Глава 13
Домой!

Небольшое судно с двумя мачтами и косыми парусами медленно тащилось вдоль низменных берегов. Вдали еще виднелись дома большого города со шпилями главных церквей Николайкирхен и Петрикирхен. Краснела крыша университета, видны были готическая вязь Мариенкирхе, ратуша и целое столпотворение крыш старого города.

Устье Варнавы медленно расширялось, легкий западный ветер лениво шевелил паруса, а течение плавно подгоняло корабль ближе к морю. Кругом было тихо и спокойно. Лишь чайки ретиво носились над водой и выхватывали зазевавшихся рыбешек да оглашали окрестность пронзительными криками.

– Как здорово, что мы наконец-то плывем домой! – мечтательно протянул Петька.

Они с Гарданом стояли на баке, опершись о планширь, и смотрели на воду, медленно убегающую из-под форштевня с легким плеском и шипением. Поминутно оборачиваясь, ребята как бы прощались с городом, где они провели почти полторы недели в ожидании этой счастливой минуты.

– Да, Петька, не часто можно встретить такого хорошего человека, как Эрик, – в голосе Гардана чувствовалось какое-то сожаление.

– А я почему-то и не сомневался, что он не просто так говорил. Он мне сразу понравился, этот Эрик. Что бы мы без него делали? А теперь мы через месяц, а может, и быстрее, будем дома. Вот здорово, а! Отец, наверное, уже и перестал нас ждать. Жаль тятьку – переживает ведь.

– Что мне тогда говорить, а? Я уж скоро год как потерял всех своих родичей. Видать, они считают меня погибшим.

– Я все вспоминаю, как мы плутали по порту и городу, а, Гарданка?

– Конечно, я тоже вспоминаю. Немало мы посмотрели и пережили.

– Хорошо, что убрались быстро, а то нас местные прибили бы до смерти в конце концов, как ты кумекаешь, Гарданка?

– Да, это уж так и было бы. А помнишь, как нас с паперти ихней Петрикирхе погнали и чуть палками не побили. Спасли только наши ноги.

– Там-то не побили, а в порту все же досталось нам знатно. До сих пор бока и мослы болят, а под глазом фонарь не сошел.

– Кости, Петька, целы – и на том спасибо. Аллах нас не оставил своим благоволением. – Гарданка сложил ладони, воздел их к небу, а потом провел вниз по середине лица.

– А может, это Бог нам помог, а?

– Наверное, так и было, Петька. Иначе почему же нам так повезло с Эриком в этом чужом краю? И гляди, даже денег дал малость, а мы еще заработаем, пока в пути будем. Боги у нас вроде разные, а дела делают одинаковые.

– И верно, Гарданка! И чего это люди так бьются за веру? Неужто Боги наши так же бились друг с дружкой? Что-то не верится. Ведь же сказано в Писании, что надо любить даже врага своего, а мы с тобой и вовсе не враги, правда же, Гарданка?

– Правда, Петька. Однако же были врагами, и я хотел тогда захватить тебя с добычей и убить мог бы, да Аллах отвел руку мою.

– Зато мою Бог не отвел, – с грустью в голосе произнес Петька.

– Зато судьба нас свела вместе. Ты не жалеешь, Петя?

– Нет, что ты! А ты?

– А чего жалеть? Гляди, сколько мы с тобой повидали. Интересно же. Но я не прочь и дальше на что-нибудь новое поглядеть. А мир ведь такой огромный и интересный, Петька, ты себе и представить не можешь.

– Да-а-а, – мечтательно протянул Петька, немного помолчал и добавил:

– А все же дома лучше, правда?

– Правда. Но и мир поглядеть охота. Видно, во мне играет кровь моего дядьки-купца. Тоже, наверное, где-то идет с караваном или на корабле плывет, как мы. По Каспию, а может, и в южных морях.

– А ты плавал по тем южным морям, Гарданка? – спросил Петька, в глазах которого отразилось недоверие. – Страны-то эти столь далекие, куда и добраться-то невозможно.

– Не довелось. Только по Каспию и плавал да караваном ходил один раз до Исфагани. Это в Персии, страна такая большая. Там шах правит.

