Глава 35
Зов сердца

Начало января оказалось особенно холодным. Ветер утих, и землю, скованную морозцем, покрыл тонкий слой снега. Жители молили всех святых, прося побыстрее отвести эти жуткие холода. Прихода весны ждали, как манны небесной.

– Ивонна, – сказал Пьер как-то вечером у камина, где они коротали время, перебрасываясь лаконичными фразами. Ивонна вязала себе шарфик, Пьер просматривал несколько листов с расчетами, полученных от банкирской конторы, куда он вложил часть денег. – Вот тебе бумаги, по ним ты можешь получать деньги. Постарайся, чтобы к моему приезду от них кое-что осталось.

– Я буду их очень беречь, милый, только побыстрее приезжай! Когда ты собираешься? – в голосе слышались тоскливые нотки.

– На следующей неделе. Уже договорился на две повозки и нанимаю в помощь себе двух крепких слуг с оружием.

– Мне так страшно, Пьер! Дорога так тяжела и опасна. Холод просто адов!

– А что, в аду бывает холодно? Я думал, что там только жара.

– Не смейся, Пьер. Мне действительно плохо и тоскливо.

– Повторяю, займись делом, Ивонна! Найди для себя что-нибудь интересное.

И вот Пьер уже неделю был в дороге. И чем севернее он забирался, тем холоднее становилось. Уже снега лежали на полях толстым слоем, лошади иногда покрывались инеем, а слуги только и мечтали о таверне и теплой постели. Пьер с каждым днем становился все суровее и злее. Он стал раздражительным, часто покрикивал на слуг и извозчиков.

В тавернах и на постоялых дворах он прислушивался к разговорам, выуживал различные сведения о предстоящем пути, а если они касались Московии, то тут же подсаживался и выведывал все подробности.

Так он, уже вблизи границы с Польшей, услышал, что царь продолжает измываться над знатными людьми государства. Всех подозревает в измене и злом умысле. Никто не мог считать себя в безопасности в Московии.

Как-то он услышал про князя Курбского, которому удалось бежать в Литву от гнева царя Ивана. Князь распространял всюду свои писанки про злодеяния царя. Люди ужасались, слыша, какие зверства он вершит с помощью своих подручных, да и самолично.

– Э, сударь, – говорил ему на ломаном французском какой-то купец, не то поляк, не то немец. – Теперь никто не хочет торговать с Московией. Риск слишком велик, да и дороги в тех краях так опасны, что редко кто отваживается пускаться туда.

– А как на границах дела обстоят? – спрашивал Пьер озабоченно.

– Постоянные войны, набеги, стычки. Каждый норовит отхватить кусок побольше, пожирнее. Но, видать, сил у царя становится уже маловато. Не тот он теперь, царь Иван. Бояре, князья ропщут, поглядывают то на Литву, то на Швецию или на Австрию. Боятся расправы.

И чем дальше Пьер забирался на север, тем чаще слышал такие разговоры. В Нейбурге, глядя на замерзший лед Дуная, Пьер вдруг почувствовал такое непреодолимое желание видеть Ивонну, такую неприязнь к царю-извергу, что дыхание у него вдруг сбилось, а сердце застучало тревожно, с перебоями.

Он стоял так до сумерек, потом медленно побрел на постоялый двор. Осмотрел повозки с товаром, потрогал веревки, увязанные умелой рукой, и быстро направился в комнату. Там он повалился на кровать и задумался. Воспоминания нахлынули на него плотной массой неразберихи.

– Кто меня там ждет? – спрашивал Пьер себя, почти беззвучно шевеля губами. – Кому я там нужен? Вряд ли отец жив в такое время. Да и если он жив, то давно уже похоронил меня в мыслях. Да и как я посмотрю теперь на все старое? Подойдет ли оно мне, ведь я уже начал другую жизнь в другом обществе?

