Глава 21
Лето 1553 г. до Р. Х. (месяц Месоре сезона Шему)
Черная земля. Слава Амону!
К сердцу своему – в твоей груди! —
Я взмолилась: «Дай сегодня ночью
Мне в мужья того, кого люблю!
Без него – что ложе, что гробница!»
Поэзия Древнего Египта в переводах А. Ахматовой и В. Потаповой
– Эй, корабельщик! А ну, спускай сходни! – Вскинув голову, Тейя выставила вперед ногу и надменно взглянула на кормщика.
В коротких шортиках и футболке с изображением Эйфелевой башни смотрелась она, по здешним меркам, более чем странно. Как, впрочем, и Макс – в кроссовках и слишком больших для него джинсах.
– Что ты говоришь, краса моя? – прищурился кормщик, пожилой смешливый мужичок в длинной юбке-схенти. – У меня совсем нет мест, сама видишь!
– Как это нет мест? – девушка раздраженно хмыкнула. – А вон там, на палубе, у мачты?
– Там у меня корзины с товаром – протри глаза, дева!
– Попридержи язык – ты слишком дерзок для простолюдина! – Тейя вела себя так, будто это она хозяйка барки. – Корзины со своим барахлом ты немедленно выкинешь, натянешь полог и постелешь на палубу мягкие циновки.
– Так-так-так! – Корабельщик глумливо обернулся к гребцам: – Видели ли вы когда-нибудь такую наглую девку? А чем платить будешь, красавица? Собой?
– Я вижу, ты очень хочешь отведать палок, дерзкий простолюдин!
– Ой-ой-ой, не грози, а то вот как задам тебе сейчас хорошую трепку! Не посмотрю и на твоего парня!
– Лучше посмотри сюда!
Презрительно хмыкнув, девушка повернулась к барке спиной… и быстрым движением стянула с себя майку.
– Сокол!
Корабельщики тотчас прекратили смеяться, в ужасе взглянув на ее спину.
Тут же сбросили на причал сходни, и кормщик выскочил с низким поклоном:
– О, прости нас, любезнейшая госпожа… Мы ведь не знали…
– Хватит болтать! Стели циновки – и немедленно отправляемся. Сколько тебе заплатить, кормщик?
– Ради тебя, моя госпожа, самую малость – всего каких-то пять-шесть кедетов золота.
– Да ты с ума сошел, клянусь Амоном! Да за такую сумму можно купить хороший дом! Впрочем, ладно. Получишь. Только давай, пошевеливайся!
Птицей взметнулся вверх широкий парус.
В устроенной у мачты беседке было уютно и не очень жарко – дул северный ветер, а полотняный полог защищал от яростных лучей солнца. Барка Нетубаста – так звали смешливого кормщика – ходко поднималась вверх по реке к Уасету, славному городу Амона.
– Я хотел спросить тебя кое о чем, Тейя, – выпив принесенного расторопным кормщиком вина, негромко произнес Максим.
Девушка улыбнулась:
– Я тоже!
– Но я же первый начал!
– Ладно, ладно, спрашивай.
Юноша покачал головой и прищурился:
– Вообще, объясни-ка для начала про соколов. Он же не один, кажется.
– Не один. – Тейя неожиданно вздохнула. – Много поколений назад великий жрец и маг Сиамон сделал семь золотых соколов, золотых амулетов, вложив в них чары и страшное заклятие. Кто владеет даже одним соколом – может многое, кто имеет три – выиграет любую битву, кто же соберет все семь – получит полную власть над всем миром. У Апопи, царя хека хасут, было два. И стало бы три, если б я не выкрала третий из храма Ра солнечного города Иуну. Иначе захватчики стали бы непобедимы!
