Глава 30
У моря!
Еще не закончились весенние дожди, а Шамси уже был готов отправиться в путь к морю.
Пьер с Арманом с нетерпением ожидали окончательного приказа двинуться в дорогу. Рана Армана давно затянулась, и теперь он горел желанием побыстрее уйти от мест, где он испытал такое сильное потрясение души.
Отряд Шамси несколько поредел в последней схватке. Поэтому он вел переговоры с Аммаром о предоставлении ему пополнения, на что тот согласился, и теперь Шамси уговаривал троих воинов отправиться с ним искать счастья и удачи.
Наконец время отъезда было уточнено. Через два дня караван отправится к морю, его должны будут сопровождать три десятка всадников охраны, так как стали просачиваться слухи о том, что соседний правитель никак не угомонится и снова готовится напасть на Аммара.
– Господи, Арман, неужели этот день скоро настанет? – в который раз восклицал Пьер. – Неужели можно надеяться на скорое свидание с семьей? Как долго я никого из них не видел! Разве что во сне. Скорее бы!
– Однако путешествие будет не из легких, Пьер. Весенние дожди еще не кончились. А в горах холода и ветры, приодеться надо поосновательнее, теплых вещей взять с запасом.
– Само собой, но все это меня не пугает. Зато мы будем двигаться уже непосредственно к дому. Вот что самое главное.
– Это уж точно, Пьер. И теперь мне тоже не терпится побыстрее покинуть эти мрачные места.
– Между прочим, хозяин просит меня сегодня посетить его, Арман. Интересно, что он намерен мне сообщить?
– Обычные вещи, Пьер. Хочет сказать несколько слов благодарности, ну и пожелать доброго пути. Что он еще может?
– Это тоже немало. Все же мы здесь жили намного лучше, чем в любом другом месте за все время наших скитаний по Африке. С этим надо согласиться.
– Согласен, но от этого мне не меньше хочется побыстрее убраться из этого то ли поселка, то ли крепости.
– Однако мы заболтались, Арман. Надо проверить, все ли у нас готово к дороге, да и к Аммару пора собираться. Время приспело. Кстати, надо что-нибудь подарить ему на память. Хотя бы тот самый Коран, который я нашел тогда в пустыне. Нам с тобой он ни к чему, а для него это священная книга. Да и украшена она богато.
– Ладно уж, иди, а я все проверю и приготовлю. Захвачу лишнюю абу или пару джуб на случай холодов. Счастливо тебе, Пьер.
– Да будет Аллах благосклонен к тебе, раис, – приветствовал Пьер Аммара, входя к нему в комнату с обернутой тканью книгой в руках. – Ты позвал меня, и я пришел.
– Садись, руми. Мы скоро расстанемся навсегда, и я хотел бы напоследок побеседовать с тобой. Мне будет не хватать тебя, знай это. Ты пришелся мне по душе, так что забыть тебя мне будет трудно. Инша-аллах! – Амман молитвенно сложил руки и провел ладонями перед лицом.
– Благодарю, раис. Ты был добр к нам с Арманом, и я никогда не забуду этого. Воспоминания о тебе будут согревать мне душу в самые трудные минуты моей жизни, раис. И вот тебе на память о нас святая книга ислама. Я нашел ее в пустыне и хочу, чтобы она обрела достойного хозяина.
Аммар с благоговением принял подарок, развернул его, глянул восхищенно, молитвенно сложил ладони, провел ими перед лицом и сказал:
– Ты научился поступать и говорить так, как это делают на Востоке, руми. Я признателен тебе и за священную книгу, написанную нашим пророком. Однако не это главное. Ты много сделал для сохранения нашего тигремта и людей, здесь живущих. А это нельзя сравнить ни с чем. Аллах воздаст тебе за это, но и моя обязанность вознаградить тебя, руми.
– Не стоит говорить о награде, раис. Мы жили тут в полном достатке, нас уважали. На что же нам теперь жаловаться и чего нам еще ожидать? Нет, раис, нам ничего не надо. Мы так же благодарны тебе за гостеприимство, пусть Аллах снизойдет до твоего тигремта, и пусть всегда над ним сияет ласковое солнце!
