Книга: Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

Тропа, о которой говорил Эндрю, отыскалась довольно быстро, однако, как вскоре выяснилось, толку от нее было чуть: она завела путников на крутой склон и словно растворилась в траве. Тем не менее они все-таки вырвались из колдовского плена. Местность не производила больше впечатления неуловимо переиначенной, выглядела так, как того и следовало ожидать; ни дубы, ни кустарник, ни лишайник на валунах уже не пугали и не предвещали чего-то ужасного. Мерцание красок в воздухе тоже давным-давно прекратилось. Эндрю ничуть не преувеличивал: идти и впрямь было нелегко — то вверх, то вниз, потом снова вверх и опять вниз, причем спуск зачастую оказывался куда утомительнее подъема.
Убедившись, что тропа исчезла, Данкен взглянул на солнце. Светило вот-вот должно было достичь зенита.
— Давайте немного отдохнем и подкрепим наши силы, — сказал юноша, — а затем двинемся на восток. — Он повернулся к Эндрю: — Вы уверены, что проход существует?
— Уверен, — кивнул отшельник. — Я сам пользовался им, правда, немало лет тому назад.
Прежде чем затеряться в траве, тропа вывела их на плоский уступ протяженностью в несколько ярдов; далее склон вновь круто уходил вверх.
Конрад набрал хвороста и развел костер. Крошка улегся на землю. Дэниел и Красотка, уставшие не меньше людей, показывали всем своим видом, что не прочь задержаться тут подольше.
— Нам сейчас пригодился бы Призрак, — заметил Конрад, — вот только где его искать?
— Он проявил себя с самой лучшей стороны, — произнес Эндрю. — Я и не предполагал, что он отважится путешествовать при свете дня. Надо отдать ему должное: он просто молодец.
Внизу, среди деревьев, мелькнула серая тень.
— Волк, — сказал Данкен.
— Точно, — подтвердил отшельник, — Между прочим, с тех пор как на нашей земле обосновались Злыдни, волков заметно прибавилось.
Вслед за первой тенью появилась на мгновение вторая, затем — третья.
— По крайней мере трое, — проговорил Данкен, — Вообще же их наверняка гораздо больше. Как по-вашему, они преследуют нас?
— Не тревожьтесь, милорд, — заявил Конрад. — Волки — отъявленные трусы, они боятся людей.
— Они чуют кровь, — подала голос Мэг. Старуха сидела, обняв себя руками за плечи; ее била мелкая дрожь. — Эти твари способны учуять кровь задолго до того, как она прольется.
— Бабушкины сказки, — фыркнул Конрад.
— Нет, — возразила Мэг. — Они чувствуют приближение смерти.
— Пусть их, — оборвал ее Конрад, — Если кровь и прольется, то не наша.
Внезапно задул ветер. Завывая на разные лады, он петлял среди деревьев, что росли у подножия холма, ворошил палую листву, которая устилала землю толстым многоцветным ковром. Разлитая в осеннем воздухе прохлада обещала скорые заморозки и первый снег. Данкен ощущал смутное беспокойство, хотя опасаться было как будто нечего. Рано или поздно они отыщут проход и двинутся дальше, пускай и не той дорогой, которую избрали в начале пути. Интересно, как далеко до Оксенфорда? Трудно сказать; главное — преодолеть холмы, а там идти станет легче.
Пока они не слишком торопились, однако время поджимает, так что, очутившись на равнине, нужно будет прибавить шагу.
— Был бы с нами Шнырки, — сказал Эндрю, — он бы подсказал, куда смотреть и где искать тропу. Ну да ладно, обойдемся и без него. Честности в нем ни на грош. Маленький негодяй! Ведь давал слово, что проведет нас.
— Сами справимся, — отрезал Данкен.
— Так или иначе, — заметил Конрад, — мы ускользнули из колдовской западни.
— Да, — согласился отшельник, — но кто знает, что ждет впереди?
Перекусив, они продолжили путь, стараясь по мере возможности придерживаться направления на восток, что требовало немалых усилий, ибо холмистая местность громоздила перед ними препятствие за препятствием — крутые склоны, глубокие овраги, буреломы, из-за которых приходилось порой делать значительный крюк. Но в общем и целом отряд упорно продвигался к востоку.
Солнце между тем неумолимо клонилось в противоположную сторону. Пройденные ярды складывались в мили, а на тропу по-прежнему не возникало даже намека. Судя по всему, сюда еще не ступала нога человека. Вокруг не было видно ни следов пожарищ на месте сожженных дотла домов, ни полей, ни садов. Унылое однообразие пейзажа нарушали лишь вековые деревья, гиганты с раскидистыми кронами, что ведать не ведали о страшной угрозе, которую таит в себе топор дровосека. Время от времени вдалеке, всегда на изрядном удалении, мелькали серые тени, однако определить, те же самые это волки или другие, не было ни малейшей возможности.
