Глава 23
Дабровски поддержал ее под руку, а Фред закрыл двери машины. Молча они дошли до лифта и вошли в него. Джоан Юнис огляделась.
— Должно быть, здесь…
— Может быть, не стоит?.. — осторожно сказал шофер.
— Я решила, — сказала Джоан.
— Не знаю, как Дабровски, а я буду ждать под дверью.
— Не упрямься, Фред. То, что случилось тогда, случилось по ошибке, и больше такого не повторится. У меня есть рация, я вызову вас, когда будет нужно, и даю слово, что не высуну носа за дверь, пока вы не постучитесь. А там, внутри, — я в безопасности. Вы же знаете, что Джо и мухи не обидит.
— Мы все равно будем ждать…
— Вы будете ждать два часа. Если за это время я не выйду — значит, остаюсь надолго. На день, на неделю — не знаю. Тогда просто будьте дома и ждите моего звонка. И не дергайтесь — все будет в порядке. Лишь бы он не выгнал меня сразу… Парни, я обязана это сделать, иначе… иначе зачем все?
— Хорошо, — угрюмо сказал Дабровски. — Мы подчиняемся.
— Я сейчас Юнис? Или Джоан?
— Юнис, — невесело усмехнулся он. — Ее почерк.
— Вот мы все и сказали… — она обняла обоих. — Спасибо вам за чудесную ночь… и я придумаю, как сделать, чтобы она была не последней. Но сейчас моя святая обязанность — утешить Джо. Мы уже почти приехали… поцелуйте меня.
Лифт остановился, дверь открылась. Джоан вышла — и с удивлением поняла, что знает, куда идти. Ни разу не замешкавшись, она подошла к нужной двери.
Босс, спокойно! Не дрожи так! И не звони, попробуй открыть замок голосом. Скажи: «Откройся!» Ну, давай!
— Откройся! — дрогнувшим голосом сказала Джоан.
Омм мани пхадме хум!
Замок издал негромкий клацающий звук, но дверь не открылась. Вместо этого загорелся транспарант: «Прошу подождать».
Юнис, а если он нас не впустит?
Не знаю… Нам не следовало приходить, босс.
Мы уже здесь. Не ворчи.
Я не ворчу. Я просто не знаю, что делать.
Из-за двери донесся высокий женский голос:
— Джо! О, Джо!
Кто это?
Узнаем…
Наконец дверь открылась. На пороге стоял Джо.
На нем были только заношенные шорты с пятнами красок — он вечно вытирал кисти о штаны. Лицо не выражало ничего. Из-за его спины выглядывала испуганная девушка, завернувшаяся в халатик.
— Видишь? Это она…
— Гиги, на место. Здорово, Лыжа. Привет, Фред.
— Привет, Джо.
— Джо, я могу войти? — голос Джоан упал до шепота.
Наконец он посмотрел на нее.
— Хотите — пожалуйста. Заходите, Даб, Фред.
— В другой раз, Джо, — сказал Дабровски. — Попозже.
— Рублю. В любой день — прошу. Оба.
— Спасибо, Джо. Увидимся…
— Мальчики! — в отчаянии позвала Джоан.
Фред наклонился над нею и поцеловал — быстро и нервно. Дабровски даже целовать не стал, а только шепнул ей на ухо тихо и почти зло: «Юнис, не смей обижать его! Узнаю — выпорю!»
— Пусти, Антон… — она торопливо прошла мимо Джо.
Он запер дверь, посмотрел на нее — и тут же отвел глаза.
— Садитесь?
— Спасибо, Джо…
Она огляделась. Всей мебели было: два стула возле маленького столика. Она подошла к ним, постояла, ожидая, что Джо поможет ей снять плащ, — и, поняв, что он не собирается этого делать, скинула плащ сама и села.
Хмуро и как-то нерешительно он посмотрел в ее сторону, спросил:
— Кофе? Гиги, «Яву» для мисс Смит!
Девушка, молча стоявшая в углу, подошла к плите, насыпала в чашку кофе, поставила греться воду. Джо вернулся к мольберту и стал накладывать мазки на почти готовую картину, изображающую женщину, которую он называл Гиги.
Халтурная работа, босс.
То есть?!
На холсте отпечатывается фотография. Джо ее лишь раскрашивает.
Почему-то это не считается искусством.
Ерунда какая-то… Все равно ведь — оригинальная живопись маслом.
Я тоже так думаю — но Джо так не считает. Босс, здесь жутко грязно. Эта сука Гиги… Мне просто стыдно за свою квартиру.
Думаешь, она тут живет?
Кажется, да… не знаю.
Гиги принесла кофе, поставила на столик.