– Все это хорошо, но до меня дошли сведения, что моя жена принуждала тебя к сожительству. Смерть ждала тебя как при согласии, так, наверное, и при отказе. Ты отказался, оберегая не только свою, но и мою честь. Однако у этой взбалмошной бабы хватило ума не мстить и понять тебя. Такой поступок с твоей стороны говорит весьма о многом и не может оставить меня равнодушным.
– Я считал это своим долгом перед моей женой и семьей, как и перед тобой, раис.
– В этом-то и все богатство твоей души, руми. И это должно быть оценено по достоинству. Я знаю, что ты получил от Захры подарок для твоей жены, так прими и от меня нечто подобное, руми, – с этими словами Аммар порылся в кармане тонкой джубы и протянул Пьеру бархатную коробочку. – Прими, не отказывайся, руми. Это от всего сердца, а такие подарки приносят счастье в дом.
Пьер молча взял коробочку и открыл ее. Там всеми цветами радуги так сверкали каменья, что ему пришлось прищуриться. Он много видел прекрасных произведений ювелирного искусства, но это ничем не уступало лучшим из них.
Это была диадема из золота со множеством драгоценных камней и жемчуга. Пьер невольно залюбовался этой прелестью, перед мысленным взором его предстала Ивонна, на голове которой сияло это сокровище. Он даже покраснел от волнения, глянул увлажненными глазами на Аммара, вздохнул.
– Раис, мне так неловко, но я знаю, что мой отказ будет расценен как оскорбление. Потому я приношу тебе свою большую благодарность, – он склонил голову, сложил ладони и замолчал, не в силах больше произнести ни слова.
– Вот и хорошо, руми. Ты правильно понял меня и наши обычаи. Пусть твоя жена радуется, а ты будешь радоваться за нее и вспоминать меня и нашу пустыню. Пусть она не сердится на тебя за столь длительное отсутствие.
– Благодарю, раис! Большое спасибо!
– А вот это для твоего друга, передай ему, – Аммар протянул Пьеру увесистый кожаный мешочек с золотыми монетами. – Я думаю, что он вполне заслужил этот дар. Он не такой уж большой, но и роль его была поменьше. Согласен?
Пьер неопределенно поднял плечи, промолчал. Аммар же продолжал:
– Пусть оставшийся путь будет для тебя не так долог и труден, как тот, что ты уже прошел. Шамси обещал способствовать твоему возвращению, так что теперь многое зависит от него. Не ссорься с ним. Он вспыльчив, но может и понять многое.
– Спасибо за совет, раис. Я запомню его.
– Тогда прощай, руми, и пусть Аллах стелет тебе легкую дорогу, – Аммар воздел руки к потолку, прошептал что-то и сделал знак, что аудиенция окончена.
Пьер медленно вышел, забыв ответить на прощальные слова. Он отыскал Армана, молча вручил ему монеты. Тот с восторгом принял дар, перебирал звонкие кругляшки пальцами, его губы бормотали что-то невнятное.
Пьер же удалился в дальний угол комнаты. Чувство восторга от мыслей о скором пути домой покинуло его. На душе было грустно и как-то пустовато. Помолчав и повздыхав, он отвернулся к стене и задремал, уставший от переживаний и воспоминаний.
И вот они в пути. Отряд охраны уже покинул путников, а те все оглядывались назад, пока тот не исчез за грядой утесов.
– Вот и началось наше возвращение, Пьер! – воскликнул Арман, заглядывая другу в глаза.
– Дай-то Бог, чтобы оно не продлилось так же долго, как и дорога сюда, – ответил Пьер словами Аммара. – Теперь мы с каждым шагом все ближе к дому.
– Как приятно это понимать и наблюдать воочию.
Дни тянулись однообразно. Дорога постепенно поднималась все выше и выше, холод становился все сильнее, а дожди мешались с мокрым снегом. А вдали виднелись вершины гор, покрытые снегом, и холодным блеском своим остужали рвение путников. Зато дальше их ожидали теплые места, синие воды океана и плавное покачивание палубы судна.
Уже через неделю они вступили в настоящие горы. Утесы, скалы, пропасти и осыпи попадались на каждом шагу. Кони и мулы тащились с трудом, а верблюды едва могли передвигаться.
– Ты заметил, Арман, что селения попадаются все реже?
– Кто же будет жить в таких гиблых местах? А долин не так уж много, да и не все они плодородные. Но говорят, что ближе к морю населения будет побольше.
