Глава 19
Бегство
Подниматься, хоть и по пологому склону, было довольно трудно. Пьер остановился, переводя дыхание:
– Так дело не пойдет, Арман. Мы слишком истощены для такой дороги.
– А что тут поделаешь? Не сидеть же тут и ждать арабов?
– Надо поискать тропу. Так мы быстрее оторвемся от преследователей, если будет погоня.
– Где же ее искать? Может, подняться на вершину холма и оглядеться? Кругом сады и огороды с полями, народу хватает, так что тропы тут обязательно должны быть.
– Так и сделаем, – Пьер оглядел окрестности и наметил вершину холма, на которую друзья и полезли вместе, не желая расставаться.
– Да-а, – протянул Пьер. – Выбраться незамеченными здесь нам не удастся, Арман. Слишком много вокруг угодий и людей.
– А если выйти на дорогу и захватить кого-нибудь с ослом или мулом? Тогда путь будет не так труден, а главное, двигаться сможем быстрее. Кстати, а ты можешь мне сказать, куда нам лучше податься-то?
– Вот это трудное дело, Арман. Куда направиться, на запад к испанцам или к берегу, где можно в очередной раз попытаться выйти в море и добраться своим ходом до островов? Тут одни вопросы, а ответов нет.
– Во всяком случае, надо убедиться в том, что нас не преследуют, а если преследуют, то постараться избавиться от этого любым способом.
– В таком случае стоит поискать дорогу и одновременно понаблюдать за берегом, пока мы не очень далеко от него удалились. Сверху это будет сделать не так уж и трудно.
После недолгого спора беглецы так и решили. Они спустились с холма, целый час искали тропу, нашли ее, и лишь после этого стали вести наблюдение за берегом. Это оказалось не так-то легко. Друзья отошли достаточно далеко, и теперь разобрать, что там происходит, было трудно. Лишь отменная зоркость выручила их. Они заметили группу людей с ослом позади, которая медленно поднималась в холмы.
– Вот они! – воскликнул Арман со злостью и страхом. – Сколько их, Пьер?
– Человек шесть, а может, и больше. Пока трудно разглядеть – кусты мешают. Пусть подойдут поближе, тогда можно сказать более точно.
– Что делать будем?
– Пока придется уходить вверх по тропе, а там решим. Пошли, но спешить особо не стоит. Надо щадить силы.
Час спустя, когда солнце уже клонилось к волнистому горизонту, путники остановились. Пьер сказал, устало растирая ноги:
– Хватит, Арман. Мы слишком устали. Погляди из-за скалы, преследуют ли нас?
Вскоре Арман вернулся и сообщил:
– Они приближаются, Пьер. Скоро мы их услышим. Их шестеро, ты правильно определил. На осле везут припасы.
– Людей вокруг поблизости не видно, потому подождем их здесь.
– Да ты что, Пьер! Это же верная гибель! Бежать надо!
– Куда? На чем? Не думаешь ли ты, что эти рыбаки отменные вояки? А у нас есть оружие, и на нашей стороне внезапность и дерзость. А это немалое преимущество. Нападем на них неожиданно и покончим с этим. Тут как раз отличная позиция. Тропа делает крутой поворот, и их можно будет подпустить очень близко.
– Рискованно, Пьер. А вдруг ничего у нас не получится?
– Для нас все тут рискованно. И почему вдруг не получится? Надо, чтобы получилось. Это от нас зависит. А пока передохнем и приготовимся. Думаю, что полчаса у нас есть, как ты считаешь?
– Может, и больше. Они идут медленно, не спешат.
– Вот видишь! Они не могут ожидать нашего нападения в таком месте. Это и надо нам использовать.
Арман полез на торчащий невдалеке камень, с которого лучше просматривались окрестности, а Пьер осмотрел поворот тропы, прикидывая возможные случайности. Он собрал на всякий случай кучку круглых камней для метания, потом уселся в тени и прикрыл глаза. Усталость давала себя знать, ноги ныли, хотелось спать.
Появился Арман и сказал, утирая пот с лица:
– Они подходят. Вооружены, идут спокойно. И еще вдали я заметил селение, а вокруг копошатся люди в садах и в полях. Так что действовать надо тихо и быстро.
– Приготовь кинжал и в случае необходимости атакуешь их камнями.
– Жаль, второй сабли нет у нас, – вздохнул Арман. Его побледневшее лицо выдавало волнение, да и Пьер чувствовал себя неважно. Сердце тревожно бухало в груди, в висках стучало от возбуждения.