– А что там самое интересное, Гарданка?

– Все необычно там. Мечетей красивых много, коней, фрукты разные со всего света. И жара, страшенная жара!

– Жарче, чем в твоей Астрахани?

– И сравнить нечего, конечно, жарче. Там солнце так печет, что голову может прожечь, если без шапки пойдешь.

– Господи, не может такого быть! – воскликнул Петька с испугом. – Неужто и правда, Гарданка?

– Ну, прожечь – не прожжет, а в голове помутнение случиться может.

Они помолчали, каждый предавшись своим воспоминаниям. Их вахта была еще далеко, но ребятам не хотелось идти искать себе место для сна, хотя за те дни, что они провели в городе, им досталось немало, и тела их жаждали отдохновения и покоя.

Солнце поднялось уже высоко, начало помаленьку припекать. Ветер тоже немного прибавил, и судно «Святая Катерина» заспешило к выходу в открытое море, которое было уже не так далеко. Узкий залив постепенно расширялся, берега расходились все дальше и дальше. Изредка виднелся парус встречного судна. Корабли приветствовали друг дружку, моряки махали руками, благословляли друг друга, кричали пожелания удачи.

Ребята так и не сумели отдохнуть. Уже устроившись в тени паруса, они вроде бы задремали, но их опять взбудоражили воспоминания, и они в который уже раз пустились в разговоры о прошедшем. Петька сказал:

– А помнишь, как мы прятались на ночь, боясь, что нас шайки местных поймают, а?

– Чего ж не помнить, коли только пять дней прошло с того времени.

– Но и мы здорово им наподдали, правда?

– Еще бы! А как ты кусок кожи оторвал от спины того рыжего громилы, а? Вот он взвыл. Ну и силища у тебя в руках, Петька!

– А чего он навалился на меня? Рад, что пуда на три тяжелее. А ты сам как глаз выбил тощему, помнишь, тот так и не вступил больше в свалку. Здорово ты ему тогда!..

– Но уж не лучше тебя, Петька. Ты вон и руку одному хлюпику сломал. Как такое можно, а?

– Так он ухватился за меня, держит, а остальные лупцуют почем зря, вот я и крутнул его за руку. Она как хрястнет, аж дурно мне стало. Зато мы сумели выстоять, хоть и досталось нам здорово. Век буду помнить. Я и дома не раз на кулачках бился, но мне это не очень нравилось. То все Фомка меня науськивал, подмогу просил. Он у нас первый зачинщик был. Часто доставалось ему, однако не унимался. Это друг мой был в Новгороде. Мы с ним неразлучны были. Я ему и пистоль обещал отдать, да не успел. Из того пистоля я тебя и подстрелил.

Они бы еще долго точили лясы, да хриплый голос боцмана подбросил их и погнал на работу. Началась их вахта. Теперь было не до разговоров. Все внимание было направлено на работу. Им не хотелось ставить Эрика, пристроившего их на «Святую Катерину», в неловкое положение своим неумением и нерадением. Приходилось стараться, а тела были истерзаны, ослаблены и настоятельно требовали отдыха и покоя. Но где его взять? Надо было работать со снастями, лазать по вантам, драить палубу, таскать тяжести и постоянно чувствовать спиной и затылком недовольный взгляд боцмана или шкипера. Иногда пинок опережал взгляд, но жаловаться было некому. Кругом мелькали только голые пятки да взмокшие спины.

Но это уже была привычная работа, да и мысли опережали бег судна и уже не раз оказывались на берегах реки Наровы, где Петра ждал любящий и тоскующий отец, а Гардана – долгая дорога на родину.

Погода была на редкость тихая, и «Святая Катерина» едва тащилась по ровной воде. Слабый ветер был к тому же неустойчивым, и частые смены галсов изнуряли матросов. Команды следовали одна за другой, люди разбегались по местам и с криками тянули шкоты и фалы, а шкипер с помощниками надзирали за порядком и злились на весь мир из-за медленного хода.

За две недели хода судно едва обогнуло остров Рюген и еще через два дня оказалось в порту маленького городка Альбек, где и застряло еще на неделю. Ветер увеличил силу, но резко изменил направление на северо-восточное. Пришлось отстаиваться в порту, и ребятам наконец-то удалось отдохнуть и набраться сил.

