Глава 20
Passy – Bir-Hakeim – Denfert Rochereau
Пятнадцатое июня

– Прыгай! – Юноша вытянул руки. – Ну, спускайся же, не бойся!

Он поймал девушку, обнял и со смехом поцеловал в губы:

– Ну, вот… А ты думала – утонем!

– Ничего я такого не думала! Ой… нам надо быть осторожными, кроме друзей, здесь могут быть и враги.

– Осторожными?! – Максим быстро прогнал усмешку. – Пожалуй, ты права. В сторону! Быстро в сторону!

Он едва успел схватить девушку за руку, дернуть, прижаться к стене, как мимо прогрохотал поезд.

Неистовые огни фар, стеклянные окна вагонов, люди…

– Что это было, Ах-маси?! – испуганно спросила Тейя. – Огромный змей?

– Не змей, обычный поезд… Ну, метро – понимаешь? Хотя, конечно, что ты понимаешь? Не знаю даже, как и объяснить…

– Ты говоришь непонятные слова, милый!

– Знаешь что, Тейя? – Юноша мучительно соображал, как бы все объяснить. Впрочем, сейчас было не до этого – сначала хорошо бы отсюда выбраться, куда-нибудь выйти. – Не спрашивай пока у меня ничего, хорошо? И ничему не удивляйся. Просто верь мне.

– Я верю. – Девушка потерлась носом о щеку Максима.

И снова прогрохотал поезд! Тейя дернулась было… но, посмотрев на спокойствие возлюбленного, лишь прижалась к нему и презрительно хмыкнула:

– Носятся тут всякие железные змеи! Как ты сказал – по-езд?

– Угу, именно так. Ты храбрая девушка, Тейя!

– Я еще и умная.

Максим огляделся по сторонам, прикидывая, куда податься. Слева, кажется, виднелся перрон. Какая-то станция – люди. А они с Тейей одеты как… В общем, почти что не одеты, да еще и грязные, мокрые… Тейя вообще голая – один тоненький поясок с привешенным к нему золотым соколом. И как же в таком виде идти? Тут же заберут в участок, и что потом доказывать? Ни документов, ни денег, ничего!

Пропустив очередной поезд, Максим решительно стянул с себя пеструю тунику наемника и, оторвав подол, протянул верхнюю часть девушке:

– Надевай.

– Эту рвань?!

– У нас больше ничего нету.

– Но лучше ходить голой!

– Тейя! Ты же только что обещала мне верить!

– Ну хорошо, хорошо, сделаю, как ты скажешь. О, боги…

С горем пополам девушка натянула на себя пеструю одежонку – и вышло очень даже неплохо, издалека смотрелось как короткое эксклюзивное платьице.

Частью подола юноша прикрыл торс, остальное намотал на бедра – стал похож на огородное пугало, но выбирать было не из чего. Тейя взглянула на него и прыснула:

– Ну и чучело!

– На себя посмотри! Ла-адно, не обижайся. Идем.

Здраво рассудив, что на станции метро показываться в таком виде не стоит, Максим, взяв подружку за руку, направился в другую сторону, к видневшемуся невдалеке мосту через реку… Что за река, интересно?

Ну конечно же!

Конечно же, Сена!

И башня, взметнувшаяся ажурными пролетами к небу!

– О, боги, что это?!

– Тейя! Ты ведь обещала.

– Да помню, помню. Уж и сказать ничего нельзя!

– Сначала выберемся… куда-нибудь.

Юноша быстро прикинул, где они. Да что тут было прикидывать-то? Вот река, вон башня, значит, это мост Бир-Хакем, за ним – станция метро с таким же названием, а позади другая станция, «Пасси».

Так… На улице тепло – значит, лето, солнце, похоже, только что встало. Что тут поближе-то? Ну, ясно: на том берегу – башня, на этом – смотровая площадка, дворец Шайо, сады Трокадеро… сады… Там же и пруд с фонтанами, в нем, между прочим, купаются туристы, да и вообще – всякого народу полно.

Вот и отдышаться немного. Пересидеть, подумать…

– Ах-маси… Я хочу… Ну, это…

– Писать, что ли?

