Глава 33
Марсель
Плавание продолжалось своим чередом, а друзья никак не могли наговориться, поведать всего, что с ними происходило за эти шесть неполных лет. Пьер почти каждый день рассказывал со всевозможными подробностями о своих с Гарданом похождениях и приключениях, мало замечая, что миновали уже Индию, где капитан провел несколько торговых сделок.
Почти незамеченной прошла встреча с Каликутом. Это наших друзей уже не интересовало. Но впереди лежали земли арабского востока, которые пройти будет совсем не так уж и просто.
Гардан стал подходить со своими предложениями по преодолению арабского мира. Однажды он сказал:
– Ребята, нам так просто через Египет не пробраться. Я уже собрал некоторые сведения. Он захвачен турками, а нам предстоит идти через него или через Аравию, что еще сложнее. Вам, европейцам, это будет не так-то просто.
– И что ты, Гардан, надумал? – спросил Фернан.
– А надумал я следующее, ребятки. Вы будете у меня рабами, а я – богатый купец из Крыма. Так что никаких сомнений не должно возникнуть. Наймем верблюдов, погрузим свой товар – и в путь с рабами и охраной. Путь не длинный, но опасный. До Каира пустыня, потом по Нилу до моря, а там уж легче. Я наметил путь через Александрию. Это оживленный торговый город, и там затеряться будет нетрудно.
– А затем что делать станем? – спросил Пьер заинтересованно.
– Об этом пока даже и не думал, рассчитываю на месте разузнать. Никто из нас в тех местах не был, и потому трудно что-либо предполагать.
– Да, Пьер, – сказал Фернан. – Это Гардан неплохо придумал. Работать нам не привыкать, а три недели или месяц можно и в рабах походить. Зато никто нами не заинтересуется.
– Молодец, Гарданка! Придумал неплохо. Нам надо будет лишь вести себя как рабы, чтоб не вызвать подозрений.
– Это несложно, Петька. Поменьше слов, побольше работы и поклонов. Несколько арабских слов вы знаете, подучитесь малость. А в пустыне будете охранять наш караван, что тоже совершенно естественно.
– А Леонар? – спросил Фернан. – С ним-то как быть?
– Да, Леонар на раба мало смахивает, но что-нибудь придумаем.
Путешественники миновали уже остров Сокотра, впереди их встретил страшный мыс Гвардафуй – восточная оконечность Африки, Баб-эль-Мандебский пролив – и вот уже судно оказалось в Красном море.
– Да, такую жару трудно себе представить, – вздыхал Фернан, утираясь шейным платком.
– Это не так страшно, как опасность наткнуться на коралловые рифы, – ответил Пьер. – Хорошо, что в Мохе взяли хорошего лоцмана из арабов.
– Мне так тревожно, ребята, – вздыхал Леонар. – Мы в самом сердце арабского мира. Надо быть осторожными и осмотрительными.
– Само собой, старина Леонар, – ответил Фернан. – Теперь все в руках Гардана, нашего господина и повелителя. Верно, наш хозяин?
– Шутки в сторону, ребята, – хмуро ответил Гардан. – А привыкать не мешает, так что начинайте меня называть как Фернан. И побольше кланяйтесь, спины не отсохнут.
– Слушаем и повинуемся, наш господин, – поклонился Пьер. – Приказывай.
Медленно пробираясь на северо-запад, наконец достигли порта Джидда. Здесь предполагалось совершить несколько сделок и остановиться на неделю или две. Гардан перед этим долго вышагивал по палубе, явно о чем-то думая, наконец сказал:
– Ребята, рядом Мекка, сердце нашей религии. До нее всего сто верст. Плохим я буду мусульманином, если не совершу хадж в Мекку. Так что, пока вы тут будете грузиться, разгружаться и торговать, я быстро совершу этот хадж и к сроку вернусь назад. Как вы считаете, ребята?
– Ну, раз это твое твердое желание и мечта каждого мусульманина, – ответил Пьер, – то, видимо, надо это сделать. И действительно, почему бы и не совершить этот хадж? Пусть будет по-твоему, Гардан. Ты же, видимо, на верблюде или на коне отправишься, так что времени все это займет не так уж и много, верно?