Уставившись в потолок уже темной комнаты, Пьер терзал себя сомнениями, уговаривал, отговаривал, но прийти к чему-то определенному никак не мог. Лишь одна мысль билась в его голове – об оставшейся далеко Ивонне.

Он вскакивал, ходил по комнате, грохоча тяжелыми сапогами, ложился опять – и так до головной боли. К полночи он все-таки заснул, а утром встал и, с решительным стремлением покончить все разом, направился в город на рынок.

Там он пошатался по рядам, у лавок, присматриваясь и прицениваясь. К полудню Пьер успел договориться о продаже своего товара по вполне сносной цене и, несколько умиротворенный, вернулся на постоялый двор.

Уже через два дня Пьер ехал назад, нагрузив повозки товаром, который рассчитывал продать в Марселе с прибылью.

Близилась весна. С юга дули уже влажные ветры, а потом в небе стали появляться первые перелетные птицы. Может быть, они немного поторопились, но все же летели, неся на крыльях тепло и радость нового пробуждения природы.

На душе было радостно, легко и весело. Он щедро расплачивался на постоялых дворах и в гостиницах, смеялся, и лишь иногда в его душу закрадывалось что-то неприятное, щемящее и тоскливое. Но это продолжалось недолго. Жизнь брала свое, и молодой человек принимал ее легко и радостно.

Когда же он приехал в городок Шалон-сюр-Сон и увидел, что лед уже очистил реку и можно нанять небольшое судно до Арля или просто сесть пассажиром и медленно проплыть до устья Роны, то расстался с повозками и перегрузил товар на судно.

И пусть это было не море, но он был на судне, которое слегка покачивалось, а вода весело журчала под форштевнем – все это создавало иллюзию морского перехода. Воспоминания о пережитом в южных морях нахлынули на молодого человека, он в мыслях встречался со своими старыми друзьями и сожалел, что они так далеко, что не могут разделить с ним той радости, которую он испытывает от общения с Ивонной.

Иногда ему хотелось бросить судно, бросить вообще все, сесть на коня и скакать как можно быстрее в Марсель, к дорогому сердцу существу. Как такое могло случиться, что эта девчонка так влезла в его душу, что он никак не может избавиться от мыслей о ней? Неужели это так важно и необходимо? – спрашивал он себя. Ответ был один, и он знал его.

Прошло уже три месяца, как он покинул Марсель. И вот он, не обратив особого внимания на Авиньон, где была когда-то резиденция Папы Римского, пропустил Лион и увидел строения и церкви Арля, который был совсем рядом с Марселем. А в Марселе – его Ивонна. Ждет ли она его и как примет после относительно недолгого отсутствия? Но совсем немного осталось ждать! Скоро свидание!

В Арле он пересел на морское судно и спустился к морю. Судно шло в Марсель, и когда появились в весеннем небе очертания города, Пьеру показалось, что это его родной город, который ждет его и радуется его возвращению.

Поспешно сдав товар на склад, расплатившись, он нанял извозчика и, сунув огромную плату, приказал гнать домой.

Вечерело, Пьер надеялся, что Ивонна будет дома. Так оно и случилось. В ответ на громкий требовательный стук в дверь раздался голос Ивонны, испуганный и дрожащий, который заставил Пьера самого вздрогнуть от возбуждения. Он крикнул:

– Ивонна, отворяй! Это я. Я вернулся!

– Пьер! – голос Ивонны сорвался. Она торопливо открыла дверь и в объятиях Пьера радостно зарыдала, неудержимо и горячо.

– Чего же ты плачешь, Ивонна? – спросил Пьер, прижимая и целуя ее.

– Это от радости, Пьер, – едва сумела прошептать она сквозь слезы. – Ты вернулся, милый! Да еще и так рано! Я никак не ждала этого. Вот так подарок! Это Бог услышал мои мольбы и вернул тебя. Ты не успел, наверное, доехать, да?

– Не успел, моя Ивонна! Да и зачем я там нужен был!? Я весь был здесь, с тобой, моя Ивонна!

