Глава двадцатая
Владимир Ильич Вырвиглаз, 1875–1938
— Не сомневайтесь, ребята, успеем, — усердно крутя баранку, громко подбадривал Ник то ли Сизого и Айну, то ли себя. — По вертикальной скале этой неуклюжей скотине ни за что не вскарабкаться, нашим путём пойдёт. А это — не ближний свет! Успеем до лагеря доехать, а там и стволов хватает, и гранат много должно быть. Встретим, голубчика, что называется — во всеоружии! На части мелкие порвём!
— А не заблудимся опять, как давеча? — язвительно поинтересовался Сизый.
Ник даже возмутился:
— За кого ты меня принимаешь? У меня вся эта чукотская «карта» перед глазами стоит, как живая! Вчера же туман был, вот и сбились с дороги. А сегодня погода отличная, часа за четыре доедем!
Погода действительно шикарная стояла: в меру тепло, солнечно, на голубом небе — ни единого облачка. Вот только ветерок очень неприятный — в лицо. Не в том дело, что волосы взъерошивает, причёску портит, а в том, что запах человеческий несёт навстречу ньянгу.
Хотя, судя по всему, этот монстр и без всякого запаха их где угодно, даже на Луне найдёт. Найдёт и слопает, не поморщившись ни разу.
Так что только один выход оставался — замочить этого ублюдка, к растакой-то матери!
Ехали долго и скучно: ложбинки, каменистые плато, скользкие осыпи, всё вверх и вверх, на встречу с небом.
Преодолевая очередной перевал, Ник услышал вдали странный гул: будто впереди гигантский двигатель работал, гораздо более мощный, чем тот, что на их «багги» был установлен.
Стали с перевала спускаться — гул всё громче, громче…
Ник остановил машину, прошёл вперёд по курсу движения. Метров через сто вышел на обрывистый берег горного каньона.
Внизу бушевал водный поток: сплошные буруны и водопады, вдоль берегов белая пена пузырилась — метровыми полосами. А сам каньон не очень и широким был — приблизительно метров сто двадцать.
— Вот она, река Белая! — объявил Ник. — Правильное дали ей название, соответствующее действительности.
Вдоль берега реки поехали, вниз по течению, в полном соответствии с шаманской "картой".
Через час Сизый тронул Ника за плечо:
— Начальник, Айна говорит, что дымком пахнет, жильё близко совсем, ты уж сбрось скорость на всякий случай — мало ли что ребятишки могут подумать при виде нашей колымаги необычной.
Тут он прав, те же чукчи тогда, при подъезде к стойбищу, чуть пальбу не устроили.
Вот и лагерь показался: на противоположном берегу палатки брезентовые выстроились в ряд, костерок дымит по-домашнему, между берегами реки переброшен подвесной мостик — хлипкий и непрезентабельный.
Проехав за подвесной мост, Ник остановил машину, но выбраться из неё уже не успел.
Четверо молоденьких солдат во главе с бравым старшиной выскочили из ближайшего куруманника, словно чертята из табакерки, дружно ощетинились трёхлинейками.
— Всем стоять! Руки за голову! Будем стрелять на поражение! — весело рявкнул бравый старшина.
Ник и Айна покладисто выполнили команду, а Сизый, как всегда, закочевряжился:
— Ты, борзый, потише — на поворотах крутых. Как бы пожалеть потом не пришлось…
Старшина оказался не из робкого десятка — тут же пальнул из своей трёхлинейки, пуля у Сизого над головой сантиметрах в тридцати прошла, пришлось Лёхе тоже грабки вверх вскидывать.
— Меня Иванов зовут, Никита Андреевич, — миролюбиво представился Ник. — Специальное подразделение «Азимут», НКВД Советского Союза.
— Документы, удостоверения, опознавательные знаки имеются? — въедливо поинтересовался паренёк.