– Угу.

– Тоже мне проблема. Писай здесь.

– Здесь?! – Девушка вскрикнула с неподдельным ужасом. – Прямо на улице?! Что, здесь поблизости нет уборной?

– Есть, но тогда придется немного потерпеть.

– Я потерплю. Идем же!

Взявшись за руки, они пошли вдоль реки по авеню Кеннеди, на которой было куда больше машин, чем редких прохожих. Росшие на набережной липы и тополя сияли свежей зеленью, голубело над головами небо, а в бирюзовых водах реки весело отражалось солнце.

Париж, Господи! Неужели Париж! Случилось наконец то, о чем давно мечтал! Вернулся-таки домой, и не один, а с любимой! Случилось. И пусть в кармане ни гроша, да и нет самих карманов – пусть! Главное, дома. Ну, почти что дома.

– Эх, Тейя! Ты даже не знаешь, как я тебя люблю!

– Я догадываюсь. И догадываюсь, что все эти места тебе хорошо знакомы, так?

– Тей-я!

– Да молчу, молчу. Но когда мы уже поговорим? И… когда же будет уборная?

– Скоро, скоро, милая. Тебя не удивляют эти самодвижущиеся повозки?

– Больше удивила железная змея. А эти… – Повернув голову, девушка посмотрела на проносящиеся мимо автомобили. – Они не кажутся мне угрожающими. Веселенькие такие! Ой, и сколько девушек сидит в этих повозках! А помнишь, мы с тобой ехали в колеснице, ты взялся управлять и мы перевернулись?

– Я взялся управлять?! Да ты же сама всучила мне вожжи!

– О, боги, да где же уборная-то?!

– Говорил тебе, надо было пописать в туннеле!

Тейя оскорблено фыркнула:

– Справлять свои дела на улице?! Так не поступают даже простолюдины и слуги!

– Ладно, ладно, не дуйся. Придем сейчас, вот поднимемся на этот холм.

Максим украдкой посматривал на девушку, ожидая увидеть в ее глазах безграничное удивление, восхищение и страх. А вот ничего подобного! Тейя оценила только башню: сказав, «миленькая», а вот сады Трокадеро с фонтанами, скульптурами и прудом вовсе не произвели на нее особого впечатления. Макс даже несколько обиделся за Париж:

– Как тебе холм, дворцы, лестница?

– Неплохо. Но, знаешь, у нас в Уасете не хуже! Ты сам увидишь.

– М-да… Туалеты во-он там.

– Что?

– Ну, уборная. Пошли, я тебя провожу.

Показав девушке женский туалет, Макс тут же свернул к мужскому и сморщил нос – больно уж сильно пахло хлоркой.

Справив свои дела, вышел, встал у деревьев, дожидаясь девушку. Та вскоре появилась и, подбежав к возлюбленному, хмыкнула:

– Это уборная для простолюдинов?

– Хм… Пусть так.

– Как там ужасно пахнет! И знаешь, вовсе не тем запахом, что производят все люди.

– Ладно тебе, пошли.

Они улеглись прямо на траве, под солнцем, среди многочисленных загорающих туристов. Кто-то купался в пруду, под фонтанами, кто-то загорал, какой-то толстый месье в очках читал газеты.

– Я тоже хочу искупаться! – Тейя ухватилась за подол своего импровизированного платья.

– Эй-эй! – вовремя среагировал Макс. – Только не вздумай его снимать! Купайся так, в одежде! Надеюсь, нас не заберут в полицию.

– В одежде?!

– Подожди, я с тобой.

Выкупавшись, разлеглись на траве под ласковым парижским солнышком.

– Я все же его сниму! – Снова дернулась Тейя.

– Нет-нет, не вздумай!

– Ну почему, почему я должна сидеть в мокром?

– Ты сокола-то не потеряла?

– Не потеряла! Вон он… – Высоко задрав подол, Тейя протянула руку к пояску.

Рядом кто-то хмыкнул: читавший газету толстяк во все глаза пялился на Тейю.

– Свежая? – ухмыльнулся молодой человек.

– Что? Ах, да, сегодняшняя.