– Да, говорят. Вот перевалим горы, и на склонах хребтов обязательно появятся населенные долины. Однако это будет не так уж скоро. Во всяком случае нам понадобится на дорогу целый месяц.
– Как раз шторма отшумят, и море будет спокойнее. А там… – Арман мечтательно прикрыл глаза.
Третья неделя пути оказалась самой тяжелой. Снег почти каждый день слепил глаза, засыпая тропу. Люди мерзли, кутались в одеяла и джубы, а Арман частенько хвастался своей предусмотрительностью, что захватил лишнюю одежду.
Редкие селения были бедны и мало что могли предоставить путникам даже за хорошую плату. Потому приходилось тащить с собой массу продуктов и товаров. Несколько мулов и лошадей погибли, не выдержав условий пути. На остальных груз ложился тяжелым бременем. Все это затрудняло и замедляло продвижение. Стало раздаваться злобное ворчание, люди иногда обращали друг на друга взгляды, полные вражды и ненависти. Однако Шамси спуску никому не давал. Его побаивались.
Наконец перевал был пройден. Помаленьку теплело. Дожди стали не такими холодными, и по ночам уже было теплее.
Зеленые долины тянулись на запад, склоны гор темнели лесами из каменного дуба, сосны, сандарака.
– Мне просто не терпится, Арман, – заметил Пьер на одном из привалов. – Так и кажется, что со следующей высоты увидим, как синеет море.
– Мне подобное тоже мерещится. Интересно, сколько нам еще ноги сбивать на этих горах? Уже пора бы и выйти к морю. Скоро и весна окончится.
– Все говорят, что скоро. Может, два или три дня. А там на судно – и на север! Хорошо!
– Я слыхал, что вдоль всего побережья рыщут арабские пираты. Охотятся в основном за португальскими кораблями, но не брезгуют и всеми остальными европейцами.
– Ясное дело. У них извечная война с нами, особенно с португальцами.
– Как бы нам не помешало это в пути, Пьер.
– Будем молиться, Арман, за ниспослание нам удачи. Более не на кого нам надеяться, как на Господа.
Но прошло целых три томительных дня, прежде чем совершенно неожиданно впереди и внизу засинел горизонт, которой впервые выглядел совершенно ровным, без волнистостей и пиков.
– Море! – раздался крик передних воинов. – Море впереди! Мы пришли!
– Арман, море! Ты слышал? Гляди, вон оно, едва просматривается в дымке.
– Да вижу, вижу! Не ори, глотку порвешь. Однако и в самом деле кончается наше путешествие по этим хмурым горам. Слава тебе, Господи!
Прозвучала команда на привал. Был почти полдень, и Шамси решил не утомлять караван перед последним спуском к морю.
Расположились на берегу речки со скалистыми берегами, несущей свои бурные сейчас воды к океану. Впереди угадывалось селение, но туда заходить не стали. Выбрали широкую полосу берега, заросшую олеандрами и сандараком. Было достаточно тепло, и шатры не ставили.
Горы благоухали цветами, всюду звенели насекомые и птицы. Высоко в небе парили орлы, высматривая добычу, было тихо и малооблачно. Час отдыха наши друзья молча лежали на траве, устремив взгляд в далекое бесконечное небо.
– Ты знаешь, Арман, мне сейчас даже боязно помечтать о доме, так долго мы не можем добраться до своих.
– Еще бы! А вдруг сглазишь? Нет уж, лучше и я помолчу с этим. Интересно, что задумал наш Шамси? Куда теперь направит он свой караван?
– Он как-то связан с морской торговлей, Арман. Стало быть, мы направимся к какому-нибудь порту. Я тут ничего не знаю, но порты на побережье ведь обязательно должны быть.
– А португальцы? Они же весь берег контролируют.
– Они никак не могут контролировать все. Сил у них маловато, да и берберские султаны уже окрепли и теснят их.
– Может, нам еще несколько дней придется тащиться по этим горам до судна Шамси?
– Кто ж его знает, Арман. Подождем уж. Теперь и настроение не то, что прежде. Море рядом.
К ним подошел Шамси. Присел на корточки.
– Поздравляю, руми. Мы вышли к морю. Вы довольны?
– Конечно, раис! Еще бы нам не быть довольными! Мы так рвались к нему.