– Теперь понятно, почему они так спокойно относились к грядущей схватке там, под Хат-Уарит. Знали, что войска царя Ка-маси никогда не возьмут их город. Ты сказала, у их властителя, Апопи, было два сокола…
– Не только поэтому. – Девушка дернула головой и понизила голос: – Я не хотела говорить, но раз уж ты спросил… У них есть и иной источник уверенности в своих силах. Черные жрецы хека хасут принесли в жертву своему мерзкому богу царевича Ах-маси, твоего тезку и младшего брата Ка-маси. Они заманили его в ловушку и сожгли живьем, разрушив тело и душу! О, боги, воистину нет оправдания этой мерзости!
Сожгли живьем!
Макс прикрыл глаза.
Нестерпимый жар… Бурное оранжевое, пожирающее плоть пламя! Вой жрецов… И медная статуя Баала. Сон! Все тот же сон!
– Что с тобой, друг мой? – Тейя погладила юношу по плечу. – У тебя вдруг стало такое лицо… Как будто враги разрушили дом твоего Ка!
Максим через силу улыбнулся:
– Зато сокол Якбаала – фальшивый! Здорово мы его обманули, правда?
– Правда! – Задорно запрокинув голову, девушка весело засмеялась и, подмигнув, потерлась о щеку юноши носом. – А ведь мы скоро будем дома, милый Ах-маси! Дома!
– Ну, ты-то дома…
– Я замолвлю о тебе словечко, не сомневайся! Ты умный и храбрый и, несомненно, достигнешь успехов, станешь богатым и важным вельможей. И женишься наконец. На мне! Что так нахмурился, а? Или передумал?
– Да нет. – Макс усмехнулся. – А это очень важно – быть богатым и важным вельможей?
Тейя вмиг сделалась серьезной:
– Для моей семьи – да. Вообще-то, я должна была стать женой своего брата. Но его нет.
– Вот и хорошо, что нет, – обрадованно протянул молодой человек.
Девушка взглянула на него с ужасом.
Стовратный Уасет – город храмов и великолепных гробниц, дворцов и хижин, город гулкого многолюдства и важных священных процессий – навалился на Макса всем своим жаром, подобно тому, как, ища любовных утех, наваливается на молодого человека старая жрица любви. Уличная толпа казалась огромной – куда там Парижу! Приветственные крики, вопли, ругательства, пряные запахи многочисленных рынков, жара и яростный свет солнца – все это ошеломило юношу, несколько отвыкшего от чего-либо подобного.
– Ничего, привыкнешь! – шутила Тейя. – Это тебе не в брюхе железной змеи ездить!
Тейя поселила его в каком-то громадном дворце, и вышколенные, неслышно появляющиеся слуги исполняли любое желание девушки.
– Слушай-ка, объясни…
– Нет! Не сейчас! Некогда.
– Так ты не останешься?
– Я приду утром. Не скучай, милый.
Ага, легко сказать – не скучай…
Тейя пришла вечером! Заглянула, откинула циновку, разбудив спящего:
– Вставай, вставай, соня! Ну, поднимайся же, или я велю слугам окатить тебя холодной водой! Сейчас принесут одежду. Я сама помогу тебе! Нет-нет, сначала тебе сделают массаж и умастят благовониями. Раздевайся! Ну, скорее же!
– Не понимаю, к чему такая спешка?
– Великая Царица Ах-хатпи, дочь Тетишери и Таа, вдова великого Секенен-ра и мать великого Ка-маси, желает видеть тебя немедленно!
– Меня? Сама царица?! Но…
– Я рассказала ей о тебе! Эй, слуги, давайте сюда одежду!
Длинная туника, сусх из тонкой зеленоватой ткани, окутала тело прозрачной дымкой, поверх нее, вокруг бедер, расторопные служанки повязали пестрый златотканый синдон, затем – золотой пояс, на руки – золотые браслеты, на шею – жемчужно-эмалево-золотой воротник-ускх, тяжелый и дорогущий.
– Прям как на прием к английской королеве! – с усмешкой заметил Макс.