Ник медленно опустил вниз левую руку, распахнул полу кухлянки и продемонстрировал два опознавательных значка, закреплённых на внутренней стороне одежды: один свой, другой — конфискованный у Эйвэ.
Старшина опустил винтовку и вытянулся в струнку, моментально признав в Нике большого начальника, остальные солдатики тут же последовали примеру своего командира.
— Жду ваших приказаний, товарищ Иванов!
Логика старшины была понятна: "Одна звезда на погоне — майор, две звезды — подполковник".
— Мне срочно нужен Вырвиглаз, Владимир Ильич! Где я его могу найти? — спросил Ник.
— А вон он, сам к нам идёт, — старшина махнул в сторону рукой.
Действительно, со стороны круглого холма, торопливо, опираясь на суковатую палку и сильно припадая на правую ногу, вышагивал заметно постаревший Вырвиглаз.
— Профессор, калоша прохудившаяся! — благим матом завопил Сизый и сломя голову бросился на встречу старику.
— Здравствуйте, Алексей, здравствуйте, — хрипло бормотал Вырвиглаз, неуклюже трепыхаясь в Лёхиных медвежьих объятиях и с недоверием косясь на усталый "багги".
С Ником профессор тоже задушевно обнялся, в глаза заглянул:
— А вы, Никита, очень повзрослели. Глаза совсем другими стали, седина на висках. Трудно вам пришлось, хлебнули горюшка?
Ничего Ник ему не ответил, просто потёрся лбом о стариковское плечо, словно помощи попросил.
— Извините, мадмуазель, не знаю вашего имени, — оживился Вырвиглаз, заметив Айну. — Не имел чести быть представленным. Ваши спутники — известные шалопаи, забыли осуществить эту важную процедуру.
— Мой старый кореш, зовут его — Владимир Ильич. Ты его можешь запросто Ильичём называть, он не обидится, — небрежно сообщил Айне Сизый и тут же надулся пузырём: — А это — Анна Афанасьевна Сизых, моя жена, для своих — Айна.
— Мои поздравления, господа новобрачные, — радостно заулыбался Вырвиглаз. — Безмерно счастлив познакомиться с вами, любезная Анна Афанасьевна! Безмерно счастлив! Сражён навек вашей красотой!…
Айна стыдливо опускала глаза долу и краснела как самая обычная гимназисточка, выслушивающая комплименты из уст стареющего ловеласа.
Ник решил, что настала пора прервать этот нескончаемый поток любезностей:
— Владимир Ильич, вам известны такие животные — ньянги?
— Ньянги? — Вырвиглаз тут же забыл о прекрасной чукчанке. — Да, это очень неприятные существа, очень опасные. Мне лично с ними сталкиваться не приходилось, но всё то, что мне про них доводилось слышать, рисует в моём воображении весьма неприглядную картину. Злобные монстры, жестокие и кровожадные, обладающие невероятной силой. Встреча с таким существом равносильна смерти. А почему, Никита, вы спросили о них?
— Один из них уже четвёртые сутки следует за нами, движимый желанием порвать на мелкие кусочки. Часов через пять-шесть и здесь объявится.
— Позвольте, — засомневался Вырвиглаз, — но насколько я осведомлён, ньянги не любят путешествовать. Выбирают себе постоянное логово и десятилетиями живут на одном и том же месте. Когда съедают в округе всех животных, то переселяются километров на двести, строят новое логово. Говорите, уже четвёртые сутки идёт по вашим следам? Простите, но этого не может быть! Вы ничего не преувеличиваете?
— Мы достаточно случайно, не со зла, застрелили его, или её, детёныша, — смущённо сознался Ник.
Лицо профессора неожиданно побледнело.
— Это меняет дело. Ньянги очень злопамятны, и в своём желании отомстить — не останавливаются ни перед чем. Необходимо всем срочно уходить на тот берег. Там будем в полной безопасности. Подвесной мостик очень хлипкий, ньянгу через него не перейти.
