Глава 11
Корабль Томми Эванса стоял на одной из низких крыш рядом с лабораторией. Через несколько минут он взлетит и помчится сквозь искривленные пространство и время к той Земле, которую они видели во вращающейся чаше… Земле, которая сейчас не более чем вероятность… к Земле, которая не будет существовать еще миллионы лет, если появится вообще.
— Приглядывай за кораблем получше, — сказал Томми. Гэри похлопал его по руке.
— Я верну его тебе, — пообещал он.
— Мы будем вас ждать, — пробасил Кингсли.
— Черт, — простонал Херб. — Как где намечается развлечение, так вечно обходятся без меня. Вот вы с Кэролайн летите на Землю, а мне приходится оставаться.
— Послушай, — серьезно произнес Гэри, — нет никакого смысла рисковать жизнями всех нас. Кэролайн летит потому, что она может оказаться единственной, кто поймет те премудрости, которые нам могут рассказать люди на старой Земле, а я лечу потому, что лучше играю в покер. Я обыграл тебя по всем статьям, честно и без дураков.
— Я сам дурак, — скорбно промолвил Херб, — Надо было раньше догадаться, что у тебя всегда припрятан туз в рукаве.
Томми ухмыльнулся.
— У меня тоже рука невезучая, — сказал он. — Надо было сыграть хотя бы две партии.
— У нас не было другого способа решить наш спор, — пояснил Гэри. — Мы все хотели лететь, поэтому сыграли одну партию в покер. На вторую у нас просто не оказалось времени. Я выиграл. Чего вы еще хотите?
— Ты всегда выигрываешь, — пожаловался Херб.
— Велики ли ваши шансы на успех? — спросил Томми у Кэролайн.
Та пожала плечами:
— На бумаге все выглядит гладко. Когда мы летели сюда, Инженеры искривили пространство и время, но одинаково — и то и другое в равной степени. Но сейчас время придется искривлять гораздо больше. В действие вступают совсем другие факторы. Но у нас неплохие шансы попасть туда, куда мы направляемся.
— Если только планета окажется на нужном месте… — начал было Херб, но тут же смолк, услышав многозначительное похмыкивание Кингсли.
Кэролайн быстро повернулась к нему.
— Инженер понял уравнения, описывающие гиперсферы, — сказала она, — Работай с ним. Попробуйте создать несколько гиперсфер в нашем пространстве, а потом проверьте, можно ли создать хотя бы одну за пределами нашей Вселенной. Отщипните ее при помощи искривления пространства — времени и вытолкните в межпространство. Возможно, она нам потом пригодится.
Внезапно на них обрушилась волна грохота, массивные каменные плиты под ногами содрогнулись от взрыва бомбы. На секунду яростная вспышка атомного пламени заставила побледнеть свет местных солнц.
— Эта легла близко, — прокомментировал Томми.
Они уже привыкли к бомбам. Гэри задрал голову к небу и увидел серебристые искорки кораблей.
— Инженеры не смогут продержаться долго, — сказал Кингсли. — Так что если мы намерены что-либо сделать, то пора поскорее начинать.
— А вот и старое знакомое искривление пространства, — радостно произнес Херб, указывая наверх.
Все посмотрели туда, куда показывал его палец.
Да, верно… ровное светящееся колесо, легкое вращение закрученного пространства… такое они уже видели на Плутоне. Дверь в другой мир.
— Полагаю, — решила Кэролайн, — это приглашение отправляться в путь. — Голос ее предательски дрогнул. Она обернулась к Кингсли: — Даже если мы не вернемся, все равно попробуйте гиперсферы. Попытайтесь поглощать энергию внутри их. Вам не придется управлять этим процессом долго — лишь до тех пор, пока другая вселенная не взорвется. Тогда мы окажемся в безопасности.
Она вошла в шлюз корабля, Гэри последовал за ней. Обернувшись, он посмотрел на оставшихся — огромного Кингсли, чья голова с трудом умещалась в тесноватом для него шлеме, а затянутые в металлическую перчатку пальцы нервно сжимались и разжимались; щеголеватого и жизнерадостного Томми Эванса, юношу, мечтавшего долететь до альфы Центавра, а вместо этого попавшего к краю Вселенной; фотографа Херба, коренастого коротышку, готового сейчас биться головой о стенку из-за того, что он не летит с ними. Почувствовав, что его глаза неожиданно затуманились от слез, Гэри помахал им рукой. Оставшиеся трое помахали в ответ, Гэри торопливо вошел в шлюз и дернул рукоятку, запирающую герметичный люк.
