничтожит время.
Кэролайн взглянула на него ясными глазами.
— Если я смогу создать пятимерную ловушку, — сказала она, — то сумею поймать ее в той среде, внутри той структуры, где она зародилась. Неужели ты сам не видишь, что такая структура станет притягивать энергию, накапливать ее внутри себя и удерживать? Так удерживает энергию аккумулятор, а вода сама отыскивает свой уровень.
— Все это верно, — согласился Гэри, — если ты сумеешь создать пятимерную ловушку. Но это тебе не по силам. Пяти-мерность есть вечность, это измерение вечности. А вечность не обхитришь и не обведешь вокруг пальца.
— И все же это возможно, — произнес старик.
Кэролайн и Гэри изумленно на него уставились.
— Слушайте внимательно, — продолжил тот, — Вращая круг в третьем измерении, мы получаем сферу, вращая сферу в четвертом измерении, можно получить гиперсферу. Вы ее уже создавали. Искривление пространства и времени вокруг некоей массы порождает гиперсферу, миниатюрную вселенную. И поэтому вам нужно лишь вращать гиперсферу в пространстве пятого измерения.
— Но чтобы проделать такое, необходимо находиться внутри четырехмерного пространства, — возразил Гэри.
— Совсем не обязательно, — стоял на своем старик. — В трехмерном пространстве рассеяны эфирные вихри, искажения времени, пространственные ловушки — называйте их как хотите. Это весьма распространенное явление, и по сути они не что иное, как изолированные кусочки четырехмерного пространства, рассеянные в трехмерном. То же применимо и к пятому измерению относительно четвертого.
— Но как это проделать практически? — спросила Кэролайн. — Как можно вращать гиперсферу в пятом измерении?
И вновь Гэри смутился, когда мысли старика заполнили его сознание, превращаясь в символы, уравнения и скобки этой непостижимой для обычного человека математики будущего.
— Гэри, — выдохнула Кэролайн, — у тебя есть карандаш и кусочек бумаги?
Порывшись в карманах, Гэри отыскал старый конверт и огрызок карандаша и протянул их Кэролайн.
— Прошу вас, повторите еще раз, только помедленнее, — попросила она старика.
Гэри осталось лишь изумленно смотреть, как Кэролайн медленно и тщательно выписывает формулы, уравнения, символы, а потом тщательно проверяет написанное и переспрашивает, чтобы в них не вкралась ошибка.
— Потребуется энергия, — наконец сказала она. — Чудовищная энергия. Хотелось бы мне знать, по силам ли такое Инженерам?
— Они владеют магнитной энергией, — напомнил ей Гэри, — так что, по-моему, проблем у тебя не возникнет.
Старик прищурился.
— Я вспомнил ваши слова о Церберах, — сказал он, — О тех существах, которые желают уничтожения Вселенной. Мне они не понравились. По-моему, с ними надо что-то сделать.
— Но что именно? — спросил Гэри, — Сейчас они сильны, как никогда. Когда мы вернемся, от города, возможно, останутся лишь руины.
Старик сонно кивнул, но глаза его сверкнули.
— В нашей истории имеются подобные примеры. Находились люди, навязывавшие свою волю целым нациям, становившиеся на пути прогресса. Но всякий раз кто-нибудь находил средство сломить их. Появлялось более мощное оружие, или же грубой силе начинала противостоять другая, более мощная, после чего прогресс возвращался на истинный путь. Имена тех людей, их дела обращались в ничто, забывались, а цивилизация, которую они желали переделать на свой эгоистичный манер, стряхивала их со своих плеч, словно они никогда не жили.
— И все-таки я не понимаю… — начал Гэри. И тут до него дошло. Все стало ясно как день. Он стукнул себя кулаком по коленке и радостно завопил: — Конечно! У нас есть оружие. Такое, какое может их смести. Энергия пятого измерения!
— Разумеется, есть, — подтвердил старик.
— Но если мы ею воспользуемся, то поступим по-варварски, — запротестовала Кэролайн.
— По-варварски?! — возмутился Гэри, — А разве не по-варварски желать гибели Вселенной, чтобы Церберы смогли вернуться к началу, захватить ее, контролировать, доминировать в ней и захватывать галактику за галактикой, по мере того как станет рождаться новая вселенная? Перекроить ее по своим потребностям и желаниям. Поработить каждое живое существо, зарождающееся на остывающих планетах. Стать хозяевами Вселенной.