С неделю молодые люди не могли наглядеться друг на друга, хотя про дела тоже не совсем забывали. Когда Пьер поинтересовался, чем занимала себя Ивонна, та ответила:

– Откровенно говоря, Пьер, я тут же бросилась в бурную деятельность.

– Интересно! Что же это за деятельность? Судя по твоему лицу, она тебя весьма заинтересовала. Расскажи, милая.

– Заинтересовала, и очень, милый. Но я не виновата! Это все мой дядя. Мы с мадам Локар ходили на рынок за покупками и встретили у собора ла Мажор дядю. Вернее, это он нас встретил. Я его и не заметила. Он оглядел меня с ног до головы и заметил, что я хорошо выгляжу, что я еще на плаву. Это у него такое выражение. Я не захотела с ним разговаривать, но он задержал меня и стал ругать за то, что я забыла его, говоря, что это мне дорого обойдется. Вот после этой встречи я и задумалась.

– И что же ты придумала, моя Ивонна? – Пьеру нравилось, что она раскраснелась, рассказывая историю с дядей. Он улыбнулся и сказал: – Ты, Ивонна, просто прелесть!

– Ты мне мешаешь, Пьер! – махнула она на него рукой. – Не перебивай, пожалуйста! Так вот. Я и решила ему как-то насолить. А потом вспомнила, что ты позволил мне тратить твои деньги. Я и стала их тратить, но так, чтобы они потом не пропали. Понимаешь, Пьер?

– Ничего, милая, пока не понимаю. Но продолжай, – позволил он, целуя ее в порозовевшую щеку.

– Дядя разорил моего отца, и я подумала, что теперь у меня появилась возможность отомстить ему тем же способом.

– И как же можно было это сделать?

– Не очень-то просто, мой Пьер. Во-первых, надо было узнать все о его финансовом положении. И я узнала, что у него дела не очень-то хороши, а если точнее, то и совсем нехороши. Он раздал несколько векселей под залог мастерской и своего дома. Векселя просрочены, а кредиторы ловят его. Но пока неудачно. Вот я и скупила его векселя, причем по более дешевой цене, чем они стоят. Понимаешь теперь, что я задумала?

– Теперь немного понимаю, моя прелесть! И что же?

– А то, что теперь у меня почти все его векселя – и я только жду, когда подойдет срок платежей. Ведь владельцы его векселей уже навели справки о его делах, решили не рисковать и продали мне их с небольшой скидкой. Когда придет срок, а он скоро наступит, судья отберет его мастерскую и дом в мою пользу. Уяснил? Тогда все будет мое, а он окажется так же разорен, как и мой отец, но только это будет сделано честно, а не так, как поступил тогда этот мой родственничек. Вот как! Ты не сердишься, мой дорогой Пьер?

– Ну что ты. Разве могу я на тебя сердиться, мой птенчик! – молвил Пьер. Он притянул ее к себе и спросил: – Так когда мы обвенчаемся, моя прелесть?

– Я ему о серьезных делах толкую, а он все свое да свое! – воскликнула она и впилась в его губы, прижимаясь всем телом к его груди. – Ты лучше погляди на меня повнимательнее, тупица!

– Я и так только на тебя и гляжу, Ивонна. Что ты имеешь в виду?..

– А то, что я жду ребенка, милый! Как тебе это нравится? Ты не сердишься на меня?

– Ивонна! Неужели такое могло случиться? Поклянись всеми святыми!

– Клянусь, мой милый! Как ты уехал, так я это и почувствовала, а теперь уже четвертый месяц! Ты рад?

– Какое там рад? Я в полном восторге, моя прелесть! Вот это радостная новость! – И он подхватил Ивонну и закружил по комнате, покрывая лицо, шею и руки нежными благодарными поцелуями.

Они страстно отдались друг другу, а потом проговорили до самого вечера, и никто не вспомнил о дяде и его ожидавшемся разорении, о котором тот еще и не подозревал.