Войдя в рубку управления, он сорвал шлем, плюхнулся в пилотское кресло и посмотрел на Кэролайн.
— Как приятно избавиться от шлема, — заметил он.
Кэролайн, тоже снимавшая шлем, кивнула в ответ.
Пальцы Гэри забегали по пульту, выполняя предстартовую процедуру. Взявшись за рукоятку зажигания, он замер.
— Послушай, Кэролайн, насколько велики наши шансы? — спросил он.
— Долетим.
— Нет, — рявкнул он, — я хочу знать правду. У нас вообще есть шанс?
Кэролайн посмотрела ему в глаза, ее губы сжались в прямую линию.
— Да, но небольшой. Даже не пятьдесят на пятьдесят. Очень много факторов, вызывающих ошибки в расчетах, очень много случайностей. Математически их нельзя предвидеть и учесть, а кроме математики, нам надеяться не на что.
Гэри хрипловато рассмеялся.
— Неужели ты не понимаешь? — спросила Кэролайн, — Мы стреляем по мишени. Она удалена от нас на миллионы световых лет и на миллионы лет во времени. Нам нужно вывести две отдельные системы координат — для времени и для пространства. Одним тут не обойтись. Это трудно.
Гэри взял себя в руки. Кэролайн сказала, что задача трудна. Он мог лишь догадываться, насколько трудной она может оказаться. А по-настоящему оценить ее сложность мог лишь тот, кто овладел математикой и пространства, и времени. Например, тот, кто размышлял о таких проблемах тысячу лет.
— И даже если мы попадем точно в нужное место, — сказал Гэри, — его может там не оказаться.
Он дернул рычажок на себя. Загрохотали ракеты, корабль начал по дуге подниматься в небо. Гэри напряженно работал за пультом. Двигатели трудились на полную мощность, и все же вокруг пока простирался разрушенный город, могучие башни которого атомные бомбы превратили в груды развалин.
Светящееся колесо, обозначавшее вход в пространственно-временной туннель, находилось между и чуть позади остатков двух башен. Сманеврировав двигателями, Гэри направил нос корабля между ними, потом чуть приподнял его, нацелив корабль на светящееся колесо.
Корабль быстро набирал высоту. Перекрестье указателя курса указывало точно на центр светового круга.
— До входа в туннель осталось совсем немного, — взволнованно произнес он и стиснул от напряжения зубы. — Через минуту мы все узнаем.
Холодный ветер космоса вновь дул ему в лицо, волоски на шее встали дыбом. Извечный вызов неизвестности. Старинная слава крестового похода.
Он быстро взглянул на Кэролайн. Девушка уставилась в носовой иллюминатор, глядя прямо перед собой. Колесо света все расширялось, и вскоре впереди оказалась лишь черная дыра. Кэролайн обернулась.
— О Гэри! — воскликнула она.
В то же мгновение корабль вонзился в густую и вязкую чернильную мглу. Мрак затопил его целиком, им даже показалось, будто заливающий кабину свет радиевых ламп потускнел.
— Гэри, я боюсь! — услышал он доносящийся из мрака голос Кэролайн.
Но не успел он ответить, как темнота исчезла и корабль снова вырвался в пространство, усеянное искорками звезд, которое, как ни странно, показалось им после черноты туннеля теплым и дружественным.
— Вот она! — воскликнула Кэролайн.
Гэри облегченно выдохнул.
Под ними проплывала планета — именно такая, какую они видели во вращающейся чаше в городе Инженеров, — покрытая некогда могучими горами, ныне превратившимися в пологие и низкие холмы, планета мелких морей и разреженной атмосферы.
— Земля, — подтвердил Гэри, не в силах отвести глаза.
Да, Земля. Колыбель человечества, ныне старая и дряхлая планета, медленно ползущая навстречу гибели, пережившая свою полезность. Планета, вынянчившая великую расу — людей, всегда стремившихся вдаль, не удовлетворенных скукой повседневности, встречающих каждый вызов боевым кличем. Расу крестоносцев.
— Она на месте, — прошептала Кэролайн. — Она настоящая.
Гэри быстро взглянул на приборы. Корабль находился всего в пятистах милях от поверхности, но приборы не улавливали даже следов атмосферы. Корабль медленно снижался, однако вокруг был лишь чистый космический вакуум.