«Мы заблудились», — твердил себе Данкен. Уверенность, какую внушили ему поначалу слова Эндрю, потихоньку исчезала, сменялась убеждением в том, что отшельник ошибся, что им предстоит тащиться по холмам много дней подряд, чтобы в итоге вернуться туда, откуда стремились уйти. Возможно, всему виной колдовство Злыдней, которое продолжает действовать, хотя и не столь явно, как раньше. Впрочем, своими подозрениями он предпочитал пока не делиться с остальными.
Солнце почти село, когда они достигли обрывистого склона, уводившего в сумрачный распадок, над которым словно витали в воздухе покой и грусть. Эта лощина была из тех мест, где поневоле хочется ходить на цыпочках и говорить вполголоса. Последние лучи солнца еще освещали макушки холмов и багрянили листву наиболее высоких деревьев, однако в распадке уже наступила ночь.
Данкен подошел к Конраду.
— Мне тут не нравится, — произнес тот.
— Нравится не нравится, — отозвался Данкен, — лучшего пристанища на ночь нам не найти. Внизу наверняка нет ветра, к тому же, если повезет, мы можем отыскать воду.
— Мне показалось, я различил там нечто вроде здания, — сказал Конрад, — По-моему, это было похоже на церковь.
— Откуда здесь взяться церкви?
— Не знаю. Может, померещилось. Темнота, хоть глаз коли.
Сопровождаемые Крошкой, они направились вниз по склону.
— Похоже, я что-то вижу, — проговорил Данкен мгновение спустя. — Смотри! Вон там, прямо перед нами.
Вскоре все и всяческие сомнения улетучились. В глубине распадка притаилась маленькая белая церквушка, увенчанная высоким шпилем. Входная дверь была распахнута настежь. Церквушку окружало пустое пространство: некто неведомый вырубил все деревья, что росли поблизости, и выкорчевал пни. Чем ближе они подходили к зданию, тем сильнее становилось недоумение Данкена. Кому понадобилось воздвигать здесь церковь? Нет, мысленно поправился он, не церковь — часовню. Ему вдруг вспомнились рассказы о часовенках, возведенных невесть с какой стати в стороне от проезжих дорог. Неужели они набрели именно на такой храм?
— Часовня Иисуса-Холмовика! — воскликнул подбежавший Эндрю, — Я слышал о ней, но никогда не видел. Сдается мне, никто не знал, как до нее добраться. Зато слухов ходило — не перечесть.
— Видишь сам, слухи подтвердились, — буркнул Конрад.
— Святыня, — проговорил Данкен. — Должно быть, сюда в прежние времена стекались паломники.
— Она стала святыней не так давно, — возразил Эндрю. Отшельник был потрясен, руки его дрожали. — Понимаете, это место — нечестивое. Когда-то здесь было языческое капище.
— Насколько мне известно, — откликнулся Данкен, — многие христианские храмы возведены там, где прежде поклонялись своим богам язычники. Очевидно, духовенство полагало, что так проще обратить людей в истинную веру.
— Да, я знаю, — сказал Эндрю, — Помнится, мне попадались подобные мысли в писаниях святых отцов. Но тут… Тут все иначе.
— Вы упомянули капище. Скорее всего, здесь совершали службы друиды.
— Дело не в друидах, — отмахнулся Эндрю. — Молва утверждала, что сюда слеталась на гульбища всякая нечисть.
— Но если так, почему построили часовню? Мне кажется, Церковь, наоборот, должна была бы избегать этого места.
— Не знаю, — признался отшельник. — Впрочем, в былые дни среди церковников насчитывалось немало воинственных личностей, которые так и рвались в битву с дьяволом…
— И что, побеждали?
— Не знаю, — повторил Эндрю, — Легенды противоречат друг другу; да и как отличить в них правду от вымысла?
— Раз часовня стоит, — заявил Конрад, — значит, ей позволили стоять.