— Сахар? Сливок нет… — она нагнулась и свирепо шепнула: — Ну, чего вам здесь надо?!
— Спасибо, пусть будет черный, — сказала Джоан.
— Гиги! — позвал Джо.
— Что?
— Трон!
— А… она? — в замешательстве оглянулась Гиги.
— Быстро. Надо.
С явной неохотой Гиги взошла на трон, скинула халатик и приняла нужную позу. Джоан не смотрела на нее, понимая, каково это — показаться голой своему врагу.
Я не враг!
Босс, ты же все понимаешь…
Как долго он будет рисовать? Всю ночь?
Нет, это простенькая картина. Не больше часа.
Джоан картина не казалась простенькой. Она видела, что художник не просто раскрашивает фотографию: линии становились проще и выразительней, какие-то детали пропадали, какие-то, напротив, подчеркивались. Чем-то напоминало манеру старого художника, писавшего таитянок на черном бархате… как же его звали? Литег?
Юнис, что делать? Неужели — уходить?
Могу только сказать, что бы сделала я…
Я этого и жду!
Ну… всякий раз, когда я приходила и заставала Джо за работой, я его ни от чего не отвлекала, а тихонько смывала роспись, косметику, слегка наводила порядок, готовила что-нибудь поесть на всю компанию…
Значит, все это надо снять и смыть? Думаешь, он заметил?
Джо замечает все.
За немалые деньги Джоан удалось раздобыть наряд, напоминающий тот, который носила когда-то Юнис: алый и черный цвета, полусвитер, полутрико… Самый дорогостоящий специалист по нательной росписи воспроизвел — весьма приблизительно, конечно, — работу Джо Бранка. И все только для того, чтобы это сбросить и смыть…
Она встала и прошла в ванную. Гиги удивленно посмотрела на нее, но Джоан поднесла палец к губам.
За несколько минут вода и мыло вернули ее телу первоначальную окраску.
Полотенца в шкафчике под раковиной… по крайней мере, раньше они там были.
Полотенца там были и теперь: одно большое и несколько маленьких, для лица. Решив не использовать последнее большое, Джоан кое-как растерлась маленьким, посмотрела в зеркало, решила, что выглядит сносно, и подмигнула отражению.
Что теперь, котенок?
Сначала приберись в ванной. Потом перестели постель…
С ванной справиться было легко, благо чистящая паста и пластиковая губка остались почти на своих местах. Пришлось повозиться с унитазом: ржавые пятна не желали оттираться.
Вымыв руки, Джоан перешла к постели. Белье было почти свежим, поэтому она просто поправила простыню и застелила покрывалом. На одной из подушек были следы губной помады.
Гиги?
Почему нет?
Что дальше?
Вытри пыль на полках. Только упаси бог: ничего не перекладывай! Все должно остаться на своих местах! Это свято.
Да, сержант!
Сколько-то времени ушло на полки. Джо, конечно, заметил, что она делает, но виду не подал. Картина вроде закончена, но он продолжал трудиться, добиваясь еще чего-то…
Джоан собрала грязную посуду в раковину и приступила к мытью. Наконец и это дело было сделано.
Теперь — еда?
Угу. Загляни-ка в холодильник…
В холодильнике мерзли несколько упаковок готовых завтраков, коробка с пломбиром, спагетти и пицца разных сортов. Пиццы было больше всего, поэтому она решила приготовить ее. Что там еще? Баночка фруктового ассорти слишком мала на троих, но им можно украсить мороженое… Ну, и хватит.
Сервируем на троих…
Джоан почти закончила накрывать на стол, когда Джо сказал:
— Отдыхай, Гиги.
— Джо, ужинать, — сказала Джоан, обернувшись. — Уже все готово.
Джо медленно, всем телом, повернулся к ней, посмотрел в глаза, начал что-то говорить — и вдруг, закрыв лицо руками, глухо зарыдал.
Джоан бросилась к нему.
Босс! Стой! Не трогай его!!!
Что?
На пол! В лотос! Быстро! С ним Гиги. Она поможет. Омм мани пхадме хум.
— Омм мани пхадме хум.
Гиги, обняв Джо, помогла ему сесть на пол. Лицо у нее было, как у матери, чей ребенок больно ушибся.
Босс, попроси ее — пусть замкнет круг. Омм мани пхадме хум.
— Омм мани пхадме хум. Гиги, пожалуйста, — образуем круг!
Гиги посмотрела на Джоан почти испуганно. В лице ее что-то менялось, менялось, менялось…
— Омм мани пхадме хум. Гиги, помогите мне… помогите нам!
Гиги села рядом с Джоан, взяла ее за левую руку, подала Джо свою…
— Джо! Джо, ты слышишь? Замкни круг, Джо!