— У меня такой план имеется, — возбуждённо затараторил Лёха. — В полукилометре от этого мостика, там трава высокая, ставим несколько растяжек. Что у вас с гранатами, с взрывчаткой?
— Гранат — два ящика, тротила — без счёта, — пожал плечами Вырвиглаз.
— Ну вот. К растяжкам всю эту лабуду закрепляем. Машину за растяжками ставим, метрах в трехстах, в машине я сижу, и грязно матерю этого урода.
— И я с тобой! — торопливо перебила мужа Айна.
— Хорошо, в машине мы с Айной сидим. Обнимаемся себе, целуемся напропалую. Эта харя грязная к нам кидается, цепляется лапой за растяжку, тут ему и конец полный, окончательный и бесповоротный. Как буржуям российским — в семнадцатом году! Ну, как вам мой план?
— Кончай мальчишеством заниматься, — посоветовал ему Ник.
— А чего такого? Где ты в моём плане изъян видишь? А? Нет, ты объясни, начальник! Будь уж так ласков! — закипел Лёха.
Спор тут же и закончился, не успев даже набрать приличных оборотов.
Над руслом реки неожиданно разнёсся тоскливый вой, полный ненависти и угрозы.
Один из солдат выронил ружьё, другой присел на корточки, Сизый незамедлительно вставил в гранату запал.
"А ведь до него километра два всего", — ужаснулся Ник, борясь со жгучим желанием впасть в панику и бежать куда глаза глядят.
— Срочная эвакуация! Всем перейти на тот берег! — громко скомандовал Вырвиглаз. — Старшина Никоненко! Оповестить всех работающих в штольне на разборе завала!
Бравый старшина тут же убежал в сторону круглого холма.
По раскачивающемуся подвесному мосту перешли на противоположный берег.
Река бешено гудела под ногами, бросая в лицо холодные брызги, рокотала, ругалась, угрожала.
Через десять минут переправились и работавшие в шахте: несколько солдат и штатских, все в грязи, волосы каменной пылью густо обсыпаны.
— Как там дела? — поинтересовался Вырвиглаз.
— Да работы всего часа на три осталось. Я уже с ним разговаривал, всё хорошо, только руку ему при обвале придавило немного, — непонятно откликнулся один из штатских, с железнодорожной эмблемой на лацкане старенького пиджака.
Ник обеспокоенно завертел головой — нигде не было видно Гешки Банкина.
— Так что случилось-то, Владимир Ильич? — настаивал путеец. — Там старшина про какого-то зверя плёл. Медведь, что ли?
— Не совсем медведь, — туманно ответил Вырвиглаз и вдруг оживился: — А вот же он — собственной персоной! Можете полюбоваться, редкое зрелище, господа! Жаль, фотоаппарата нет! Никто ведь потом не поверит!
Вдоль обрыва каньона неторопливо рысил ньянг. Проскочил мимо мостика, остановился около беззащитного "багги".
"Вот мы и остались без колёс", — погрустнел Ник.
Но ньянг только обнюхал машину, лапой взялся за раму, покачал из стороны в сторону и тут же утратил к ней всякий интерес.
Потоптался на месте, обнюхивая следы, случайно взглянул на противоположный берег и увидел там тех, кого так давно искал.
В ту же секунду всё вокруг заполнил громоподобный рык, полный ненависти.
Ньянг бросился к подвесному мосту, потрогал его лапой, покачал, резко отпрыгнул в сторону и заметался вдоль обрыва: сто метров в одну сторону, сто — в другую, сто — в одну, сто — в другую…
Вот же она, долгожданная добыча, рядом совсем, а не достать!
— Страсть Господня! — с ужасом выдохнул путеец и принялся истово креститься.