Данкен шагнул вперед, поднялся по трем выщербленным ступенькам на крыльцо и вошел в дверь. Внутри часовня казалась еще меньше, чем снаружи. Два окна, по одному справа и слева, невысокого качества цветное стекло, сквозь которое сочился тусклый свет заходящего солнца, скамьи в шесть рядов, по три с каждой стороны прохода, а над алтарем…
У Данкена пресеклось дыхание. Он ощутил во рту привкус желчи. Юноше казалось, что его вот-вот вывернет наизнанку. Желудок взбунтовался, сердце бешено колотилось, к горлу комом подкатила тошнота — и все из-за распятия, что висело над алтарем, вырезанное из цельного куска дубовой древесины. Оно изображало Христа вверх тормашками, словно ему вздумалось перекувырнуться на кресте. Резная фигура была с ног до головы заляпана испражнениями; алтарь украшали непристойные латинские надписи. Данкену почудилось, будто кто-то ударил его по лицу. Он с трудом устоял на ногах. Кощунство, немыслимое кощунство! Он мельком подивился собственному возмущению: ведь до сих пор христианская вера мнилась ему чем-то весьма и весьма отвлеченным; он ни в коей мере не относил себя к ее ревностным приверженцам. Пускай так, подумал он, однако, даже будучи довольно посредственным христианином, он согласился рискнуть жизнью ради Христа, на благо матери-Церкви. Перевернутое распятие представляло собой издевательскую насмешку язычества, бесстыдное глумление над христианством, свидетельствовало о злобе — бессильной злобе — тех, кто его вырезал. Если с врагом не удается справиться, над ним можно, на худой конец, вдоволь потешиться.
Конрад сказал, что язычники позволили возвести на их земле христианскую часовню. В его словах — сам он того, возможно, не сознавал — подспудно содержался вопрос: почему они допустили такое? И вот ответ: перевернутое распятие и намеренное осквернение святыни. Много лет назад сюда явился служитель Господа, воинствующий церковник, который наверняка подкреплял свои проповеди доводами острого клинка. Он построил храм, не подозревая, должно быть, того, что покорность нехристей показная, что они всего-навсего затаились и терпеливо выжидают случая отомстить.
За спиной Данкена послышались исполненные ужаса возгласы: Конрад с Эндрю тоже увидели распятие.
— Насмешка, — прошептал Данкен, — насмешка над Господом. Но Господь выдержит. Он выдерживал и не такое.
Судя по всему, за часовней следили. Пол, похоже, недавно подметали, не было ни пылинки, скамьи и прочее убранство находились во вполне приличном состоянии. Если бы не алтарь… Данкен медленно попятился к двери, Эндрю и Конрад двинулись следом. Очутившись снаружи, он увидел на крыльце Мэг.
— Ну? — спросила та.
Данкен ошеломленно помотал головой.
— Я не знала, — проговорила старуха, — не знала, что мы идем сюда, иначе я попыталась бы остановить вас.
— Выходит, ты бывала здесь?
— Нет, не бывала, только слышала.
— Что скажешь?
— А что тут можно сказать? Мне все равно, мое дело — сторона. Но вот вас я бы внутрь не пустила. Вы накормили меня, посадили на лошадь, отозвали своего пса, пощадили мою жизнь, тот верзила помог мне встать и посадил в седло, даже отшельник, хотя он и мерзкий тип, угостил меня сыром. Так что с какой стати мне желать вам зла?
— Все в порядке, матушка, — сказал Данкен, погладив ведьму по голове. — Мы люди крепкие, думаю, переживем.
— Что будем делать? — спросил Эндрю.
— Заночуем, — отозвался Данкен, — Переход был долгим и трудным, все устали до последней степени, поэтому нужно отдохнуть и подкрепиться.
— Не знаю, как вам, — заявил отшельник, — а мне кусок в горло не полезет.
— Что вы предлагаете? — осведомился Данкен. — Лично у меня нет никакого желания карабкаться в темноте по холмам. Тем более кругом сплошные заросли. Мы не пройдем за ночь и мили.
Внезапно у него мелькнула мысль, что, не прибейся к ним Мэг и Эндрю, они с Конрадом наверняка бы ушли отсюда и отыскали бы, рано или поздно, подходящее место для ночлега, а то шагали бы всю ночь, чтобы отойти как можно дальше от часовни Иисуса-Холмовика. А так — Эндрю едва переставляет ноги от изнеможения, Мэг же, хотя она, скорее всего, станет это отрицать, того и гляди, упадет и больше не поднимется. Что ж, вздохнул про себя Данкен, не зря он беспокоился за них перед тем, как тронуться в путь, там, в пещере отшельника.
— Я разведу костер, — вызвался Конрад, — Что касается воды, по-моему, в той стороне журчит ручеек.
— Я схожу за водой, — сказал Эндрю.
