Глава четвертая
ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО КОНДОРА
Тяжелые облака проносились мимо фонаря кабины рваными хлопьями. В разрывах между ними мелькали серо-синие волны. Они то появлялись и пугали своей близостью, то исчезали в провалившихся до воды тучах. Нижний край облачности нависал свинцовым изорванным одеялом, заставляя лететь, едва не задевая крылом кипящие барашки волн. Морской разведчик «Фокке-Вульф-200 „Кондор“», натужно завывая четырьмя двигателями, перемалывал винтами несущийся навстречу туман. Такая погода исключала встречу с английскими истребителями, но и мастерства требовала немалого. Вылетев на разведку и контроль результатов атаки волчьей стаи папы Карла на американский конвой, они находились в воздухе уже восемь часов. Пять из них экипаж балансировал на тонкой грани между черными волнами и искрящимися над головой грозовыми облаками.
— Штурман! Ты снял танкер в момент, когда он перевернулся винтами кверху?
— Снял, командир, снял!
— Смотри! А то еще одного захода моя мокрая спина не выдержит.
В подтверждение командир с правым летчиком захрипели от натуги, вцепившись в штурвалы и вытягивая просевший самолет на безопасную высоту.
— Командир! Что-то слабенько сегодня отработали наши подводники. Я насчитал больше тридцати кораблей, а они достали всего один танкер.
— Ульрих, а ты видел, что из тридцати пять были эсминцы? Радист говорит, будто слышал чей-то SOS. Так что, вполне возможно, досталось и нашим.
— Это сколько же всякого добра дойдет англичанам?
— Не расстраивайся! — невесело усмехнулся командир. — Сейчас адмирал Дениц проведет по связи со своими волками вразумительную беседу. Они взбодрятся, перестроятся, обгонят конвой и опять вцепятся ему в пятки. А нам снова лететь снимать их победы. Дали бы хоть отоспаться!
Штурман тяжело вздохнул, оценив невеселую перспективу. Вдруг среди серых волн мелькнуло черное и длинное инородное тело. Рука натренированно схватила фотоаппарат, совместила перекрестие с целью, и затвор успел щелкнуть, прежде чем все увиденное скрылось во вставших на пути тучах.
— Командир! Ты видел?
— Видел.
— Похоже на подводную лодку.
— Ты что, лодок не видел? Скорее, это перевернувшаяся кверху дном баржа. А возможно, вообще скала или отмель.
— Может, еще раз зайдем?
— Ну уж нет! Если бы ты не снял, я и докладывать об этом не стал бы. Все! На сегодня хватит! Уходим домой.
Самолет взвыл двигателями, выведенными на максимальные обороты, и тяжело полез вверх, карабкаясь сквозь чугунные облака. На шести тысячах метров они увидели клонящееся к закату солнце. А через три часа приземлились на родном аэродроме. Еще час, и снимки легли на стол командующему первой флотилией подводных лодок в Бресте, корветтен-капитану Вернеру Винтеру.
Стрелки на стоящих в углу стройной тумбой часах приближались к полуночи. Черная французская ночь скрыла прекрасную панораму из окна на берег Бискайского залива. Лишь завывание ветра и шум волн напоминали о приближающемся шторме. Уютно потрескивал камин, распространяя по украшенному коврами залу тепло. Вернер Винтер задумчиво сидел за дубовым столом и просматривал доставленные снимки. Около десяти из них показывали разные стадии агонии танкера. Здесь все было ясно. Время доклада командира лодки об атаке и время, указанное на снимках, совпадало. И то, что судно, брошенное американцами, непременно затонет, не вызывало сомнения. Экипажу лодки однозначно засчитают уничтожение танкера. Можно отправлять в Париж, в штаб-квартиру адмирала Деница, результаты первой атаки конвоя НХ-88. Натренированным глазом опытного подводника Винтер определил тоннаж: около семи тысяч тонн. Затем взял радиограмму с лодки и улыбнулся: командир U-563 Гетц Хартман оценил танкер в десять тысяч. Что ж, это нормально. Командирам потопленные ими баржи всегда кажутся авианосцами. Далее он вернулся к странному снимку с размытой темной сигарой на фоне серых волн. Судя по времени, снимок был сделан в районе нахождения конвоя. Вернер взял лупу и еще раз миллиметр за миллиметром начал осматривать фотографию. Если вначале возникло сомнение, то теперь в том, что это произведение рук человеческих, а не природы, он уже не сомневался. И чем больше он смотрел, тем больше его охватывало волнение. Винтер вдруг понял, что точки, которые он принял за дефект негатива, — это люди. А округлые зализанные обводы — не что иное, как идеальные формы неизвестной подводной лодки! Придя к этому выводу, Вернер Винтер вскочил и возбужденно принялся мерить шагами кабинет. Услышав шум, заглянул в дверь адъютант унтер-офицер Вилли Шуман. Винтер подсел к камину и в свете огня еще раз посмотрел на снимок. Сомнений нет! Перед ним не очень отчетливое, но вполне понятное изображение неизвестной до сих пор подводной лодки противника. Перевернув фотографию, он написал свои комментарии и потянулся за конвертом.
В кабинет неслышно вошла жена корветтен-капитана.
— Вернер, ты совсем не жалеешь себя и Вилли. Отпусти уже наконец его спать и сам тоже иди отдыхать.
— Сейчас, дорогая, сейчас. А вот Вилли сегодня поспать не получится. Урсула, не волнуйся, я сейчас приду.
— Завтра, наверное, весь день будет шторм, — не торопилась уходить супруга. Открыв плотную штору, она смотрела в темноту. — Габи очень хотела сходить на пляж и искупаться.