Джо внезапно замолчал и поднял на Джоан полные слез глаза. Потом начал медленно менять позу — но шорты мешали ему сесть в «лотос». Он растерянно посмотрел на них — и стал расстегивать. Гиги помогла ему.
— Омм мани пхадме хум.
Круг замкнулся — и Джоан испытала удар, будто по живой цепи пропустили ток. Такое было и раньше — но никогда настолько сильно. Потом пришло тепло и расслабление.
— Омм мани пхадме хум.
Мантра ходила по кругу, и в какой-то момент Джоан поняла, что уплывает, но не захотела этому препятствовать. Полная умиротворенность охватила ее…
— Проснись!
— Я не сплю, Винни… Что?
Джоан открыла глаза. Джо и Гиги смотрели на нее.
— Ты говорила, что ужин готов.
— Да, я… О! Сколько же времени прошло?
— Ты в порядке? — Джо всматривался в ее лицо.
— С ней все в порядке, — сказала Гиги. — Иди мой руки — и за стол. Скипидар в аптечном ящичке.
— О’кей. — Джо встал и протянул руки девушкам. Они легко вскочили на ноги.
Джоан посмотрела на часы:
— Не может быть!
— Ты спешишь? — спросила Гиги.
— Нет. — Она вдруг обняла Гиги: — Спасибо тебе.
Гиги прижалась к ней:
— Это тебе спасибо. В первый раз вижу, что Джо отпустило… С тех пор, как…
— Как убили Юнис?
— Да. Он винит за это себя: если бы не поехал в Филадельфию к матери, то ничего бы не было… Девушка, как мне тебя называть? «Йоханн Себастьян Бах» — не самое удобное имя для общения…
— Теперь меня зовут Джоан. Джоан Юнис.
— Как хорошо ты придумала… Джоан Юнис…
Босс, ты молодец. Ты справился. Я так боялась…
Ничего, крошка. Видишь, и это мы одолели. Вдвоем — оно всегда легче.
— Гиги… может быть, не надо называть Джо мое имя полностью? Он может расстроиться.
— Не думаю. А если расстроится… что ж, сядем в круг еще раз. А теперь давай поедим, потому что я уже не могу — весь день во рту ни крошки.
— Эй, кто сказал: «поедим»? — появился Джо. — Быстро — быстро — быстро!
— Ой, Джо, сейчас, мы заболтались…
Джо посмотрел на Джоан и улыбнулся ей:
— А ты в порядке, Джоан Юнис.
— Валите все в раковину! Работаем! Две фигуры!
— О’кей, Джо. — Гиги встала. — Джоан Юнис, ты все поняла? Джо велел: «две фигуры». Придется и тебе попозировать в такое позднее время… Или ты куда-нибудь спешишь?
— Никуда, никогда, ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра… Я полностью распоряжаюсь своим временем. И для меня большая честь — позировать такому художнику, как Джо… Но… — она с сомнением посмотрела на Гиги. — Я не буду лишней?..
— Дорогая, — рассмеялась Гиги, — если ты думаешь, что обручальное кольцо продето Джо в нос… ладно, думай так, если хочешь. Но я так никогда не считала. Я ушла от Сэма и месяц болталась непонятно где, и вдруг Джо хватает меня и надевает мне на палец это кольцо… Все было так неловко, угловато и мило. Смеппто до сих пор. Среди наших знакомых нет ни одной супружеской пары… Оставайся, ночуй. Поставим раскладушку — без проблем.
Осторожно, босс! Смотри под ноги! Десять против одного, что не Джо будет спать на раскладушке!
Естественно. Там буду спать я. Что я, совсем дура?
Похоже, что да. Это в лифте тебе хватает ума не кататься в одиночку… а вот остаться одной в постели — пожалуйста…
Не спеши. Джо хочет, чтобы я позировала, — я буду позировать. Он захочет большего — он получит большее. Все.
Ну…
Только он не хочет меня. Его женщина — Гиги.
Поживем — увидим. Кто тут недавно утверждал, что брак — это не способ самоубийства?
Джо, похоже, вообще не считал это вопросом. Он потрогал Джоан за бок:
— Мазалась после мытья? Нет. Гиги!
— Мигом… — Гиги бросилась в ванную и вернулась с бутылкой оливкового масла в руках. — Ланолин мягче, но приятней пахнуть салатом, чем овцой… Сейчас мы смажем тебя, а потом вытрем то, что не впитается. Так, тут еще немного краски осталось… снимется с лишним маслом. Джоан, у меня кожа стала вдвое лучше с тех пор, как Джо заставил меня ухаживать за нею…
— У тебя великолепная кожа! — непритворно восхитилась Джоан.