Тейя осмотрела его, как скульптор осматривает свое только что созданное творение:
– Так… Теперь – парик…
– Не, не, не! Он меня как-то сковывает. Да и носить его я не умею – еще слетит, вот конфузу-то будет!
– Хм, ладно. – Девушка махнула рукой. – Тогда сандалии!
– Ой, горячо! Они что, из золота, что ли?
– А ты думал – из глины?! Ну, все! Идем!
Царица Ах-хатпи сидела в высоком кресле у дальней стены длинной залы, украшенной малахитовыми колоннами и стенной росписью. Макс шел к ней один, без сопровождения Тейи и слуг, и гулкие шаги его раздавались, казалось, на весь дворец.
Не доходя до трона, юноша, как учили, опустил глаза и поклонился:
– Приветствую тебя, царица-мать!
– Ах-маси…
Короткий сдавленный крик… И вот уже царица бегом спустилась с трона, схватила парня за плечи…
И тут только Максим смог в желтоватом пламени свечей наконец рассмотреть ее лицо. Милое, очень красивое лицо с тонким чертами… блестящие, вытянутые к вискам глаза… Родинка над верхней губой…
– Мама!!!
– Сын мой, Ах-маси… – Царица прижала Максима к груди. – Я ждала тебя всю жизнь… Ты пришел…
Юноша был ошеломлен, да и кто бы мог спокойно воспринять такое?! Его мать – властительница Древнего Египта! Пусть пока не всего… за исключением дельты. И все же… Как она обрадовалась! Как засияли ее глаза! Как…
И в Уасете, и во всех подвластных номах была объявлена великая радость – младший сын благой царицы Ах-хатпи вернулся из далекого паломничества в храмы Иуну, где испрашивал у богов победы для славной армии Юга. Он долго отсутствовал, но теперь вернулся, и потому в сердце царицы-матери волею богов сейчас поселилась радость, которую должен был – обязан был – разделить весь народ Черной земли.
И еще… Царица, оказывается, уже давно подобрала сыну невесту.
– Ты женишься на своей сводной сестре! Как и положено царям. Она придет к тебе сегодня ночью.
Честно говоря, Макс лучше бы поспал, но вот приходилось ждать. Как-то не очень хорошо все получалось с этой невестой… Была ведь уже и у него самого на примете одна хорошая девушка, а тут нате вам – сводная сестра. И взялась же откуда-то? Может, стоит еще раз поговорить с матерью? Господи… Мать! Да может ли такое быть? Господи, Господи, Господи…
Юноша зашатался, застонал, обхватив голову руками.
– Что, голова болит? Надо было сегодня пить поменьше вина!
Максим вздрогнул:
– Кто здесь? Тейя?! Откуда ты тут взялась?
– Не взялась, а только что пришла. Извини, что заставила ждать, это не я виновата. Там, внизу, твои друзья… рвутся увидеть тебя, едва не избили охрану. Настырные! Еле уговорила их подождать до утра.
– Друзья?
– Ну да. Мальчишка Ах-маси, сын правителя Ибаны, и этот черный… как его…
– Каликха!
– Да, Каликха… Ну?! Ты так и будешь на меня смотреть… брат и жених мой?
– Брат?! Так, значит, ты…
– Да! Я твоя невеста, милый мой Ах-маси! Ты что же, не рад?
– Э-э… Знаешь, у меня просто голова раскалывается!
– Не беспокойся, сейчас вылечим!
Опустившись на ложе, девушка обвила шею Макса руками, прижалась, прошептала:
– Ну? Что ж ты недвижен, словно сфинкс у гробницы царя? Скорей обними меня, раздень, брось на ложе…
Максим уже вообще-то это и делал… Только вот на секунду запнулся:
– Ты же говорила, что тебе нельзя…
– Теперь уже можно… Ведь ты – жених и повелитель мой! Слава Амону!
– Слава!
Крепко обняв возлюбленную, ошалевший от внезапно свалившегося счастья Максим-Ах-маси с жаром поцеловал ее в губы…