По лицу командующего пробежала тень. Он хотел сказать, что такая погода — это мечта подводника. Но, вспомнив о дочери, осекся.
— Как она?
— Все так же. В полдень опять приходил доктор. Говорит, что нашей дочери необходимо жаркое лето, сухой климат. А здесь все наоборот. Доктор, конечно, пытается нас успокоить, но мне кажется, что Габи стало хуже. Раньше, хотя бы изредка, появлялся румянец, а теперь ее лицо не покидает бледность.
— Это реакция на сырость. Не волнуйся, скоро циклон пройдет и наступит настоящее французское лето. С жарой и зноем.
— Скорей бы, — тяжело вздохнула Урсула. — Так ты идешь?
— Еще десять минут, дорогая. Мне необходимо сделать важный звонок.
Дождавшись, когда жена выйдет из кабинета, Вернер Винтер потянулся к телефону:
— Соедините меня со штаб-квартирой адмирала Карла Деница!
Несколько минут ожидания показались невероятно длинными.
«Возможно, адмирал уже отдыхает?» — с чувством вины подумал корветтен-капитан.
— Слушаю, — наконец прозвучал знакомый голос на другом конце провода.
— Господин адмирал, это командующий первой флотилии. Прошу прощения за поздний звонок.
— Не оправдывайтесь, Вернер. Что у вас?
— Господин адмирал, я считаю, что вы должны взглянуть на один снимок. Не хотелось бы вдаваться в детали по телефону, но я немедленно отправляю к вам своего адъютанта. Думаю, к утру он уже будет у вас.
— Хорошо. Я предупрежу, чтобы его сразу провели ко мне.
Трубка загудела, дав отбой. Корветтен-капитан Винтер задумчиво прошелся по кабинету, затем опечатал конверт со снимком и вызвал адъютанта:
— Вилли, возьмите мой «опель» и немедленно поезжайте в Париж. Этот конверт передадите лично в руки адмиралу Деницу. Вас будут ожидать.
Дождавшись, когда во дворе его старинной французской усадьбы вспыхнули фары и машина вырулила на дорогу, Вернер задернул шторы и сел ближе к камину.
«До Парижа пятьсот километров, — размышлял он, глядя на карту. — Вилли доберется часам к восьми».
Пододвинув поближе телефон и вытянув к огню ноги, он задремал, свесив голову на грудь. В шесть часов его разбудил настойчивый звонок. Вилли добрался раньше, чем рассчитывал Вернер. Стряхнув остатки дремы и прокашлявшись, чтобы адмирал не почувствовал его сонный голос, Вернер схватил трубку телефона:
— Слушаю!
— Я ознакомился с вашим материалом, — прозвучал задумчивый голос адмирала. — Это очень интересно.
— Я был уверен, что это будет достойно вашего внимания.
— Вернер, вы считаете — это англичане?
— Маловероятно, господин адмирал. В Англии много наших шпионов, и пропустить производство такого объекта невозможно. Даже несмотря на жесткую секретность, хотя бы крупицы информации, но просочились бы.
— Американцы?
— Думаю — да. Наша агентурная сеть там не так развита. И технический потенциал значительно мощнее английского. Если кому и по плечу такое… — Вернер задумался, подбирая нужное слово, чтобы не называть предмет их с адмиралом разговора. — Изделие, то только американцам.
— Кто еще видел снимок?
— Фотография сделана в единственном экземпляре. Она у вас. Негатив у меня в сейфе. Возможно, видели в фотолаборатории авиаполка.
— Сообщите им, что разведчик снял обломки брошенного корабля.
— Есть, господин адмирал.
— Вернер, всю информацию по этой теме засекретить. Любое вновь поступившее сообщение подавайте мне немедленно. И кстати, что вы собираетесь предпринять?
— Нам известен район нахождения этого объекта. Севернее работает наша группа по перехвату конвоя НХ-88. Две лодки придется снять и перенацелить на задачу по поиску американца. Ночью будем посылать на разведку «кондоры», оснащенные локаторами и прожекторами, с приказом фотографировать все, что им покажется необычным. Уверен, что несмотря на необычные формы, им тоже необходимо всплывать для подзарядки аккумуляторов.
— Хорошо. Какие новости по конвою? Насчет танкера я знаю.
— Ночью им удалось оторваться, но маршрут вполне предсказуем, так что еще сумеем организовать пару атак.
— Связь имеете со всеми лодками?
— Не ответила U-84.
— Что с Хорстом?
— Пока молчит. Его регулярно вызывают на связь, но безответно.
— Хорст Упхофф, насколько я помню, всегда ставил скрытность превыше докладов в штаб. Очевидно, увлекся преследованием. Думаю, Вернер, волнения преждевременны. Скоро он объявится.
— Я тоже на это надеюсь, господин адмирал.
— Что-нибудь еще?
— Да, господин адмирал. Я хотел бы знать степень моих полномочий при охоте на американского призрака.
— Мне понравилось, как вы его окрестили. Вернер, я не ставлю перед вами невыполнимых задач. И не рассчитываю на то, что вам удастся выловить его целым и невредимым. Меня вполне устроят фрагменты корпуса и оборудования. А еще лучше — попытайтесь пленить кого-нибудь из членов экипажа. Наверняка наш призрак опасен, так что не рискуйте и предупредите командиров, чтобы атаковали без предупреждения и с дальней дистанции. Помните, Вернер, все ваши действия должны происходить под завесой полной секретности. Для верности сочините какую-нибудь легенду. Я рассчитываю на вас!
— Так точно, господин адмирал! — выкрикнул Вернер Винтер уже в гудящую трубку.