Данкен внимательно посмотрел на него и мысленно похвалил отшельника за храбрость: трус трусом, а решился идти один в темноту. Затем он подозвал к себе Дэниела, расседлал коня и снял поклажу с Красотки. Освободившись от мешков, та прижалась к Дэниелу; конь, похоже, ничуть не возражал. Крошка, настороженно принюхиваясь, бродил вокруг часовни. Они тоже чувствуют, подумалось Данкену, чувствуют не хуже нашего.
С запада донесся волчий вой. Мгновение спустя он повторился, теперь уже на холме, к северу от распадка.
— Верно, те, которых мы видели днем, — заметил Конрад. — Чего им неймется?
— Волков нынче развелось видимо-невидимо, — заметил Эндрю.
В распадке было темно и сыро. Вдобавок наступившая ночь внушала невольный страх. Казалось, во мраке таится некая неведомая опасность. Интересно, подумал Данкен, откуда взялось это чувство — от оскверненного распятия? Или оно никак не связано с часовней и тем, что внутри?
— Мы с Конрадом будем нести дозор, — произнес он.
— Вы снова забыли меня, милорд, — пожаловался Эндрю.
Он как будто огорчился, но что-то в голосе отшельника
подсказало Данкену, что огорчение Эндрю — напускное.
— Вам необходимо отдохнуть, — проговорил юноша, — иначе завтра вы с Мэг окажетесь не в состоянии продолжать путь. Выходим на рассвете, как только станет возможно что-нибудь разглядеть.
Тем временем Мэг с Конрадом занялись готовкой ужина на костре, разведенном буквально в двух шагах от крыльца часовни. На белой стене крохотной церквушки плясали блики пламени. Данкен, стоя у костра, пристально вглядывался в темноту. Он отметил про себя, что ему стоит немалого труда не поддаться страху, не вообразить, будто различает во тьме некую тень или слышит посторонний звук. Дважды ему чудилось, что на самой границе круга света что-то движется, но оба раза он уверял себя, что там ничего нет, что это — шутки разыгравшегося воображения, восприятие действительности, обостренное страхом, наличие которого невозможно было отрицать.
Время от времени ночную тишину разрывал волчий вой. Он доносился теперь не только с запада и севера, но и с востока, и с юга. Походило на то, что окрестности прямо-таки кишат волками. Впрочем, судя по вою, серые хищники пока держались на почтительном удалении от часовни. Вероятно, их следует ждать позже, когда они наберутся смелости, убедившись, что люди у костра легли спать. Ну да ладно, волков можно не опасаться. В случае чего не понадобится даже обнажать клинки: Дэниел и Крошка справятся сами.
Да, если чего и следует опасаться, то никоим образом не волков. Данкену вспомнились оскаленная пасть, сверкающие зеленым огнем глаза, морда, состоящая как бы из сплошных углов и граней… Что же все-таки за тварь таращилась из темноты на них с Конрадом прошлой ночью? А та гадина, что вылезла вдруг из заводи на болоте? Брр…
Мэг позвала всех ужинать. Путники расселись на корточках вокруг костра и с жадностью накинулись на пищу. Эндрю, уверявший, что ему кусок в горло не полезет, ухитрился съесть едва ли не больше, чем все остальные, вместе взятые. Общий разговор как-то не вязался, сотрапезники лишь изредка перебрасывались ничего не значащими фразами. Словно по молчаливому уговору, все избегали говорить о том, что обнаружили внутри часовни. Похоже, каждому хотелось как можно скорее забыть об ужасной находке.
Однако Данкен на собственном примере убедился, что отвлечься от мыслей об оскверненной святыне не так уж просто. Он прогонял эти мысли, но они неизменно возвращались и принимались мучить заново. Насмешка? Да, насмешка и кое— что еще. Злоба. Ненависть. И неизвестно, чего больше: насмешки или ненависти. Впрочем, ничуть не удивительно. Древние языческие боги вправе ненавидеть новую веру, которая зародилась всего-навсего около двух тысячелетий тому назад. Тут Данкен спохватился и укорил себя за то, что оправдывает ненависть языческих божеств, допускает хотя бы на миг, что они существовали на деле и продолжают существовать. Христианину так думать не пристало. Истинный христианин тот, кто полагает, что древние боги либо все без исключения низринулись в ад, либо не существовали вовсе. Но Данкену подобная точка зрения представлялась далекой от истины. Странствуя по Пустоши, он вынужден был — в силу обстоятельств — верить в языческих богов и считаться с их откровенной враждебностью.
