Джордж получил для нас жилище, когда мы прожили на Ганимеде около недели. Ему повезло гораздо больше, чем другим эмигрантам, но он вовсе не был этим доволен, не нравилось все это и Молли, да и меня тоже не устраивало. Для того чтобы получить для нас квартиру, ему пришлось пойти на штатную должность инженера колониального управления, а это тянуло за собой целую кучу осложнений: ведь теперь он будет слишком связан своим положением, чтобы взять участок земли для строительства собственного дома. Правда, эта должность давала ему отдельную квартиру, если можно назвать квартирой две комнаты примерно двенадцать на двенадцать футов каждая.

Дело обстояло так: жители колонии делились на желающих построить себе дома на собственных участках и на городских. Горожане работали на местные власти и жили в казенных домах — за исключением немногих, которые открывали собственное дело. В число горожан входили представитель колониальной комиссии, капитан Хэтти, инженеры по гидропонике, медицинский штат, инженеры, работающие на электростанции и на тепловой установке, местный штат проекта «Юпитер» и все, кто работал в любом месте и на любой должности, не связанной с фермерством. Но большинство колонистов хотели обрабатывать свои участки; именно этим намеревался вместе с нами заниматься Джордж. Как все остальные, мы прибыли сюда в расчете на обещанный бесплатный участок земли и на возможность самим выращивать для себя продукты.

Бесплатная-то земля была, целая планета. Но построить дом и основать свою ферму — это ведь совсем другое дело. Предполагалось все таким образом. Колонист с семьей прибывает с Земли и высаживается в Леде. Колониальное управление по прибытии дает ему квартиру в городе, предлагает участок земли для обработки и помогает построить там дом. Правление будет кормить его и его семью в течение земного года — то есть двух ганимедских, — пока он не культивирует два-три акра. Затем ему даются десять ганимедских лет, чтобы расплатиться с управлением. Расплата состоит в том, что он освоит по крайней мере еще двадцать акров для управления. При этом он имеет право в то же время обработать столько же земли и для себя. К концу пяти земных лет он владеет славной маленькой фермой, все бесплатно и без всяких долгов. После этого он может развивать собственное хозяйство, приобретать еще землю, заниматься торговлей и всем, что понравиться. Он встал на ноги и выплатил все долги.

Колониальное управление вложило громадный капитал в атмосферный проект, прежде всего чтобы приспособить планету для жизни. Земля, обработанная колонистами, должна окупить эти вложения; наступит день, когда Колониальное управление будет владеть на Ганимеде тысячами акров лучшей обработанной земли, которую оно тогда сможет продавать Земле для следующих поселенцев. И тогда, если вы захотите эмигрировать с Земли, вам придется платить за эту возможность, и платить немалую цену. Люди вроде нас не смогут такого осилить. К тому времени, когда Ганимед уже закроют для свободной иммиграции, на Каллисто появится атмосфера, пионеры смогут прибывать туда и начинать там все с начала. Банкиры называют это «самоликвидацией», при том, что первоначальные капиталовложения должны поступать с Земли.

Но на деле это вылилось вот во что: когда мы прибыли, на Ганимеде было всего около тридцати тысяч жителей, и планировалось принимать ежегодно (по земному счету) около пятисот иммигрантов: больше корабли старых типов просто не могут доставить. Вы ведь помните, что этим кораблям с ядерным реактором требуется больше пяти лет на путешествие туда и обратно, и для того чтобы привозить ежегодно такое количество людей, понадобится целый флот.

Тут-то «Звездный скиталец-III» переименовали в «Мэйфлауэр» и отдали его Колониальному управлению, в результате чего на Ганимед обрушилось сразу шесть тысяч человек. Мы оказались здесь не более желанными, чем гости, явившиеся с ночевкой в семью, где лежит тяжело больной. Целый земной год колонисты знали, что мы прибываем, но не имели возможности протестовать. В то время как с Земли можно отправить на Ганимед любое сообщение во всякую минуту, за исключением ситуации, когда на пути стоит Солнце; лучший радиопередатчик, которым может похвастаться колония, вынужден радировать на Марс, чтобы оттуда сообщение передали на Землю, да и то только тогда, когда Марс максимально приближается к Юпитеру, — а такой ситуации как раз и не было. Должен признать, они все-таки сделали для нас все, что смогли.

Кормили нас отменно, и им удалось приготовить для всех спальные места. Здание Станции приема иммигрантов прежде разделялось на отдельные помещения для семейных; теперь же перегородки разобрали и использовали их для того, чтобы сколотить топчаны в общих спальнях, в которые нас свалили. Зал для городских собраний перевели в другое здание, а старое помещение превратили в столовые и кухню для нас. Иммигрантов защитили от непогоды и хорошо кормили, хотя мы продолжали существовать почти в такой же теснотище, как на «Мэйфлауэре».