– Ивонна, – сказал Пьер утром за завтраком. – Я хотел бы с тобой посоветоваться.

– О чем? Говори побыстрее, я сгораю от любопытства!

– Я подумал, что при теперешнем твоем положении нам следует подумать о более подходящем месте для жилья. Как ты к этому относишься?

– А чем плохо это, мой милый? Я вполне довольна.

– Видишь ли, при моих средствах это просто неприлично, особенно когда мы поженимся. Я бы хотел приобрести дом в городе и еще один – где-нибудь в горах. Мне так нравятся горы, хотя я там никогда и не был. Только видел издали, но они меня поражали своим величием. Ты согласна, моя прелесть?

– Неужели у тебя так много денег, Пьер? – серьезно глянув ему в глаза, спросила Ивонна.

– А почему бы и нет? Я много лет подвергал себя различным смертельным опасностям и смог привезти сюда заработанное.

– Я просто не могу тебе на это ответить, мой милый. Я так поражена и обескуражена, что слов не нахожу. Но все, что ты сделаешь, я приму с радостью, дорогой.

– Тогда я займусь этим делом завтра же. А как все же дела с дядей будут развиваться?

– Мне остается лишь ждать. Это не больше месяца.

– И сколько же ты потратила на все это? Только не думай, что я тебя контролирую. Просто чистое любопытство, Ивонна.

– Ой, много! Даже страшно. Я не думала, что ты вернешься так рано, и была уверена, что к твоему приезду все твои деньги будут у меня уже на месте. А теперь мне стыдно и страшно.

– Ну, чего же бояться, Ивонна. Говори, не страшись.

– Почти две с половиной тысячи золотых, Пьер, – сказала Ивонна смиренно. – Мне так неловко, дорогой…

– Всего-то?! Да, трудно привыкать к богатству, Ивонна. Хотя нужно ли?

– Ты не сердишься, милый?

– Разве можно сердиться из-за пустяка? Успокойся и не думай об этих деньгах. Тем более что они вскоре вернутся к тебе, да еще, может быть, с прибылью.

– А ты мне позволишь закончить эту сделку? Мне так хочется увидеть дядюшку убитым горем!

– Ты такая мстительная, Ивонна? Мне это не нравится, дорогая.

– Но Пьер, я ничего не делаю незаконного. Просто теперь получается, что дядя должен мне, одной мне, и я отсрочки ему давать не собираюсь.

– Как хочешь, милая, но мне это не по душе.

Бракосочетание прошло тихо, без гостей и родственников, в тихой небольшой церкви в пригороде Марселя. Молодые тут же уехали в новый дом, расположенный миль за двадцать от города. Пара отличных лошадей, споро колотя копытами по каменистой дороге, к вечеру донесла молодых до дома.

– Пьер! Разве это дом? – воскликнула Ивонна в восторге. – Это настоящий замок, только маленький!

– Тебе нравится, Ивонна?

– Как ты можешь такое спрашивать, Пьер? Это чудо! И вид просто волшебный! Но горы не такие уж и высокие, Пьер! Ты-то доволен сам?

– Не совсем, Ивонна, но на первое время пусть будет так.

– Но сколько же тут комнат, Пьер? И кто будет за всем этим смотреть?

– Мадам, – к ним подошел солидный человек в отличном кафтане и почтительно склонился перед Ивонной. – Позвольте вам показать ваш дом. Я – управляющий этим хозяйством. Меня зовут Жан Эмиль Жене, мадам.

– Что это, Пьер? – Глаза Ивонны так широко открылись, что Пьер испугался, что они выскочат из орбит.

– Ивонна, привыкай к тому, что теперь о нас будут заботиться люди, и их будет много. Приказывай, но постарайся никогда их не унижать. Помни, какой ты была совсем недавно, дорогая. А теперь – вперед, к победе!

Они взялись за руки и, счастливые, с сияющими физиономиями, двинулись за Жаном Эмилем Жене.