Юноша ощупал висевший на поясе кошелек, услышал, как захрустел под пальцами пергамент. В манускрипте, подумалось ему, одна вера, здесь, в часовне и окрест нее, другая. Вполне возможно, что другая вера ошибочна, что ее необходимо искоренять всеми доступными способами; тем не менее она остается верой, которой придерживались и придерживаются люди, устрашенные необъятностью бесконечности и жестокостью судьбы, — невежественные люди, обратившиеся к ней, несмотря на ее отвратительность. Вероятно, им мнилось, что боги попросту обязаны быть жестокосердными и омерзительными, внушающими ужас, ибо только тогда они обретут могущество, которое одно в состоянии защитить от всевозможных опасностей. Очевидно, здесь, в часовне, отправлялись некие гнусные обряды, происходили церемонии, содержание которых, слава Богу, оставалось ему, Данкену Стэндишу, неизвестным; может статься, умирали на жертвенниках люди, проливалась кровь, творились нечестивые ритуалы, являлись жуткие твари, демоны, сущие исчадия ада, — и так повелось испокон веку, быть может, с того времени, когда на земле появился первый человек, и даже раньше.
Дэниел ткнулся носом в плечо хозяину. Данкен погладил коня по морде. Дэниел тихонечко заржал. С запада вновь донесся волчий вой; на сей раз он прозвучал как будто ближе к лагерю.
— Придется жечь костер всю ночь напролет, — сказал подошедший Конрад, — Волки боятся огня.
— Они нам не страшны, — отозвался Данкен, — Сейчас не зима, так что им есть чем поживиться и без нас.
— Однако они подбираются все ближе, — проговорил Конрад, — Я видел уже нескольких.
— Любопытничают, только и всего.
Конрад опустился на землю рядом с Данкеном и взвесил на руке свою дубинку.
— Что нас ждет завтра?
— Пойдем искать тропу, о которой говорил Эндрю.
— А если не найдем?
— Найдем, можешь не сомневаться.
— А вдруг опять колдовство? Вдруг Злыдни заколдовали тропу и потому мы ее не видим?
— Думаю, ты зря беспокоишься, — ответил Данкен, а сам вспомнил, что днем ему в голову лезли похожие мысли.
— Мы заблудились, — произнес Конрад. — Лично я не знаю, где мы находимся. Да и Эндрю, сдается мне, знает не больше моего.
Внезапно из темноты на Данкена уставились два отливающих зеленым глаза. Не успел юноша пошевелиться, как они пропали.
— Я только что видел волка, — сказал Данкен. — По крайней мере, его глаза.
— Крошка давно их учуял. Если что, он нас предупредит.
Какое-то время спустя стало ясно, что за пределами светового круга, который отбрасывало пламя костра, собралась целая стая волков. Крошка было направился в темноту, но Конрад остановил его:
— Подожди, дружок. Еще рано.
Данкен поднялся.
— Попались, — проговорил Конрад. — Они вот-вот нападут.
Дэниел развернулся мордой к волкам, тряхнул гривой и
тревожно заржал. Крошка, который вернулся к людям, повинуясь оклику Конрада, глухо зарычал; шерсть у него на загривке встала дыбом.
Один из волков выступил на свет. Крупный, мускулистый, он передвигался мелкими шажками, оскалив клыки. Глаза его сверкали, шкура серебрилась в бликах пламени. Следом появился второй зверь.
Данкен обнажил меч. Клинок вылетел из ножен со свистом, что прозвучало неестественно громко среди нависшей над лагерем тишины.
— Спокойно, Дэниел, спокойно, — бросил Данкен.
Внезапно за его спиной послышался шорох. Он рискнул
обернуться и увидел, что на подмогу, стискивая в руке посох, спешит Эндрю. Седоватые волосы отшельника, подсвеченные пламенем костра, образовывали вокруг его головы нечто вроде нимба.
Неожиданное безмолвие нарушил звонкий голос, который произнес фразу на неизвестном Данкену языке. Это был не английский и не галльский, не греческий и не латынь. Голос словно выплевывал слова, будто привык не говорить, а рычать. Волки рванулись вперед, как если бы их спустили с невидимой цепи, — тот крупный, что первым вышел на свет, его чуть менее храбрый собрат и прочие, что прятались до сих пор в темноте.