Вы можете спросить: почему же они за целый год не подготовились к нашему приезду, почему не выстроили нам новые дома? Так вот, мы тоже удивлялись, только мы не спрашивали, а требовали и в отчаянии выходили из себя! Но оказалось, что новые дома не выстроили просто потому, что не смогли. До появления землян Ганимед был голой обледенелой скалой. Это, конечно, каждому известно — но понимает ли кто-нибудь, что это значит? Я, например, определенно не понимал.

Ни лесоматериалов. Ни листового железа. Ни изоляционных материалов. Ни проволоки. Ни стекла. Ни труб. Поселенцы Северной Америки строили хижины из бревен — но здесь не было и бревен. Большие гидропонические сараи, пункт приема иммигрантов и несколько других зданий были построены из материалов, доставленных с Земли за полмиллиарда миль. Остальные здания Леды и каждая ферма свободных поселенцев с великим трудом были выстроены из местного камня. Тут все из кожи вон вылезли, чтобы сделать для нас все возможное. Только мы этого ничуть не оценили.

Конечно, нам грех было жаловаться. В конце концов, как напомнил Джордж, первые поселенцы в Калифорнии умирали с голоду, никто не знает, что сталось с роанокской колонией, а две первые экспедиции на Венеру погибли до последнего человека. Мы же были целы и невредимы. В крайнем случае, даже если нам приходилось первое время мириться с бараками, вокруг нас были все эти свободные земли. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что ждать нам, похоже, придется долго. Вот почему Джордж сдался и пошел в штат на должность инженера. Ближайшие к городу земельные территории, открытые для свободного заселения, находились за девять миль. Чтобы найти достаточно земли для шести тысяч человек, большинству из них требовалось отправиться за восемнадцать-двадцать миль.

Что такое двадцать миль? Несколько минут на метро, прыжок вверх и вниз для геликоптера — но, братцы, проходили ли вы когда-нибудь такой путь пешком? А потом — обратно?

В принципе расселить шесть тысяч человек на таком расстоянии от города возможно. Просто это трудно и требовало времени. Обычно вперед отправлялся пионер-разведчик с ружьем и топором; поселенцу же предоставляли быков, запряженных в фургон с мебелью и инструментами. Для быков двадцать миль ничего не значили.

Но на Ганимеде все было совсем не так. У колонии имелись два грузовика на гусеничном ходу, еще один доставили на «Мэйфлауэре». Вот и все транспортные средства для целой планеты — и не только чтобы расселить шесть тысяч человек, но и для повседневных нужд тридцати тысяч людей, которые прибыли сюда раньше нас. Все это нам объяснили на большом собрании глав семей. Меня туда вовсе не приглашали, но собрание проводилось на открытом воздухе, и ничто мне не мешало послушать. Там были главный эколог и главный инженер планеты, собрание вел председатель колониального совета. И вот каковы были перспективы. В чем Ганимед нынче действительно больше всего нуждался, так это не в фермерстве, а в промышленном производстве. Нужны были разведчики-старатели, фабрики, заводы, производящие машины. Нужны были всевозможные металлические предметы, которыми невозможно было обеспечить Ганимед, импортируя их с Земли. Ганимедцы хотели, чтобы мы работали именно над этим, и собирались кормить тех, кто согласится, не только целый год, но неопределенно долго.

Что же касается тех, кто станет настаивать на обработке собственных участков, — что ж, земли сколько угодно, только берите. А вот с машинами положение аховое, так что пройдет два-три года, прежде чем кому-нибудь из иммигрантов удастся обработать свой первый акр земли. Кто-то из первых рядов поднялся и закричал:

— Нас одурачили!

Мистеру Толли, председателю, очень долго пришлось всех успокаивать. Когда ему снова дали говорить, он сказал:

— Может, вас одурачили, может, нет. Это как посмотреть. Я вполне готов допустить, что здешние условия не совсем таковы, как вам их представляли, когда вы улетали с Земли. В самом деле…

Кто-то заорал:

— Как это мило с вашей стороны! — в голосе звучала издевка.

Мистер Толли раздраженно заявил:

— Или сохраняйте порядок, или я отказываюсь вести собрание и распускаю его.