– Конечно, Петька! А к тому же без меня вы никак не сможете благополучно закончить наше путешествие. Если что, подождете меня. Но вряд ли я надолго задержусь. За неделю управлюсь.
– Договорились. Завтра приходим в Джидду, и ты занимаешься хаджем.
Ничего примечательного больше не случилось, если не считать жары, от которой раскалывалась голова. Спать приходилось лишь урывками, все исходили потом, от постоянной неутолимой жажды пересыхало в горле. Так почти две недели торчали в пекле, сходном с муками ада. Но все в жизни кончается – кончилась и стоянка в Джидде. Корабль тронулся в дальнейший путь, а однажды вечером, почти месяц спустя, капитан сообщил, что утром покажется Суэц – конечный пункт их нелегкого и долгого пути.
– Сколько же мы были в море? – спросил Фернан с явным облегчением.
– Капитан сказал, что восемь месяцев или чуть меньше. Много времени отнимала торговля, мешали и противные ветры, – Пьер тоже чувствовал облегчение оттого, что столь долгое путешествие, кажется, заканчивается.
– Теперь, ребята, – сказал Гардан серьезно, – следите внимательно за собой. Постарайтесь не креститься и ведите себя очень тихо, не выскакивать, иначе вам, да и мне с вами, несдобровать. Будьте настоящими рабами. Одежда для вас уже готова. Завтра облачайтесь.
– Как-то нас встретит Египет? – вздохнул Пьер. – Скорее бы закончились наши мытарства. За этими передрягами я до сих пор по-настоящему не могу послушать рассказы Фомки о его приключениях.
– Ничего, Петька, у тебя еще много на то времени будет после Египта.
В Суэце простояли почти три недели. Подмазывали чиновников, составляли караван, делали все основательно, а потому и медленно. Перетаскивали товары в караван-сарай, потом вьючили их на верблюдов, которые выстраивались в цепочку, подчиняясь приказам и окрикам караван-баши… Гардан мало разбирался в торговых делах, и потому приходилось за все переплачивать, что вызывало некоторое удивление местных купцов и чиновников, но молодость оправдывала его в их глазах.
Рабы Гардана тоже не вызывали никаких подозрений, а старина Леонар сошел за немого паломника, который что-то невнятно бормотал, перебирая четки, терпеливо снося жару и пот, струившийся по лицу из-под накрученной чалмы.
И когда караван наконец-то тронулся в пески, все с облегчением вздохнули, с удовольствием покидая пыльный Суэц. Вереница верблюдов, ослов и лошадей растянулась на добрых две мили. По бокам ехали охранники с мушкетами и саблями в руках. Все были начеку – разбойники шастали везде, дожидаясь удобного случая. Их не раз видели вдали. Покрутившись минуту на быстрых конях, они тут же исчезали в жарком мареве.
– Господи! – восклицал Фернан, отдуваясь и утираясь платком. – Каких-то шестьдесят миль, а тащимся уже три дня, и конца дороге не видно.
– Терпение, мой друг, – отвечал Леонар, восседая на сером замызганном осле. – Это не самое страшное, что нас может ждать в недалеком будущем. Господь был благосклонен к нам, надейся, что он и теперь не оставит нас своими щедротами и милостями.
– Хватит трепаться! – прошипел Пьер. – Леонар, а ты чего это здесь разговорился? Ты же немой и не забывай этого. Крути руками крендели и помалкивай!
– Ребята! – взволнованно шептал Пьер, сидя вечером у костра вдали от колодца. – Завтра Каир! Конец пустынного пути.
– Вот здорово! Скорее бы!
Каир всех ошеломил своими размерами и шумом. Всюду попадались всадники, верблюды, ослы, гудели толпы, состоящие из местных жителей и торговцев, собравшихся чуть ли ни со всего исламского мира.
– Ну и шумно же тут! – проговорил Гардан, озирая великолепие мечетей и дворцов. – А сколько турок, просто жуть. Сплошные воины!