– Тихо! – прошептал Арман. – Кажется, идут! Я выгляну и погляжу. – Он подполз к повороту и глянул на тропу, потом повернулся, подполз к Пьеру, прошептал: – Они шагах в пятнадцати. Впереди один самый ретивый араб, за ним остальные.
– Хорошо, Арман. Я их встречу, а потом уж ты, если появится необходимость.
Пьер подкрался к повороту и стал ждать, вслушиваясь в шум шагов.
Как только передовой преследователь подошел шага на три, Пьер выскочил из-за укрытия с саблей в правой руке и камнем в левой и крикнул:
– Всем стоять! Не двигаться! – А сам подскочил к арабу, который уже вытаскивал саблю из ножен. – Стоять! – повторил Пьер и рубанул отскочившего.
Клинок ударил противника по правой руке, и Пьер с отвращением ощутил скользящее движение сабли по кости. Араб вскрикнул, присел. Прижатая к ране ладонь тут же окрасилась кровью. Она бурно сочилась через рукав и сквозь пальцы.
Глаза араба стали наполняться ужасом и болью, его спутники остолбенели в нерешительности. Наконец кто-то из них что-то крикнул, и двое шагнули вперед.
Пьер переложил камень в правую руку и с силой швырнул в противника. Промахнуться было трудно – до него было не более пяти шагов. С глухим стуком камень ударил араба в кисть руки, которой он инстинктивно прикрыл лицо. Рука разжалась, сабля с легким звоном ударилась о каменистую тропу, а араб остановился, злобно глянув на Пьера.
– Всем стоять на месте! – Голос Пьера звенел от возбуждения. – Кто приблизится – зарублю, и товарища вашего прикончу! Бросай оружие! – Он в ярости поднял саблю над головой раненого.
Арабы сгрудились в кучу, переглядываясь и тихо что-то говоря друг другу. Наконец один из них спросил:
– Чего ты хочешь, руми? Вам все равно никуда не скрыться.
– Это уж наше дело, а вы бросайте оружие и сложите на тропу воду и еду. Или давайте вашего осла сюда, он, я вижу, нагружен всем тем, что нам нужно.
– А наш товарищ? Что с ним будет?
– Ни ему, ни вам у меня нет охоты причинять неприятности, но вы сами полезли к нам. Делайте, что я говорю, возвращайтесь назад, и никто больше не пострадает. В противном случае ни один из вас не останется невредимым. Это я вам обещаю!
После недолгого совещания они согласились и подтащили упирающегося осла к Пьеру, предварительно бросив оружие. Пьер подобрал с земли саблю раненого, взял повод осла и рявкнул:
– Забирайте своего раненого и спускайтесь вниз. И не вздумайте останавливаться. Иначе мы легко догоним и разделаемся с вами, и Аллах не поможет! Поторопитесь, правоверные!
Арабы потащили вниз раненого, оставив все оружие беглецам. Те, наблюдая за рыбаками, стали медленно подниматься дальше по склону, поминутно оглядываясь. Арабы поспешно спускались и тоже оглядывались, но во взглядах их читалось лишь желание поскорее уйти от опасности.
– Солнце скоро сядет, – сказал Арман. – Надо побыстрее выйти на дорогу и захватить ослов.
– Это было бы хорошо, но где эта дорога? Забыли мы спросить у арабов. А надо было бы.
– Не огорчайся, Пьер. Зато им неведомы наши намерения. Они не знают, куда мы направимся.
С высокого места они оглядели окрестности. Пьер заметил в миле с небольшим дорогу, которая вилась среди холмов, уходя на юго-запад. Он сказал, указывая рукой:
– Вон туда мы и направимся. Пока доберемся, так и солнце почти скроется, и люди уберутся по домам. А там видно будет.
Уже в сумерках они вышли к дороге. Она была почти пустынна, если не считать одинокого путника, уходящего на восток. Друзья остановились в раздумье, потом Арман спросил:
– В какую сторону направимся, Пьер?
– Мне больше нравится запад, Арман. Все ближе к испанцам.
– Тогда не стоит мешкать. Пошли.
Сумерки сгущались. Вскоре им попались трое арабов, возвращавшихся, видимо, с поля. На плечах у них были мотыги. Друзья разминулись с ними, пробормотав что-то вроде приветствия.