– Позволите взглянуть?

– Да, пожалуйста. А ваша подружка – смелая девушка! То есть я хотел сказать – очень красивая. Вам повезло, месье!

– Спасибо.

Буркнув, Максим развернул газету. 15 июня… Июня!!! А год? Год тот же… что и был. Господи! Юноша похолодел. Как же такое может быть?! Ведь он, Максим, выходит, еще дома, в Санкт-Петербурге! И еще не ясно, поедут ли они во Францию. И вот он – одновременно – уже здесь, в Париже, загорает напротив Эйфелевой башни, да еще не один, с девушкой… С девушкой!

А девушка, между прочим, плакала! Точно, плакала, рыдала! Даже толстяк заметил:

– Что с вами, мадемуазель?

– Возьмите вашу газету. Спасибо. – Повернувшись, Макс обнял девчонку за плечи. – Тейя! Да что с тобой? Почему ты плачешь?

– Сокол… – Плечи возлюбленной тряслись от рыданий.

– Что – сокол? Ну, успокойся же, успокойся. Все хорошо, мы вместе…

– Отлетела эмаль, видишь?

Максим поднял из травы сокола.

– Ну, отлетела, и что? Невелико и богатство!

Перестав плакать, Тейя шмыгнула носом и посмотрела юноше прямо в глаза:

– Ты не понимаешь. Там, под синей эмалью, должен быть знак Гора. А его нет! Сокол – поддельный, тот тип в серебряной маске обманул нас!

Обманул…

Максим потряс головой – слишком много всего свалилось на него за столь краткий миг. Пятнадцатое июня… Теперь вот сокол, оказавшийся на поверку фальшивым. Ну Якбаал! Ну подлая харя! Впрочем, что уж теперь ругаться-то? Надо думать, что делать. Прийти в российское посольство, как-нибудь попытаться вернуться домой, в Петербург? Ага… Но ведь он, Максим, сейчас находится дома. А кто же тогда здесь, получается? Выходит, тоже он!

Париж, пятнадцатое июня… А тогда… Тогда был август. Так-так-так-так-так…

– О чем ты задумался, Ах-маси?

– О том, что мы с тобой можем сейчас здорово проучить Якбаала!

– Кого?

– Ну, того, кто подсунул нам поддельного сокола! Так… сначала раздобыть одежду. Кажется, здесь это можно сделать довольно просто. Вон, хотя бы взять ту группу туристов. Кажется, немцы. Ишь развеселились! Ага, раздеваются… Как бы только отвлечь их!

– Тейя, сейчас пойдешь купаться голышом. Видишь во-он тех парней? Поплавай с ними. Потом оденешься и придешь на ту сторону пруда, ближе к лестнице. Я там тебя буду ждать.

– Но…

– Пока ничего не спрашивай. Доверься мне и делай.

– Хорошо, милый…

Подойдя к краю пруда, девушка изящным жестом сбросила платье и ступила в воду…

Осмотревшись, Макс быстро встал, прошелся, наклонился… схватил что попалось под руку. Быстрым шагом отойдя метров на двадцать в сторону, тут же натянул джинсы, кроссовки и майку с эмблемой какого-то немецкого футбольного клуба. И, оглянувшись, пошел, пошел себе прочь, пристав к какой-то крикливой и шумной группе.

– Ай, Марья Ивановна потерялась!!! Договорились же – не теряться! Кто видел Марью Ивановну? Так, господа, останавливаемся, ждем! Сейчас можете погулять, но напоминаю всем: встречаемся ровно в час у башни.

Земляки, однако… Какой противный голос у женщины-экскурсовода. И нравится же им ходить этакой толпищей?

Пристроившись к русской группе, Максим, то и дело подтягивая сползающие штаны – велики оказались, – спустился с холма и, поднявшись с другой стороны пруда, принялся ждать Тейю. Заодно посмотрел, что для нее прихватил. Босоножки, шорты, футболка. Ничего вроде бы. Правда, все великовато, похоже, но это не беда – лучше уж так, чем мало. Так, что в карманах? Три билетика на метро, деньги… тридцать евриков и еще мелочь… жаль, маловато, но скромно перекусить хватит.