– Я вижу, Петька, морская болезнь тебя оставила, правда? – спросил друга Гардан.

– Наверное. Пока качка меня не беспокоит.

– Ничего, скоро ты станешь настоящим моряком. Еще сам удивишься, как привяжешься к морю. Оно ведь постоянно тянет к себе. Не чувствуешь? Меня оно сильно притягивает, хотя это море и не такое красивое.

– А что, южные моря красивее? – спросил Петька.

– Еще бы! Там рыбы разноцветные, киты, акулы, берега с пальмами и кипарисами, скалами и горами. Альбатросы в небе, летающие рыбы, да что говорить! Самому надо увидеть, тогда поймешь.

– Но ты ж не бывал там!

– Я же слушал бывалых моряков. Многие наши ходили по южным морям и потом обо всем рассказывали. А в Персии я сам бывал и видел кое-что.

– Интересно ты говоришь, Гарданка. Вот бы и мне там побывать! – Но в голосе Петьки слышались нотки сомнения и безнадежности.

– А давай ко мне в Астрахань двинем, когда домой попадем. Там и Персия близко, и Шемаха, и Дербент-крепость. Тепло, не то что тут. Так хочется пожариться на солнышке, отогреться по-настоящему!

– И у нас бывает жарко…

– Совсем не то, Петя. Махнем, а?

– Не знаю, Гарданка. Как отец, а он ведь ни за что не пустит. Да и боязно что-то.

– А чего боязно-то? Всюду люди живут.

– Вера другая, чужая, непонятная. Все чужое…

– Это не беда. Я тебя научу немного нашим обычаям, а там и сам увидишь. Сам поймешь, как и когда поступать надо.

– Ты что, Гарданка! Да разве же можно веру менять! Грех-то больно большой, да и невозможно мне того сотворить, даже думать не смею! Господи, прости и обереги раба Божьего Петра! – и он широко, солидно осенил себя крестным знамением.

– Я же не говорю о том, чтобы ты принял ислам, Петя. Надо лишь научиться вести себя так же, как и все остальные, а то ведь и у нас такие люди есть, от которых получить можно, и сильно, по голове камнями. Куда спокойнее будет, если удастся сойти за правоверного. Правда, вид у тебя уж слишком не наш, очень светлый ты, но и это можно поправить красками. Там у нас многие краски на себя накладывают.

– Да как же так может случиться?

– А чего удивляться, ведь каждый народ по-своему живет. У каждого свои обычаи, и их надо уважать, если хочешь спокойно жить.

В таком духе ребята и вели разговоры, заполняя вынужденное безделье. Городок они обошли еще в первый день прибытия и теперь скучали, желая побыстрее оказаться в родных местах.

Но вот небо затянулось тучами, ветер подул с юга, и шкипер заторопился в путь. Времени и так было потеряно много. Судно оделось парусами и потянулось в Поморскую бухту.

Волнение было изрядным, ощущалась довольно сильная качка. «Святая Катерина», слегка накренившись, набирала ход, оставляя длинный след за кормой. Но мысли наших героев витали далеко от этих мест.

Два дня спустя ветер опять резко изменил направление, пришлось прижаться к южному берегу и укрываться в ближайшей бухте с небольшим селением рыбаков за песчаным поясом дюн.

Бухта оказалась довольно открытой, качка продолжалась нескончаемо. Моряки закупили рыбы у местных рыбаков и теперь отъедались ею, готовя прямо на берегу на костре. Сутки прошли спокойно и даже безмятежно. К ночи наступило затишье, облака рассеялись, и при свете яркой луны и слабом попутном ветре судно подняло якоря и под всеми парусами пошло к северу.

К утру ветер почти полностью стих. Паруса едва шевелились, шкипер волновался, сгоняя злость на матросах. Такой задержки он не предполагал. Это увеличивало расходы на оплату матросам и задерживало доставку грузов в Нарву.

Лишь день спустя ветер позволил набрать ход. Все повеселели, а в особенности наши ребята, которым всякие задержки казались теперь происками шайтана или сатаны.