Гэри негромко свистнул. Датчики уловили бы и следы газов, но до сих пор стрелки приборов даже не дрогнули.
Как постарела Земля! Быстро потеряв верхние слои атмосферы, она подставила свои старческие кости космическому холоду, и теперь космос, ледяной и зловещий, все дальше прокрадывался в колыбель человечества.
Первые признаки атмосферы приборы отметили на высоте чуть ниже двухсот миль. Поверхность планеты освещало Солнце, тоже, должно быть, растратившее большую часть своей энергии: его свет показался Гэри слабым по сравнению с тем, каким он его помнил.
Корабль быстро приближался к поверхности, и земляне нетерпеливо искали глазами хотя бы следы городов. Им повезло лишь однажды, но телескоп тут же подтвердил, что от города остались лишь руины. Пески почти засыпали обвалившиеся колонны и некогда могучие стены зданий.
— Когда-то тут стоял великий город, — тихо сказала Кэролайн, — Хотела бы я знать, что стало с людьми.
— Умерли, — предположил Гэри. — Или улетели на другую планету, быть может к другому солнцу.
По экрану проплывали картины, одна мрачнее другой. Огромные пустыни с ползучими дюнами — мили и мили голого песка без единого пятнышка растительности. Низкие, расплывшиеся от времени холмы, чьи склоны были усеяны валунами и искривленными ветром деревьями и кустами, из последних сил сопротивлявшимися враждебной и суровой стихии.
Когда корабль полетел над ночной половиной планеты, путники увидели Луну. Заслоняющая почти двенадцатую часть неба, она огромным оранжевым шаром выплыла из-за горизонта.
— Как она прекрасна! — выдохнула Кэролайн.
— Прекрасна и опасна, — добавил Гэри.
Наверное, она уже приближается к пределу Роше. Падая с неба, она год за годом притягивалась к Земле. Когда она пересечет невидимую границу, ее разорвут на части неумолимые гравитационные напряжения, а обломки полетят по самостоятельным орбитам вокруг дряхлой Земли, образовав миниатюрные кольца Сатурна. Но те же силы, которые разорвут Луну, заставят содрогнуться и Землю. Взорвутся лавой и пламенем вулканы, кору раздерут землетрясения, по океанам промчатся чудовищные приливные волны. Горы рассыплются щебнем, поднимутся новые континенты. Лик Земли изменится вновь, как уже менялся множество раз в прошлом. Он уже изменился с тех пор, как его узнал человек, потому что Гэри не мог узнать ни одного моря или континента. Все выглядело чужим и незнакомым.
Он задумался о том, какие изменения могли произойти за это время. Вращение Земли замедлилось. Ночь и день сейчас, наверное, длятся по месяцу. Долгие дни под палящим солнцем и бесконечные холодные ночи. Столетие за столетием лунные приливы тормозили Землю, масса планеты увеличивалась за счет падающих на нее метеоритов, а энергия уменьшалась. Увеличение массы и снижение энергии замедляли ее вращение, отодвигали все дальше от Солнца в космический холод. А теперь она теряет и атмосферу. Из-за ослабевшего притяжения драгоценные газы улетучиваются. Выветривание скальных пород также поглотило часть кислорода.
— Смотри! — воскликнула Кэролайн.
Очнувшись, Гэри увидел прямо по курсу поднимающийся из-за горизонта большой город, сверкающий блеском металла.
— Инженер говорил, что мы найдем на Земле людей, — прошептала Кэролайн. — Наверное, это случится здесь.
Город тоже оказался сильно разрушенным. Большая его часть, несомненно, уже была погребена под песками пустыни, наползавшей со всех сторон. Некоторые из зданий развалились, и зияющие в стенах отверстия казались пустыми, потерявшими надежду глазами. Но немалая часть города уцелела, и по ней можно было представить, каким великолепным он был во времена своего гордого расцвета.
Гэри начал плавно снижать корабль, опуская его на нанесенную из пустыни полосу песка перед одним из еще стоящих зданий, самым крупным в городе. Вблизи он рассмотрел это здание получше — изумительное строение, красота которого почти не поддавалась описанию, поэма ритма и изящества, казалось слишком хрупким для этого зловещего и мрачного мира.
Пропахав песок, корабль остановился. Гэри поднялся из кресла и протянул руку к шлему.
— Прибыли, — объявил он.
— Я не верила, что нам это удастся, — призналась Кэролайн. — Мы очень рисковали.