Ага… Вот и девушка!

– Ой! – Подбежав, Тейя чмокнула парня в щеку. Ишь, научилась уже! – Они такие приставучие, еле отвязалась. Ну, куда теперь идем? Ха! Как ты выглядишь! Ой, не могу! – Схватившись за живот, девушка упала в траву и принялась громко смеяться. – Ну надо же!

– Ладно, ладно, – усмехнулся Макс. – Сейчас посмотрим, как ты будешь выглядеть. А ну, одевайся! Нет, нет, платье не снимай, сначала натяни шорты. Ну, вот эти вот.

– А как их надевают?

– О, великий Амон! Давай-ка, суй сюда ноги.

Натянув на девушку шорты, Максим быстро застегнул молнию, оглянулся – никто особого внимания на них и не обращал, тут таких чудиков много. Нет, все ж таки пара старичков пялилась… Ну, пусть их!

– Ишь как вылупились! – Тейя повела плечом. – Как видно, я им понравилась!

– Понравилась, понравились… – Макс снова огляделся. – Значит так, быстро снимай платье… и так же быстро натяни вот это.

Девушка послушно проделала требуемое.

– Теперь покажи тем старичкам язык!

– С удовольствием, милый!

– Ну, пожалуй, все. Уходим. Как босоно… сандалии, не жмут?

Тейя улыбнулась:

– Нет, очень даже приятно в таких идти. И все же я бы лучше прошлась босиком.

– Нет уж, делай что говорю.

Перейдя Сену по широкому мосту Йена, беглецы оказались у подножия башни. Тейя невольно остановилась, в восхищении запрокинув голову, и юноша довольно улыбнулся – ага, проняло все-таки!

– Ну что, насмотрелась?

– Ой, а что это за божество? Похоже на Гора. Надо скорей принести ему какую-нибудь жертву.

– Это инженер Эйфель. Нам направо.

Они снова пошли вдоль реки, только на этот раз уже по другому берегу и в противоположную сторону, к станции «Бир-Хакем». По мосту, сверкая в лучах солнца, пронесся состав.

– Ой! Смотри, опять эта змея!

Макс хохотнул:

– На ней сейчас и поедем!

– Как?! Мы поедем верхом на железной змее?!

– Скорей, в ее брюхе.

– Ой, Ах-маси, а она нас не переварит?

Войдя в вагон, они прошли в середину, уселись. Народу было немного, и медленно продвигавшийся по проходу старик, аккомпанируя себе на гитаре, пел что-то из репертуара Ива Монтана.

Юноша бросил ему мелочь. Музыкант поклонился:

– Мерси, гран мерси, месье!

Тейя во все глаза смотрела в окно, на бульвар Гренель, станции. Потом, когда поезд нырнул под землю, стала рассматривать пассажиров. И все время улыбалась, видать, попутчики ей казались смешными. Пассажиры тоже улыбались веселой девушке, так и ехали, и Макс был очень рад, что его спутница не выказывает никакого страха перед «железной змеей».

Максим смотрел в окно, опасаясь пропустить нужную станцию.

«Монпарнас Бьенвеню», «Эдгар Кине», «Распай»…

– Тейя, вставай. Нам на следующей.

«Данфер Рошро». Что и говорить, с этим местом у Максима было много чего связано. Теперь бы сообразить, что дальше. Петосирис – Пьер Озири… Такая пока была схема. А значит, нужен был госпиталь Сен-Венсан.

Выбравшись на поверхность в районе улицы Фродо, путники свернули к площади.

– Ой, смотри, смотри, сфинкс!

– Это просто лев, Тейя. Сейчас перейдем улицу… Стой, стой, куда ты – красный!

Молодой человек ухватил девушку и строго посмотрел ее в глаза:

– Никогда больше не спеши и не делай здесь ничего без моего согласия, хорошо?

– Это… Это твоя земля, Ах-маси? Царство шарданов?

– Царство, царство. Рот-то закрой, да идем уже!

Тейя почему-то вздохнула и доверчиво протянула руку:

– Идем. А куда мы идем-то, а?