– Слава Аллаху, мы добрались без приключений. Вернее, почти уже добрались. Еще пару дней придется следовать вдоль берега до Агадира, а потом и чуть далее, пока не прибудем на место.
– Скорей бы, раис, – протянул Пьер.
– Я бы хотел с вами вот о чем поговорить, руми.
– Мы слушаем, раис, – ответил Пьер, садясь и сосредоточивая внимание.
– Здесь недалеко португальский форт. До него миль двадцать, не более. Он построен у самого Агадира и нам весьма мешает, но пока мы ничего не можем против него сделать. Я бы хотел знать, не намерены ли вы податься туда? Это для меня важно.
Пьер с недоумением уставился в лицо Шамси, помолчал, потом ответил:
– Раис, у нас с португальцами нет ничего общего. Мы не собираемся покидать тебя. К тому же мы обещали помощь тебе в каком-то твоем деле. Я привык выполнять свои обещания, раис. А у португальцев нам нечего делать.
– Что ж, руми. Я очень доволен ответом и надеюсь на вашу честность.
– Господь свидетель, раис, мы не имеем ничего невысказанного на душе.
– Тогда я спокоен, руми. Я пошел, а вы отдыхайте. Впереди еще много трудных дорог.
Он ушел, а Арман, проводив Шамси глазами, спросил:
– Что это он так забеспокоился, Пьер?
– Естественно, Арман. Здесь ведь европейцы рядом, так что не удивительно, если мы вдруг захотим побыстрее оказаться в своей среде.
– И что ты ему ответил?
– Что мы не желаем иметь ничего общего с португальцами.
– Ну и ладно, Пьер. Я им тоже не очень-то доверяю. Чванливый народ.
– Кстати, у меня есть друг Фернан, так он португалец. Хорошо было бы, если бы он оказался сейчас здесь. Но…
К вечеру караван спустился немного в сторону моря, перешел вброд бурный поток Уэд-Маса и, не выходя непосредственно на побережье, стал пробираться на север. Красные песчаные дюны тянулись по левую руку, а справа виднелись пологие склоны гор. Далеко на востоке сияли шапки ледников. Но они были уже не страшны.
Дорога тянулась через довольно частые теперь селения, и уже в сумерках караван остановился на ночлег в рибате. Всего несколько раз за время рискованного пути по горам путникам выпадала удача ночевать под надежной крышей. Вот и сейчас Пьер с наслаждением растянулся на пыльном матрасе в крохотной комнатке рибата, а Арман все высматривал в дверь, не появится ли где поблизости смазливое личико берберки или черномазой служанки.
– Все стремишься выйти на охоту? – со смешком спросил Пьер. – Высматриваешь дичь, Арман?
– Угадал, Пьер, но что-то ничего путного не подворачивается.
– Гляди, здесь законы и обычаи могут быть строгими. Как бы не попасть под саблю.
– Гляжу, Пьер, да вроде без успеха. Придется отдохнуть так.
– Это лучше. Ложись, а то я устал от этой горной дороги просто невероятно. Но хоть холода окончились с ветрами.
– Ты же северянин, Пьер! Тебе ли жаловаться!
– Так сколько лет прошло с тех пор. Отвык я, наверное, как ты думаешь?
На заре караван пустился в путь. С моря веяло сыростью, хотя оно было еще в нескольких милях от селения. Далеко впереди засверкала вершина горы Джебель-Ульма. Ниже склоны тонули в дымке и тени. Слева виднелась какая-то гробница под белым куполом. Их тут было множество.
– У подножия той горы, – показал Шамси, проезжая мимо друзей, – расположен Агадир. Там же и португальский форт. Нам надо обойти их и выйти к горе. За ней у нас место встречи, – многозначительно подмигнул Шамси. – Да поможет нам Аллах!
– Стало быть, до вечера добраться до места нам не удастся, – протянул Пьер, отвечая на немой вопрос Армана. – И почему это так близко от португальцев у Шамси место встречи? С кем встреча-то, Арман?
– Думаю, что завтра узнаем. Так что гадать заранее не стоит.
Гора медленно росла по мере приближения к ней. Тропа уводила караван все дальше от моря, и вскоре оно исчезло из виду. Ветер усилился, завывая в ущельях. Похолодало, пошел мелкий дождик. Все завернулись в плащи и понурили головы. А до селения оставалось еще мили две.