От разочарования и обиды ньянг уже не рычал, а тихонько повизгивал, как бездомный пёс, не могущий добраться до аппетитного свиного окорока, висящего в витрине магазина…
Выяснив, что у повара, также выполняющего обязанности каптёра, имеется несколько комплектов военной формы, Ник немедленно затребовал два, для себя и для Сизого.
— А может, и хрен с ним? — высказал своё мнение Лёха, застёгивая ширинку на форменных штанах. — Пусть и носится теперь туда-сюда — до самого морковкиного заговенья, или, к примеру, до первых белых мух. Потом самому надоест, начнёт себе нору искать, где зиму можно безбедно пересидеть.
— Не получится, Алексей, так, как ты говоришь. Не можем мы допустить это, — неожиданно сурово откликнулся Вырвиглаз. — На той стороне реки в штольне Гену Банкина завалило. Не успели мы его отрыть, не хватило нескольких часов. Сам-то он жив-здоров, почти не пострадал. Но без воды долго не протянет, двое суток, не больше. Придётся думать, что делать с ньянгом. Надо выручать Геннадия.
— Ёлочки зелёные! — схватился за виски Лёха. — Ясен пень — надо выручать! Командир, ты же умный у нас! Придумай что-нибудь, жалко ведь Гешку!
Ник вначале решил дело с помощью гранат уладить, надел на грудь геологический планшет, в котором лежало три гранаты, и, держась руками за перила, пошёл по подвесному мосту на рандеву с монстром. Думал подойти метров на тридцать, да все гранаты — одну за другой — в того урода и швырнуть. Была, конечно, опасность, что самого осколками может посечь, да ладно уж, тут не до ерунды. Да и поднос медный, взятый у повара напрокат, под кухлянку запихал — какая-никакая, а всё же защита.
Ньянг умным оказался, сразу просёк, что что-то не так происходит.
С каких это пирожков жертва сама к нему в пасть прыгать надумала? Пакость очередную враг замышляет, пресечь эти козни нужно незамедлительно!
Ник и четверти пути не преодолел, а ньянг ловко к подвесному мостику подскочил, и давай его раскачивать!
Только чудом Ник в водный поток не слетел, с огромным трудом выбрался обратно на свой берег. А медный поднос утонул, вывалился из-под кухлянки в момент наивысшей амплитуды раскачивания моста да и булькнул, исчез безвозвратно в бурных водах Белой. Долго потом повар матерился себе под нос, бросая на Ника сердитые взгляды.
— Может, он сам уйдёт? — с надеждой предположил Лёха. — Проголодается да и намылится на охоту? Тут мы Гешку и вытащим из завала!
— Ньянги могут месяцами обходиться без пищи, — расстроил его Вырвиглаз.
И Айна слова профессора подтвердила:
— Двадцать Маленьких Солнц могут не есть. Тридцать могут. Дальше Айна не умеет считать.
Пришлось о лёгких путях забыть, устроить расширенный военный совет с целью выработки цельного и эффективного плана по нейтрализации коварного супостата.
Часа два спорили, ругались до хрипоты, пока не пришли к единому решению.
Разработанный план гениальностью не блистал, но был элегантен в своей простоте: из огнестрельного оружия нанести ньянгу максимальный урон, желательно — ослепить, попав меткими выстрелами ему в оба глаза, а дальше уже дело техники — очередь гранат придёт.
— Даю вводную, — излагал Ник, неторопливо прохаживаясь перед строем вверенной ему боевой единицы (Вырвиглаз с видимым облегчением передал ему все руководящие полномочия и функции). — Дружно залегаем вдоль обрыва за естественными укрытиями, старательно целимся ньянгу в область сердца. Первыми стреляем мы со старшиной Сизым.
— Разреши поправку внести, командир, — вмешался Лёха, дисциплинированно дождался утвердительного кивка и предложил: — Пусть, для пользы дела, вместо меня Айна выстрелит, она метко стреляет. Прям снайпер натуральный!