— В таком случае нам нужно торопиться, — заявила Кэролайн. — Надо возвращаться. На счету каждая минута. У нас еще есть шанс спасти Инженеров и Вселенную, уничтожить Церберов. — Она нетерпеливо вскочила.
— Вы покидаете меня так быстро? — расстроился старик, — Разве вы не останетесь поесть со мной? Или рассказать мне поподробнее о той планете у края Вселенной? Да и я могу поведать вам немало любопытного и странного.
Гэри в нерешительности остановился.
— Может, задержимся ненадолго? — спросил он.
— Нет, — сказала Кэролайн, — Нам надо возвращаться.
— Послушайте, — обратился Гэри к старику, — а почему бы вам не отправиться с нами? Мы вам будем только рады, да и вы нам сумеете помочь в полете. Наверняка вы сумеете рассказать нам немало полезного.
— Не могу. — Старше покачал головой. — Видите ли, вы правы. Я могу оказаться всего лишь тенью. Возможно, весьма осязаемой тенью, но тем не менее лишь тенью вероятности. Вы можете прилететь ко мне, но я не могу улететь с вами. Ведь если я покину эту планету, то могу попросту исчезнуть, словно никогда и не жил. — Он немного помолчал. — Но есть нечто такое, что дает мне основание подозревать, что я не тень, что все вокруг реальность и что Земля проживет ту историю, которую я знаю и помню.
— Но что это? — спросил Гэри.
— Нечто, о чем я не могу вам рассказать.
— Быть может, мы еще вернемся повидаться с вами, — сказала Кэролайн, — Когда справимся со всеми проблемами.
— Нет, дитя мое. Вы никогда не вернетесь, потому что нашим жизням не следовало пересекаться. Вы — начало, а я — конец. И я горд, что последний человек на Земле сумел помочь тем, кто только начинает.
Путешественники надели шлемы и направились к двери.
— Я провожу вас до корабля, — решил старик, — В последнее время я редко выхожу прогуляться, потому что страдаю от холода и разреженного воздуха. Наверное, старею.
Их подошвы зашуршали по песку. Над пустыней все так же завывал ветер, и этот вой, тонкий и пронзительный, играл бесконечную увертюру к сцене запустения, в которую превратилась старушка Земля.
— Я живу вместе с призраками, — сказал старик по пути к кораблю. — Призраками людей, событий и великих идеалов, которые создали могучую расу.
Вы, наверное, удивлены, что я так похож на вас внешне. Вероятно, вы полагали, что человек со временем превратится в некоего специализированного уродца — в огромный массивный мозг, утративший способность перемещаться самостоятельно, или в придурковатого философа, или, что еще хуже, в сухого реалиста. Но мы не стали такими, сумели сохранить равновесие. Наши ноги твердо стояли на земле, а головы были заполнены мечтами.
Они подошли к кораблю и остановились перед открытым входом. Старик махнул рукой в сторону могучего металлического здания.
— Самый гордый город из когда-либо построенных людьми, — сказал он, — Город, чья слава долетела до самых далеких звезд и галактик. Город, о котором путешественники рассказывали восторженным шепотом. Место, в котором пересекались торговые пути многих звездных систем, куда прилетали корабли, преодолевавшие межгалактическую пустоту. Но ныне все искрошилось в пыль и превратилось в развалины. Вскоре его поглотит пустыня, ветер споет ему погребальную песнь, а на его костях поселятся маленькие лохматые зверьки.
Старик повернулся к гостям, и в его глазах Гэри увидел внезапно вспыхнувший полумистический свет.
— Таков удел городов, — заявил старик, — но не людей. Человек шагает все дальше и дальше. Он переживает одни города и строит новые. Он переживает планеты. Он творит наследство — могучее наследство, которое со временем сделает его хозяином Вселенной.,
Но успех всегда сменяют поражения. Наступают времена, когда кажется, что все потеряно, что Человек снова отброшен к первобытной дикости и невежеству. Когда путь вперед кажется слишком трудным, а плата за движение по нему — слишком высокой. Но всегда под небесами будет призывно звучать рог, за горизонтом таиться вызов, а еще дальше — ярко сиять свет идеалов. И Человек пойдет дальше, к более великим триумфам, бесконечно отодвигая дальше границу неизведанного, всегда стремясь ввысь и вдаль.
Старик повернулся и пошел обратно к дверям здания. Он ушел, не сказав ни слова на прощание, а его обутые в сандалии ноги оставили на сыпучем песке цепочку неглубоких и нечетких следов.