– В гости. К одному старому другу. Если он, правда, здесь. Кстати, ты его знаешь гораздо лучше, чем я.

– Вот как?! – Девушка резко остановилась напротив букинистической лавки. – Оказывается, у меня здесь есть знакомые?!

– Надеюсь, что есть.

Госпиталь Сен-Венсан был все таким же – с латинскими надписями по фронтону, пилястрами и детской фигуркой в круглом сине-голубом окне-розе. Часовня.

– Ха! Мальчик!

– Это, кажется, детский госпиталь. Не знаю, как там удалось оказаться твоему знакомцу?

– Да кто он такой-то? Может, наконец, скажешь?!

– Сейчас увидишь сама. – Они как раз свернули к проходной будке. – Добрый день, месье. Мы пришли навестить господина Пьера Озири. Как кто такие? Родственники! Племянник и… племянница… Никого не принимает? Хм… А я уверен, нас он примет обязательно! Вы только ему, пожалуйста, передайте пару слов. Ну, не сами, по телефону. Пожалуйста, а?!

– Ну, так и быть, – взглянув на Тейю, смилостивился служитель. – Больно уж симпатичные вы ребята. Кому другому бы отказал. Что передать-то?

– Скажите: Амон и Ра скоро станут как братья!

– О! Ну точно родственники! Недаром ваш дядюшка все время поминает Древний Египет!

Повторив фразу, служитель повесил трубку висевшего на стене телефона и развел руками – ну, ждите.

И тут же раздался звонок!

– Что?! Ах, вот даже как! Но мы ведь не можем разрешить… Слушаюсь, господин профессор!

– Ну, что? Что? – нетерпеливо переспросил Максим. – Разрешили?

– Первый раз за всю мою службу, а я служу здесь уже пятый год! Проходите через двор к главному входу – там вас встретят.

Он! Петосирис!

Старый! О, боги, какой же он старый! А был ведь еще молодым, и расстались вроде недавно…

Лежащий на больничной койке старик посмотрел на вошедших с удивлением, надеждой и неожиданной радостью. Черные глаза его были широко распахнуты, по смуглым щекам текли слезы.

– Скоро Амон и Ра станут как братья, – с порога произнес Макс.

– Воистину как единое целое… Нофрет-ари! Ты здесь, моя принцесса! Поистине я ждал этого здесь больше ста лет… Дай же обнять тебя, о будущая царица!

Тейя, зарыдав, бросилась на грудь старику, юноша тоже почувствовал, как почему-то защипало в горле.

– Теперь можно умирать, – гладя девушку по волосам, растроганно шептал Петосирис. – Теперь можно. Знаешь, Нофрет-ари, я уже отдал все необходимые распоряжения насчет моей смерти. Братья забальзамируют мое тело.

– Вы имеете в виду масонов, месье Озири? – подойдя ближе, тихо спросил Максим по-французски.

– Уи. – Петосирис перевел взгляд на юношу… и снова удивился. – Клянусь Амоном, ты… ты…

– Да, это наш друг, – улыбнулась Тейя. – И, чтобы ты знал, мой возлюбленный. Посмотри, он очень похож на моего несчастного сводного брата! Его даже зовут так же!

Старик присмотрелся и вздрогнул:

– Действительно! Одно и то же лицо. О, боги, да разве в жизни бывает подобное сходство?!

А может, в тело этого славного юноши переселился Ка несчастного Ах-маси?! Воистину пути богов неисповедимы.

– Надеюсь, вы знакомы с месье Якба? – взглянув на висевшие на стене часы, перебил молодой человек.

Лицо лежащего тотчас же сделалось строгим.

– О да. Это мой давний враг! Он много вредил мне.

– Я хотел бы его немного проучить, месье Озири. – Максим улыбнулся. – Разумеется, с вашей помощью.

Тейя удивленно переводила глаза с одного на другого:

– На каком языке говорите вы оба? И почему, Петосирис, ты так постарел?

– Ты объяснишь ей? – Жрец посмотрел на юношу.

– О да, – быстро кивнул тот.