— Хорошо, — согласился Ник. — Итак, первым стреляю я, одновременно со мной — Айна. Мы целимся этому животному в глаза: я — в правый, Айна — в левый. Остальные, после наших выстрелов, про себя считают до двух и открывают беглый огонь. Если животное падает замертво или, наоборот, убегает, то все остаются на своих местах, не проявляют самодеятельности, ждут моих команд и приказов. Вопросов нет? Отлично! Старшина Сизый, расставить стрелков на номера!
Сам же подошёл к Айне и на всякий случай убедился, что чукчанка понимает, где «право», а где «лево» — ещё не хватало в самый ответственный момент ошибиться из-за мелочей.
Все бойцы заняли свои позиции, приготовились к началу операции. Ник и Айна, вставив в винчестеры по магазину патронов, залегли прямо напротив ньянга.
Монстр стоял на четвереньках над обрывом, раскачивался взад-вперёд — прямо как белый медведь в зоопарке, — смотрел на людей и тихонько подвывал в бессильной злобе, роняя с клыков в воды реки клочья розовой пены.
Ник подмигнул Айне, тщательно прицелился ньянгу в правый голубой глаз и мягко надавил на спусковой курок.
Через две секунды выстрелы загремели безостановочно.
Ньянг, прикрыв обеими лапами глаза, отпрыгнул назад, перекувырнулся через голову и, словно испуганный заяц, дал откровенного деру.
— Ура! — завопил Сизый. — Идём Гешку вызволять!
Но победа оказалась далеко не окончательной. Ньянг отбежал метров на триста, немного подумал и взобрался на круглый холм, где и принялся зализывать раны.
— Что делает, мерзавец! — огорчился Вырвиглаз. — В склоне этого холма и находится злосчастная штольня. Не приведи бог, ещё почует человеческий запах, в штольню полезет, тогда Геннадию уже не спастись!
Но, судя по всему, монстру было не до Банкина: сидел себе на холме, зубами пули изо всех мест выгрызал, раны зализывал.
Ник посмотрел на ньянга в подзорную трубу. Из тела монстра текли многочисленные струйки крови. Правый глаз был закрыт, на веке чётко виднелись две раны, расположенные в сантиметре друг от друга. Из ран сочилась жидкость странного густо-зелёного цвета.
Возвращая Айне оптический прибор, Ник поинтересовался:
— Ты в какой глаз стреляла?
— В левый, — уверенно ответила девушка и подняла вверх свою левую руку. — Где у него левая рука, там и левый глаз.
"А я ведь идиот, — пришёл Ник к грустному выводу. — Она в его настоящий левый глаз стреляла, а я в тот, что для меня правее был. Вот два раза в один и тот же глаз и попали. Напортачили всё же! Точнее, я и напортачил, с Айны — какой спрос…
Попытался Ник ньянга на вшивость пробить. Заново нацепил на шею планшет с гранатами, дошёл до середины моста. Ньянг его сразу заметил, сошёл с холма, стал медленно навстречу продвигаться, явно находясь на "низком старте" — в любой момент был готов вперёд броситься, всю возможную скорость продемонстрировав.
"А ведь он на пули обращать внимания не будет, — понял Ник. — За десять секунд до моста домчится, и на этот раз просто рванёт его лапой и разрушит полностью".
Осторожно отступил обратно, ньянг его примеру последовал — устроился опять на вершине холма, в склоне которого штольня была пробита, время от времени громко выть принимался, в сторону людей посматривая…
Солнце клонилось к горизонту, неуклонно приближалась ночь.
— Всё, господа мои хорошие, хватит на сегодня приключений и подвигов, — объявил Вырвиглаз. — Пора спать ложиться. Утро вечера мудренее. Может, утром и придумается что-нибудь гениальное. Никита Андреевич, прошу в мою палатку. Перед сном расскажете старику, что с вами происходило, где Маркус Эйвэ, где остальные…
Гешка вместе со старшиной Никоненко квартировал, теперь же одно спальное место в палатке временно освободилось.