– Все это хорошо, но надо побыстрее найти баржу или еще какую посудину, перегрузить все на нее да и отплывать побыстрее в Александрию, – беспокоился Пьер. Его постоянно глодала мысль о возможном провале их затеи.
– Ты прав, Петька. Сейчас сложим товар в караван-сарае, а я пойду к реке искать лодку. Нил-то какой широченный тут! Другой берег теряется в дымке.
– Хороший кусок отхватила Оттоманская держава, – протянул Фернан. – Немало хлопот она принесет на поля Европы. Да уже, видимо, и принесла. Мы же давно не были дома.
На следующий день Гардан принес радостную весть:
– Нашел подходящую лодку для товара и для нас с вами. Она вполне подойдет. Уплатим разные пошлины, налоги, сборы, и можно будет грузиться. Теперь у нас не так много товаров осталось, зато самые ценные. Да не допустит Аллах, будь благословенно имя его, потерять это в самом конце пути. Аллах акбар!
За хлопотами, страхами и волнениями друзья даже не успели как следует осмотреться в Каире и вот уже очутились в Александрии. Город оказался таким же шумным, большим и разноязычным, как и Каир. Здесь рядом было море, масса развалин древних сооружений. Бывшая столица Древнего Египта была полна купцов, дервишей, уличных торговцев и проституток. Мелкие воришки шныряли в толпе, нищие хватали за полы халатов, прося милостыню. Ослы оглашали переулки и базар дикими криками, важно шествовали нагруженные верблюды.
Изредка колыхался паланкин важного чиновника, духовного вождя или турецкого начальника.
Тут оказалось, что ситуация для наших друзей складывается недостаточно удачно. Множество кораблей входило и выходило из гавани, но почти все они были турецкими, греческими, арабскими или тунисскими. И лишь изредка осмеливался заскочить сюда корабль рискованного генуэзского или венецианского купца.
Друзья сидели тихонько в караван-сарае, а Гардан носился по причалам в поисках попутного судна. Но такого никак не оказывалось, или никто не осмеливался предлагать свои услуги.
– Плохи наши дела, ребята, – вздохнул Гардан после очередного визита в порт. – Придется плыть на Кипр, а уж потом отправляться дальше.
– Что ж, Гардан. Пусть будет так, но отсюда лучше убраться побыстрее. – Пьер многозначительно поглядел на друзей. – Долго нам так не выдержать.
– Я так и знал, что ты согласишься. Тогда это можно устроить дня через три, если повезет.
Неделю спустя наши путешественники выходили в море. Впереди их ждал волшебный Кипр. В Фамагусте они покинули судно и остановились на постоялом дворе грека-мусульманина. По всему было видно, что мусульманин из него никакой, но так для него было выгоднее.
– Я расспросил хозяина и узнал, что сюда часто заходят суда из Венеции, Греции, с Мальты и даже из Испании. Так что вам можно будет дождаться попутного корабля и отправиться в путь, – Гардан устало уселся на топчан и разулся.
– А свои-то дела ты хоть делаешь, Гарданка? – спросил Пьер. В голосе его звучали нотки сожаления.
– Мои дела могут и подождать, Петя. Главное – разобраться с вами. Кстати, я договорился с хозяином, что он будет пересылать наши письма друг другу, пока ты будешь во Франции. Я дал ему своего родственника в Крыму.
– Денег надо ему отвалить за это, иначе он может обмануть, – заметил Пьер.
– Само собой, Петя. Я уже обещал, и он согласился выполнить все честно.
Через месяц наконец нашелся корабль, шедший в Марсель. Это было для Пьера очень кстати, да и для остальных тоже. Пьер спросил:
– Гарданка, когда же ты сам думаешь отправиться в Крым? Ты уверен, что родственники в Крыму примут тебя хорошо?
– С моими деньгами меня все и везде примут отменно, Петя. Можешь не волноваться. Буду жить в Джалите. Во всяком случае, я на это надеюсь, да и что мне может помешать? Вряд ли мои родственники по матери изменили место своего жительства. Туда и будут пересылаться письма, Пьер.