Все замолчали, и он продолжал. Многие из присутствующих земледельцев обработали больше земли, чем смогут засеять. Они могли бы использовать наемную рабочую силу, чтобы вырастить урожай побольше. Каждого человека ждет работа, работа, которая научит его вести фермерское хозяйство на Ганимеде. Это прокормит его жену и детей, пока до него дойдет очередь получить участок. Чувствовалось, что у всей этой толпы мороз пробежал по коже, когда до каждого дошел смысл слов мистера Толли. Все вдруг оказались в положении Иакова, который отработал свои семь лет и услышал, что должен еще семь лет трудиться в поте лица, чтобы получить ту девушку, которая ему по душе. Я и сам чувствовал то же самое, хотя Джордж уже дал согласие работать в управленческом штате.

Слово взял мужчина:

— Господин председатель!

— Да? Ваше имя, пожалуйста?

— Меня зовут Сондерс. Не знаю уж, как на это смотрят остальные, но я фермер. Всегда им был. Я подчеркиваю — фермер, а не издольщик. Я сюда приехал не для того, чтобы наниматься к какому-то боссу. Можете взять себе эту вашу работу по найму и запихнуть ее куда угодно. А я настаиваю на своих правах.

Кое-кто стал аплодировать, толпа начала воинственно вскидывать головы. Мистер Толли посмотрел на оратора и сказал:

— Это ваше право, мистер Сондерс.

— Да? Что ж, я рад, что вам хоть это понятно, господин председатель. А теперь — шутки в сторону. Я хочу узнать две вещи: какой участок земли я получаю и когда предоставят сельскохозяйственные машины, чтобы привести его в должное состояние.

Мистер Толли ответил:

— Насчет первого вопроса вы можете проконсультироваться в земельном управлении. А по поводу второго… Вы же слышали, что сказал главный инженер. Он рассчитывает, что средний срок ожидания сельскохозяйственной техники будет примерно двадцать один месяц.

— Это слишком долго.

— Ничем не могу помочь, мистер Сондерс.

— Ну, так что вы предполагаете делать?

Мистер Толли пожал плечами и развел руками:

— Я не волшебник. Мы попросили Колониальное управление отправить на Землю с обратным рейсом «Мэйфлауэра» срочное распоряжение не присылать нам со следующим кораблем колонистов, но обеспечить нас машинами и оборудованием. Если они согласятся, возможно, к будущей зиме ситуация несколько облегчится. Но вы уже убедились — большинство из вас видело это своими глазами, — что Колониальное управление принимает решения, не посоветовавшись с нами. Первым рейсом «Мэйфлауэра» надо было привезти только грузы, а с людьми могли бы и подождать.

Сондерс задумался.

— К будущей зиме, вот как? Это же пять месяцев пропадет! Ладно, я человек благоразумный. Наверно, придется подождать. Но уж в издольщики не пойду — тут и речи быть не может!

— Я ведь не обещал, что вы сможете начать обработку собственного участка через пять месяцев, мистер Сондерс. Срок может оказаться двадцать один месяц — или еще дольше.

— Ну уж, это ни в коем случае!

— Как хотите. Но вы поставлены перед фактом, не перед теорией, И если вам придется ждать, а вы не желаете работать на кого-то другого, как же вы собираетесь тем временем кормить себя и свою семью?

Мистер Сондерс оглядел толпу и усмехнулся:

— Что ж, господин председатель, в таком случае правительству придется кормить нас до тех пор, пока оно не выполнит свои обязательства по отношению к нам. Я свои права знаю.

Мистер Толли посмотрел на него так, как будто он только что надкусил яблоко и обнаружил внутри мистера Сондерса.

— Вашим детям мы не дадим погибнуть от голода, — сказал он, — но что до вас, вы можете грызть хоть скалы. Не станете работать — не будете есть.

Сондерс пытался протестовать:

— Это вам даром не пройдет! Я подам в суд на Управление, и на вас подам, как на несущего ответственность правительственного чиновника! Вы не имеете права…

— Заткнитесь! — заорал на него мистер Толли и продолжал уже спокойнее, обращаясь ко всем нам: — Мы можем прояснить и этот пункт. Вас соблазнили приехать сюда розовыми обещаниями, и теперь ваше разочарование естественно. Но вы подписали контракт с Колониальным управлением там, на Земле. У вас нет контракта с общественным советом Ганимеда, а я его председатель, и граждане Ганимеда не должны вам ровно ничего. Мы стараемся вам помочь просто по своей порядочности и из сочувствия. Если вам не нравится то, что мы вам предлагаем, не пытайтесь навесить все ваши проблемы на меня. Я этого не потерплю. Разбирайтесь с представителем Иммиграционной службы. Он для того здесь и присутствует. Все, собрание закрыто.

Но представителя Иммиграционной службы тут вовсе не было: он и не подумал прийти на собрание.