— Ты же парнишка с понятиями? — в лоб спросил старшину Сизый. — Знаешь ведь, что мы, русские люди, своим гостеприимством славимся на весь мир? Вот то-то же. Поэтому выметайся на хрен из своей палатки! Не барин, пару ночей и с красноармейцами перекантуешься. И вообще, не понимаю, чего ты тут делаешь, иди посты проверь, на ночь бойцов дополнительно проинструктируй!
Вздохнул тяжело Никоненко, но спорить не стал, покладисто свернул свой спальный мешок и ушёл к подвесному мосту — решил лично на самый важный пост заступить.
Сизому и этого мало показалось, разобрал палатку, да и перенёс её метров на сто в сторону.
— Шумно тут очень, — объяснил своё решение. — Красноармейцы анекдоты в своей палатке очень уж громко травят, ржут как кони застоялые, спать не дают!
Вырвиглаз на середину палатки рюкзак, плотно набитый тротилом, вытащил.
— Пусть стол заменяет, — прошептал. Из-под спального мешка вытащил бутылку водки, приложил палец к губам: — Только тихо, а то если народ про водку узнает, то непременно взбунтуется. У меня так было уже один раз, в 1912 году, в экспедиции на реке Вилюй. Сейчас мы с вами выпьем по капле, морским сухарём закусим, вы мне и поведаете о своих мытарствах. Мне-то вам, собственно, нечего рассказывать: мы даже и следов золота до сих пор не обнаружили, хотя по меди неплохие намечаются перспективы …
Свечу зажгли, выпили из крохотных походных рюмок, вставляемых при необходимости одна в другую, сухарями похрустели.
Ник профессору всё-всё и рассказал.
И о том, как «Проныра» утонул, о том, как они с Сизым шестерых «пятнистых» в Долину Теней отправили, об иностранном стрелке из миномёта, который потом цианистым калием отравился, о гибели всего отряда под грязевым потоком, об Эйвэ, повредившем позвоночник, о нашествии леммингов, о походе через Мёртвую Тундру…
А главное, рассказал о показаниях беглого зэка и капитана утонувшей шхуны, о байке, поведанной Ванькиными детьми, о своих соображениях и умозаключениях на этот счёт.
Вырвиглаз очень внимательно слушал, только изредка уточняющие вопросы задавал.
Когда Ник завершил свой рассказ, профессор ещё раз наполнил рюмки, скорбно головой покачал:
— Помянем души усопших, и своих, и чужих! Пусть им земля будет пухом!
Тут Ник с Вырвиглазом был полностью согласен: все погибшие, с обеих сторон, простыми исполнителями были, поэтому равны они перед Богом, как бы там ни было.
Вырвиглаз пожевал хлебную корочку, задумчиво на пламя свечи пощурился и подвёл итог, уже сугубо по делу, без сантиментов:
— Похоже, Никита, вы правы, всё сходится. И по временным отрезкам, и по отдельным деталям. Надо золото у мыса Наварин искать. Там оно, точно там. Только вы об этом не рассказывайте всем подряд. Как назло, и рации у меня нет: несчастный случай на маршруте произошёл, когда ещё сюда следовали, утонула рация. Надо срочно в Анадырь следовать, обо всё доложить капитану Курчавому. Он мужчина умный, всё поймёт, подскажет, что делать дальше. Воинские части в ружьё поднимет, чтобы очистить там всё от этих американских наймитов. Вы, Никита, молодец! Горжусь нашим знакомством! А сейчас давайте спать ложиться, завтра непростой день нам предстоит.
— Вы очень плохо выглядите, Владимир Ильич. Заболели? — заботливо поинтересовался Ник у старика.
Вырвиглаз действительно выглядел неважнецки: лицо бледное, отёчное, он постоянно держался, слегка постанывая, за поясницу, правая нога почти не гнулась, распухла, кирзовый сапог с неё уже не стаскивался, несмотря на все усилия Ника.