Дэниел поднялся на дыбы и ударил передними копытами. Крошка в мгновение ока очутился в самой середине стаи. Крупный волк — по всей видимости, вожак — прыгнул на Данкена, норовя вцепиться в горло юноше. Данкен взмахнул клинком. Лезвие рассекло шею зверя. Волк рухнул на землю, умудрившись заодно повалить Данкена. Второй зверь угодил под дубинку Конрада, третий взлетел в воздух, подброшенный разъяренным Крошкой. Четвертый, разинув пасть, нацелился было на упавшего Данкена. Тот выставил перед собой клинок, однако его опередили: волк напоролся пастью на пущенный подобно копью посох и замертво покатился по траве. Данкен вскочил, но тут же споткнулся о посох и упал на колени. Если бы не Дэниел, ему пришлось бы туго. Но конь вовремя заметил опасность, в которой оказался хозяин, и могучим ударом копыт переломил хребет очередному хищнику. Данкен огляделся по сторонам. Тела Крошки и его противника сплелись в клубок, так что невозможно было разобрать, где пес, а где волк; Конрад, с дубинкой наготове, ожидал нападения членов стаи, еще не вступавших в схватку. А чуть поодаль изнемогала в сражении сразу с тремя волками Красотка. Данкен кинулся на выручку, но сделал всего лишь шаг или два, как его обогнала Мэг. Старуха размахивала пылающими ветвями. Двое волков из тех троих, что осаждали Красотку, шарахнулись прочь.
— Мэг! — крикнул Данкен, — Мэг! Осторожней, ради всего святого!
Старуха будто не слышала. Она бежала с удивительной для своего возраста легкостью. Очутившись рядом с Красоткой, она ткнула горящей веткой последнего волка, который вцепился мертвой хваткой в копыто ослицы. Волк взвыл, завертелся волчком, а потом, поскуливая, скрылся в темноте.
Вновь раздался тот же самый громкий и отчетливый голос, говоривший на неведомом языке. Уцелевшие волки немедленно развернулись и устремились в ночь.
Данкен замер, потом медленно повернулся влево, к костру, у которого стоял Дэниел. Бока жеребца бурно вздымались. Неподалеку, упираясь одной ногой в голову мертвого волка, старался извлечь свой посох из волчьей пасти Эндрю. Конрад подвел к огню Мэг. За ними шел Крошка, а следом, прихрамывая, ковыляла Красотка. Всюду, куда ни посмотри, валялись мертвые волки. Впрочем, один из них — тот, которому Дэниел сломал позвоночник, — был жив: он отчаянно пытался уползти в темноту, подтягиваясь на передних лапах.
Данкен приблизился к костру. Неожиданно Эндрю выронил посох, завопил дурным голосом и отпрянул от волка, закрывая лицо руками.
— Нет! Нет! — взвизгнул он. — Нет!
Данкен бросился к нему — и вдруг застыл как вкопанный, не веря собственным глазам. Волчье тело изменялось! Очертания звериной фигуры мало-помалу уступали место человеческим. Данкен ошарашенно воззрился на обнаженную женщину, изо рта которой по-прежнему торчал посох отшельника.
— Я бы сказала раньше, да не было времени, — произнесла дрожащим голосом Мэг. — Все случилось слишком уж быстро.
Конрад отодвинул Данкена в сторону, ухватился за посох и одним движением выдернул его изо рта женщины. Соседний волк обернулся мертвым мужчиной, а тот, что волочился по земле, неожиданно вскрикнул совсем как человек. В его голосе слышались боль и мука.
— Я позабочусь о нем, — проговорил Конрад угрюмо.
— Нет, — возразил Данкен, — Оставь его.
— Но это же оборотни! — возмутился Конрад. — Чего их жалеть?
— Мне нужно кое-что узнать, — пояснил Данкен. — На нас напала не стая, то бишь не вся стая, не целиком, иначе бы нам несдобровать…
— Кто-то отозвал их.
— Нет, все не так просто. Дело в чем-то другом.
— Держи. — Конрад протянул Эндрю его посох.
— Нет! — воскликнул отшельник, делая шаг назад. — Я не хочу даже прикасаться к нему! Я убил им женщину!
— Ты убил не женщину, а оборотня. На, держи. Смотри не потеряй. Другого такого посоха не найти.
Конрад не отступался, и отшельник вынужден был принять посох.
— Я никогда не забуду, — простонал он.
— И правильно, — одобрил Конрад, — Ведь ты сражался за Господа.
Данкен приблизился к человеку с перебитым позвоночником, постоял над ним, затем медленно опустился на колени.
Покалеченный оборотень оказался глубоким стариком: тонкие, как соломинки, руки и ноги, узловатые, со скрюченными пальцами; седые волосы, что завивались на шее в мелкие кудряшки, а спереди прилипли к мокрому от пота лбу. Он был неимоверно худ — кожа да кости — и глядел на Данкена со страхом и ненавистью в глазах.
— Скажи мне, — проговорил Данкен, — кто звал вас из темноты?
Старик оскалил желтоватые зубы, зарычал, потом сплюнул. Данкен протянул руку. Старик дернулся, разинул рот, запрокинул голову и закричал. На губах у него выступила белая пена; он кричал, стонал и слабо ерзал по земле в тщетных попытках уползти прочь.