— Но все-таки нам повезло, — резко ответил Гэри. — Нас ждет дело. — Надев и закрепив шлем, он добавил: — У меня такое предчувствие, что эти колпаки нам понадобятся.
Кэролайн тоже надела шлем. Они вместе вышли из корабля.
Тонко завывал ветер, проносясь над бесплодными пустынями и развалинами, взметая вихри мельчайшего песка, танцующие зловещий танец на дюнах, и подбираясь к дверям сияющего в лунном свете здания, перед которым опустился корабль.
Гибкий быстрый силуэт мелькнул на гребне дюны и юркнул в укрытие среди груды камней — то ли одичавшая собака, то ли какое-то другое животное.
Охватившее Гэри ощущение заброшенности пробралось глубже и страхом стиснуло душу. Он содрогнулся. Человек не должен испытывать такие чувства на своей родной планете. Не так он должен себя ощущать, вернувшись домой от самого края всего сущего.
Но то был не край всего сущего, напомнил себе Гэри, а лишь край Вселенной. Потому что Вселенная оказалась не всем сущим. За ее пределами, простираясь на немереные, уму непостижимые расстояния, существовали другие вселенные. Родная Вселенная оказалась лишь крошечной частичкой целого, возможно такой же крошечной, как Земля по сравнению с Вселенной. Песчинка на берегу, подумал он. Даже меньше песчинки.
А эта планета, разумеется, могла быть и не Землей, а лишь ее тенью — вероятностью, набравшей силу, вещественность и приближенность к реальности потому, что лишь неуловимо тонкая граница отделяла ее от того, чтобы стать настоящей реальностью.
У Гэри даже голова пошла кругом от подобной мысли, от вытекающего из нее бесчисленного количества вероятных следствий, от бесконечного числа возможностей, ныне существующих в виде теней, каждая из которых отбрасывала собственную тень. От всего, что лишь чуть-чуть не стало реальностью. Разочарованные призраки, подумал он, с жалобным воем ковыляющие сквозь вечность небытия.
Кэролайн подошла ближе, и Гэри услышал в динамиках шлема ее тихий голос:
— Здесь все такое странное, Гэри.
— Да, — согласился он, — Странное.
Они осторожно зашагали вперед, к зияющему отверстию двери в большом металлическом здании. Лунный свет, разбиваясь о его башни и шпили, осыпал строение холодными осколками какой-то неземной красоты.
Под ногами хрустел и поскрипывал песок. Тонко и жалобно завывал ветер, песчинки покрылись кристалликами замерзшей влаги, пойманной в смертельные объятия холода.
Добравшись до двери, они заглянули внутрь. Там оказалось темно, и Гэри снял с пояса радиевый фонарь. Широкий луч высветил просторный арочный коридор, ведущий прямо к центру здания.
Гэри затаил дыхание, охваченный безымянным страхом — страхом перед всем темным и незнакомым, призрачным и древним.
— Пожалуй, можно войти, — сказал он, преодолевая страх.
Металлические подошвы застучали по холодным плитам пола, звук шагов гулко прозвучал в темноте, многократно отражаясь от стен.
Гэри ощутил на плечах все растущую тяжесть столетий — глаза множества людей различных наций, пристально наблюдающих за ним, ревностно охраняющих древние традиции от вторжения чужого разума. А ведь они с Кэролайн, понял Гэри, здесь чужие — если и не по крови, то во времени. Об этом кричало все — и архитектура здания, и сама атмосфера протяженного и молчаливого холла, и тишина, царящая на мертвой или умирающей планете.
Неожиданно коридор оборвался, выведя их в огромный зал. Гэри включил фонарь на полную яркость и повел вокруг лучом. Зал заполняли ряды массивных кресел, вдоль стен тянулись орнаментированные скамьи.
Некогда, в давно минувшие времена, это был зал собраний, место встречи людей, решавших важные проблемы. В этом помещении, подумал Гэри, творилась история, создавалась политика космической империи, решалась судьба звезд и планет.
Но ныне жизнь покинула это место, лишь давящая тишина словно шептала о днях, лицах и проблемах, давно сметенных и уничтоженных тяжелой поступью веков.
Гэри обвел взглядом зал и вздрогнул.
— Мне здесь не нравится, — прошептала Кэролайн.
Неожиданно в стене открылась дверь. В зал хлынул свет.
Их сознания коснулись телепатические пальцы, и они услышали доброжелательную и, несомненно, человеческую мысль:
— Вы здесь кого-то ищете?