– Тогда говори же, чем я могу помочь тебе в борьбе с Якбаалом? Хочу предупредить: это страшный и жестокий человек.

– Я знаю. Как вы оказались в этом госпитале? Помогли братья-масоны?

– Ты догадливый юноша.

– Из Великой национальной ложи Франции?

– Да, оттуда. – Чуть прищуренные глаза жреца смотрели на Макса уверенно и цепко. – Братья много сделали для меня… как и я для них. Так что я смогу сделать?

– Вот. – Юноша вытащил из заднего кармана джинсов фальшивого сокола. – Надо передать его на бульвар Бино, вашим людям. В августе к ним явится молодой человек… гм… очень похожий на меня. Принесет посылку, небольшую такую коробочку… надо забрать ее и подменить лежащего там сокола вот этим. Потом вернуть юноше. Сможете это проделать?

– К сожалению, я не могу даже встать. – Старик закашлялся, и сидевшая на краю койки Тейя поспешно подала ему стоявший на тумбочке стакан с водой.

– Благодарю тебя, моя принцесса. – Улыбнулся жрец и потом снова взглянул на Максима: – Вы сами отправитесь на бульвар Бино… Я напишу записку.

– Но…

– Отправитесь! – Жрец повысил голос. – Это нужно для вас! Потом вернетесь обратно… на «Данфер Рошро». При выходе держитесь за руки – это хорошая примета, а я в них верю.

– Что? Что он говорит? – обиженно воскликнула Тейя.

– Говорит, что мы должны кое-куда съездить. Спасибо за помощь, Петосирис! – тихо промолвил Максим. – Хочу предупредить: опасайся Якбаала! Он захочет кремировать твое тело!

Жрец неожиданно улыбнулся:

– Я давно о том догадался. И принял меры. Не сомневайтесь, братья помогут мне. Нофрет, дай обнять тебя на прощание. О, как я рад был увидеть вас, дети мои! Поистине боги смилостивились надо мной на склоне лет. Кстати, чуть не забыл… Примета предателя из числа приближенных правителя Ка-маси – на левой руке, чуть повыше локтя, шрам от укуса крокодила.

– Шрам на левой руке? – Максим вздрогнул.

– Что? Что такое?

– Да так, ничего.

И снова метро, и станция «Ле Саблон», и богатый квартал Нейи. Отсюда были хорошо видны голубовато-синие небоскребы Дефанса.

– Какие красивые гробницы! – восхищенно прищелкнула языком Тейя. – Клянусь Амоном, у нас с тобой будут не хуже!

У нас с тобой… Какая замечательная фраза!

Бульвар Бино, 66. Знакомый особнячок, отделанный мрамором холл.

– Бон суар. Нам нужен брат Орио.

– Бон суар. А вы, собственно, кто?

– Вот записка…

– Записка? – Служитель быстро прочел послание и, дружелюбно улыбнувшись, протянул руку. – Давайте сокола. Хм, красивый какой. Не скажешь, что подделка. Прошу подождать.

Он вышел куда-то, но быстро вернулся с каким-то кулоном и маленьким цифровым фотоаппаратом в руках. Протянул Максу кулон с изображением обычного масонского знака – циркуль и «всевидящее око».

– Наденьте на шею. Так. Разрешите вас сфотографировать, месье.

– О да, конечно.

Вспышка. Прощание. Снова метро… Станция Denfert Rochereau.

Поднимаясь по ступенькам, Максим взял Тейю за руку. Девушка замедлила шаг. Остановилась, обняла Макса за шею и, не обращая внимания на прохожих, принялась с жаром целовать в губы…

О, как это было здорово, юноша даже закрыл глаза, а когда открыл, вокруг почему-то уже никого не было! Ни единого человечка! И масонский амулет под майкой нестерпимо жег грудь.

Откуда-то сверху пахнуло горячим ветром.

Максим неожиданно для себя улыбнулся – он уже догадался, где они.

– Что мы стоим? – тихо спросила Тейя. – Мы что, не пойдем больше к Петосирису?

– Нет. – Юноша покачал головой и погладил возлюбленную по плечу. – Думаю, мы лучше пойдем домой.