– Хорошо бы встретиться еще хоть раз, через десяток лет, например, – мечтательно улыбнулся Пьер.
– Может быть, Аллах смилуется, и мы встретимся, Петя. Я бы очень этого хотел. Ты ведь не мог о таком и мечтать, а вот встретился же с Фомкой. Вот и мы будем мечтать. Договорились?
– Договорились, Гарданка!
Вскоре Пьер махал рукой оставшемуся на берегу Гардану. Тот отвечал, но постепенно фигура его удалялась, очертания смазывались и потом вовсе затерялись среди портовых построек. Они расстались, и Пьер глубоко вздохнул. Горечь расставания была для него очень тяжела. Фомка подошел к другу и спросил:
– Ты так с ним дружил?
– Да, Фомка. Это был мой самый лучший друг.
– А я как же?
– С тобой мы дружили в детстве, а с ним – всю остальную жизнь, которая была очень тяжелой и опасной. И ни разу у нас не возникало никаких недомолвок или обид. Он был мне настоящим другом. И надеюсь, что и я был для него таким же, Фомка.
Каравелла неторопливо бежала на запад, к новым местам, к новым людям, а может, и к новым приключениям.
Остров Иф с его недостроенной крепостью открылся издалека, когда Марселя еще и не было видно. Путешествие заканчивалось. Теперь главным был Леонар. Он знал эту жизнь, эту страну, и ему Пьер вручил судьбы друзей и свою.
Три дня искали наши путешественники в Марселе родственников погибшего моряка. Шесть лет – большой срок. А Фомка уже в который раз нашептывал Пьеру:
– Ты что, в самом деле собрался отдать этим нищим столько золота?
– Как же иначе, Фомка! Капитан мне поручил это, и я не могу не выполнить его просьбу.
– Вы что, друзьями с тем матросом были?
– Я его даже не видел. Он погиб незадолго до моего появления на острове у капитана. Но таков наш закон, мы давали клятву, и я выполню ее.
– Ну и дурень же ты! Кто узнает об этом? Капитан твой так далеко, что туда ни одна весточка не долетит. Да и кто будет ему сообщать?
– Ты перестань такое говорить, Фомка! Это не для моих ушей. Если не хочешь ссоры, то прекрати. Я не могу нарушить свои же обещания, к тому же данные другу и товарищу в несчастье.
– Ну и дурак! – только и сказал Фомка и отвернулся, недовольно надувшись.
Родственники были найдены, деньги вручены. Две тысячи золотых – это огромное богатство для недавних нищих.
Леонар наставлял огорошенных свалившимся богатством людей, как лучше использовать деньги. Те, судя по всему, ничего не соображали.
Оказалось, что из-за охвативших всю Францию религиозных неурядиц выехать на север было затруднительно. Пришлось ждать, а в это время Леонар распрощался с молодыми людьми и уехал в мечту своей юности – Тулузу.
Фернан тоже решил все-таки податься ближе к родине. Он сказал другу:
– Если надумаешь подать весточку, то ищи меня на самом севере Португалии или во Франции рядом с границей.
– Вряд ли это будет возможно, Фернан, – ответил Пьер. – Прощай, друг, и не вспоминай лихом. Да благословит тебя Дева Мария!
Пьер остался вместе с Фомкой. Тот носился по городу, едва понимая язык, и все требовал от Пьера денег для самостоятельного отъезда домой.
– Сейчас опасно пускаться в путь, Фомка. Надо переждать месяца два. Куда теперь спешить? Если вспомнить, где мы были, то можно считать, что уже почти дома.
– Ты зачем меня сюда сманил, Петька? Теперь сижу без гроша в кармане!
– А у тебя что – были в кармане гроши? Ты же прыгнул с пустыми карманами, а сейчас у тебя золотой в день. Это разве мало?
– Слушай, дай мне по-дружески сразу три-четыре сотни золотых, а?
– И что дальше? Что ты собираешься делать?
– Тебя беспокоить не стану. Но я сам хочу устроить свою жизнь.