– Так недалеко и до беды, – молвил Арман, когда арабы скрылись в сумерках.
– Будем надеяться, что усталые люди не обратили на нас внимания. Мало ли какой люд шатается по дороге. Так что будем идти подольше. Ночная темнота скроет нас до поры, а потом, может, и подвернется что-нибудь.
Больше никто им не встретился, и беглецы беспрепятственно прошли еще часа три. Ночная прохлада несколько освежала их, но усталость наваливалась всей тяжестью на плечи и ноги.
Наконец они дошли до хилого мостика, переброшенного через ручей. От него тянуло прохладой, осел жадно тянулся к воде, и никак не удавалось оттащить его в сторону.
– Передохнем здесь, Арман. Отойдем подальше от дороги и укроемся на ночь. Благо вода рядом. И ослу есть что пощипать, да и нам не мешает заглянуть в мешок. В животе-то бурчит…
Насытившись и напившись, путники забрались в густой кустарник и затаились там, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь треском цикад. Осел спокойно щипал траву, а уставшие друзья прикрыли глаза. Сон тут же навалился на них и захватил в свои объятия…
Пьер со страхом открыл глаза и прислушался. Тишина звенела по-прежнему, восточная часть неба светлела – рассвет близок.
– Арман, вставай! – Толчок кулаком в бок поднял Армана мгновенно.
– Что такое? – Глаза бродячего актера испуганно и тревожно оглядывали сумрак.
– Вставать пора, утро наступает. Поедим – и в путь.
Искупавшись в студеной воде ручья и позавтракав, путники потащили за собой осла и вышли на дорогу. Даже пустынная, она вызывала тревогу. Ребята закутали накидками лица, оставив лишь глаза. Арман заметил:
– Пьер, тебя надо малость подмазать. Уж слишком ты светел, – с этими словами он стал что-то искать на обочине.
Скоро он держал в руке какой-то стебель. Размочалив его, он извлек немного сока и стал натирать им брови Пьера и его бритую голову. Через несколько минут кожа потемнела и стала почти черной. Смочив слегка ладони водой, Арман протер ими лицо Пьера. Теперь он был просто смугл. Можно было не опасаться, что его вид вызовет подозрение.
– Хорошо бы взглянуть на себя в зеркало, – вздохнул Пьер.
– Ничего, и так сойдет. Мы в театрах много красим друг друга, так что кое-что знаем про это. Зато трудно в тебе признать европейца.
Дорога постепенно наполнялась проезжими и прохожими, спешащими по своим делам. Скрипели арбы, мерно вышагивали верблюды с гордо поднятыми головами, семенили ослики, и уж совсем редко пролетал мимо всадник на выхоленной лошади. После долгого молчания Пьер заметил:
– Арман, нам лучше по очереди ехать на осле, а то здесь редко кто ведет эту скотину в поводу. Да и усталости будет меньше.
– А я думаю, что нам надо прикинуться немыми. Так легче избежать опасности быть узнанными.
– А как мы переговариваться будем? Я же не знаю языка жестов.
– Я немного знаю. К тому же по-французски здесь никто не понимает, а мы будем мычать нечленораздельно, коверкая слова. Вот и поймем друг друга. А несколько жестов ты и так запомнишь. Так что остается лишь быть внимательным и не попасться.
– Ну, что ж, это мысль, Арман. Давай начинать изучать жесты.
Они плелись по дороге и жестикулировали, а Арман тихо пояснял значение того или иного жеста. За этим занятием время шло быстрее, а мысли не терзали их своими мрачными предчувствиями.
В полдень Пьер тихонько зашептал Арману, отчаянно жестикулируя:
– Арман, прервем путешествие. Видишь, арабы опустились на молитву. Нам бы тоже надо побыстрее последовать их примеру, а то уж точно попадем под подозрение. Сходи с дороги, и падаем на колени!
Арман скривился, но безропотно последовал совету Пьера. Они опустились на колени, поглядывая по сторонам и копируя движения соседей, стали отбивать поклоны. Друзья усердно бормотали что-то себе под нос, тщательно следя за тем, чтобы всегда находиться лицом на восток.
Когда прочие путники встали и стали собираться в дорогу, Пьер тоже дал знак, и друзья поднялись. Украдкой оглядываясь, они не заметили ничего подозрительного и продолжили путь, на ходу пережевывая черствые лепешки и запивая еду тепловатой водой из бурдюка.