Внезапно Данкена схватили за плечо и поставили на ноги.
— Пустите, милорд, — процедил Конрад, замахиваясь дубинкой.
Череп оборотня треснул от удара. Старик весь обмяк и затих.
— Зачем ты это сделал? — рассердился Данкен, — Я же велел тебе подождать!
— Со змеями не цацкаются, — пробормотал Конрад, — их убивают.
— Но я хотел спросить его…
— Вы спросили, и что он вам ответил?
— Он мог передумать.
— Ну нет, — покачал головой Конрад. — Он так испугался, что ничего не соображал от страха.
Пожалуй, так оно и было, подумал Данкен. Оборотень явно трусил. Как он кричал, как отчаянно рвался во тьму!..
— Пойдемте к костру, милорд, — сказал Конрад. — Мне надо посмотреть, что с Красоткой.
— Если бы не Мэг, мы бы остались с одним Дэниелом.
— Да, я видел.
— А что с Крошкой?
— Так, ерунда: разорванное ухо, несколько укусов.
Возвращаясь к костру, они заметили, что Эндрю подбросил в огонь сушняка. Некоторые языки пламени были столь высоки, что, казалось, доставали до неба.
Эндрю и Мэг молча глядели на костер. Конрад отправился осматривать Красотку, а Данкен подсел к огню.
— Мы многим тебе обязаны, — сказал он Мэг. — Ты спасла Красотку.
— У меня был огонь, а оборотни боятся огня. Говорите прямо, милорд! — ни с того ни с сего вдруг распалилась Мэг, — Вам, верно, интересно, с какой стати я решила помочь, да? Ну разумеется, ведьма — и на тебе, помогает людям! Так слушайте! Когда колдовство не причиняет особого вреда, я не имею ничего против и в свое время сама понаводила достаточно пустяковых чар. Но истинное, неприкрытое зло — не для меня. Оборотни исполнены зла, потому-то я не выношу их. Черное, отвратительное зло, которому даже не подберешь названия.
— Они явились сюда стаей, — проговорил Данкен. — Я и знать не знал, что оборотни бегают стаями. Что ж, зато теперь ведаю. Помнишь, прошлой ночью ты рассказывала мне о тех, кто сопровождает Злыдней? Оборотни принадлежат к их числу? Если да, то откуда взялось столько перевертышей?
— Как откуда? Со всей Британии.
— Ты слышала голос? Что он говорил? На каком языке?
Мэг обхватила себя руками за плечи и зябко поежилась.
— Слов я не разобрала, — призналась старуха, — но язык мне знаком. Он очень древний.
— Насколько?
— Не могу сказать, сэр. Сдается мне, на нем говорили задолго до появления людей, а они появились не сто и не двести лет назад.
— Первобытное зло, — проронил Данкен. — Голос первобытного зла.
— Не знаю, милорд.
Его так и подмывало спросить Мэг, откуда ей знаком этот язык, но он удержался от вопроса, решив не давить на и без того расстроенную ведьму. Вполне достаточно, что она отвечала до сих пор как будто вполне искренно.
— С Красоткой все в порядке, — объявил возвратившийся Конрад. — Немножко похромает и перестанет. Можно считать, нам здорово повезло.
Вокруг было тихо. Тела оборотней лежали на границе света и тени темными бесформенными кучами.
— Может, похороним их? — спросил Эндрю.
— Оборотней не хоронят, — возразил Конрад, — разве что вгоняют в сердце кол. К тому же у нас нет ни единой лопаты.
— Мы не будем их трогать, — сказал Данкен, — Пусть себе лежат.
Пламя костра подчеркивало белизну стен часовни. Данкен кинул взгляд на распахнутую настежь дверь. Свет проникал в глубь часовни, но не настолько далеко, чтобы достичь перевернутого распятия, и юноша был тому только рад.
— Я наверняка не сомкну глаз, — проговорил Эндрю.
— Не зарекайся, — буркнул Конрад. — И потом учти: впереди у нас тяжелый день. Ты уверен, что мы отыщем тропу?
— Уверенности во мне никакой, — покачал головой Эндрю. — Сколько ни смотрю, ничего не могу узнать. Все какое— то чужое…
Он не договорил. Ночную тишину прорезал пронзительный вопль, донесшийся откуда-то сверху.
— Господи Боже! — воскликнул Эндрю, — Неужели опять? Ну сколько можно?
Вопль повторился. В нем слышались невыразимая тоска и всеобъемлющая печаль. Звук был из тех, от которых кровь стынет в жилах, а сердце уходит в пятки. Неожиданно из темноты раздался спокойный голос:
— Не бойтесь. Это всего лишь баньши Нэн.