Такие разговоры возникали все чаще, пока они жили в нанятом доме недалеко от капеллы Сен-Лазар. Порт был недалеко, и Пьер частенько ходил туда смотреть на прибывавшие корабли и вспоминать недалекое прошлое. Как недавно это было – и каким казалось далеким и нереальным.
А город ему очень понравился. Здесь было много древних развалин, красивые просторные церкви попадались на каждом шагу, и Пьер удивлялся их обилию и роскоши. Все они были построены из камня с резными и лепными украшениями. Особенно нравилось ему стоять и созерцать каменные кружева близкой капеллы Сен-Лазар. Он мог часами любоваться архитектурными произведениями, которые украшали храм.
Он даже несколько раз заходил внутрь и крестился на манер католиков, садился на скамью и подолгу думал о своем. Священник уже здоровался с ним, другие постоянные прихожане тоже кивали ему при встрече. А однажды Пьер, поборов смущение, вручил священнику пятьдесят золотых.
– Сударь, – сказал священник. – Вы не француз, но у вас добрая душа. Может, вы и не католик, но это не так уж и важно. Для Бога мы все равны. Пусть Господь будет к вам благосклонен. Да хранит вас Дева Мария, месье.
Началась осень, а Пьер так и не мог решиться уехать из Марселя.
Фомка часто пропадал на несколько дней, потом являлся пьяный, вечно помятый и алчущий денег. Петька остро ощущал, как далеко они расходятся друг с другом. Он чувствовал себя одиноким и покинутым. Вспоминал своих друзей, словно они были ангелами, боготворил капитана, да и других не менее.
Однажды он сел писать письмо Гардану, сетовал в нем, что одинок и тоскует, что сидит в Марселе, не решаясь ехать на родину, но когда дороги немного подправятся, обязательно поедет. Письмо было воплем отчаяния человека, потерявшего все и разочаровавшегося в лучших своих побуждениях.
Однажды Фомки не было целых три недели. Потом вдруг к Пьеру явился ободранный субъект неопределенного возраста и сообщил, что Фомка требует денег.
– Сколько же ему надо? – спросил Пьер.
– Тысячу золотых, сударь.
– И как ты докажешь, что именно ему отдашь эти деньги?
– Мое слово, сударь. Разве этого недостаточно?
– Нет, конечно, недостаточно. Ты мне не внушаешь доверия, и я прошу тебя покинуть этот дом. Пусть Фома сам придет ко мне.
– Я еще никогда не получал такого оскорбления, особенно от чужестранца, сударь! Я требую удовлетворения! Назначьте время, сударь!
Пьер, ни слова не говоря, схватил этого типа за ворот рваного камзола. Тот попытался было сопротивляться, но, почувствовав недюжинную силу, затих и позволил себя вышвырнуть за дверь, свалившись прямо мордой в грязь.
Этот случай сильно расстроил Пьера. Он стал подозревать, что Фомка попал в непутевую компанию. Парень не мог заснуть этой ночью, а утром решил, что отношения с Фомкой надо разорвать раз и навсегда. Дальше продолжаться так не могло.
Однако вскоре Фома сам явился и высокомерно стал выговаривать другу свое недовольство:
– Я по твоей вине оказался у разбитого корыта, а ты еще денег жалеешь для друга.
– Мне надоели твои выходки, Фомка. Говори, сколько тебе надо, но чтобы это было в последний раз.
– Теперь я слышу голос мужчины, Петька. Тогда сразу к делу. Дашь мне две тысячи золотых – и я больше не буду надоедать тебе. Договорились?
Пьер глянул с недоумением на своего друга, помолчал немного. Потом, не произнеся ни слова, отсчитал ему требуемую сумму и сказал:
– Ты, Фомка, плохо кончишь. Я ошибся в тебе и теперь жалею, что принудил тебя к поездке со мной. Однако прошлого не воротишь, потому забирай деньги и постарайся больше не напоминать о себе. Я скоро еду домой, а о себе ты сам позаботишься.
– Мерси, месье, – ответил Фомка с неприятной миной на губах. – Передай привет Новгороду и прощай! Ты хороший друг, но мне не подходишь.