– На этот раз, кажется, пронесло, – шепнул Пьер.
– Да, тут ухо надо держать остро. Того и гляди, попадешь впросак. Будем внимательней наблюдать за другими.
К вечеру беглецы перешли небольшую речку, свернули к югу и устроились в зарослях на ночлег. Останавливаться в караван-сараях они опасались, да и заходить в городки и селения не решались. Еды пока хватало, и можно было обходиться без этого.
Утром их разбудил шум проходящего каравана. В клубах пыли мимо прошествовали верблюды, и звон колокольчиков медленно затихал вдали.
Солнце только-только взошло, и путники заторопились в путь.
– Пьер, а может, нам присоединиться к каравану? – спросил Арман, указывая на пыль впереди.
– А что это нам даст? Будем постоянно у людей на виду. Опасно.
– Там не так уж и много людей. Зато все прочие не обратят на нас внимание. Подумай-ка малость.
Прикинув идею друга, Пьер сказал:
– Возможно, ты и прав, Арман. Можно попробовать присоединиться к каравану. Если так, то надо поспешать, а то он уйдет далеко.
К полудню они нагнали караван и пристроились позади него, глотая пыль, которую, правда, немного отгонял к горам северный ветер. Горы эти постепенно все вырастали и уже отчетливо просматривались на горизонте зубчатой кромкой на фоне неба.
Погонщики верблюдов некоторое время посматривали на путников, которые иначе как нищими не могли быть. И видя, что те общаются знаками, не стали с ними вступать в разговоры. Едут себе по очереди на своем осле, ну так и пусть едут. Им не жалко. Места на дороге хватает.
Беглецы, занятые мыслями и наблюдениями, не обратили внимания на то, как караван свернул на дорогу, ведущую на юг. Да и трудно было уследить за этим, когда тучи пыли, кустарник, селения и встречные люди постоянно занимали их внимание.
Лишь на другой день они стали догадываться, что путь их лежит уже не на запад, а почти точно на юг. Пьер закрутил головой, поглядывая на солнце и по сторонам. Спросить бы караванщиков, да очень уж боязно. А вдруг их не поймут с этими дурацкими знаками и заподозрят неладное.
Однако на привале к ним подошел один из погонщиков и стал говорить, что они идут в пустыню, и спрашивать, знают ли путники об этом.
Арман отчаянно мычал, жестикулировал, изображая непонимание. Наконец Пьер промычал ему на искаженном французском о том, что караван теперь идет в пустыню, и Арман вопросительно поглядел на друга.
Пьер сам был в растерянности и никак не мог выбрать что-нибудь определенное. Погонщик подозрительно оглядывал их, но потом махнул рукой и отошел, предоставив этим глупым немым самим решать свою судьбу.
Оставшись одни, беглецы стали оживленно обсуждать услышанное, не забывая для виду жестикулировать.
– Что же нам теперь делать, Пьер? – взмолился Арман. – Да и куда караван нас приведет? Ты смог понять?
– Что тут понимать! Погонщик называл какие-то города или селения, да что с того толку. Откуда нам хоть что-то знать о них? А теперь я и сам никак не могу решить, куда нам идти. С караваном оно безопаснее. И еды можно раздобыть, и к людям уже немного притерлись, а возвращаться уже слишком далеко, да по незнакомой местности. В горы же пришли.
Они спорили и обсуждали положение до тех пор, пока караван не снялся с места. Друзья тоже поднялись и поплелись следом, все никак не решаясь принять окончательное решение. Наконец Пьер сказал:
– Что там у нас осталось из нашего сокровища? Давай прикинем и рассчитаем, Арман.
С этими словами Пьер пошарил в карманах и выудил пару серебряных перстней. Арман показал четыре безделушки.
– Так что, – продолжил Пьер, – смело можно считать себя бедняками, Арман. С такими богатствами нам далеко не уйти.
– Ну и что теперь? Куда нам податься?
– Я склоняюсь к тому, чтобы остаться с караваном. Можно постепенно узнать, куда он идет, прикинуть все это. Думаю, что в пустыне нам не грозит такая опасность, как на побережье. Там-то нам наверняка придется хуже.
– Ох, Пьер! В пустыне я еще ни разу не бывал, и, откровенно говоря, страх меня берет от одной мысли об этом. Ты, я слышал, бывал уже в таких местах. А я…
– Караван с проводниками идет по тропам и дорогам, веками освоенным. На них есть колодцы. К тому же нас много. Больше полусотни верблюдов, да мулы, ослы. Трое на лошадях. Охрана. А возвращаться нам будет очень опасно.