Перебравшись через очередной ручей, караван вступил в узкую долину, уходящую на восток. Дальше белели хибарки селения, где путников ждал наконец столь желанный отдых.
Гроза, разразившаяся над горами, не дала хорошо отдохнуть. Наутро невыспавшиеся люди посматривали друг на друга хмуро и раздраженно. Но выглянувшее вскоре солнце и голубое небо с барашками редких облаков подняли настроение.
Поднявшись на высокий холм, караван очутился перед неглубоким заливом, который четко виднелся в восьми приблизительно милях к северо-западу. В прозрачном воздухе наиболее зоркие путники смогли различить смутные очертания города.
– После грозы отличная видимость, Арман, – сказал Пьер другу. – Гляди, как синеет море, дух захватывает, правда?
– Конечно, Пьер. Сколько времени мы с тобой не видели ничего подобного.
Утром перешли по шаткому мосту Уэд-Сус и по его берегу углубились к востоку, пока не втиснулись в поперечное ущелье, по которому и продолжали путь на север. Тропа была почти не видна, люди и животные шли очень медленно. Скалы надвигались и иногда нависали над самой тропой. Сосны и пробковые дубы карабкались по откосам. Дальше взглядам путешественников открывались широкие поляны, усеянные сплошным ковром цветущих трав.
Пройдя три селения, караван стал спускаться к западу. Узкая речушка вывела их к дюнам. За ними виднелось синее море, уже тонувшее в дымке. Красноватые скалы мешали осмотреть далекий берег, но понятно было, что караван прошел Агадир и тот остался несколько позади. А впереди высилась гора Джебель-Ульма. К ней и вела тропа.
Странно, но встречных всадников, феллахов и верблюдов здесь попадалось очень мало. Скорее всего, это была не основная дорога, ведь Шамси не хотел огласки.
– Как бы вы сказали, руми, мы на траверзе мыса Фунди, – сказал Шамси, довольно улыбаясь и присаживаясь к костру, разведенному друзьями на привале. – Вам, конечно, это ничего не говорит, но я могу с радостью сообщить, что мы почти у цели. Аллах способствовал нам в пути. Ночевать будем уже на месте. Осталось не больше восьми миль.
– И что это за место, раис? – спросил Пьер.
– Большое селение рыбаков в устье реки. Там наша база, и там мы будем готовиться к плаванию.
– Надеюсь, корабль пойдет на север, раис?
– Конечно, руми, на север. Но это еще не совсем точно. Возможны иные варианты. Наш капитан за зиму мог и изменить свои планы. Но подожди – и мы все узнаем.
– Мне казалось, что Шамси в этом деле самый главный, оказывается, есть еще и капитан, – удивленно молвил Арман.
– Выходит, что так, Арман. Но посмотрим, как все обернется.
– Мне что-то не очень это по душе, Пьер.
– Не нам изменять это, Арман. И не стоит раньше времени впадать в уныние. Все еще впереди. Главное, что мы у моря.
Оставив низкий скалистый мыс Фунди далеко позади, караван спустился ниже, переправился через Уэд-Тамеракт и по правому берегу двинулся в сторону моря. Справа виднелось селение, а ниже по течению реки, милях в трех находилось другое.
– Гляди, как часто встречаются здесь селения, – сказал Пьер, указывая на видневшееся поблизости строение, которое давало начало новому поселку.
– А долина такая узкая, что и не подумаешь, что здесь можно расселиться в таком количестве.
– Я еще заметил, что здесь полно арабов, во всяком случае мне так кажется, – заметил Арман. – И говорят здесь больше по-арабски, нежели на берберском.
– Теперь можно легче общаться с народом, а то этот берберский язык никак мне не дается, – пожаловался Пьер.
За поворотом речки раскинулось большое селение. Сотня домов и масса сараев и загонов для скота теснились на довольно широком пологом берегу реки, а на зеленых склонах ползали отары овец и коз. Плодородные пологие участки уже зеленели дружными всходами. Рощи апельсинов и лимонов буйно цвели, распространяя в воздухе душный аромат, напоенный гулом пчел и шмелей.
– Райский уголок! – воскликнул Пьер, оглядывая окрестности.
– Однако по виду этих феллахов не скажешь, что они живут богато, – отозвался Арман.