— Почки отказывают, — смущённо, словно оправдываясь, пробормотал Вырвиглаз. — Камни там завелись, пятый день уже пописать не могу. Не жилец я на этом свете, Никита Андреевич. И не надо меня утешать, я знаю, что говорю! Приберегите ваши слова ободряющие для других! Всё, извините покорно, но — спокойной вам ночи!
Наутро ничего не изменилось. Ньянг гораздо бодрее выглядел: носился между круглым холмом и подвесным мостиком, от пуль уворачивался, рычал, визжал, хрюкал.
Айна лично с винчестером его сторожила. Одним выстрелом ему здоровенную дырку в ухе сделала, другим — два пальца на передней лапе отстрелила.
На монстра это никакого впечатления не произвело: как заведённый, только чуть прихрамывая, нарезал свои круги, жадно слизывая собственную кровь, текущую из новых ран.
Сизый ещё один план предложил:
— Все за валунами прячутся с оружием наизготовку, меня красивого прикрывают. Я по мостику на ту сторону перехожу, прогуливаюсь там неторопливо, словно одинокий фраер в ЦПКО. Ньянг ко мне бросается, я отступаю на мостик, когда до него остаётся метров тридцать — метко бросаю гранату, остальные открывают дружный огонь. Как тебе, командир?
— Я тоже с тобой. Прогуливаюсь — как фраер, — заявила Айна.
— Это первый изъян твоего плана, — улыбнулся Ник. — А второй в том заключается, что этот гад может, в случае необходимости, бешеную скорость развивать. Оглянуться не успеешь, как он рядом окажется. Пока ты размахнёшься, пока эта граната летит, а он уже рядом с мостом, рванёт посильней, всё — нет моста. А без этого моста у Гешки шансы просто нулевые. Да и ты в реку свалишься, откуда выплывать крайне проблематично. Так что не будем рисковать.
После обеда Вырвиглаз попросил Ника в их общую палатку зайти.
Из вороха вещей достал небольшой металлический ящик, выполняющий функции походного сейфа.
— Вот, Никита Андреевич, поскольку ты принял командование отрядом на себя, прими ещё в довесок "полковую казну", так сказать. Здесь отчётная документация, деньги — на непредвиденные нужды, несколько пистолетов.
Деньги Нику ни к чему были, а вот один браунинг и коробку с запасными патронами достал, в брючный карман запихал, замкнул сейф, ключ в нагрудный карман бросил, где уже автомобильный ключ зажигания располагался.
Когда солнце в закатную сторону тронулось, к Нику подошёл Сизый.
— Начальник, давай что-нибудь решать! Время-то идёт. Гешка без воды там уже, почитай, двое суток сидит. Надо что-то делать! Предлагаю всем гранатами вооружиться и в атаку пойти, а там — как фишка ляжет!
Послал его Ник в грубой форме, забрал у профессора недопитую вчера бутылку водки и ушёл далеко в тундру.
Было над чем подумать. Минут сорок Ник по тундре вышагивал; пинал подвернувшиеся под ногу валуны; бруснику кислую, недозрелую под водочку жевал. Отшвырнул пустую бутылку в сторону, к лагерю вернулся. Теперь уже точно не было достойной причины откладывать принятие решения.
— Всем построиться!
Встал Ник перед строем, громким голосом поставил перед подчинёнными боевую задачу.
— Завтра наше подразделение передислоцируется в сторону населённого пункта Анадырь. Всем уложить в вещевые мешки казённое имущество, личные вещи. Ответственный за сборы — старшина Никоненко! Выступаем сразу после завтрака, во время движения по маршруту походный порядок соблюдать неукоснительно! От основной колонны в сторону не отходить! Вопросы? Старшина Сизых!
— Я!