Данкен резко обернулся. Когда на свет выступил невысокий человечек — худые ручки и ножки, огромные уши, на голове обвислый колпак, — он сразу узнал ночного гостя и слегка опешил:
— Мастер Шнырки? Что ты здесь делаешь?
— Ищу вас, — отозвался Шнырки, — Вот уже несколько часов, с тех самых пор, когда выяснилось, что Призрак потерял ваш след.
Из мрака выпорхнул Призрак. Рядом с ним держалась некая фигура, чья чернота выгодно оттеняла его белизну.
— Я столкнулся с ним по чистой случайности, — заявил он.
— Случайностью тут и не пахнет, — возразил Шнырки, — ну да ты все равно не поймешь, а объяснять некогда.
Призрак опустился ниже, задевая подолом савана землю. Баньши Нэн пристроилась у костра. Ее наружность внушала отвращение. Глубоко посаженные глаза внимательно разглядывали путников из-под кустистых бровей. Роскошные черные волосы ниспадали почти до талии; лицо баньши было немного вытянутым и хранило суровое выражение.
— Вы здорово спрятались, — похвалила она. — Мы вас едва нашли.
— Мадам, — отозвался Данкен, — мы вовсе не прятались. Так случилось, что мы вынуждены были заночевать здесь.
— Отличное местечко, — фыркнул Шнырки, подходя к костру. — Вы разве не знали, что сюда вам путь заказан?
— Это кем же? — поинтересовался Конрад. — Кстати, для сведения: мы не так давно перебили стаю оборотней. Кто у нас следующий?
— Мы ждали тебя, гоблин, — сказал Эндрю. — Почему ты не пришел в церковь, как обещал?
— Я извещал всех, кого требовалось, что вам нужна помощь. Между прочим, вы что, нарочно ввязываетесь во всякие неприятности?
— И где же твоя помощь? — презрительно осведомился Эндрю. — Что, кроме побитой молью баньши никого не нашлось?
— Если ты не заткнешься, я вырву твой паршивый язык! — процедила Нэн. — Грубиян неотесанный!
— Остальные на подходе, — заверил Шнырки. — Они помогут вам тогда, когда вы не сможете обойтись без них. А отсюда вам надо уходить. Что бы вы ни твердили в своем высокомерии и невежестве, тут вам оставаться нельзя.
— Нам известно, что в старину здесь было языческое капище, — сказал Данкен.
— При чем тут капище?! — воскликнул Шнырки, — Это место посвятили Злу задолго до того, как родились на свет те, кто стал почитать Зло. Еще на заре времен сюда приходили существа, от одного вида которых ваши ничтожные душонки скукожатся до размеров булавочной головки. Они не потерпят вашего присутствия. Вы оскверняете почву. Оборотни — только начало. Дальше будут другие, пострашнее оборотней.
— Но часовня…
— Они допустили, чтобы бестолковые люди, понукаемые глупыми церковниками, построили часовню, да, допустили, с тем чтобы потом, когда наступит срок расплаты…
— Тебе нас не запугать, — перебил Конрад.
— Возможно, нам следует испугаться, — проговорил Данкен. — Пожалуй, так будет разумнее всего.
— Верно, — сказала Мэг, — будет.
— Однако ты не возразила ни слова, когда мы…
— Да разве вы послушали бы бедную несчастную старуху? Вы бы прогнали ее, чтобы не болтала глупостей.
— Чего же ты увязалась за нами? Взяла бы да улетела на своем помеле, — съязвил Конрад.
— У меня никогда не было помела. Это только в сказках ведьмы летают на помеле…
— Нам необходимо отдохнуть, — произнес Данкен. — Мы с Конрадом в порядке, но ведьме требуется отдых, а Эндрю доблестно шагал целый день напролет, так что сами понимаете, в каком он состоянии.
— Однако мне хватило сил, чтобы убить оборотня, — заметил отшельник.
— Ты всерьез? — спросил Конрад у Шнырки. — Или снова морочишь нам голову?
— Он всерьез, — подтвердила баньши.
— Эндрю можно посадить на Дэниела, — проговорил Конрад, — а Мэг поедет на Красотке. Она ведь легче перышка. Поклажу мы разделим между собой.
— Коли так, не мешкайте, — поторопил Шнырки.
— Заклинаю вас, — подал голос Призрак, — уходите как можно скорее, иначе поутру вы все окажетесь мертвецами. И кто знает, посчастливится ли вам присоединиться к племени духов?
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13