– Это не говорит о бедности земли, Арман. Просто помещики и разные духовные князья давят феллахов. Это во всем мире так устроено. Мне такое просто противно, и потому у себя в имении я не обираю людей, не довожу их до бедности. И работают у меня намного лучше, чем у соседей, хотя те и дерут семь шкур с крестьянина-арендатора. Раб не может хорошо работать, Арман. Так что лучше плати человеку хорошо, тогда и отдача от него будет лучшая. И забот меньше.
– Ну и речь ты задвинул, Пьер! Сразу видно, что ты не только купец, но и богатый помещик. Так ведь?
– Можно и так сказать. Во всяком случае, я свои земли отдаю в аренду дешево, но при этом имею не меньший доход, чем соседние помещики. Крестьяне меня уважают и готовы на любую помощь. Вот так, Арман.
– А соседи? Они не злятся на тебя? Ведь ты в какой-то степени подрываешь их авторитет.
– Это их заботы, Арман. Они меня мало интересуют, да и к себе редко приглашают. Слухи про мое пиратское прошлое уже распространились по округе, да к тому же я иностранец. Сам понимаешь, как ко всему этому относятся. Но мне это не обидно. Я не жалуюсь. У меня главное дело в морской торговле, а земля – так просто, дополнение.
– И все же неприятно такое отношение, наверное. А вернуться в свой, как его, Новгород, нет желания? Ведь родной город.
– Трудно сказать, Арман. С этим городом у меня связано очень много страшного. Да и давно это было. Я ведь мальчишкой четырнадцатилетним сбежал из него. Корней не успел пустить. К тому же в Марселе семья, любимая женщина, и вообще мне уже кажется, что я и родился во Франции. Сроднился я с нею. А старая родина представляется мне сейчас каким-то мрачным, серым и злобным местом, нет, возвращаться мне не хочется.
– Да, интересно ты жил, Пьер, хотя и опасно. Зато богатства нажил немалые и дело имеешь доходное и интересное. А что с твоим другом? Который в Черное море ушел? Забыл его имя, хоть ты и говорил.
– Гардан. Раз в год получал я от него письмо. Видно, стареем мы и отдаляемся друг от друга. Да и далеко это. Письма могут и теряться. Вот вернусь домой и обязательно напишу ему.
– Наверное, из ваших писем можно и книгу составить. Вы же многое описываете в них, верно?
– Конечно, а как же! Он тоже торговлей занят, но с севером. С Москвой, а может быть, и с Новгородом. Вот напишу, дождусь ответа и узнаю. Уж очень хотелось бы встретиться с ним. Интересный и надежный он парень, с ним было легко в разных передрягах. Как и с тобой, дружище.
Арман задумался, как бы переваривая услышанное. Эта тема не раз возникала у них и раньше, и всякий раз Арман удивлялся, как много пришлось Пьеру пережить и увидеть. Иногда ему было завидно, он поглядывал на друга и никак не мог понять, как такому молодому человеку удается вести такие серьезные и доходные дела. И он спросил:
– Пьер, а кто тебе передал все те понятия о торговле и прочих делах, что ты смог так удачно всем этим заниматься?
– Многих людей надо помянуть за это добрым словом. К тому же я сам потомственный купец, но главная заслуга моего капитана Эжена и старика Леонара, ты мог его видеть. Он занимался перестройкой моей «Ивонны». Не припомнишь его?
– Нет, не припоминаю, Пьер. Я в числе последних попал на судно. Долго собирался. Сомневался, стоит ли связываться с этим делом. И в последний момент решился.
– Теперь жалеешь? Сколько пришлось пережить и перетерпеть.
– Трудно сказать, Пьер. Зато есть, что вспомнить. Да и деньги теперь у меня есть. Бог даст, и еще прикоплю, да и ты обещал помочь, если не забудешь. Это тоже не исключено, а? – заметил Арман, хитро улыбаясь.
– Не исключено, Арман, – это если я не доберусь до дому, а так можешь быть уверен. Я слово свое держу крепко.
– Да уж, в этом я смог убедиться. Прости, если обидное что ляпнул по простоте душевной. Уж так охота поговорить и помечтать, а главное, побыстрее оказаться в Марселе.
– Ладно, Арман, пора и заканчивать болтовню. Ужин пора прикончить и на топчан залезать.