– Сдается мне, Пьер, что мы делаем большую ошибку, отправляясь в эту пустыню…
– Будем уповать на Всевышнего. Может, он поможет нам, грешникам, в трудном деле возвращения домой.
Арман вздохнул, нахмурив свои черные брови, и не ответил. Но Пьеру было понятно его состояние. Пока весна, в пустыне хорошо, но до нее еще дойти надо, а сейчас вокруг тянутся неприветливые горы. И немало еще пройдет дней и недель, пока они достигнут пустыни. Тогда уже станет вовсю жарить лето, а это страшно.
Уже сейчас они испытывали сильнейшую усталость, передвигаясь по очереди на одном ослике. К вечеру ноги так гудели, что спасу не было. А харчи кончились, приходилось выпрашивать их у погонщиков или охраны. К ним относились, как к надоевшим собакам, бросая объедки, которые им приходилось подбирать да еще и благодарить за подаяния.
Арман постоянно психовал, едва сдерживая свой горячий нрав. Пьер с опаской наблюдал, как нервы друга постепенно сдавали. Он с тяжестью в душе ожидал его нечаянного срыва, который может привести их к гибели.
Однако путь продолжался и вскоре пошел под уклон. Горы кончались. С ними кончались и проливные дожди, которые постоянно свирепствуют весной в горах. Бурные потоки часто преграждали путь, приходилось пережидать паводки. Шествие каравана постоянно замедлялось.
В селениях Пьеру иногда удавалось доставать продукты в обмен на кинжал или нож из тех, что они захватили у преследовавших их рыбаков, но эти запасы подошли к концу, а лишаться последнего необходимого оружия им не хотелось. И так друзья подвергали себя большой опасности, совершая подобные сделки, но другого выхода не было. Приходилось идти на риск, иначе неминуема голодная смерть, да и избавиться от лишнего груза не мешало.
Наконец горы остались позади. Впереди простиралась пустыня, хотя пока еще и не настоящая. Часто попадались травянистые луга, отары овец и коз торопливо уничтожали их. Пастухи провожали караван равнодушными глазами, собаки – яростным лаем, а козы с любопытством вскидывали головы.
Каменистые увалы со скалами и трещинами постепенно сменялись нагромождением барханов с редкими кустами пустынных трав и кустарников. В низинах попадались чахлые рощицы низкорослых, редко растущих деревьев. Зато в оазисах зелень радовала глаз. Горделивые пальмы качали своими кронами, шурша жесткими листьями.
В таких оазисах Арман тут же принимался за свое актерское искусство, зарабатывая на пропитание. Это ему легко удавалось, так как в таких глухих уголках ни о каких развлечениях никто и не слыхал.
Как правило, заработанного хватало до следующего оазиса. Перепадали и мелкие монетки, которые друзья бережно хранили на черный день. В караване они уже не вызывали никакого подозрения, Арман на привалах бойко развлекал погонщиков и охранников фокусами и жонглированием, за что получал от них лишнюю кружку воды, горсть фиников и кусок лепешки.
И конечный пункт каравана уже был известен Пьеру. Все это настраивало друзей на уверенный лад, позволяло надеяться на то, что дела у них пойдут хорошо.
Караван постепенно смещался к западу. Из разговоров погонщиков можно было узнать, что он следует к границам Марокко, торговцы рассчитывают на обратном пути загрузиться дорогими товарами и к зиме вернуться на побережье.
Это вполне устраивало наших путников.
– За это время мы так свыкнемся с местными обычаями, что опасаться будет излишне, – говорил Пьер удрученному Арману.
– Но сколько же месяцев на это уйдет?!
– Придется запастись терпением, Арман. Зато потом без помех можно будет отправиться домой.
– Без денег, без того, что необходимо для такого дальнего пути?
– Это еще бабушка надвое сказала, как говорится у нас на Руси. За такое время много чего может произойти, и денег у нас может оказаться больше, чем ты можешь себе представить.
– Ой, Пьер! Ты вечно меня кормишь надеждами на счастье! А где оно?
– Не отчаивайся, Арман. Всему свое время. Я же тебе обещал, что когда вернемся домой, у тебя будет собственный театр!
– Твоими бы устами, да мед пить, Пьер, но мне уже по горло надоела эта пустыня!