— Отберите двух людей, на ваше усмотрение. Перед вами будет поставлена отдельная задача.
Вырвиглаз отвёл Ника в сторонку, зашептал растерянно:
— Как же так, Никита Андреевич? А Геннадий? Мы его бросаем? Как же так?
— Нельзя нам больше время терять, — Ник старался не смотреть профессору в глаза. — Стране золото необходимо. Надо всё закончить к началу зимы, успеть до холодов. Здесь на трое суток я Сизого с бойцами оставляю. Они скрытно, чтобы ньянг их не видел, будут в отдалении находиться, наблюдать за зверем. Ньянг увидит, что все ушли, — тоже на месте не останется. Что ему тут делать? Процентов пятьдесят из ста, что сразу вверх по течению реки уйдёт. Там, через сто пятьдесят километров, каньон сужается. Переберётся ньянг через него, кинется за нами в погоню. Монстр уйдёт, Лёха откопает Банкина, нас догонит. Это, Владимир Ильич, единственный приемлемый в нашей ситуации вариант!
Нахмурился Вырвиглаз, усмехнулся недоверчиво:
— Пятьдесят процентов из ста, говорите? А если ньянг всё же сразу не уйдёт, несколько суток будет выжидать? Совесть потом не замучает?
Ничего Ник на это не ответил, только плечами передёрнул раздражённо. Зачем лишние вопросы задавать, ответы на которые и так очевидны?
Молча, не тратя времени на напрасные разговоры и споры, легли спать.
Уже где-то под утро, сквозь сон, Нику показалось, что чья-то рука тихонько погладила его по груди, по плечам, потом его лба коснулись твёрдые губы.
"Пора в Анадырь, там Зинаида ждёт, — пробежала по задворкам подсознания ленивая мысль. — А то уже от полного отсутствия женского внимания глюки начинаются…"
— Командир, просыпайся! Беда! — донесся сквозь сон знакомый голос.
Ник открыл глаза, на ощупь расстегнул пуговицы спального мешка, сел и увидел перед собой встревоженное лицо Айны.
— Что случилось?
— Ильич. Он на тот берег ушёл.
— Как? — Ник подпрыгнул на месте, выбрался из спальника и, отодвинув девушку в сторону, как был — в одних трусах, босой — выбрался из палатки и побежал в сторону подвесного моста.
На том берегу громко тарахтел мотор "багги".
"Вот же старый перец, ключ от зажигания спёр!" — возмутился про себя Ник.
Вырвиглаз сидел за рулём и меланхолично дымил своей курительной трубкой, ньянг, разбрасывая во все стороны клочья пены, неторопливо, всё ещё не веря в такую удачу, спускался со своего холма.
— Владимир Ильич! — позвал Ник. — Не дурите, ради бога! Возвращайтесь обратно!
Вырвиглаз обернулся на его голос, распахнул свой бушлат, продемонстрировав многочисленные тротиловые шашки, закреплённые на теле.
В прицепе, рядом с бочкой, наполовину наполненной бензином, Ник разглядел и рюкзак с тротилом, совсем ещё недавно игравший роль обеденного стола.
— Прощайте все! — Вырвиглаз отбросил в сторону уже ненужную трубку и помахал рукой, в которой была крепко зажата граната. — Не поминайте лихом! Я уже старый, пожил на этом свете своё, теперь пусть Геннадий за меня дальше живёт! Прощайте!
"Багги" тронулся с места, и, постоянно увеличивая скорость, помчался в сторону ньянга.
Монстр, изумлённый таким поворотом дела, прекратил своё движение вперёд, встал на задние лапы и застыл пятиметровым столбом, дожидаясь странного противника.
Когда до машины оставалось метров пятнадцать, ньянг прыгнул вперёд.
На секунду его чёрное тело зависло над автомобилем, затем прогремел взрыв.
За первым взрывом последовал второй, за вторым — третий, самый сильный…