— Джо — такой тиран насчет этого…
— Не стирайте все, — велел Джо. — Должны быть блики.
— Да, маэстро… Мне тоже намазаться?
— Намазаться. Быстро.
— А будет дозволено узнать рабыням, что это будет за картина?
— Акт. Лесбос.
— Но, Джо! Нельзя изображать Джоан на такой картине! Нельзя!
— Постой, самка. Я рисую не комиксы. Ты знаешь. Рисую — хоть в церковь. Просто за эти символы старые суки платят хорошие деньги. Но… Джоан Юнис, я могу изменить лицо. Хочешь?
— Джо, делай так, как нужно. Если кто-то узнает меня на твоей картине — я буду только гордиться.
— О’кей…
Джо быстро соорудил подиум из ящиков и досок, набросал сверху подушек, накрыл старой тяжелой портьерой.
— Трон, Гиги. Трон, Джоан. Гиги соблазняет Джоан Юнис…
Он располагал их, поворачивая так и этак, и, наконец, получилось: Гиги, повернувшись, обнимала Джоан рукой и заглядывала в глаза — при этом Джоан служила как бы фиговым листком для Гиги; роль фигового листка Джоан играло ее собственное колено. Джо присмотрелся, переместил руку Гиги под грудь Джоан, еще отошел, вернулся, снова как-то изменил композицию… На этот раз он остался доволен, поправил подушки, чтобы девушкам было удобнее сидеть, принес с кухонного стола поднос и положил с точно рассчитанной небрежностью.
— Это лира, — сказал он. — Название — «Песни Билитис». Пауза в песнях, между ними золотой миг… — он замолчал и еще раз внимательно всмотрелся в композицию и фигуры. — Джоан Юнис, ты залетела?
— Неужели заметно? — страшно удивилась Джоан. — Я не прибавила ни унции!
Стереть и исправить: прибавила девятнадцать унций.
Но это же не видно! Кроме сегодняшней пиццы, я не ела ничего мучного…
Джо покачал головой:
— По фигуре не скажешь. Ты — счастлива?
— Джо, я ужасно счастлива… Но я еще никому не говорила.
— Будь спок, Гиги — замок. — Он улыбнулся и стал необыкновенно красивым. — Ну да, ты счастлива. Залетевшие всегда светятся. Все видят, мало кто замечает. Повезло: я заимел тебя в модели. Вовремя. И жрала меня одна мысль…
— Какая?
Юнис, все нормально?
Абсолютно. Джо любит детей, когда они не путаются под ногами. Ему хорошо, потому что ты счастлива, и от кого и что дальше — не его забота. Впрочем, будь ты без денег, он пригрел бы тебя и потом позаботился бы о ребенке, ни о чем не спрашивая и не жалея. Он знает, что жизнь проста… Почему нет?
— Ты выглядишь как Юнис. Это ясно. Но почему-то — лучше. Невозможно, да? Теперь все ясно. Каждая баба выглядит лучше, когда ей такое заделают.
— Джо, ты считаешь, беременные красивы и потом? В восемь, в девять месяцев?
— Ну! Безумно красивы. Высший символ всего. Заткнулись. Работа.
— Джо, а ты нарисуешь меня, когда я буду большая, как дом?
Он засмеялся.
— Скажешь! Художник не пропустит такой удачи. Бабы — дуры насчет этого. Все! Заткнулись! Ну-ка — страсть! Не изображайте — на самом деле! Джоан, Гиги тебя уже распалила, ты хочешь. Но стесняешься. Еще ни разу не было. Гиги, и ты хочешь! Страшно хочешь! Покажи это — но не двигайся. Только глазами.
Он поправил освещение, набросил на плечи и грудь Гиги промасленную ткань.
— Неплохо. Соски торчат? Джоан, думай о мужиках.
— Сейчас… — прошептала Гиги. — Слушай, дорогая… — И она стала шептать Джоан на ухо, что именно изощренная лесбиянка собирается сделать с юной девой, такой беспомощной в ее объятиях…
Джоан почувствовала, что груди ее твердеют. Облизнув губы, она смотрела на Гиги, не замечая, что их фотографируют.
— Брэк! — скомандовал Джо. — С трона! Перерыв до утра. Все вышак.
— Боже мой! — Джоан увидела часы. — Уже полночь!
— В койку, — согласился Джо. — Рисуем завтра.
— Я за судомойку, Джо, — сказала Гиги, — а ты ставь раскладушку.
— Ой, Гиги, да я помою, — сказала Джоан.
— Я мою, ты вытирай…
Когда они вернулись, Джо лежал на раскладушке и посапывал носом.
— Где любишь спать, сладкая? — спросила Гиги.
— Все равно.
— Лезь к стенке.
